Виго дружелюбно улыбнулся:
— Пожалуйста. Нам очень нужно это знать.
Старик поднёс ладонь к лицу.
— Я всякое видел в Брунегене. Но таких, как вы двое, не видел ещё никогда.
Нильс отпрыгнул в сторону: и если б он замешкался буквально на долю секунды, две огромные сабли нарезали бы его неровными ломтями. Клинки ушли глубоко в пол, а Нильс запоздало закрылся руками, бросил быстрый взгляд на своих противников и услышал за спиной истошный крик.
Он обернулся и поменялся в лице: на его глазах Виго разрубили в груди ровно наполовину. Отсечённая рука с глухим «шмяк» упала на пол и тут же вспорхнула в виде стайки летучих мышей. Мгновением спустя конечность очутилась на прежнем месте, а вампир застыл всё с той же улыбкой: только глаза его стали красными, а клыки вымахали едва ли не до ключиц.
Здоровяк в широких штанах стоял, держась за рукоять своей чудовищной сабли. Он растерял всю свою смуглость: сейчас цвет его кожи был, скорей, серо-синим.
— Я ЖЕ СКАЗАЛ «ПОЖАЛУЙСТА», — Виго взялся за клинок и без видимых усилий вытащил из груди. У охранника подкосились ноги: огромный мужик рухнул на пол и засучил ногами, стараясь оказаться как можно дальше от ожившего ужаса. Занрах оцепенел, не в силах пошевелиться, и мелко трясся.
Нильс решил усугубить впечатление, издав самый жуткий рёв, на который был способен. К несчастью, он был больше похож на урчание огромного кота, но чужеземцам хватило и этого. Курильщики вместе с девами разбежались, крича что-то на незнакомом языке, а старик пал на колени и взмолился на незнакомом языке.
— Кто покупал яд? — строго спросил Нильс. — Или ядовитое животное? Говори! — он замахнулся на Занраха, но это было бесполезно: старик уставился на жуткое умертвие и глаз с него не спускал.
— КТО? — прозвучал в голове жуткий голос Виго, и престарелый контрабандист, наконец, ответил:
— Мужчина! Был мужчина! — затараторил он. — Высокий! В чёрном! Он купил себе Пушистика!
— Пушистика? — переспросил Нильс. Он вспомнил слова напарника о запахе шерсти.
— Пушистика, да! Он как макака и кот, всё вместе! Мы зовём таких лори! Я не знаю, как объяснить! И у него на шерсти яд! На лапах! Не смотрите на меня, господин, не смотрите, я больше ничего не знаю… — Занрах всхлипывал, но всё-таки не отводил глаз от Виго, который рассматривал старика тем же взглядом, которым коты рассматривают оставленную без присмотра рыбу.
— Как он выглядел? — рыкнул Нильс, с тревогой косясь на напарника. Гастрономический интерес к Занраху в его глазах внушал серьёзные опасения. — Быстрей, пока «господин» тебя не сожрал!
— Чёрная одежда, плащ с застёжкой, сапоги. На голове капюшон, лица не было видно! — возопил Занрах, глядя на то, как лицо Виго медленно приближается к его лицу. По клыку вампира стекла капелька вязкой слюны. — Он приехал сюда с извозчиком!
— Как выглядел извозчик? — спросил Нильс за неимением лучшего.
— Не помню! Не видел! Но конь у него был — я разглядел — серый в яблоках, и на карете все медные детали натёрты так, что аж светились! Я больше ничего не помню!
— Точно?! — Нильс больше смотрел на Виго, чем на Занраха. — Говори быстрей, я не смогу его сдержать!
— Не помню! Не помню! Больше ничего не помню! — захныкал старик, и Виго отстранился.
— Пофли отфюда, — бросил он и, пошатываясь, поплёлся прочь.
Нильс задержался на мгновение.
— Большое спасибо, — важно сказал он и последовал за напарником.
В этот раз Виго долго не мог прийти в себя. Шарахался по тёмным углам, утробно рычал, боролся сам с собой и то шептал, то кричал на весь порт какие-то странные обрывки фраз. До ямщика, которого, к счастью, никто не выкрал и не увёз в далёкие страны, добирались долго и трудно. Под конец Нильс буквально нёс своего напарника, взвалив на плечо.
— Всё в порядке? — спросил оборотень после того, как усадил Виго в коляску и сел сам. Вампир выглядел хуже некуда: черты лица заострились, на нём появились странные тени, которых раньше не было, а глаза тускло светились тёмно-багровым.
— Всё в порядке, — негромко ответил вампир. Нильс обрадовался: он ожидал услышать тот жуткий голос, имевший вредную привычку звучать изнутри черепа, а не снаружи.
— Едем домой. Ты не обязан этого делать. Мы уже выяснили, что регента убил не ты, этого достаточно.
— Нет-нет, — неуклюже взмахнул руками Виго. — Это может быть очень важным. Мы должны довести дело до конца. Нам надо найти того человека.
— Но мы ничего о нём не знаем! — воскликнул оборотень.
— Да, — кивнул вампир. Нильс смотрел на него и видел, как краснота уходит из глаз, а клыки втягиваются обратно. — Но мы знаем, как выглядела коляска и лошадь, а это уже немало. Все ямщики друг с другом знакомы, это что-то вроде закрытого клуба. Скажите-ка, любезный... — ямщик послушно повернулся. — Кто любит начищать медные детали у своей коляски и запрягает серого в яблоках коня?
Извозчик задумался на несколько мгновений.
— Наверное, Релик-моряк. Но я не помню у него серого в яблоках коня.
— Вот видишь, — вампир усмехнулся и ойкнул: клык оцарапал нижнюю губу. — Релик-моряк. Как он выглядит?
— В наколках весь. Походка странная. Борода лопатой. Курит постоянно и говорит чудно́, — заторможенно ответил ямщик.
— А медь зачем натирает? — влез в разговор Нильс.
— Говорил, привычка с морских времён.
— Вы знаете, где он живёт? — спросил Виго, окончательно вернувший себе прежний безобидный вид.
Ямщик знал и после команды вампира тронулся с места.
Ночь выдалась богатая на события, и оборотень начал зевать. Проплывавший мимо ночной город уже мало его волновал: хотелось залезть под тёплое одеяло и как следует отоспаться. И, похоже, не ему одному — Виго тоже засопел. Во сне он прижимал руки к груди в том месте, где побывала чудовищная сабля охранника Занраха. При виде этого Нильс почувствовал острый укол жалости: кто знает, какую боль переживал его напарник? И каких усилий воли ему стоило сдержаться и не оторвать кому-нибудь голову?..
«Вот бы мне такую силищу», — вздохнул Нильс. Как же ему хотелось быть волком или медведем — подлинным оборотнем, наводящим ужас на все окрестные деревни, сильным и быстрым зверем, хищником, бесшумно скользящим в ночной тьме… Но нет.
У него была парочка знакомых оборотней, которые обожали жалеть себя и рассуждать на тему того, что их дар — это вовсе не дар, а проклятие, пробуждая у Нильса желание надавать им по голове. Это у него — проклятие. Самое настоящее проклятие, которое причиняло массу неудобств, но не давало ничего взамен. По его мнению, было куда престижнее превращаться каждое полнолуние в волка и резать овец, чем обращаться в панду и грызть ветки.
Единственное, что утешало, — в образе панды ветки действительно были чертовски вкусными.
Коляска свернула с центральной улицы и покатилась по разбитому переулку, который вилял, словно уворачиваясь от маленьких домишек со столь же маленькими садиками и огородиками. Фонарей тут отродясь не водилось, поэтому ехали в кромешной тьме, ойкая и ругаясь, когда повозка проваливалась в выбоину или подпрыгивала на ухабе. Обессиленный Виго проснулся и крепко держался за борт коляски, чтобы случайно не выпасть.
Из-за отвратительной дороги продвигались очень медленно. Нильс уже собрался плюнуть на всё и предложить пройтись до моряка пешком, как вдруг ямщик натянул поводья и издал негромкое «пр-р-р». Оборотень выглянул. Коляска остановилась возле одного из домиков. В окрестных дворах проснулись собаки и сейчас разминались, запуская пробные вопросительные «гав?» перед тем, как залиться лаем до самого утра.
— Приехали, — повернулся извозчик. Нильс спрыгнул на землю, следом за ним вылез Виго. Вампир дал знак немного подождать, полез в карман и, вытащив горсть монет (слишком большую, по мнению Нильса), высыпал её в карман кучерского тулупа.
— Возьмите. Это вам за труды! И побудьте здесь, мы скоро вернёмся.
Нильс удивлённо приподнял бровь. Поведение напарника было ему решительно непонятно.
Они прошли по узкой тропинке, перешагнув полусгнившую бухту каната и держась подальше от перевёрнутой лодки: днище последней было наполовину выкрашено красной краской, ещё не успевшей обсохнуть. Кисточка валялась рядом.
Дом производил гнетущее впечатление: старый, чёрный, покосившийся, с помутневшими окнами. Деревья в саду отчаянно нуждались в подрезке сухих ветвей, а в огороде росли только лук с морковью — и те полузадушенные сорной травой. Единственное, что находилось в хорошем состоянии, — это длинный сарай, из которого раздавалось фырчанье. Судя по всему, именно там жил серый в яблоках конь и стояла карета с начищенными до блеска медными деталями.
— Ну и халупа… Неудивительно, что у него даже собаки нет: тут воровать нечего, — пробурчал Нильс, подходя к крыльцу, и лишь потом заметил в темноте два перепуганных глаза. Лохматый барбос прижимался к стене и негромко скулил, глядя на Виго.
Вампир и оборотень поднялись по прогибающимся ступеням на широкое крыльцо, спрятанное под деревянным козырьком, который давным-давно прогнил и покрылся мхом.
Виго громко постучал в дверь.
Подождал и постучал снова.
Раздались шаги, скрипнула внутренняя дверь, затем резко распахнулась наружу дверь входная — и на пороге возник могучий бородатый мужчина с занесённой над головой абордажной саблей. Когда их с Виго взгляды встретились, хозяин дома медленно опустил руки. Оружие брякнулось о пол и что-то разбило.
— Релик-моряк, — произнёс Виго. — Несколько дней назад ты был в порту. Привозил Занраху какого-то человека. Что это был за человек?
Релик качнулся и едва не упал. Он выглядел как пьяный, и Нильс соотнёс это с тем, что Виго смотрелся не лучше: тоже порядочно вымотался.
— Я не знаю, — выдавил из себя человек.
Нильс выругался.
— Хорошо, — не сдавался вампир. — Тогда скажи, куда ты потом отвёз этого человека.
— Я… — Релик явно пытался бороться с гипнозом, но Виго, даже ослабевший, знал своё дело — и силы были неравны. — Я отвёз его… К дому Ординари.
27.
Стук в дверь.
Очень неожиданный, быстрый и настойчивый.
Не обычный «тук-тук-тук», а самая настоящая барабанная дробь.
Затем пауза на пару мгновений и повторение.
Ординари слышал стук, но никак не мог заставить себя проснуться: он лишь совсем недавно сумел сомкнуть глаза и провалиться в болезненное подобие сна. В этом состоянии молодой человек прекрасно всё осознавал, мог чётко формулировать мысли, мог даже представлять и фантазировать, но разлепить веки не мог никак.
«Кто это? — думал Орди. — Сейчас же глубокая ночь. Может, мне всё это снится?»
До этого ему являлся Тиссур, который летал по кабинету с прицепившейся шторой, и Вильфранд, лихо отплясывавший с Вандой на балу, так что подсознанию ничего не стоило организовать фальшивый стук.
— Милорд! Милорд! — голос Вортсворта звучал испуганно, и это отогнало оцепенение. Дворецкий, казалось, вообще не был способен говорить хоть сколько-нибудь эмоционально, и воображению молодого человека точно не хватило бы мощности на то, чтобы это представить.
Орди поднял тяжёлые веки и вновь услышал стук. Быстро вскочив с постели и накинув халат, он подошёл к двери, на всякий случай встал сбоку от неё, под прикрытием прочной каменной стены, и спросил:
— Что случилось?
— Гости, милорд! — ответил Вортсворт, возвращая голосу чувство собственного достоинства.
— Какие ещё, во тьму, гости? — буркнул Орди, отпер замок и выглянул в коридор. Старик-дворецкий стоял на пороге в одном белье — и это значило, что произошло нечто действительно из ряда вон выходящее.
— Герцогиня Ванда Ми… — Вортсворт без запинки произнёс длиннющую фамилию.
— Ванда?! — воскликнул Орди, теряя остатки сна. — Что ей надо?
— Она сказала, что у неё к вам разговор. И была очень убедительна, — старик произнёс последнее слово таким тоном, что сам собой напросился вопрос:
— Насколько именно «убедительна»? — юноша приподнял бровь.
— Убедительна, как сорок гвардейцев в сопровождении двух орудий, милорд.
— Орудий?! — глаза Орди полезли на лоб. — Да, думаю, мне стоит поторопиться.
— Уверен, что так, милорд. Я взял на себя смелость подготовить ваш выходной костюм.
Ординари взглянул на старика. Похоже, только тщательное соблюдение ритуалов позволяло ему обуздать панику.
«Сорок человек. Два орудия, — с ужасом думал юноша, лихорадочно собираясь и застёгивая нерационально большое количество пуговиц на сюртуке. — С ума сойти. Этого с лихвой хватит, чтобы взять дом штурмом. А если не взять, то разрушить…»
— Вортсворт! — одевшись, он вновь позвал дворецкого.
— Да, милорд? — старик возник ровно за спиной Орди.
— Нужно собрать всех, кого только можно. Я не знаю, что может произойти, но защититься мы обязаны. Деревенщины, бандиты, продавцы, служащие, — все должны приготовиться к защите дома.
— Хорошо. Удачи, милорд, — дворецкий был непроницаемо-серьёзен, но пожелание прозвучало очень тепло и искренне.
— Спасибо, — кивнул приятно удивлённый Орди.
Он сбежал с лестницы, миновал прохладный и по-утреннему свежий сад, потоптался на месте, пока нервные охранники опускали подъёмный мост, и вышел наружу, где уже ожидала белая карета с вырезанными на бортах и крыше розами и те самые сорок гвардейцев — угрюмых, закованных в кирасы и вооружённых шпагами, пистолетами и ружьями. Орудия стояли рядом: две небольшие мортиры на деревянных платформах с тележными колёсами.
Дверь кареты открылась, и Ординари, стараясь казаться уверенным, забрался внутрь.
— Что тут происходит?! — без предисловий накинулся он на герцогиню. — Вы будите меня среди ночи, вы угрожаете мне и моим людям!.. — юноша быстрым взглядом осмотрел Ванду. Вопреки обыкновению, она была одета не в дорогущее платье, а во что-то, напоминавшее форму. Алый френч, похожий на мундир, высокие сапоги со шпорами и широкие белые галифе, столь любимые драгунами. На плоской старческой груди висели огромные блямбы орденов. Однако несмотря на воинственность в одежде, выглядела старуха ужасно: круги под глазами, покрасневшие опухшие веки и дрожащие руки. — Это что ещё за маскарад?
— Это не маскарад, Ординари, — слабым голосом ответила Ванда. — Это начало. Тянуть больше нельзя, мы должны выступить. Сегодня. Сейчас. Вы готовы выполнить свою часть?
— Свою часть? — тупо спросил Орди и лишь потом вспомнил, о чём они договаривались: — Нет! Боги, нет! Только не так! Так дела не делаются!
— Только так они и делаются, — процедила старуха. Дряблое лицо внезапно окаменело. — Если бы я рассказывала кому попало, что и когда планируется, то мы все уже сидели бы в подвале Замка!
— Но так…
— У вас нет выбора, Ординари! — глухой рык Ванды подействовал как пощёчина. — Извините, но сейчас тот, кто не с нами, — наш враг. Вы слишком много знаете и можете поставить под угрозу всё предприятие, поэтому вы либо идёте с нами и потом получаете большой кусок пирога, либо... — старуха кивнула в окно, — ...либо вы знаете, произойдёт. У меня точно так же нет выбора.
