Третий шаг. Книга 4. Каждый выбирает

— Не надо. Эти нити в самом деле трудно обнаружить.

— Тогда как Вам, Ваше Величество, удалось это сделать?

— Школа Дикого Мага, — честно ответил Олмир. — Скоро Варя покажет немного из того, на что способны ученики королевского лицея. Но не отвлекайтесь, не заостряйте внимания на "третьем" и плодах его трудов. Пока не заостряйте. Я чувствую, что когда-то мы схлестнемся с ним. Но это будет потом. А сейчас незамедлительно узнайте как здоровье герцога Кунтуэского. Заодно пусть возьмут на заметку всех, обратившихся за медицинской помощью по поводу ожога глаз или лица.

— Будет исполнено, Ваше Величество, — отчеканил Ламарк, приступая к выполнению королевского приказа. Чуть ли не каждый день к его переносной коллекции добавлялось новое электронное устройство, с помощью которого он, как и канцлер, осуществлял оперативное управление подчиненными. Не человек, а киборг какой-то.

Шамон разошелся не на шутку, все говорит и говорит. Не пора ли его остановить?

— Источник человеческой зависти — неизбывная доброта божья, коя изобильно падает и на достойного ея, и на недостойного...

— Зависть бывает разной, — возразил Олмир. — Так называемая белая зависть — главная движущая сила прогресса. А причина людских бед — черная зависть.

— Это так. Я говорю о другом. О том, что зло произрастает из доброго семени.

— Не понимаю, к чему Вы об этом говорите. Если, например, кто-то завидует своему соседу и желает стать не хуже, то перед ним два пути. Либо больше и лучше работать, упорнее добиваться поставленных целей, либо как-нибудь напакостить соседу. Первый путь хорош, второй — плох, а иного не дано. По какому из них пойти, каждый выбирает сам, и нечего на кого-то другого пенять. На этом я предлагаю закончить дискуссию. Журналисты могут остаться здесь, им предоставят всю служебную информацию, связанную с наложением ареста на родиниловскую обитель и последующими событиями. А Вам, Ваше Святейшество, я предлагаю проследовать со мной в Мифополь, чтобы поставить точку в выяснении наших взаимоотношений. Прошу поторопиться, у меня мало времени.

После возвращения с Беззаботных островов Олмир увяз в делах. Спал урывками, всего по несколько минут, и ощущение нехватки времени прочно вошло в плоть и в кровь. А сейчас, после внутреннего напряжения, требующегося для концентрации виерных посылов, с непривычки еще и голова кружилась, хотелось присесть куда-нибудь, передохнуть.

Шамон, тяжело вздохнув, покорно пошел к своему литу.

Когда они подлетали ко дворцу, Ламарк, склонившись к Олмиру, еле слышно прошептал:

— В Шере суматоха. Герцог Кунтуэский получил сильный ожог лица, лишился зрения.

— Я знал, что это он подослал к Зое убийцу, — вырвалось у Олмира. Прочитав недоумение на лице начальника Службы безопасности, пояснил: — Я послал по окоссу сильный световой импульс, а герцог Кунтуэский в это время находился рядом с его воспроизводящим устройством. В результате — торжество справедливости. Око за око в прямом и переносном смысле. Благодаря герцогу лишился зрения наш лейтенант, Веселко. Сейчас герцог без глаз.

Брови у Ламарка удивленно поползли вверх. Но он сдержался, не стал задавать вопросы о том, как именно Олмир смог так изощренно отомстить. Подумав над проблемами, относящимися всецело к его компетенции, сказал:

— Однако без санкции Коронного Совета нам будет трудно доказать факт ослепления Александра Кунтуэского излучением окосса, если он не обратится за медицинской помощью общепринятым порядком. Раскрывать перипетии личной жизни глав Больших Домов запрещено. А лечиться Кунтуэский, скорее всего, будет у своих, домашних лекарей. У него есть опытные медики, повязанные обязательством хранить герцогские тайны.

— Со своей стороны сделайте все, что в ваших силах. Подумайте вместе с Краевым, как по максимуму раздуть эту историю. Более я не хочу прощать ему ни одной зловредной выходки... Но на первое время будет достаточно, если в политическом плане он полностью подчинится нам. А там посмотрим. Займитесь этим делом сразу после разговора с Шамоном.

— Будет исполнено, Ваше Величество, — заверил Ламарк, и в глазах его сверкнули задорные огоньки.

Второе появление Шамона в королевском дворце не было неожиданностью. Принимали его не в королевском кабинете, а в специальном зале, используемом для дипломатических переговоров. Многочисленные телекамеры и прочие фиксирующие устройства были выставлены напоказ.

За огромный эллипсоидальный стол уселись четверо. С одной стороны — Олмир, Краев и Ламарк. Напротив них — один Шамон.

— Начнем с несущественного, — сказал Олмир, передавая Шамону зеленую папочку. — Здесь описание Вашей деятельности в родиниловской обители. Ранее Вы были ознакомлены с этими документами. Согласно нашему законодательству, Вы подлежите уголовной ответственности. В любом случае налицо серьезный этический проступок. Что Вы скажете по данному поводу?

— Закон положен не для праведников, но для нечестивых и непокорливых, грешников и человекохищников.

— Ничего себе! Чрезвычайно удобная позиция.

— Это не позиция. Это отражение моей обязанности нести весть о великих тайнах бытия.

— Вот даже как? Давайте условимся: никаких проповедей. У нас будет либо чисто деловой разговор, без приукрашиваний и ненужных отступлений, либо никакого. Если Вы откажетесь от нормального общения, то к списку обвинений в Ваш адрес добавят публичное издевательство над августейшей особой, и после этого мы будем применять к Вам только силовые воздействия.

— Я слушаю Вас, Ваше Величество, — покорно сказал Шамон, встряхнувшись.

— Как я понял, Вам нечего сказать по существу. Переходим к следующему вопросу. Вот здесь, — Олмир передал Шамону красную папку, — описывается Ваша деятельность на шпионском поприще. Подробно запротоколирована попытка использования Вами некроформ. Чему Вы улыбаетесь?

— Право дело, Вы мне льстите, Ваше Величество.

— Объяснитесь!

— Скромность — одна из человеческих добродетелей. Я рад, что предстал в Ваших глазах неумным и недальновидным человеком.

— Продолжайте.

— Если б была на то насущная потребность, то Комитет давно б позаботился о том, чтобы видеть каждый Ваш шаг и слышать каждое слово. Моя цель была иной — удостовериться, что ваши отношения с меритцами действительно настолько крепки, что они запросто передают вам редкостное оборудование. Одно дело — прислать преподавателя, сделать инвестиции в вашу экономику. Но поделиться по-настоящему уникальными вещами — это совсем иной уровень общения.

Олмир покосился на канцлера. Краев, неотрывно наблюдая за Их Святейшеством, чуть заметно кивал в знак согласия. Неужели Шамон говорит правду?

— Вы выбрали весьма экстравагантный способ. Трудно переварить Ваши объяснения. Да и факт остается фактом: Вы занимались на Ремите разведывательной деятельностью.

— Не возражаю. Вы, как всегда, правы, Ваше Величество.

— Прекрасно. Должен сказать, что предъявленные обвинения — малая часть наших претензий к Вам. Другие эпизоды мы не в состоянии пока доказать. Например, на данный момент мы не можем установить Вашу роль в подталкивании графа Кокроши к совершению некоторых поступков.

— Искренне сожалею, — усмехнулся Шамон, — мне не помешал бы ореол мученика. Люди лучше прислушиваются к слову гонимого власть имущими.

— Как давно вы зомбировали Кокрошу?

— Видите ли, Ваше Величество, я только что вернулся с Феи и плохо помню, что делал ранее.

— Значит, вы больше года контролируете его?

— Понимайте мои слова как заблагорассудится. Я не могу делиться своими грехами и добродетелями, чтобы не предстать ложным мучеником.

— Что это за проект — "Левиафан"? Каковы его цели?

— Как я понимаю, вы перехватили мой телефонный разговор с Анн-Мари Ло. Всегда говорил, что женский язык опаснее змеиного яда.

— Отвечайте по существу.

— Я прекратил выполнение всех проектов на Ремите сразу после ареста. А до этого... не делал ничего, что представляло бы угрозу общественному спокойствию в Вашем королевстве. Максимум моих помыслов заключался в снятии полных психограмм учащихся королевского лицея и лично Вас, Ваше Величество. Технология соответствующего процесса предполагает активное участие в нем самого исследуемого, а это требует его добровольного согласия. Я не успел или, точнее, не сумел создать условий, необходимых для гарантированного получения положительного ответа на предложение подвергнуться необычной процедуре.

— Каким образом Вы заставили Кокрошу убить барона Рагозу?

Шамон вздрогнул от неожиданности, но сумел взять себя в руки и хладнокровно ответил:

— Вы смотрите не в ту сторону.

Пора заканчивать разговор, подумал Олмир, все равно от Их Святейшества ничего не добьешься. И задал последний вопрос:

— Вы бывали в Сумеречных Созвездиях?

На сей раз Шамон надолго задумался. Олмиру пришлось повторить:

— Я спрашиваю, посещали ли Вы Сумеречные Созвездия.

— Нет, не посещал. Я догадываюсь, почему Вы задали этот вопрос. Интересная мысль. Вы полагаете, что идя по этому пути можно добраться до того, кто... приказал убить Рагозу?

— Да. К числу его жертв я бы отнес и Антуана Смирнова. Приходят на ум и некоторые другие непонятные события. Скажем, появление отравленного торта в нашей школе... Если, конечно, это не Ваших рук дело или не очередная глупая шутка старика Шойского.

— Я, пожалуй, смогу высказать некоторые свои соображения по данному поводу. При условии, однако, если будет принято предложение, сделанное Вам при первой нашей встрече.

— Полностью подчиниться КЗЧ?

— Тогда я высоко поднял планку, чтобы было чем торговать. Достаточно формального согласия на сотрудничество. Мы оставим вам полную свободу действий. Вы будете только информировать нас о своих контактах с меритцами. В тех объемах, какие сочтете нужными. Единственное дополнительное условие — согласие учеников королевского лицея на снятие развернутых психограмм.

— Зачем это Комитету?

— Нам это не надо. Это нужно всему Содружеству, чтобы придать импульс исследованиям федерального Института психодинамики.

Олмир выдержал паузу и торжественно произнес:

— Во внешней политике мы будем точно следовать принципам Джорджа Второго.

— Жизнь идет вперед, Ваше Величество. Из колонизируемой планеты Ремита превратилась в удобный для проживания человека мир. Выросло ее население. Нынешнее политическое и экономическое значение Вашей общины в Содружестве несравнимо с существовавшим во времена Реформатора. Вы должны получить право иметь в Галактическом Совете полномочного представителя.

— Мы рассмотрим этот вопрос, когда получим из Содружества официальное уведомление о целесообразности изменения нашего внешнеполитического статуса. Но с нашей стороны никаких инициатив не будет. Ремитцы с раздражением воспринимают большинство указаний и рекомендаций Содружества, оценивая их как вмешательство в личную жизнь.

— Как я понимаю, Вы отказываетесь принять мое предложение?

— Да, отказываюсь. Никаких особых отношений с Комитетом Защиты Человечества у нас не будет по причине его несостоятельности. Вы допустили, чтобы какой-то неизвестный орудовал за вашей спиной — невозможно придумать примера большего непрофессионализма. Граф Ламарк сегодня по своим каналам пошлет соответствующее сообщение в штаб-квартиру Комитета.

Ламарк согласно закивал, давая понять, что воспринял указание короля. Шамон нервно завертелся в кресле.

— Боюсь, Вы совершаете фатальную ошибку, Ваше Величество. Людям свойственно следовать императиву "кто не с нами, тот против нас". Комитет может начать планомерную работу против Ремиты. А с системой бороться невозможно. Пусть, как Вы утверждаете, комитетчики ленивы и глупы. Но рано или поздно тысяча страдающих от безделья тупиц придумает, как обвести вокруг пальца любого мудреца.

— Может быть. Но мы будем придерживаться курса на полную независимость нашей внешней и внутренней политики. Ремита станет самостоятельным полюсом силы в Содружестве.

— Но рационально ли...

— Решение мною принято, Ваше Святейшество, и обсуждению не подлежит. Давайте займемся Вашей судьбой. Доказательств нарушения наших законов более чем достаточно для объявления Вас персоной нон грата. Так мы и сделаем. Но в знак уважения к Вам мы не будем посылать центральным органам Содружества обязательное в подобных случаях определение. Если они заинтересуются причинами выдворения Вас с Ремиты — пожалуйста, пусть узнают по своим каналам.

— Даже не знаю, как отблагодарить за невиданную милость.

— Не ехидничайте. И не нагнетайте обстановку. Все равно мы не сделаем из Вас, Ваше Святейшество, мученика. Так вот. Информировать всех и каждого нас никто не обязывал, но подданные королевства должны знать правду. Поэтому сегодня вечером канцлер — Краев согласно закивал — выступит по телевидению с подробной информацией по Вашему вопросу. А граф Ламарк даст своим подчиненным указание немедленно переправить Вас на крейсер Межзвездного Флота.

— Вместе с Анн-Мари Ло.

Олмир вспомнил свои переживания во время визита Юлианны с гувернанткой и согласился:

— Да, вместе с Анн-Мари Ло. А также вместе с Родом и Нилом. Мы отзываем их лицензию на право заниматься у нас прогностической деятельностью. Все, аудиенция завершена.

Олмир с канцлером задержались, чтобы позволить Ламарку увести Шамона.

— Их Святейшество признал свое поражение, — сказал Краев, благоговейно поедая глазами короля. — Вероятно, он до последнего момента не верил, что кто-то осмелился орудовать за его спиной. Открытия в родиниловской обители выбили его из колеи, но окончательно он сник после Вашего вопроса о Сумеречных Созвездиях. Разъясните, пожалуйста, смысл спрашиваемого.

— Я сам толком не понимаю, что имел в виду. Возникла случайная ассоциация — я и задал вопрос, пришедший в голову. Общение с людьми, подобными Шамону, сильно утомляет, и я начинаю плохо контролировать себя. Да, после официального объявления причин выдворения Шамона попросите Кутузова сделать большую программу на эту тему. Предоставьте ему необходимые служебные материалы. В ваших объективках на него говорится, что он истинный патриот Ремиты. После личного общения с ним я могу это подтвердить. Слава, я уверен, все сделает правильно.

— Будет исполнено, Ваше Величество.

Канцлер провожал Олмира до дверей личных королевских покоев. Там, увидев скучающего Вана, тактично поспешил откланяться.

— Привет, Седой. Ты что здесь делаешь?

— Жду тебя, чтобы поговорить.

— Заходи, поговорим. Что за проблемы?

— Ты был на выставке космической техники?

— Да, заглядывал.

— Я только что оттуда. Целый день там провел. В общем, я решил поступать на Высшие астронавигаторские курсы. Одобряешь?

— Нет.

— Почему? — удивился Ван. — Я понял, что на Ремите не найду для себя достойного увлечения. Парусный спорт и прочее не для меня. Только в космосе настоящие приключения и открытия.

— Да брось ты. Все действительно важное совершается на земле, среди людей.

— Ты ничего не понимаешь! Здесь — обыденность, а там...