— С ума сошел? Вива требует, чтобы я похудела на два кэгэ, а ты говоришь: "поправиться". На мне же платье не сойдется.
— Перешьет, эка невидаль. Ты, конечно, извини за грубость, но я не хочу зарабатывать синяки, лежа на мешке с костями, — сказал Мэл тихо, заставив меня покраснеть. — Спроси у любого мужика. Ему хочется полапать и потискать. А за что тискать, если ничего нет?
— А до лимузина кто понесет? Я стану тяжелой невестой.
— Донесу, не волнуйся. Своя ноша не тянет, — заверил он.
Назавтра я выдержала настоящий бой в салоне у Вивы, но отстояла право на имеющийся вес. А парочку килограммов наем после свадьбы. Чтобы было, за что меня тискать. И в челюсть круто заехала. Нехилый хук. Жаль, не с кем поделиться. Хотя почему не с кем? Аффе расскажу.
Самым любимым местом для меня стала библиотека, в особенности окно с нишей. Набрав книг, я укладывалась на матрас и предавалась чтению, погружаясь в выдуманные миры. Если кто-то подумал, что меня прельстили книги по висорике, тот глубоко ошибся. Моим увлечением в ущерб учебе стала художественная литература — исторические, фантастические, любовные романы, мистика и детективы, проглатываемые без разбора.
Спустя пару дней после мерзкой выходки Вадима, я, увлекшись перелистыванием страниц, не сразу заметила, что в библиотеке, кроме меня, кто-то есть. О постороннем присутствии подсказало возникшее чувство дискомфорта, когда в закрытый мирок вторгается чужой, пришлый. Вадим стоял в дверях, прислонившись к косяку, и наблюдал за мной. И, судя по всему, уходить не собирался. Кот, избравший местом постоянного лежбища стол с картой мира, сменил позу. Сел и уставился на гостя.
Удовольствие от чтения пропало. Вскочив с окна, я расставила книжки по полкам, задействовав скамеечку, и всё это время Вадим стоял в дверях. И не дал выйти из библиотеки, перегородив рукой проём.
— Пусти, — сказала я, глядя в сторону. Как он умудряется пробираться мимо Зинаиды Никодимовны? Наверное, потому что компаньонка приставлена следить за Мэлом, а не за его кузеном.
— Боишься? — отозвался Вадим где-то у моего уха. — Бойся. Не забывай о своем страхе ни на минуту. И знаешь, почему?
Невольно я посмотрела на Коготь Дьявола. Кольцо не позволит причинить мне вред.
— Правильно думаешь, — поймал Вадим направление взгляда. — Но, видишь ли, колечко не поможет. Не защитит.
Потому что он — не Мелёшин! — осенило меня. То есть Мелёшин, но формально, на бумаге. А фактически не имеет к этой фамилии ни малейшего отношения.
— Братец — простофиля. Не подозревает, что доверил тебе уникальную вещицу. Если с ним что-нибудь случится... откажут тормоза или врежется при обгоне... ты отдашь Коготь мне, — напирал Вадим. — Я наследую Ungis Diavoli. Уй! — схватился он за ногу. — Гадёныш!
Это Кот повис на штанине, вцепившись.
— Ничего с Мэлом не случится, — оттолкнула я парня. — И кольцо ты не получишь. Никогда. И я не боюсь тебя. Береги челюсть. Или нос.
Вадим оторвал Кота от ноги и отшвырнул, но тот успел исцарапать ему руки, хотя целился в лицо.
За ужином пасынок Севолода вел себя мило и обходительно, расточая комплименты Зинаиде Никодимовне. Царапины на руках исчезли, наверное, он "зашил" их заклинаниями. А у меня пропал аппетит. Мог ли Вадим быть опасен? Бахвалился или задумал подлость? Или на него повлиял синдром? Зачем Вадиму кольцо?
После ужина я позвонила Мэлу и слезно умоляла не гонять на трассе и проверять машину, садясь за руль — в особенности тормоза. Он тоже обеспокоился, но источником моих страхов.
— Кошмар приснился, — объяснила я. Всё-таки хочется пройти в белом платье под звуки органа, а не оказаться вдовой, не успев выйти замуж.
— Хорошо, — поспешил успокоить Мэл. — Не больше шестидесяти и завтра же полная диагностика тачки. Согласна?
Промучившись без сна, на следующее утро я поинтересовалась у Константина Дмитриевича:
— Если с Егором случится непоправимое, мне придется отдать Коготь Дьявола Вадиму?
— Необязательно. Ungis Diavoli* наследует ваш сын, если таковой родится.
— А если он не успеет родиться?
— С какой стати столь мрачные прогнозы? — откинулся на стуле самый старший Мелёшин.
— Просто так. Коготь Дьявола отбрасывает вис-воздействия и является фамильным кольцом. Этим он ценен?
Зинаида Никодимовна замерла с чашкой в руке.
— Не совсем, — дед Мэла повертел вилкой. — Существует предание, согласно которому кольцо, прежде чем стать фамильным, входило в боевой комплект из лат, щита и меча, называемый Tronis Diavoli* или Престол Дьявола. Полностью экипировавшись, владелец Престола становился непобедимым. Бытует версия, что первым владельцем являлся никто иной как сам дьявол. Эпоха кровопролитных войн давно минула, Престол растащили на части, многие из которых безвозвратно утеряны. В частности, найти латы не представляется возможным, потому что нужно отыскать нагрудник, шлем, наручи, перчатки, сапоги и прочие составляющие доспехов. Но увлеченные люди, верящие в предание, продолжают поиски. Так причем здесь Вадим?
— Вадим?... Не при чем, — опустила я глаза, не решившись озвучить слова парня о притязаниях на Ungis Diavoli*. Разлад в семье недопустим, хотя Вадим и редкостная свинья. Хорошо, что не распустил грязные слухи об инциденте у бассейна и не спровоцировал Мэла. Или не сообразил. Но ведь нужно что-то делать!
Весь день я выводила Мэла из терпения звонками: как доехал, не забыл ли об автодиагностике, не барахлит ли машина. По приезду в алую зону настроилась рассказать Константину Дмитриевичу об угрозах Вадима, как вдруг позвонил Мэл и сообщил, что кузена срочно отсылают на восток страны по делам семьи.
— Теперь на свадьбе будет на одного человека меньше, и дышать станет легче, — хохотнул Мэл. — Скатертью дорога. Пусть готовится до осени гулять по сопкам.
Я решила, что ослышалась.
— Ты уверен? А как же его учеба?
— Не смеши меня. Он уже два года как закончил военную академию и ни дня не проработал. Сидел на шее у Севолода. А семья напомнила, чью фамилию он носит. Пора бы и честь знать.
— А Севолод? — спросила я с чувством неимоверного облегчения. К тому времени, когда Вадим вернется в столицу, мы с Мэлом уедем на побережье.
— А что Севолод? Если большая тройка решила — значит, спорить бесполезно.
Под большой тройкой в клане подразумевали самого старшего Мелёшина, его брата Георгия и сестру Евдокию Дмитриевну. Выходит, Вадиму напомнили, за чей счет он ест каждый день хлеб с маслом и развлекается в ночных клубах. Интересно, как отреагировала жена Севолода, узнав, что сыночка отсылают в глухую провинцию?
Константин Дмитриевич оказался приятным собеседником. Вечерами, когда Мэл оставался в городе, он приходил в библиотеку, где я готовилась к занятиям или читала, и мы разговаривали. Зинаида Никодимовна деликатно удалялась, чтобы не мешать беседам. Самый старший Мелёшин регулярно интересовался моим здоровьем, в ответ я справлялась о его самочувствии.
— Неплохо. Благодарю, — отвечал мужчина с вежливой улыбкой.
Как-то он спросил о моих планах после получения аттестата.
— Разве замужние дамы работают? — усмехнулась я.
— Не работают, — подтвердил дед Мэла. — Но почему-то мне кажется, что вы — концентрация исключений из правил.
— Гош... Егор выступает против моей подработки лаборантом, но мне бы хотелось и дальше работать в этом направлении. Но сперва... собираюсь съездить на побережье! — выпалила я. Что ответит Константин Дмитриевич?
Он в задумчивости сцепил пальцы в замок.
— На побережье нет электричества. Совсем.
— То есть? — вот уж чего не ожидала, так этих слов.
— Там нет холодильников, кофеварок, телевизоров. Вы не всунете вилку в розетку и не погладите белье. И стиральных машин там нет. Там топят бани и готовят в печах.
— Вы бывали там? — растерялась я.
— Нет, но вполне представляю. А сейчас думаю, что хотел бы побывать и познакомиться с вашей матушкой.
Я смутилась.
— Всё равно поеду, — сказала, чтобы скрыть неловкость. Прозвучало по-детски упрямо.
— А Егор?
— Он тоже собирается поехать... вроде бы.
— В таком случае, нужно сдать документы для получения разрешений на въезд сразу же после заключения брака. Вот хотя бы на следующий день, — сообщил собеседник будничным голосом. — Обычно оформление бумаг занимает до трех месяцев при счастливом стечении обстоятельств. Вам хватит времени, чтобы закрыть последнюю сессию.
Константин Дмитриевич не сказал: "можно сдать документы". Он сказал, что их нужно сдать в срочном порядке, проснувшись наутро после свадьбы. Получается, самый старший Мелёшин согласен отправить внука в Тмутаракань, на край света? А родители Мэла? Его мама уж точно не обрадуется. И как отзовется Мелёшин-старший?
— Я думала, вы будете разубеждать.
— Отчего же? — улыбнулся мужчина. — Эта поездка станет полезной... для всех.
Завибрировал телефон, и на экране высветилось: "мой Гошик".
— Можно рассказать Егору о нашем разговоре?
— Конечно,— кивнул Константин Дмитриевич и вышел из библиотеки.
Мэл выслушал, не прерывая. И долго молчал.
— Гош, наверное, я зря говорила от твоего имени... Извини.
— Эвка, у тебя же библиотека под рукой. Чем гладили белье до изобретения электричества?
— М-м-м... утюгами. Наверное. Нагревали на печке или клали внутрь угли, — задумалась я, вспоминая подробности последнего прочитанного любовно-исторического романа.
— Так... Получай задание... Выяснить, как в старину обходились без холодильников, — сказал Мэл, как показалось, с набитым ртом.
— Серьезно?!
— Вполне.
— А чем ты шуршишь?
— Чем-чем? Ем я. Сижу тут голодный, холодный и одинокий. Некому меня согреть. И без Кота скучно. Бессонница замучила, потому что койка скрипит. На полу три сантиметра пыли. Поранился гвоздем, когда раму открывал. Вам-то хорошо, а я минуты до свадьбы считаю.
— Гошик, — всхлипнула я. — Гошенька... Любименький... Ужасно по тебе соскучилась...
А Мэл, похоже, обрадовался тому, что не он один испытывает муки холостяцкой жизни. Остаток вечера я посвятила словесным ласкам, которые изливала на него по телефону.
— Милый... ненаглядный... самый сильный... смелый... и умный...
— Да, я такой, — согласился Мэл, жуя.
А мне не жалко. И меня с каждым сказанным словом пропитывала нежность к своему мужчине и гордость за него.
_________________________________________________
Ungis Diavoli*, Унгис Дьяволи (перевод с новолат.) — Коготь Дьявола
Tronis Diavoli*, Тронис Дьяволи (перевод с новолат.) — Престол Дьявола
donari*, донари (перевод с новолат.) — донор
-35—
В поместье к Коту относились настороженно. С прохладцей. Не гоняли, но и не сюсюкали "кис-кис-кис". Виной тому — бандитская морда усатого и его нахальное поведение. Кот засунул нос во все доступные уголки и закоулки. За общим столом ему выделили отдельный стул, и Кот присутствовал при трапезах. Зинаида Никодимовна держала дистанцию, опасаясь гладить животное.
— Необычно, — сказала она как-то. — Считается, что кошки гуляют сами по себе, а ваш... Удивительно... Как дрессированный. И привязан к вам.
— Мы с ним родственники по духу, — пошутила я. — Иногда мне кажется, что в прошлой жизни Кот был человеком.
Горничные недовольно посматривали на усатого, оккупировавшего мою кровать, но молчали. Наверное, им не нравилась шерсть, которую приходилось убирать за ним, хотя я не замечала, чтобы на подушке или на покрывале оставались шерстинки. И умывался Кот редко. По крайней мере, не на моих глазах. Зато полежать любил, с размаху бахаясь тушей на бок.
— Кот с тобой? — спрашивал Мэл по телефону.
— Со мной.
— Передай ему, чтобы не наглел. Знаю я, развалится на полкровати — не сдвинешь краном.
После стычки с Вадимом в библиотеке я по-новому взглянула на Кота.
— Защитник мой, — прижала к себе и погладила. — Спасибо за всё.
Усатый подумал-подумал и замурлыкал.
Предсвадебный месяц протек относительно спокойно. Светские мероприятия сократились для меня до минимума. Во-первых, волей Константина Дмитриевича, отфильтровывавшего ненужное и лишнее. Во-вторых, столкновение поездов в столичной подземке, приключившееся в начале апреля, не располагало к веселью. Однако поздравить министра экономики с днем рождения я была просто обязана. Прежде всего, потому, что именинником являлся мой отец. Ему исполнилось сорок семь. Папенька родился сразу же после висоризации и относился к когорте урожденных висоратов. Видение волн передалось ему по наследству, а не в результате инъекции вис-сыворотки.
Некруглая дата, но гостей немало. Более пятидесяти человек, и всех их вместила большая столовая в особняке батюшки. Туда мы прибыли втроем — я, самый старший Мелёшин и Зинаида Никодимовна. Мэл планировал приехать отдельно.
Каждый раз, когда предстоял выезд в свет, моя компаньонка испытывала неловкость. Её торжественный гардероб состоял из двух пуританских платьев отвратительного покроя, усиливавшего недостатки фигуры, поэтому рядом с расфуфыренными дамами Зинаида Никодимовна выглядела унылой гувернанткой в форменной одежде.
Решившись, я поговорила с Константином Дмитриевичем. Коли компаньонка сопровождает меня на публичные мероприятия с присутствием высокородных гостей, помимо жалованья ей требуется соответствующий гардероб. Я приготовилась спорить и доказывать, но, на удивление, самый старший Мелёшин согласился. Вместе с Зинаидой Никодимовной мы отправились в переулок Первых аистов, где в салоне Вивы ей подобрали наряд, оформили прическу и сделали визаж. Благодаря шумихе около моего имени бизнес Вивы активно развивался. Помимо ателье теперь в её салоне работали две стилистки, а сама владелица подумывала о том, чтобы перебраться на бульвар Амбули. Конечно, это мечта всей её жизни, но шебутная атмосфера переулка нравилась мне больше, нежели лощеная вылизанность столичного бульвара.
На обратной дороге Зинаида Никодимовна украдкой смотрелась в свое отражение в стекле машины. Она, и правда, похорошела, сбросив десяток лет, и выяснилось, что у нее есть талия и грудь. А в адрес самого старшего Мелёшина полетел счет на три тысячи висоров. Вива всегда отличалась бульдожьей хваткой. Ну и пусть.
Белая зона не уступала алой по пышности цветочных клумб и буйству зелени. Площадка у дома оказалась плотно забитой машинами, а Мэл прохаживался в нетерпении на крыльце особняка. Он встретил нас и предложил мне локоть, в то время как Зинаиде Никодимовне отвелась роль спутницы самого старшего Мелёшина. На именины к отцу пожаловали и родители Мэла. Они приехали раньше нас и беседовали с приглашенными в большой гостиной. Ираида Владимировна улыбнулась мне приветливо, и я в который раз восхитилась её элегантностью и безукоризненными манерами.
* * *
О, сколько идей приходило в голову Айве Влашек! Одна фантастичнее другой. Например, устроить так, чтобы девчонка лишилась дефенсора*, после чего стереть ей память. В идеале разжижить мозг и превратить в амебу. В дурочку с дебильным взглядом и ниткой слюны изо рта. А самое замечательное — внушить Мелёшину-младшему отвращение к невесте. Как увидит её мордашку, так сразу возникает рвотный рефлекс. Зато к Онеге воспылал бы горячими чувствами. Прелестный вариант! Опять же, использование приворотного зелья опасно, а эффект недолговечен. Внушение тоже невозможно при наличии дефенсора, а он у младшего Мелёшина — вживленный. Что делать? Может, наслать порчу или проклятие?
