Подлетевший к обнаженному телу эльф, который материализовывал туши жертв, коснулся собрата и тот исчез. Оставшиеся за границей масштабной геометрической фигуры тройка эльфов по этому поводу не проявили никаких беспокойств. Они все еще отходили от впечатления от только что проведенного ритуала. Несмотря на то, что это не первый их 'просмотр', один из них даже был заклинателем и прочувствовал весь ритуал на себе, ощущения не затупились от слова 'совсем'. Он все так же вселял в саму душу благоговение и дикий ужас перед силой и мощью Вселенских механизмов, задействованных в магическом таинстве. Но долго наслаждаться этим состоянием не дал раньше пришедший в себя их собрат, заставив тройку остроухих телепатической оплеухой вернуться в бренный мир. Один из этой тройки чуть шагнул вперед и аналогично прошлому заклинателю дематериализовал на себе одежду, после чего, невысоко взлетев в воздух, направился на слегка пострадавшую центральную площадку. Пока он летел, эльф, запечатавший собрата, поправил и начертал новые контуры и руны. К новому запуску ритуала все готово. Проявив подряд сорок демонов и туго упаковав тех магическими цепями, он вновь разложил их по одному в каждый лепесток огромной звезды, на сей раз в других лучах, неиспользованных в прошлом ритуале. На очереди, судя по логике, очередное магическое безумие, лишь по ошибке названное ритуалом. Если следовать все той же логике, не последний на сегодня, так как одна из фигур из бывшего трио нервно мнется, морально готовясь к предстоящему ему действу.
Примечание к части
Продо) Жду тапки)) Бечено!
>
Винегрет
— Что дальше, Хэт? — поинтересовался у меня Рэн. Ребята, прошедшие через ритуал, уже очухались и бухают в соседней нашему постоялому двору таверне. Да, после того что они пережили, появляется одно желание — забыть. Увы, сие невозможно. Но они все равно попробуют. Как Рэн в свое время. Главное, чтобы опять чего-нибудь не отчебучили, а то не хочется переезжать в безлюдные места, это приморское княжество единственное место, где реально похуй на заостренные зубы и уши, цвет кожи и глаз. Обслуживают всех одинаково, не без перегибов, конечно, но куда без них то? Главное, яда в еду подсыпать не будут, остальное можно и пережить. Фактор разумных существ убрать, в принципе, невозможно. Агриться на каждую недовольную морду напряжно... Да и не хочется опять в лес... Там сейчас сыро, голодно и холодно. Благо с послом светлых эльфов удалось разрулить ситуацию без кровопролития, слава Системе. А то за нами еще охоту 'светлые' наши 'братья' начали бы. С учетом того, что нам с парнями еле удалось съябнуть из Инферно, и как я чую, путь нам туда перекрыт надолго, если не навсегда... Блин, гребанные мысли... Чего-то меня носит, походу последствия от тройного наблюдения за изнасилованием Вселенной. Мне 'на пару раз' тогда даже почудилось присутствие Творца. Или не почудилось... А еще, когда Бездна открыла свой взор в первый раз, я четко ощутил связь со своими вассалами из моей прошлой жизни. Мимолетно, но мне хватило. Значит, живы, и это уже радует, есть хоть какая-то надежда, что жива и Гильдия имени меня.
— Аууу, Хэт! — потрусил меня за плечо Рэн. Я похлопал себя по щекам, сгоняя мысли в кучку.
— Извини, устал. — вяло ответил ему. — Дальше? Проведу ритуал и мы уебуем из этой дыры.
— Из княжества? Или... — незаконченная фраза была понята мною правильно.
— Или... Только беда в том, что ритуал в той конфигурации, что и для вас, мне не подходит. Могу в демона обратиться. От тебя вон после трех дней до сих пор демонятиной за километры воняет. К парням даже подходить боюсь — 'задыхаюсь'.
— Да? Странно. Я аурным и магическим зрением ничего не чувствую. — усомнился мой зам. — Но ладно, ты в этих делах опытнее, так что спорить не буду.
— Спасибо, блять. — с сарказмом поблагодарил я этого не помнящего добро ушастого мудака. Вытащил его из-под венца, понимаешь, спас его 'невинность', а он подъебует командира на ровном месте. План великой мсти сложился мгновенно, сейчас он резко погрустнеет. — Короче, Великий острослов, для того чтобы не превратиться в какую-нибудь демоническую хуйню, мне требуется один бог. Чисто для стабилизации ритуала и нейтрализации остаточного фона демонических энергий. А, забыл. — я оскалился. — Нужен не простой божок, не эмблема и не аватара, а бог, который со всеми оболочками забрался в физическое тело. На вскидку назовешь вариант? — судя по тому, как нахмурился Рэн, — назовет.
— Ты ебанутый. — прозвучало как диагноз. Рэн с усилием потер глаза и, чутка подумав, продолжил. — Ты же в курсе, сколько там этих хуемордых? — задал он вопрос и тут же сам ответил. — Миллионов десять. Рабов еще столько же, предположительно. Мясом закидают еще до того, как доберемся до их обожаемого Прародителя. — он внимательно всмотрелся в мои глаза, ожидая наверное найти какие-то отражения мыслительной деятельности. А вот нет ее. Для себя я все решил еще два дня назад. В обнимку с юными прелестницами и глядя на зарождающуюся зарю. Сомневаешься — не делай. Делаешь — не сомневайся, а сделав — не сожалей. Простая по сути истина, но мало кто ей следует. Но я стараюсь.
— Эх, Рэн. Как ты еще молод и наивен. Как говорит народная мудрость — 'Кушайте слона кусочками'. К тому же о приказе не использовать пси можешь забыть. Это наша последняя акция в этом мире. Хлопнем дверьми погромче. — на моем лице появился кровожадный оскал. На лице Рэна по мере произношения мною речи — тоже. Чую, парни также обрадуются.
— Понял. Дурак. Исправлюсь. — весело кивнул он. — Когда выдвигаемся?
— Завтра, как парни отойдут от похмелья, так и двинем. Через астрал. — оскал Рэна пожух. Не нравится ему мой инвентарь, хех.
— Тогда я потопал высыпаться. — хмуро отреагировал мой зам и вышел из комнаты. Закрыв за ним двери, я завалился на заскрипевшую от такого негуманного обращения кровать и вырубился мертвым сном.
* * *
Концентрирую все свое внимание на предстоящем действе. Поток маны из инвентаря подчинен моей воле. Пора. Мои губы шепчут зубодробительное заклинание, а магические щупы сплетают тяжеловесный каркас плетения. Слова древнего языка по мере их произношения овеществляются и разделяются на отдельные куски, и глифами встраиваются в ажурное плетение, придавая ему грубости и упорядоченности. Напитываю маной заклинание до такой степени, что плетение проявилось своей кружевной паутиной в реальности. 'Рееесс шхат' — выдыхаю заключительные слова. Плетение, отпущенное моей волей, посекундно усложняется, разворачивая свои ажурные нити в совсем уж головоломную конструкцию. Завораживающе... и пугающе. В один неуловимый миг ограниченное пространство Подземелья наполнилось вселяющим безотчетный ужас полуматериальным туманом. Медленно, неспешно из него начали формироваться гибкие поджарые собакоподобные силуэты. С каждым биением сердца их фигуры набирали плотность, цвет и безотчетный ужас. Не до конца сформированные гончие, казалось, жадно поглощали этот ужас, конденсировали в себе и щедро делились с окружающими. Глаза у призрачных псов наконец-то загорелись тусклым серым светом. В направленных на меня взглядах астральных гончих не было ничего, совсем. Так наверное смотрел древний тираннозавр на своих жертв, пустым, не имевшим ни грамма желаний и разума взглядом. И с таким же взглядом рвал и пожирал своих жертв. Как и гончие. Существа, лишенные всех желаний и разума. Астральные демоны, материализованные моей волей и заклинанием, ведомые лишь волей призвавшего их и голодом. Против них бесполезно любое оружие, кроме освященного сильным богом или выкованного из адаманта. Бесполезна практически вся магия вплоть до четвертого круга включительно, а это уровень магистра. Пси на них работает, но с оговорками. Отличное призрачное мясо против иллитидов.
Псиметаболизмом просканировав ближайшие окрестности вокруг своего плацдарма — широкой, но не высокой естественной пещеры, выбранной мною только из-за максимально близкого нахождения к месту обитания иллитидов, я приметил все возрастающее оживление на проходах в сеть мелких, но многочисленных пещер, заменяющим щупальцемордым и крепость, и город, и бункер, одновременно. Почуяли 'волшбу', гады. Да и трудно не почувствовать такой магический 'засвет'. Заебок. Веселье начинается. Мысленный приказ своим призрачным миньонам, и гончие как один сорвались в направлении врагов. Многочисленные полуматериальные когти вполне реально зацокали по полу, стенам и потолку пещеры, оставляя глубокие выщерблины в базальте. В соседних проходах и отнорках, судя по ощущениям, происходит то же самое. Безжалостные твари вышли на тропу войны. Пока есть время, стоит призвать еще миньонов. Дабы иллитидам и их янычарам жилось веселее.
Все повторилось в точности. Тихий равномерный шепот, непонятные колебания воздуха, непонятно откуда взявшийся туман и материализация здоровых и жутких бестелесных псин. И множество тяжелых пустых взглядов астральных гончих, направленных на меня в ожидании приказа. Проверив как идут дела у небольшой и ранее боеспособной 'армии' иллитидов, в досаде сплевываю. Слились пидоры. Посланные гончие добивают последний очаг сопротивления, не сильно потеряв в количестве. Размен вышел более чем выгодный — двадцать гончих на полторы тысячи боевых рабов и сто десять хуемордых, как назвал их мой зам. Поровну делю и направляю 'обстрелянных' в два рядом расположенных прохода, ведущих в 'предбанники' улья иллитидов, с приказом 'убить все живое'. Буду ждать, пока подтянутся основные силы мозгоклюев. Время есть, пусть парни получше подготовятся.
Даю команду плотно стоящим гончим 'выплевываться' на выход и охранять подступы. Пока есть время, стоит нарастить мощь моей 'группировки'. 'Мясо' есть, да и при желании призвать еще не составит проблем — минутное дело. А вот сильных существ калибра покрупнее, чем гончие, быстро не сотворить. Достаю из инвентаря пять бессознательных тел. Отборные мрази. Душегубы, насильники и маньяки. Три в одном, хех. Один еще и отъявленный каннибал. Подходящий материал для задуманного ритуала. Телекинезом вырезаю на коже жертв руны. Одна за другой, не торопясь и не суетясь, вырезаю в нужных местах на телах пленников мельчайшую причудливую клинопись, стараясь заполнить ею всю доступную площадь кожи. Начав с ног, за пять минут дошел до головы. Жертвы давно уже очнулись и срывают глотки в непрекращающемся вое. Последний штрих. На лбу пленников появляются огромные по сравнению с остальными руны. Ровно по одной штуке на тушку. Псиметаболизмом вывожу на поверхность ладони пять капель крови. Телекинезом направляю по одной капле в последние вырезанные руны. Как только моя кровь попадает внутрь нее, руна начинает светиться неярким бирюзовым светом. Аккуратно плету заклинание, стараясь не допустить ошибок. Первое поднятие высшей нежити, как-никак, за ошибками потом придется гонятся, дабы развоплотить, а мне впадлу... Активированное плетение оплело своих жертв, и по их телам пробежались множественные темно-фиолетовые разряды. И судя по перешедшим в ультразвук воплям жертв, эти разряды доставляют просто адскую боль. Руны на жертвенных тушках постепенно засветились бирюзовым цветом и заморгали в такт биению сердец своих носителей. Вопли страдальцев утихли — сорвали голос. Удивляет только то, что так поздно. В такт миганию рун начали моргать разряды, незаметно увеличивающиеся и набирающие мощи. Разряды сливались, постоянно перемещались по различным частям жертвенных тел, наполняя пещеру сухими щелчками электрических разрядов. То одна, то другая новообразованная 'короткая' молния ныряла и скрывалась в распахнутых в беззвучном крике ртах. Жертв трусило мелкой дрожью, их тушки изгибались в неестественных позах, конечности выписывали ломаные кривые... Они испытывали БОЛЬ. И чем большую боль они испытают, тем сильнее станут некро-существа из этих отбросов. Тщательно слежу телепатией за тем, чтобы разум жертв не скользнул в спасительное безумие. Нахуя мне неуправляемая боевая единица? Довожу жертв до 'пика', высшей степени боли, которую только может выдержать их извращенный разум, и подаю мощный поток маны в плетение. От меня до жертв протянулось пять ярчайших канатов, состоящих из маны. Такой приток энергии подстегнул ритуал, заставляя его перейти в следующую стадию. Руны на тушках запылали фиолетовым светом, выталкивая души страдальцев из бренных оболочек. За каждой руной к душе тянулась тонкая абсолютно черная нить. Глифы также сменили цвет на радикально черный. Проклятые душонки начали вырываться из сковывающих их пут, но нити держали крепко. Они опутывали души, словно паутина кокона паучью добычу. Пульсация рун в сердечный такт на минуту прервалась, пока заклятие выталкивало души из тел, а после возобновилась с новой силой. Астральные силуэты жертв вновь забились в путах, но в этот раз от вернувшейся боли. Свечение рун и нитей усиливалось, пока по ним не пробежали первые язычки черно-фиолетового огня. Он разгорался все больше и больше, покрывая собой каждый сантиметр жертвенной души, причиняя той все больше боли, как неожиданно призванный заклинанием огонь замер, застыл. Души синхронно выгнулись в одну позу, вперив взгляд призрачных пустых глазниц в никуда. Они смотрят в Вечность. Там каждый из них сам себе вынесет приговор и меру искупления. И если вдруг кто-то из них окажется невиновным, то его душа отправиться на перерождение. Но нет, такого не случилось. Души всех жертв стремительно вернулись в физические оболочки. Пламя на миг исчезло, будучи утянутым душами 'в потроха', но такая хлипкая преграда не надолго смогла удерживать его. Пройдясь выжигающим вихрем по душе, изменяя и уничтожая все, что 'не нужно', пламя перекинулось на материальную тушку. Плоть резко усохла, как будто втянувшись в тело, кожа рубцевалась и грубела, пока не превратилась под напором огня в серовато-розовую кость с абстрактными тонкими 'ломаными' прожилками черного цвета. Изменение плоти производилось пламенем постепенно, клетка за клеткой, сантиметр за сантиметром. В конечном итоге эта кость покрывала все жертвенное тело, с головы до пят. Вместо лица созданное существо получило глухую костяную маску, с подвижными тонкими и длинными чешуйками разных оттенков черного. Каждая отдельная чешуйка со змеиной грацией перемещалась по лицевой кости. За счет неодинакового оттенка чешуек это гипнотическая 'маска' невольно притягивала взгляд, заставляя восторгаться и одновременно испытывать глубочайшее чувство омерзения. Пламя, закончив с работой над телом, разделилось на пару неравномерных кусков. Меньший сконцентрировался у правой руки новорожденного ревенанта и, резко уплотнившись, сформировал прямой, парящий сумеречным 'дымом', одноручный меч с жаловидным клинком. Больший кусок окутал сухопарую костяную фигуру со спины и принял форму черного полупризрачного плаща. Вместе с лицевой маской, игры пламенной ткани вводили разум в созерцательное состояние. На эту ужасно-восхитительную картину смотреть, казалось, можно вечно. Отправляю получившуюся высшую нежить к сторожившим подступы гончим. Раздражают они меня одним своим видом почему-то. Может все дело в постоянном чувстве недружелюбного взгляда в спину?
