Здесь имелась уже настоящая дверь, сколоченная из толстых, скреплённых железными полосами досок. Шухв отвязал от пояса связку ключей, и отыскав нужный, вставил в прорезь большого, накладного замка.
Перед тем, как выпустить незваных гостей, их любезный провожатый сам выглянул наружу, после чего, поклонившись, с довольной улыбкой, сообщил:
— Пожалста, ваше высочство. Как раз никого нет.
В широком проулке, образованном стенами двух примыкавших к громаде Ипподрома лавчонок, Ника сразу же едва не вляпалась в дерьмо. Судя по количеству кучек, местные обитатели использовали этот тупичок вместо общественной уборной.
Не позволивший ей упасть в столь неаппетитную субстанцию спутник, и не подумав останавливаться, увлекал девушку дальше с упорством седельного тягача.
Сначала та не возражала, но когда они, миновав небольшой рынок, вышли на широкую улицу, решила, что настало время наконец-то немного прояснить ситуацию:
— Меня уже ищут, ваше высочество?
— Скорее всего, ещё нет, — после секундного размышления ответил Вилит. — Как правило, полученные за день письма зачитывают на вечернем заседании, чтобы сенаторы за ночь могли обдумать ответ, если он, конечно, необходим.
— Тогда откуда господин Акций узнал о письме из Канакерна? — задала явно напрашивавшийся вопрос Ника, и поймав строгий взгляд собеседника, пробормотала в отчаянной надежде. — Ну, вдруг он ошибся или чего-то не так понял?
Принц жёстко усмехнулся. Ответив вежливым кивком на приветственные поклоны двух шагавших навстречу горожан, он тихо проговорил:
— Гонцы передают запечатанные футляры со свитками писцам или секретарям Сената. Именно они первыми читают всё, что потом оглашают на заседаниях.
— И у господина Акция среди них есть свой человек? — поправляя накидку, скептически хмыкнула попаданка.
— У него нет, — усмехнулся молодой человек, с уважением посмотрев на спутницу. — Но у некоторых влиятельных людей есть.
"Агент императрицы сработал, — догадалась та, вновь почувствовав смутное беспокойство. — Но с чего бы ей меня предупреждать? Хотя, может, она и ни при чём? Просто сказала лекарю о письме, и всё?"
— Не сомневайтесь, госпожа Ника, — беспощадно развеял её последние надежды императорский отпрыск. — Господин Акций не будет шутить такими вещами. Вам, действительно, угрожает опасность. За самозванство полагается смертная казнь.
— А что будет с господами Септисами? — спросила девушка, переходя вслед за ним на другую сторону улицы.
— Скорее всего, ничего, — беспечно пожал плечами молодой человек. — Любой более-менее грамотный адвокат без труда убедит любой суд и даже Сенат, что они всего лишь стали жертвами обмана с вашей стороны.
— Ваше высочество! — бросив оценивающий взгляд на племянницу регистора Трениума, поприветствовал принца пожилой, благообразного вида мужчина в опрятной зелёной тунике и коричневом плаще.
"Вот батман! — выругалась про себя Ника. — Завтра... Да что там завтра, сегодня к вечеру весь город будет знать, что мы с Вилитом гуляли по городу! И сбежали с Ипподрома!"
Последняя мысль заставила её вздрогнуть.
— Тогда и вас могут судить? — с тревогой спросила девушка, едва они отошли от вежливого горожанина. — За то, что мне помогали.
— Это вряд ли, — криво усмехнулся принц. — Членов императорской семьи может судить только сам император.
— И что он вам сделает? — продолжала допытываться собеседница, шагая рядом и с прежней озабоченностью заглядывая ему в лицо.
— Да не переживайте вы там! — досадливо поморщился юноша. — Ну поругает маленько или, если сенаторы здорово разозлятся, вышлет из Радла. И то, если им удастся доказать мою вину, а я буду всё отрицать!
— Слишком много народа видели нас вместе, ваше высочество, — со вздохом напомнила Ника.
— Скажу, что нам просто захотелось побыть вдвоём, — беспечно отмахнулся младший отпрыск Константа Великого.
"То есть, вроде как покувыркаться решили", — поняла боле чем прозрачный намёк девушка, почувствовав некоторое беспокойство уже по другому поводу. Как бы не пришлось расплачиваться за своё спасение, так сказать, натурой. Конечно, Вилит — парень симпатичный, не урод какой-нибудь, и замуж она за него собралась, и есть, за что благодарить. Воспоминания об умиравшем на колу разбойнике во дворе этригийской тюрьмы до сих пор заставляли Нику вздрагивать.
Однако, несмотря на здравый смысл, перспектива секса из признательности за совершенное благодеяние Нику как-то не особо вдохновляла. Нет, конечно, если будет настаивать, то тут никуда не денешься. Заслужил. Но всё-таки не хотелось бы, чтобы их совместная жизнь начиналась так... прагматично. Ну не влекло её к принцу, как к мужчине, и всё тут!
Вот если бы каким-нибудь чудесным образом на месте Вилита оказался Декар. От одной мысли о пылком красавчике девушка почувствовала, как по телу пробежали знакомые будоражащие мурашки.
"Заткнись, дура! — скрипнув зубами, беспощадно оборвала себя попаданка. — Ты, вообще, соображаешь, о чём думаешь?! Один — императорский раб, второй — сын императора. Ну, и кто тебе сейчас нужнее, дебилка?!"
— А потом вы от меня сбежали, — как ни в чём не бывало продолжал молодой человек, не подозревая о душевных терзаниях спутницы.
Чтобы прогнать их, Ника спросила:
— Куда мы идём, ваше высочество?
— Я спрячу вас у одной своей знакомой, — ответил юноша, благосклонно кивая на очередной поклон.
— Кто она, ваше высочество? — поинтересовалась собеседница, с удивление почувствовав лёгкий, почти незаметный укол... ревности.
— Аполия Константа Ула, — сказал Вилит. — Жена, точнее уже вдова, моего первого учителя — Гераса Марона. У себя в Либрии он считался знаменитым философом. Но на его родной город напали соседи и обратили жителей в рабство. Так он оказался в Империи. Я был шустрым и непоседливым ребёнком, госпожа Ника...
Принц мечтательно улыбнулся, видимо, вспомнив что-то хорошее.
— И совсем не хотел учиться. Отец даже разрешил наставникам наказывать меня розгами. Но я всё равно не слушался. Пока государь не приставил ко мне Марона. Именно из-за него я пристрастился к чтению. Он познакомил меня не только с поэзией, но и с трудами великих ораторов и мудрецов. Умел этот грустный старик заинтересовать. Государь даже не поверил ему, когда тот доложил о моих успехах, и однажды внезапно устроил мне настоящий экзамен.
Они вновь перешли через улицу, в конце которой показались рыночные ряды.
— Я так впечатлил отца своими знаниями, а особенно чтением наизусть большого отрывка из "Песен о Дирианской войне", что он подарил мне коня, а Марона сделал императорским отпущенником, — продолжил свой рассказ Вилит. — Но через три года после этого он заболел и больше не смог сопровождать нас с матерью в наших поездках, а ещё через год умер. Так получилось, что я не смог присутствовать на его похоронах. Но я иногда захожу к его вдове... ну, и помогаю немного. К сожалению...
Однако девушка так и не узнала, о чём же сокрушается младший сын императора.
Вывернувшая внезапно из-за угла компания молодых людей разразилась восторженными криками:
— Ваше высочество! Рады вас видеть! Здравствуйте, ваше высочество! Какие боги вас сюда занесли?
— И вам доброго дня, господа, — напряжённо улыбаясь, кивнул принц. — Вот решили немного прогуляться.
— О господа, не иначе, как его высочество привела сюда сама пресветлая Диола! — скалясь и качая головой, рассмеялся один из них.
Пьяненькие, несмотря на ранний час, богато одетые и ужасно довольные собой юнцы гоготали, беззастенчиво таращась на насторожившуюся Нику.
— Вы правы, господин Горден, — раздражённо усмехнулся Вилит. — От ваших зорких глаз ничего не скроешь. Но служение этой богине не терпит многолюдства.
— О, да, конечно, ваше высочество, — дружно закивали молодые повесы. — Гуляйте... Приятной... прогулки!
Раскланившись с дурашливой учтивостью, они оставили парочку в покое и пошли своей дорогой, то и дело оглядываясь с глумливыми смешками.
— Так дело не пойдёт, ваше высочество, — мягко, но решительно объявила девушка. — Слишком многие знают вас в лицо. Если и дальше пойдём вместе, то убежище, где вы меня собираетесь спрятать, слишком быстро раскроют. Может, просто расскажете, куда нужно идти, и дадите какую-нибудь записку к госпоже Константе?
— Вы слишком плохо знаете город, госпожа Ника, — с сожалением покачал головой принц. — Я непременно должен вас проводить.
— Тогда давайте я пойду сзади, шагах в десяти? — сделала новое предложение племянница регистора Трениума.
— После выступления в Сенате вы тоже стали довольно известны в городе, — усмехаясь, напомнил молодой человек.
— Я попробую спрятаться, — не без удовольствия признавая его правоту, выдвинула она новую идею.
— Как это? — вскинул брови собеседник.
— Увидите, — загадочно улыбнувшись, проговорила девушка, машинально ощупывая тощий кошелёк.
Проследив за её движением, спутник тоже положил руку на пояс.
— Не беспокойтесь, госпожа Ника. Деньги у меня есть.
— Пока не нужно, — покачала головой та. — Просто я хочу сходить на рынок.
— Тогда я пойду за вами, — усмехнулся Вилит. — Шагах в двадцати.
Первым делом девушка извлекла из ушей подаренные сенатором Юлисом серьги, попутно пожалев о том, что поблизости нет ни одного сколько-нибудь приличного торгового центра с их примерочными, куда можно зайти одним человеком, а выйти совершенно другим. Поскольку процесс переодевания в новое платье при данном уровне сервиса представлялся несколько проблематичным, она решила сменить хотя бы накидку.
В первой же лавке, где продавались данные предметы женского туалета, Ника выбрала большое, тёмно-серое покрывало из грубой ткани. Торговец, явно удивлённый столь странным выбором более чем прилично одетой покупательницы, тем не менее не отказал себе в удовольствии безбожно задрать цену. Несмотря на недостаток времени, успевшая прекрасно изучить этот мир попаданка понимала, что, согласившись на неё сразу, непременно запомнится лавочнику, поскольку подобное поведение крайне нехарактерно для местных жителей. Пришлось торговаться.
Всё это время принц болтался неподалёку, лениво разглядывая разложенные товары и изредка кивая в ответ на поклоны узнавших его торговцев.
Беззлобно обозвав крайне довольного лавочника "крохобором", племянница регистора Трениума и по совместительству беглая преступница, свернув покупку, отправилась за другим аксессуаром, призванным кардинально поменять её имидж.
Поиски привели девушку на другой конец небольшого рынка, где прямо возле стены многоэтажного здания скромно притулился мастер со своим плетёным товаром.
Выбрав подходящий короб с крышкой, Ника отошла шагов на двадцать, и завернув в крошечный тупичок с аляповато разукрашенной статуей Семрега, переменила накидку, спрятав дорогую и красивую в корзину.
К скучавшему возле лавки мясника сыну императора подошла уже не явившаяся на свидание дочь состоятельных родителей, а представительница столичного "среднего класса": молодая, добродетельная супруга и мать семейства, обременённая заботами о том, как бы купить на обед что-нибудь съедобное и сэкономить при этом пару оболов.
— А вы неплохо замаскировались, госпожа Ника, — усмехнулся принц.
— Я старалась, ваше высочество, — пробормотала та, потупив взор и ещё сильнее надвинув на глаза край накидки.
— Теперь я пойду вперёд, — распорядился молодой человек. — А вы сзади, шагах в двадцати.
— Хорошо, ваше высочество, — кивнула собеседница, поудобнее перехватывая корзину.
Они торопливо выбрались из базарной толчеи и разошлись уже на выходе.
Вилит сразу же устремился вперёд, а девушка, как и было условлено, отстала, но не на двадцать, а всего лишь на десять шагов. Народу на улице оказалось слишком много, поэтому она просто испугалась потерять своего провожатого. Молодой человек, очевидно, тоже этого боялся и часто оглядывался, проверяя, не отстала ли его спутница.
Странно, но чем дальше они удалялись от Ипподрома, тем реже встречались люди, узнававшие молодого сына императора в лицо. Как отметила про себя Ника: после того, как они вышли с рынка, за полчаса их путешествия по городу всего трое прохожих отвесили принцу глубокие, почтительные поклоны. На неё же вообще никто не обращал внимания.
Только однажды какой-то подвыпивший старикашка попытался заступить ей дорогу, но девушка без лишних слов отшвырнула его прямо под ноги рабам, тащившим небольшой, богато украшенный паланкин.
Оскорблённый в лучших чувствах, дедок попытался возмущаться, но пассажир едва не опрокинувшихся носилок набросился на него с визгливой бранью, не давая и рта раскрыть.
Разумеется, беглая преступница не стала наблюдать за развитием событий, поспешив за уже начинавшим проявлять признаки нетерпения Вилитом.
В конце улицы показалась площадь с каким-то храмом, когда юноша неожиданно направился в трактир, расположенный на противоположной стороне дороги, сделав ей красноречивый знак рукой.
Провожатой ничего не оставалось делать, кроме как последовать за ним.
Спустившись на три ступени, она отворила солидную, с металлическими полосами дверь, над которой красовалось изображение насаженного на вертел поросёнка и корявая надпись: "Щедрый стол".
Данное заведение местного общепита относилось к тем, что обслуживали людей, зарабатывавших себе на жизнь тяжким, физическим трудом. На "бюджетный" статус трактира ясно указывал полутёмный зал, освещённый светом из узких, расположенных под самым потолком окон, длинные деревянные столы с массивными лавками, а так же устойчивый запах прогорклого масла, горелого жира, браги, чеснока и уксуса.
Поскольку время завтрака давно прошло, а обеда ещё не наступило, внутри оказалось практически пусто. Только у самой двери двое бородатых мужиков в серых застиранных туниках и коротких плащах из грубой ткани жадно черпали деревянными ложками суп из глиняных мисок, да в дальнем конце зала под окном сын императора делал заказ усталой рабыне-подавальщице.
Ещё одна невольница лениво мела замусоренный пол.
Дождавшись, когда Вилит отпустит официантку, девушка подошла к его столу и села напротив.
— Есть хотите, госпожа Ника? — спросил он, брезгливо смахивая с ладони случайно прилипшие крошки.
После всех сегодняшних треволнений ей, что называется, кусок в горло не лез, однако она не знала, когда ещё будет возможность подкрепиться, поэтому кивнула.
— Да, ваше высочество.
— Я же просил вас не называть меня так, когда мы одни! — досадливо поморщился собеседник.
Ника выразительно скосила глаза на пересчитывавшего за стойкой выручку хозяина заведения, рабыню-уборщицу и доедавших свой суп посетителей.
— Или когда нас никто не слышит, — усмехнувшись, покачал головой молодой человек.
— Хорошо, господин Вилит, — покладисто согласилась спутница.
Посмотрев на них с усталым любопытством, вернувшаяся подавальщица выставила на стол тарелку с разваренными бобами, кружку разведённого вина, а так же чернильницу с облезлым пером, и положила перед принцем клочок папируса.
