— Что ты сказала тогда?
Хезер перевела взгляд на нее. Плечи одноклассницы были ссутулены, лицо опухло и измазано слезами и соплями — выглядело очень непривлекательно. Покачав головой, она остановила качели и сняла со спины рюкзак; достав из него бумажные платки, протянула Берч. Смотреть на одноклассницу в таком виде не было совершенно никакого желания.
— Вставай или умри.
Скривившись, Изабель забрала предложенное и, вытянув из упаковки платок, шумно высморкалась, а потом, вынув другой, начала вытирать лицо. Молча усмехнувшись, Хезер достала бутылку с водой и передала ее Изабель. В этот момент, на душе, наконец, стало спокойнее. Да, мир по-прежнему был жестоким, сомневаться не следовало — он еще преподнесет неприятные сюрпризы и гадости. Но внутри царило умиротворение — пока она верна себе, то справится. Со всем и всеми.
— Раньше я думала, что родители меня любят. Они радовались, когда я побеждала и занимала первые места, особенно мама — она говорила, что я ее маленькое счастье, — забрав бутыль, Берч сделала несколько жадных глотков и продолжила: — А потом обнаружился мой талант к рисованию. Родители были горды моими успехами. Я думала, так будет всегда.
Тяжело вздохнув, Хезер закинула рюкзак на плечи и посмотрела на город, освещенный уличными фонарями. Если бы Изабель захотела, то смогла передать на холсте все его очарование в таком виде — как яркое пятно среди окружающей темноты. Как остров спокойствия и безопасности внутри мрака и таящихся в нем монстров. У нее бы это точно получилось — и реалистично, но с тем и мистично.
— Я даже разрисовала свою комнату, — подняв голову вверх, одноклассница невидящим взглядом посмотрела на темное небо, — все герои сказок — каждый со своей особенностью: кто-то рубился с чудовищами, кто-то смеялся с друзьями, кто-то шел или летел навстречу подвигам; и полностью ушла в искусство: кружок, конкурсы, выставки — везде первая, везде лучшая. А потом начала страдать моя успеваемость в школе, — она опустила голову вниз, — оценки стали хуже и я упала в рейтинге.
Изабель замолчала и, допив воду, мрачно закрутила крышку, а после метко кинула бутыль в мусорную корзину, повторив это действие с лежавшими на коленях скомканными платками. Хезер сфокусировала взгляд на однокласснице. Та выглядела потерянной и растерянной, как будто опора под ногами исчезла, и до этого ласковый и добрый мир вдруг оказался ловушкой.
— Я перестала быть лучшей. Думала, маме важен мой талант и ничего страшного не случится — она поймет, поддержит. А она словно взбесилась. Отобрала альбом и разорвала его на моих глазах, кричала, что я никчемность — ничего не добьюсь, что нужно больше заниматься, а потом сорвала со стен все рисунки: "Больше эти мелочи не будут отвлекать тебя от учебы!" — и выкинула их.
Перевернув руки, Берч вгляделась в ладони, попеременно сжимая и разжимая кулаки. Хезер передернула плечами от просквозившего ветерка, заставив качели неприятно скрипнуть — одноклассница не обратила на звук внимания, полностью поглощенная воспоминаниями.
— Каждый новый день она только и говорила об учебе. О важности быть на первом месте, — подняв голову, Изабель снова посмотрела вдаль невидящим взглядом. — Она записала меня на курсы подготовки к ЭсАйТиэс в то время, когда были занятия у миссис Ливингстон. Когда через несколько недель я так и осталась на втором месте, то выкинула все мои вещи — кисти, краски, мелки, новые рисунки, мольберт, и даже карандаши — все, не относящиеся к учебе. Наши разговоры стали только о занятиях — она перестала замечать, что мне плохо, что с каждой ее фразой я опускаюсь все ниже. Только учеба. Как будто я больше не существую. А когда она узнала, что я на третьем месте, то наследующий день закрасила стены.
Хезер закрыла глаза, откидываясь чуть назад и с силой сжимая металлические цепи.
— Она улыбается мне, будто все в порядке, словно ничего страшного не произошло. По-прежнему гладит по голове, но каждый раз, когда она говорит, что любит меня — я слышу ее настоящие мысли: "столько сил вложила в тебя, неблагодарная, стараюсь для твоего будущего, а ты занимаешься ерундой, я знаю, что для тебя лучше — я хорошая мать. Не смей меня подводить, столько средств потратили на тебя!" Она осталась прежней, спрашивает о моих успехах. Каждый день. Но ей нет дела до остального. "Скорее поешь, чтобы были силы заниматься. Дочь Принсев не поступила в "Бадминтон", но ты-то поступишь. Никаких больше рисунков — учеба на первом месте! Хорошенько выспись, чтобы завтра не опоздать на занятия." Я не понимаю. Так и должно быть? Все в порядке?
Резко открыв глаза, Хезер поднялась на ноги и от души пнула лежащий рядом камень. Тот самый, что полторы недели назад кинула в сторону Изабель. Последняя смотрела на ее действия равнодушным взглядом, словно не верила, что Поттер может причинить вред или, наоборот, утратив всякое желание сопротивляться чужой агрессии.
Зашипев сквозь зубы — пальцы ноги знатно заныли — Хезер покрутила стопой, пытаясь заглушить боль, а потом запрокинула голову, смотря на ночное небо. Оно воистину было достойно внимания — незакрытое облаками — полное звезд и, кажется, невероятно глубокое — как будто бесконечное. В городе из-за света фонарей не было такого звездного изобилия, именно здесь, в отдалении оно полностью раскрывало всю свою прелесть.
— Этот мир беспощаден, — Хезер перевела взгляд на одноклассницу. — Либо ты берешь инициативу в свои руки, либо сдаешься и подыхаешь.
Подняв камень, Поттер задумчиво подкинула его в руке. Воистину смерть — решение всех проблем. Жаль окончательное — без права на вторую попытку.
— Помочь тебе? — насмешливо спросила она.
Лицо Изабель исказилось — одноклассница вскочила на ноги, сжав кулаки — того и гляди, через секунду-другую бросится силой доказывать свое мнение и вбивать в собеседника кипящие чувства. Хезер высокомерно усмехнулась, снова подкинув камень — второй раз сделать это было сложнее, тот был тяжелым, так и тянул руку к земле.
— Иди нахрен!
Поведя головой в сторону словно в удивлении, Поттер приподняла брови и замахнулась:
— Давай помогу.
Берч попятилась назад, а потом, развернувшись, побежала к выходу. Громко рассмеявшись, Хезер кинула камень в ее сторону — он немного не долетел до стремительно отдаляющейся одноклассницы.
— Сургэ аут мори! 86
Отряхнув руки, она посмотрела на небо. Будет печально, если этот мир потеряет талант Изабель — та действительно имела все перспективы стать известной и создавать полотна, что оставят след в душе. Предыдущие работы Берч заражали чем-то таким... щемящим и запоминались надолго. И было грустно осознавать, что их больше нет — они уничтожены ее мамой — казалось бы, самым близким и дорогим человеком.
Этот день был полон на сюрпризы: по пути к дому ебанутой семейки Хезер столкнулась с памятной леди, снова выгуливавшей скотч-терьера. Невольно замерев, Поттер глубоко вздохнула и направилась в сторону пожилой дамы. Последняя увидев, что та идет целенаправленно к ней, остановилась и тепло улыбнулась.
— Здравствуете, — произнесла Хезер, улыбнувшись в ответ.
— Юная мисс! Опять заблудились? — обеспокоенно спросила леди. — Вам нужна помощь?
В отличие от прошлого раза проблем с тем, что говорить уже не возникало. Не было неуверенности и растерянности — словно все детали, наконец, заняли свои места, и Хезер стала целой.
— Нет. Простите, что я убежала тогда.
Оставив в покое лежащую на газоне палку, пес, веляя хвостом, подбежал к девочке и начал ее обнюхивать.
— Все в порядке, вам не за что извиняться, — с теплотой в голосе отозвалась дама.
На это Хезер и улыбнулась и кивнула на пса:
— Можно его погладить?
— Конечно, Милли будет рад, — рассмеявшись, ответила леди.
Присев, Поттер начала осторожно наглаживать пса по голове. Тот буквально растекся мохнатым куском наслаждения, высунув от удовольствия язык.
— Вам стало лучше? Вы больше не выглядите потерянной.
Не переставая гладить пса, Хезер посмотрела на даму и снова невольно улыбнулась. Пока в этом мире оставались такие великодушные люди, однозначно стоило жить.
— Да, спасибо. Думаю, я нашла свой путь.
Леди в удивлении повела головой, видимо, не поняв последнюю фразу. А потом разулыбавшись с добротой произнесла:
— Вот и прекрасно. Плохо только что вы гуляете так поздно — это опасно, — тяжело вздохнув, она покачала головой.
В последний раз проведя рукой по черной шерсти, Хезер поднялась на ноги и кивнула.
— Вы правы, я пойду... — она на мгновение запнулась, подбирая правильные слова, но так и не найдя компромисс между честным и уместным, тряхнула головой. — Спасибо.
Полностью вставший на лапы, скотч-терьер попытался запрыгнуть на девочку, явно напрашиваясь на повторную порцию ласки. Леди чуть дернула поводок и строго сказала:
— Милли! Веди себя прилично!
Хезер коротко рассмеялась и, наклонившись, быстро погладила пса.
— До свиданья.
Переведя на нее взгляд, леди снова улыбнулась с невероятной для постороннего человека теплотой:
— До свиданья, юная мисс.
С тяжелым вздохом развернувшись, Хезер направилась в сторону дома ебанутой семейки.
— Удачи вам! — долетели до нее слова доброй дамы.
— Она вся у брата, — тихо пробормотала Поттер, а потом, оглянувшись, кивнула напоследок: — Спасибо!
Стоило пережить полтора месяца ада, чтобы понять — у Хезер есть своя дорога. Было бессмысленно, пытаться стать Гарри, думать как он, действовать в его алгоритмах — это изначально путь в никуда. Она плоха в притворстве — ей никогда не научиться плести кружево иллюзий из полуправды, лести, лжи и неоспоримых фактов — это не ее талант. И глупо даже думать, что нечто подобное Хезер сможет реализовать. Она не Гарри и никогда им не станет — и это на самом деле было замечательно.
Глава 12. Возвращение и отъезд
Полтора месяца промчались стремительно — травля в школе поутихла, сойдя до самого минимума: оскорбления, периодические тычки, подножки — по факту перешла на лайт версию. Да, по-прежнему неприятно, но по сравнению с началом учебного года — сущие пустяки. Квартет бесповоротно и окончательно сменил руководителя — теперь всем заведовала Мэйзи — Изабель отстранилась, перестав интересоваться прочим миром кроме учебы. У нее шла своя тихая война с Фредерикой и Кианом, выбившимися в лидеры и даже не думающими уступать бывшей топ один. Драка "знаний" происходила самозабвенно и активно: опередить соперников с ответом, быстрее выполнить задание, подготовить больше материла, выпросить реферат или доклад — ребята гнали на нескромной скорости, и, казалось, кто-нибудь да оступится или сдастся. Постоянно жить в подобном — истощающем режиме и напряжении было слишком сложно. Впрочем, пока все держали планку, подозрительно следя за любым дерганьем конкурента. Лидировал Кроссман, ему в затылок дышала Дэвис, а за ними уже пыхтела Берч. У последней буквально не оставалось ни минуты на лузеров — даже во время перемен она занималась и подготавливалась к следующему уроку.
И, несмотря на загруженность, победила в конкурсе рисунков, посвященных Хэллоуину. Изабель, как всегда, не подвела и создала маленький шедевр, где Хезер с удивлением узнала себя — улучшенную взрослую версию, с симметричными чертами лица, сделавшими его красивым. Работа называлась "Без пощады" — привлекающая внимание, и вызывающая неоднозначное ощущение. На ней бледная девушка, с горящим взглядом и волосами, развивающимися от порыва ветра, подкидывала массивный камень. Одетая в легкое светлое платье — она вызывала двойственные эмоции, особенно из-за ореола холодного серебристого света, окружающего ее фигуру и разгоняющего мрак вокруг. В этой темноте прослеживались неясные очертания монстров: рогатых, ухмыляющихся, протягивающих лапы — они были так искусно прорисованы, что требовалось приглядеться, чтобы увидеть. И на самом деле было совсем не понятно: то ли молодая леди сражается против них, то ли ведет их за собой — это возникало из противоречия: на ее лице лежала полуулыбка, а вот поза являлась защитной. Было странно смотреть на рисунок Изабель — вроде и красиво, интересно, а внутри появляюсь неуютное чувство.
Череда хэллоуинских мероприятий прошла относительно благополучно: и серия прокатившихся командных игр, и состязания по физкультуре, и даже конкурс костюмов — без особых потерь, подстав и унижений. Хезер, где могла, откосила, а где не получилось, вела себя тихо и отстраненно. Хоуп Дей, пережив кризис, вернулась к изначальному поведению и политике, оставшись верной себе и принципам — все с той же суровостью отстаивала изгоев и пыталась привить ученикам уважение друг к другу. Конечно же, на уроках истории гнобление утихало, но стоило леди выйти за порог, возвращалось на прежний курс. К Поттер преподаватель со своими предложениями больше не лезла, что ту очень радовало.
В начальных числах ноября, накануне Ночи Гая Фокса, устав от постоянного молчания, Хезер даже попыталась заговорить с Петуньей. Быть вечной тенью, не замечаемой миром, стало невыносимо — хотелось хоть на секунду убедиться, что другие ее видели и помнили. Воспитанница выловила приемную мать на кухне, пока остальные члены ебанутой семейки разбрелись по своим делам: старший умчался на работу, а младший засел в комнате за компьютером — даже в коридоре было слышно, как он, ругаясь, убивал монстров из игры, под звуки автомата и предсмертный рев неигровых персонажей. Миссис Дурсль под голос Мадонны, доносящийся из радиоприемника, активно вымешивала тесто для булочек. Рядом на столешнице лежала скалка, стояла жестяная банка с мукой и тарелки с начинкой: одна с маком, другая с корицей, а третья с изюмом.
— Доброе утро, — запнувшись, Хезер неуверенно добавила: — Тетушка, как у вас дела?
Оторвавшись от будущей сдобы, та в явном удивлении развернулась и даже забыв поджать губы, растерянно ответила:
— Все хорошо.
Мимолетно искривив уголок губ, воспитанница опустила голову вниз. Было глупо надеясь, что после вереницы событий и без того не жалующая приемных детей Петунья захотела бы поддержать диалог. Тем более такой неуклюжий.
— Тебе стало лучше, Хезер? В последние месяцы... — она явственно замялась и, потерев тыльной стороной кисти лоб и оставив на нем след муки, продолжила: — Ты выглядела плохо.
Воспитанница в удивлении посмотрела на миссис Дурсль. Последняя казалась одновременно и раздраженной, но в то же время, как будто испытывала чувство облегчения. Можно ли счесть за желание наладить контакт, тот момент, что приемная мать вместо "девочка" использовала имя для обращения? Быть может, Петунья была не рада затянувшемуся конфликту и желала мира?
— Да... — Хезер опять потеряла все слова, а мысли с трудом формулировались в голове, создав небольшую паузу. Когда разум, наконец, прояснился, она произнесла: — Спасибо, тетушка. Я... мне стало лучше.
Закончив говорить, воспитанница отвела взгляд в сторону. Фразы, лезущие на язык, одновременно казались и глупыми и нелепыми. В самом деле, не рассказывать же, что она нашла своей путь? Или что научилась слушать себя — это еще с братом было уместно, но никак не с другими людьми.
