Эадор. Книга третья. Чужие воспоминания

Опустившись на колено, рыцарь торжественно возложил ладони на рукоять меча и начал тихо молиться. Я засвидетельствовал произнесенные клятвы. Одним борцом со злом в Эадоре стало больше. Ещё сегодня утром я бы только посмеялся в кулак над непутевым дворянчиком в ржавой кольчуге, верхом на Абысдохле; но, следовало признать, Джонатан и вправду хорош в обращении с мечом. Ну, а доспехи — дело наживное. Главное, чтобы сей олух Божий не забывал время от времени просить оплату за свои подвиги.

Кстати об оплате, вернее, о трофеях. Я внимательно посмотрел на икону. Изображение святого мне ни о чём не говорило. Внимательно изучив холст, я заметил внизу истершуюся, но ещё вполне различимую надпись — "святой Амвросий". Странно... Кто это? Никогда о нём не слышал.

В монастыре достопочтимый отец-настоятель находил садистское удовольствие в выпытывании из послушников знаний о житии всех известных Эрмсу святых. Раз ошибешься, и дальше имена и подвиги блаженных старцев будешь учить, сидя на горохе. Бррр. Отец-настоятель питал ко мне особенно "теплые чувства" за то, что я постоянно дрался с другими послушниками, неоднократно проносил в монастырь бутыли с деревенским самогоном, а один раз и местную крестьянку. К сожалению, старикан быстро сообразил, что книги для меня будут еще хуже, чем прополка огорода, и едва не вогнал в гроб зубрежкой. Впрочем, хрыч нередко совмещал одно с другим, добавляя розгами. Так что всех святых нашего осколка я до сих пор знал наперечет, хоть ночью разбуди, без запинки отвечу (настоятель уже раз так делал, затем даже хвалил). Но ни про какого святого Амвросия мне слышать не доводилось. Кто это? Чем отличился? И какое имеет отношение к странному белому камню?

Ещё раз осмотрев потайное углубление алтаря, я нашёл обожженную глиняную табличку с надписями. Автор решил надолго сохранить свои письмена, не доверив их хрупкой бумаге. Возможно, он рассчитывал скрыть икону на годы, но восставшие мертвецы потревожили святую силу, и артефакт начал светиться. Между прочим, даже сейчас камень продолжал переливаться ярким белым светом. Может, в церкви есть ещё мертвяки?

Я опасливо посмотрел на лестницу, ведущую в церковный подвал. Уходя, придется проверить, что там, внизу. Ведь мертвецы появились именно оттуда.

— Не убирай оружие, сын мой, — сказал я Джонатану, — возможно, оно нам ещё понадобится.

Рыцарь кивнул.

— Клянусь честью, — торжественно произнес он, — мы покараем любое зло.

Я покачал головой. Похоже, после боя наш юный рыцарь уверовал в свою неуязвимость.

Воспользовавшись камнем в иконе, словно фонарем, я поднес табличку к свету.

Надпись гласила:

"О! Ты, читающий сии строки, верую, что ты — есть сила праведная, ибо не позволит душа святого Амвросия обрести власть над собой злому созданию. Знай, долгие годы я носил сей камень, и понял великую силу его, сотворенную по велению зла, но ставшую великим орудием света. Сила камня призвана оградить наш осколок от Хаоса. Душа, в нём живущая, помнит о своём предназначении и не уходит в Мир Мертвых. Великое Зло свершилось тысячелетия назад. Неназываемый Император заключил сделку с тварями Преисподней, не только поставив дверь в наш мир, но и даровав адским тварям ключ! Однажды слуги Хаоса добьются своего и, найдя ключ, откроют дверь! Только сей камень может спасти наш мир. Так сказала мне живущая внутри душа. Страдает она, запечатанная внутри, но готовится к битве. С прискорбием я говорю, что даже в ряды священников проникла скверна. Алчны и властолюбивы стали Отцы Церкви и, стремясь уничтожить еретиков-магов, не останавливаются ни перед чем. Король наш также впал в грех гордыни, возжелав вечной жизни. Посему повелел мне камень спрятать его. Я унес душу Света на север. Знай же, о человек, предназначение камня — защита смертных от Хаоса. Сим живет он, и ради того существует. Ежели ты хочешь использовать камень по своему усмотрению, то поступай, как знаешь, но помни, обладает он собственной волей, и если заставить его совершать дела неправедные, покинет душа святого Амвросия осколок. Если сие случится, знай, рано или поздно ничто не спасет Эрмс от поглощения Хаосом. Используй бережно и осторожно доставшуюся тебе силу, а ещё лучше — спрячь камень снова, ибо он сам знает, когда пробьет Час Битвы с ключом Хаоса".

Подписи автор не оставил. Тем не менее, читая строки, я как будто слышал мягкий тихий голос, показавшийся мне смутно знакомым. Или это наваждение? Кем же всё-таки был мой предшественник? И где я мог с ним встречаться?

Казалось, от ответа меня отделяет тонкая хрупкая стена. Далекое воспоминание из детства, которое я забыл.

Перед глазами промелькнули смутные образы — большой город, огромные богатства и дикая нищета, соседствующие бок о бок. Голод. Грязь. Голод. Уличные драки. Голод. Ножи убийц. Голод. Плачущая рыжая девочка. Голод. Верхнереченский монастырь. Кров. Пища. Безопасность. Друзья. Наставники.

— Святой отец? — участливо спросил Джонатан. — Всё в порядке?

Очевидно, я некоторое время простоял в задумчивости. Рыцарь указал на камень в центре иконы.

— Что это? — спросил он.

— Возрадуйся, сын мой, — сказал я, — неспроста Бог-Орел привел нас сюда. Найден целительный образ знаменитого святого!

Я не стал посвящать парня в содержание таблички. Разъяснять Джонатану тонкости политики — дело безнадежное. Рыцарю требуется лишь указать: кто здесь зло, кто добро и кого рубить. Говорить о том, что мой предшественник усомнился в святости Отцов Церкви вообще, и Первосвященника в частности, не следует. Слишком тонкое и деликатное дело. Грамота, предъявленная ведьмой старосте, наглядно свидетельствовала о происходивших в Великом Королевстве переменах. Ковен Магов чувствовал себя в столице, как у себя дома. Годы и болезни рано или поздно приберут короля Альберта, и что будет после его смерти — сложно предугадать.

Я задумался. Что делать с иконой и камнем? Принеси её в церковь, и обильные паломничества с щедрыми дарами мне обеспечены. Не сомневаюсь, камень исцелит любую хворь, но что дальше? Изолированное положение Чертовых Куличек даст какое-то время пожить в своё удовольствие, но затем слухи неизбежно просочатся в Великое Королевство. Тогда произойдет то, о чем предупреждал предшественник, камень захотят использовать все борющиеся за власть стороны. Я не питал никаких иллюзий о своих силах и способностях. С камнем или без, но отбиться от королевских слуг, магов Ковена, инквизиторов Первосвященника и всех прочих властолюбцев у меня не получится. Мой предшественник явно был священником посильнее меня, возможно, даже жрецом, и то не стал нарываться. Вдобавок, если верить его словам, в камне заключена душа некоего Амвросия, на которую возложена определенная задача. Конечно, много воды утекло с тех пор, и упомянутый "ключ Хаоса" уже вполне мог испариться, но всё-таки. Имею ли я право использовать артефакт по своему усмотрению? Видимо, нет.

Закрыв глаза, я прикоснулся к камню, решив прочувствовать его силу. Изнутри доносились легкие вибрации, похожие на биение сердца. Я чувствовал неспешный и ровный ритм, как будто внутри кто-то спал. Что ж, будить святого Амвросия мы не станем. Интересно, что за великая миссия на него возложена, и почему в табличке указано, что камень сотворен с помощью зла? Разве можно создать Свет, используя зло? Впрочем, как-то душа святого очутилась внутри камня. Добровольно? Вряд ли, церковные каноны бескомпромиссно гласили, что жизнь человека конечна, и каждой душе надлежит в отпущенный срок отправиться в Мир Мертвых. Извечное воплощение имеет лишь Светлый Владыка, остальным дарована лишь бессмертная душа. Любой, кто стремится к вечной жизни, то есть пытается превзойти самого Бога-Орла, является еретиком. Выходит, душу Амвросия насильно заключили в камень. Для чего? И почему он сопротивляется? Что за Великая Борьба? Что за ключ Хаоса? И откуда всё это узнал мой предшественник? Хорошие вопросы без хороших ответов.

Использовать камень в своих целях определенно не стоит. С другой стороны, оставлять его здесь тоже нельзя. Придется потом решить, что с ним делать. По-видимому, тоже спрятать, только в более надежное место.

Отложив решение, я сунул икону под ворот рясы. Камень начал неприятно жечь грудь, видимо, святой Амвросий не признал во мне истинного слугу Света. Я его не винил. По собственной дурости я совершил в жизни множество поступков, коими, прямо скажем, не стоило гордиться. Тем не менее, камень не причинял особой боли. Возможно, святой Амвросий всё же разглядел в моей душе что-то хорошее. Интересно, что?

— Нужно обследовать подземелье церкви, — сказал я, указав Джонатану на лестницу вниз, — здесь могут быть ещё мертвяки, к тому же, хорошо бы найти то, что их пробудило.

Кивнув, рыцарь отложил меч и попробовал поправить свою кольчугу. К сожалению, после когтей упыря доспех годился разве что на сито. Единственным его боевым достоинством стала хорошая вентиляция. В такой кольчуге благородный воин точно не вспотеет.

— Надеюсь, кузнецы смогут починить, — грустно произнес Джонатан, бросив безуспешные попытки.

Я покачал головой.

— Разве что на переплавку. Тебе нужен новый доспех, сын мой.

В безграничной тоске рыцарь поднял глаза к небу.

— Где же его взять? — спросил он.

— За убийство упыря староста обещал ведьме сто золотых, — произнес я — не вижу причин, по которой он не должен отдать деньги нам. Только нужно доказательства принести.

— Голову? — поинтересовался Джонатан.

— Ну, обычно, да, — подтвердил я.

Мы с омерзением уставились на продолжающую источать зловоние голову упыря. Добровольцев нести гадость в руках в нашей доблестной команде не нашлось.

— М-да, — хмыкнул я, — стоило мешок захватить.

Воин пожал плечами.

— Сделанного не воротишь, — сказал Джонатан, — не сомневаюсь, крестьяне поверят слову рыцаря, засвидетельствованного слугой Божьим. Не могут не поверить!

Что-то внутри меня подсказывало, что ещё как могут, однако расстраивать Джонатана я не стал. В крайнем случае, возьмем старосту за бороду и приволочем сюда! Пусть сам поглядит, чем нанесены раны, мечом или магией. Можно, конечно, сунуть ему в лицо икону. Камень Света послужит лучшим доказательством наших деяний, вот только рассказывать кому-либо про артефакт не следует. Если священник унес камень в такую даль, а затем спрятал, значит, его искали. Много лет прошло, но, кто знает, вдруг ищут до сих пор?

Оставив в покое останки поверженных мертвяков, мы с Джонатаном направились вниз. Каменная лестница вела глубоко под землю, протянувшись куда длиннее, чем можно было предположить.

— Ого! — присвистнул я.

Под церковью обнаружился настоящий склеп. От лестницы в темноту простирался длинный узкий коридор, с разрытыми по бокам нишами саркофагов. Последователи моего предшественника явно отличались большим трудолюбием. Увы, их работу кто-то испортил.

Я быстро пересчитал. Пять сломанных саркофагов. Всё сходится: упырь, два скелета и столько же зомби. Ровно пять.

Неожиданно в конце коридора мы разглядели тусклый огонек. Некромант увидел нас ровно в тот момент, как мы увидели его!

— А вы ещё кто такие? — раздался скрипучий голос.

По правде сказать, у нас для него имелся точно тот же вопрос. Я ожидал наткнуться на Глиронду, но вместо ведьмы мы повстречали совсем другого мага. Высокий, средних лет мужчина носил черную, расшитую красными узорами мантию. В руках он держал тонкий костяной посох, с набалдашником в виде черепа. На поясе колдуна висела толстая книга в черном переплете. Вряд ли молитвенник.

Несомненно, перед нами стоял некромант. Никто другой не решится ночевать в склепе. Наш же враг, судя по расстеленному в углу спальному мешку, провёл внутри достаточно времени. И ведь даже не замерз, паразит! Обошелся лишь одним зажженным факелом.

— Что вы здесь делаете? — спросил некромант, — как вы прошли мою нежить? Глиронда дала вам охранный амулет?

— Нет, — честно признались мы.

— Тогда возвращаюсь к своему вопросу, — произнес некромант, — кто вы и что вы здесь делаете?

Джонатан в нерешительности замер. Похоже, рыцарский кодекс требовал перед убиением еретика произнести напыщенную речь, но нелепость диалога помешала бастарду грамотно сформулировать обвинения. Убивать, когда на тебя не нападают, казалось Джонатану бесчестным. Ну и зря!

— А ты... ммм..., — я с трудом удержался от: "брат мой", — ожидаешь Глиронду?

— Разумеется, — ответил еретик, — ей уже давно следовало выбрать подходящее место для атаки!

— Для атаки?! — в один голос выдохнули мы с Джонатоном.

Некромант хитро улыбнулся.

— Ковену Магов нужны деньги, — произнес он, — война с Первосвященником и его прихвостнями неизбежна. Пока король здравствует, до открытого конфликта дело не дойдет, но монарх не вечен. А для войны нужны три вещи: деньги, деньги и..., да, хорошо бы ещё немного денег. Кристаллов купить нужно? Нужно! Чтобы рыцари не изрубили магов в рукопашную, необходимо собрать наемников? Разумеется, необходимо! Вот Ковен Магов и отправляет учеников странствовать по Эрмсу, выполнять задания и собирать деньги. К сожалению, крестьяне прижимисты! Истребление чужих монстров — дело утомительное и опасное, куда лучше вызвать своих!

Нам с Джонатаном понабилось некоторое время, чтобы переварить свежие новости.

— Так, значит, вы с Глирондой разбудили упыря и начали терроризировать деревню?

Некромант радостно кивнул, даже не попытавшись изобразить смущение.

— Совершенно верно. Так проще и выгоднее. Вчера вечером я подходил к деревне. Глиронда сказала, что ей удалось "раскрутить" старосту лишь на сотню золотых. Право слово, народ здесь непуганый. Сто золотых! Курам на смех! Глиронда должна была найти удобное для атаки место, чтобы я мог управлять нежитью, стоя за деревом или кустом, не выдавая себя.

— Так вы решили уничтожить деревню?

— Для чего? — удивился некромант, — если сейчас всех крестьян на корм мертвякам пустить, то больше полутысячи золотых с трупов всё равно не соберешь. А живых можно запугать до полусмерти. Сами последние гроши отдадут, а потом, годика через два, к ним можно будет наведаться снова!

Внезапно я понял, почему мы, особо не торопясь, пришли сюда раньше Глиронды. Ведьма тоже никуда не спешила, пытаясь найти для дружка-некроманта подходящее место для нападения на деревню.

— Значит, вы сговорились, — подвел итог я, — ты должен был отправить в атаку мертвецов. Глиронда — доблестно спалить их всех огненными шарами, а затем потребовать удвоения своего гонорара!

Некромант охотно закивал головой, радуясь, какие мы понятливые.

— Глиронда — хорошая актриса! — сказал он. — Можете плюнуть мне в лицо, если она не "разведет" деревенских не то что на двести — на пятьсот золотых!

— Пожалуй, мы так и сделаем, — согласился я.

В свете факела некромант, наконец, увидел моя рясу священника, а затем усмехнулся и погрозил мне пальчиком.

— Не балуйте, батюшка, — насмешливо произнес он, — сами знаете, как тяжело собрать с паствы деньги. Уж не на медяшках вы себе такое брюхо отъели!