Демченко Антон Витальевич " Небесный артефактор

Я покрутил в руках письмо с билетом и, пожав плечами, бросил их в корзину для бумаг.

— Кирилл? — Хельга перевела непонимающий взгляд с меня на корзину и обратно.

— Зачем нужен пакетбот, если есть собственный дирижабль? — объяснил я. Дочка Завидича еле заметно улыбнулась... и второй конверт вместе со всем содержимым отправился в корзину.

— Когда отправляемся? — проводив взглядом своё письмо, спросила Хельга.

— Ну, нам же дали неделю? Вот в следующее воскресенье и полетим, — ответил я. — Пусть твой отец ещё немного отдохнёт. Здоровее будет, да и нам меньше беспокойства.

— Это точно, — согласилась моя собеседница. — С каждым днём удерживать его подальше от мастерской становится всё сложнее.

Мы переглянулись и одновременно вздохнули. Вопреки ожиданиям врачей, состояние Завидича позволило перевести его на домашнее лечение ещё в конце августа. Но гостевать у Гюрятиничей, опекун наотрез отказался, невместно дескать. Нашёл время вспоминать о родовой гордости. Но нет, упёрся рогом и нам пришлось снимать для него номер в одном из новгородских отелей. Точнее, поначалу мы думали, что в номере будет жить только он. Но опекун быстро и доходчиво объяснил, насколько мы ошибаемся, так что в отель мы переехали всей компанией. А визиты Хельги к своему жениху тут же были непонятно с чего ограничены.

Точнее, отныне в имение Гюрятиничей или в гости к капитану "Феникса", Хельга могла отправиться лишь с сопровождением. И тут выбор был невелик. Либо тётушка Елена, которая как-то незаметно переехала в наши апартаменты в отеле, либо я. Учитывая мою занятость и нежелание пассии опекуна покидать больного, частота встреч Хельги с Владимиром значительно сократилась, а агрессивность дочери Завидича, как следствие, весьма повысилась. Впрочем, опекун от неё не отставал. Мужику явно надоело валяться без дела в постели, и раздражение больного теперь могла унять, разве что, тётушка Елена... отчего-то грустная и молчаливая в последнее время. Я же старался и вовсе пореже попадаться на глаза, что Хельге, что опекуну, и пропадал в мастерской, на "Мурене", у Осининых или Алёны. Что угодно, лишь бы не оставаться меж двух огней в этом чёртовом отеле. Полегче стало только когда опекун освоился с тростью и стал покидать номер на своих "троих". Собственно, именно в один из таких визитов в имение Гюрятиничей, куда я, по установленному Завидичем порядку, сопровождал Хельгу, нам и доставили письма Несдинича. Ну да, куда ж мы без присмотра... Тьфу!

Новость о скором отъезде заставила меня форсировать приготовления. Так что, следующие три дня я проводил на поле за городом, куда добирался, старательно отсекая любых наблюдателей. Здесь готовился мой макет. Сколько исписанной рунами фанеры ушло на приведение его в божеский вид, это что-то. Но самое противное было в том, что работу над этой "игрушкой" я не мог доверить никому. Вообще! Пришлось самому обшивать поверхности тканью и обработанной фанерой. Та ещё работёнка. Хорошо, что к моменту получения приказа, а ничем иным письма Несдинича я считать не могу, большая часть работ с макетом была уже завершена. Как чуял, что скоро у контр-адмирала кончится терпение и он вновь законопатит нас в Китеж.

Ну а по вечерам я возвращался в Новгород и отправлялся к Алёне. Я же обещал приходить чаще... вот и держал слово. Это были славные вечера. Спокойные и очень приятные. Рядом с этой девушкой я отдыхал душой и грызшие меня почти всё последнее время, боль и злость отступали под её взглядом. Как бы я хотел, чтобы этих вечеров было больше... Но увы.

Неделя пронеслась, словно один день. И вот субботним вечером мы с Хельгой, одинаково сердитые и нервные, разбрелись по своим комнатам в отеле, начисто проигнорировав заказанный опекуном ужин. Заточение в Китеже было не по душе ни мне, ни моей названной сестрице. Но если Хельга честно заявила отцу, что идёт собирать чемоданы, чтобы не возиться с ними утром, то я... я просто собирался сбежать из отеля, чтобы провести этот вечер с Алёной. Кто знает, когда мы теперь с ней увидимся?

Впрочем, была ещё одна причина. Именно на сегодняшнюю ночь я запланировал свою операцию. Ту самую, что по моим расчётам должна гарантировано решить все мои текущие проблемы. Но это будет позже, а пока... Я чуть приоткрыл огромную створку окна и, вдохнув холодный осенний воздух, напоенный терпким запахом преющей листвы и с острыми нотками дыма от горящих в садах костров, решительно кивнув, принялся готовиться к выходу. Первой, заняла свое место сбруя с пистолетом, следом, горизонтально на поясе за спиной, удобно и не менее привычно разместились ножны с внушительным ножом. Вместо ставшего почти привычным пиджака от "тройки", поверх жилета лёг бушлат. Вместо шляпы, подаренная Ветровым, кажется, чуть ли не сто лет назад, фуражка с разлапистым "крабом". На ноги, тяжёлые ботинки с грубой рифлёной подошвой, в руку давно подготовленный, выуженный из-под кровати саквояж. Готов. Стоп. Штурманские ночные очки!

Пошарив по карманам бушлата, отыскал пропажу, и массивные "консервы" заняли своё законное место поверх "краба". Надевать их как положено, сейчас было неудобно. Хоть освещение в городе и не дотягивает до залитых светом ночных трасс того мира, но и имеющегося достаточно, чтобы засветить "картинку". Впрочем, их время ещё придёт. Позже.

Окно моей комнаты выходит во двор отеля. Второй этаж, высота небольшая. Внизу виднеются ёще не убранные, но давно пустующие из-за налетающего с Волхова холодного ветра, столики, разбросанные по небольшому саду, засыпанные облетающей с невысоких деревьев листвой. Пусто. Обвёл взглядом стену левого крыла дома... свет горит, но вроде бы в окнах никто не маячит. А что подо мной? Отсветов нет, ну и замечательно, значит, на первом этаже свет не горит, и заморачиваться с промышленным альпинизмом не придётся. Но сначала... Ветер тугой волной разошёлся в стороны... Наблюдателей нет. Ожидаемо. После услышанного в госпитале, я был почти уверен в их отсутствии... правда, уходя к Алёне или для подготовки своего проекта, по-прежнему старательно путал следы. На всякий случай. Прыжок!

Под подошвой тихо хрустнула щебёнка и я, выпрямившись, тут же метнулся в ближайшую тень. В конце концов, если наблюдателей нет на улице, это не значит, что их нет в самом отеле. Правильно? Вот от таких вуайеристов я и постарался скрыться. Паранойя? Пусть так. Но лучше быть живым параноиком, чем беззаботным трупом.

Добравшись до тёмного угла на стыке центральной части и левого крыла отеля, я активировал часть рунных цепей на теле и взлетел вверх по стене, прямиком на крышу. Сориентировавшись по возвышающейся у реки громаде Детинца и мерцающему в лунном свете золотому шлему центральной главы Софийского собора, я определился с нужным направлением и припустил по крышам. Так быстрее, да и не придётся распугивать своим скоростным забегом ещё довольно часто встречающийся на улицах народ. Хотя время уже одиннадцатый час вечера. Ночь, можно сказать.

Оказавшись у дома Алёны, я чуть подумал и, вместо того, чтобы спуститься на крыльцо, добрался до её окна. Спустившись с крыши на словно специально сделанный уступ, заглянул в освещённую комнату и невольно улыбнулся. Тихонько постучав по раме, замер... Вот, сидевшая перед трюмо, девушка обернулась на звук, а вот она уже стоит у окна и с силой дёргает шпингалеты.

Едва окно открылось, я перевалился через подоконник и тут же сграбастал Алёну в объятия. Поцелуй, жадный, требовательный... Боже, как я по ней соскучился! И как жаль, что мне придётся так скоро уйти... Руки скользящие по плечам и груди, жаркое дыхание... и разлетающаяся во все стороны одежда. Услышат? Нас? А руны нанесённые мною на стены, во время одного из визитов, для чего?

В какой-то момент мы так увлеклись, что не заметили, как оказались обнажёнными. Алёна, словно опомнившись, вдруг отпрянула, попытавшись укрыться подхваченным с постели покрывалом, но то почему-то не поддалось, а я... я застыл в ошеломлении. Видел я обнажённых женщин, не раз и не два, но та что стояла передо мной сейчас, не сводя с меня испуганного, но какого-то мерцающего взгляда... это было совершенство! Богиня! Я влюблённый дурак? И что? Зато, сейчас я самый счастливый человек на свете.

Словно заворожённый, я сделал маленький шаг вперёд, ещё один, а в следующий миг Алёна подалась мне навстречу и я еле успел воздействовать на девушку единственной известной мне условно целительской воздушной техникой, которой когда-то в шутку меня научил один из дружинников Громовых, но ведь пригодилось же! Алёна вздрогнула... и всё смешалось в каком-то сумасшедшем калейдоскопе.

Это был, наверное, самый сладкий вечер в моей жизни. Жаль, что он так быстро закончился. Часы на столе в углу комнаты тихо отыграли три часа ночи и я принялся высвобождаться из объятий Алёны. Она тут же открыла глаза. Поцелуй, и кольцо рук неохотно размыкается. Поднявшись с кровати, я начинаю одеваться, одновременно собирая разбросанную по всей комнате одежду, а Алёна лежит, оперев голову на сложенную в локте руку и внимательно наблюдает за моими сборами. Но когда я уже был готов надеть бушлат, она выскользнула из постели и, вмиг оказавшись рядом, уже совершенно не стесняясь своей наготы, схватила за лацканы жилета. Шепот, тихий, почти неслышный, губы к губам, глаза в глаза. Мне кажется, мы могли бы обойтись совсем без слов. Просто взглядами...

— Обещаешь?

— Да.

— Я буду ждать. Как договорились.

— Я приду.

— А если...

— Никому не верь. Даже если могилу покажут, и скажут, что моя. Всё равно не верь. Я приду.

— Скорее.

Хлопнуло окно, и холодный ветер ударил в голову не хуже алкоголя. Сорвав прощальный поцелуй, я перемахнул через подоконник и, спрыгнув наземь, побежал. Не оборачиваясь. Потому что, если оглянусь... и увижу Её в окне, то плюну на всё и никуда уже не уйду. А потому, сжать зубы и бежать. Вперёд, быстро. Чем быстрее я уйду, тем быстрее вернусь, а значит... ещё быстрее!

Вот и эллинг, у входа в который мечется из стороны в сторону мелкая фигурка. Значит, посыльный выполнил-таки обещание и доставил письмо по адресу вовремя. Не зря гривну потратил! Воздух? Чисто. Подлетаю к слоняющемуся у ворот пареньку и хлопаю его по плечу.

— Ну что, Ярослав, полетаем? — тот подпрыгивает от испуга, но узнав меня, улыбается. Вот же энтузиаст! Понятия не имеет, зачем я поднял его среди ночи, но глаза уже горят...

Глава 6

Воистину летучий "Голландец"

Сделать закладку на этом месте книги

Поднявшийся над землёй дирижабль плавно скользит на малой высоте, чёрной почти невидимой в ночи тенью. Звук работающих на малой мощности маршевых нагнетателей отдаётся почти незаметной вибрацией корпуса. Собственно, сам "голос машин" внутри практически не слышен, а снаружи... Ну, с проблемой рёва нагнетателей, местные справляются так же, как с любой другой. Руны, довольно остроумно вписанные в саму систему нагнетания, "глушат" звук, так что оглохнуть, услышав работающий двигатель, можно лишь находясь позади сопла, да и то не дальше десяти-пятнадцати метров.

— Капитан, а куда мы, всё-таки, летим? — в третий раз за полчаса поинтересовался Ярослав, удобно устроившийся за штурманским столом в полутёмной, освещённой лишь подсветкой приборов рубке.

— Вот сюда, — я небрежно ткнул в точку на карте.

— Эм-м, но здесь же ничего нет, — удивлённо протянул Ярик, довольно ловко масштабировав сияющее зеленоватыми отсветами изображение до максимально возможного приближения. Ну да, там ничего нет. Просто небольшая лесная поляна, где я разместил "подарок" Осининых, мой макет.

— Кое-что есть, — улыбнулся я.

— И что же? — в очередной раз полюбопытствовал мой единственный подчинённый.

— Увидишь, — отмахнулся я и, заметив показания вендиректа, вернулся к "штурвалу". Скорректировав курс сносимой сменившимся ветром "Мурены", чуть прибавил ход... и ещё через четверть часа дирижабль вышел на точку.

— Так, Ярослав. Начинаем высотную швартовку, — произнёс я.

— Что-то случилось? — тут же заволновался он.

— Нет, в просто посадить "Мурену" на землю здесь не получится, а причальных мачт, как-то не наблюдается, — пояснил я. — Поэтому закрепимся, находясь на минимальной высоте. В данном случае, на тридцати метрах. Займи место за пультом.

Ярослав с готовностью переместился в указанное кресло.

— Теперь так. Я держу дирижабль на месте, подрабатывая "вспомогачами". Твоя задача... Посмотри на левую приборную доску. Видишь блок под названием "якорная группа"?

— Так точно, — звонко ответил мой помощник, во все глаза разглядывая четыре циферблата с верньерами под ними.

— Замечательно. Сейчас, с помощью рукояток управления, выставляешь стрелки приборов на значение в пятнадцать градусов ОТ борта, и фиксируешь их положение, нажав на верньеры, как на кнопки. Это понятно?

— Сделал, капитан! — почти тут же откликнулся Ярик. Шустрый. Я на миг

убрать рекламу

отвлёкся от управления и бросил взгляд на "свою" приборную доску. Есть. Всё правильно. Чёрные вычурные стрелки дрогнули и замерли именно так, как требовалось.

— Вот так, — я довольно кивнул. — Теперь, посмотри, под блоком циферблатов имеется четыре закрытых красными колпачками тумблера. Видишь? Ага, они самые. Откинь колпачки и, по моему сигналу, одновременно, Ярик, обязательно одновременно, переключишь все четыре тумблера в нижнее положение. Готов?

— Да, — кивка Ярослава я не видел, был занят работой со "вспомогачами", выставляя "Мурену" в нужную позицию, зато почуял Ветром. — Эм-м, капитан, а что будет?

— Ох, — я вздохнул, но пояснил. — Циферблаты показывают угол отклонения якорных пушек от вертикали. Так что, как только ты перекинешь тумблеры, они выстрелят. Якоря уйдут в землю и зафиксируют дирижабль на месте. И нам можно будет не беспокоиться о том, что "Мурена" вдруг решит полетать с каким-нибудь южным ветерком. Понятно?

— Да. Извини, что отвлёк, — отозвался Ярик и проговорил серьёзным тоном. — Я готов, капитан!

— Отлично. Тогда... Пуск!

Дирижабль дрогнул и стометровые лини с цилиндрами якорей с негромким "пуф" рванули к земле.

— Красные лампы зажглись, — подал голос мой помощник.

— Это значит, якоря ушли на заданную глубину и развернулись, зафиксировав тем самым "Мурену" над нужной нам точкой, — ответил я, сбрасывая мощность "вспомогачей" до нуля.

— И зачем мы сюда прилетели? — поинтересовался Ярослав, пытаясь рассмотреть хоть что-то за тёмным стеклом обзора. Безрезультатно, разумеется. А штурманских очков у него нет.

— Сейчас поймёшь. Идём, — я окинул взглядом приборную доску и, убедившись, что ничего не забыл, повёл Ярослава к выходу.

Оказавшись на мостках идущих вдоль внешнего борта гондолы, я указал ему на закреплённые у ограждения тросы.

— Помнишь, ты спрашивал, для чего они здесь?

— Ага, — кивнул Ярик.

— Взгляни вниз, — я ткнул пальцем в сторону земли. Мой помощник бросил взгляд за ограждение и удивлённо присвистнул.

— Твоя задача — спуститься вниз и закрепить тросы на куполе. Каждый трос отмечен своим цветом. Места крепления тоже имеют такие отметки. Смотри, не перепутай.