Да и направился я с погрустневшей Милой прощаться. Вообще, начал я сам себе напоминать “слепоглухонемого капитана дальнего плавания”, учитывая график. Так что озвучил своё, возможно занудное, но, как по мне, уместное: “а оно тебе надо?”
За что был подзатыльником вознаграждён (это было семейное насилие физическое), по вознаграждённому поглажен, дураком обозван (это было семейное насилие психическое), после чего на ложе увлечён.
В общем, подвержен был я всяческим мукам и насилию, что парадоксально привело меня к явке в управу с улыбкой на всю пасть. Вот леший знает, с чего.
Впрочем, Леший ни беса не знал, а изволил клевать носом. На явку моей персоны он вздрогнул, очами злостными повращал и выдал:
— У вас деньги есть, Ормонд Володимирович? — выдало это чудовище. — Бесовщина какая-то, — пожаловался он. — Касса закрыта, чин довольствия мне изрёк, что довольствие выдано. А вот ни лешего не помню, может, и брал, но в бардаке нынешнем… В общем, ежели есть, одолжусь у вас. Верну через четыре дня, как раз вернёмся. А то по времени ни беса не успеваю.
— Есть, — благонравно отвествовал я, выкладывая на стол лист довольствия и денежку.
— Дельно, это вы молодец, — прибрал к лапам денежку начальник.
— Вам, Добродум Аполлонович, реально поспать надо, — проявил заботу я. — Впрочем, я это вам уже говорил, только не помните ведь ни лешего. Какое посольство, ежели вы в полусне?
— Надо, в самолёте, — не стало змействовать начальство.
Реально бардак, мысленно злопыхал я. Мне это чудище реально жалко! Впрочем, припомнив уже в самолёте название своей медали, от деструктивных чувств я избавился, на посапывающего Лешего удовлетворенно повзирал, да и сам задремал.
В Меньск мы прибыли через пару часов, где возмущённый я вынужден был повторять “марионеточную постановку”. Вот только вместо идолища был Леший натуральный, отказывающийся просыпаться категорически. В общем, в нумере я знал, что медаль хоть мне выдали из злонравного глумления, по факту она заслужена и именно тем, за что выдана: дрыхнувшее начальство тягалось эфиром, уместно кивало, верительные грамоты протянуло, да и пакет от встречающего приняло. Ну а что молчалив — то не моя забота. Пущай ещё медаль организует, “за беспримерное чревовещание”, тогда и подумаю.
Проснувшийся на рассвете Леший был более или менее собой. То есть вызывал не жалость, а желание приголубить булыжником. Барственно покивав на мой доклад о проспанном, снисходительно выдал: “хороший секретарь”, да и уткнулся в бумаги, встречающим переданные.
А вот встреча с главой Посольской Управы Меньска меня совершенно не порадовала. В течение трёх часов, с восьми пополуночи, сей усатый тип стучал кулаком по столу, провозглашая позицию, причём не только Меньска, а десятка окрестных Полисов. И была это позиция, что бриттов “надо спровоцировать и извести”.
При всём при том, что я сам о таковом подумывал и не сказать, что был вот совсем против, меньский дядька нес неудобоваримую дичь: ни разведки, ни разбирательств, штурм унд дранг, как говаривали готы. Вполне разумные аргументы Лешего, что надо бы хотя бы разобраться, прежде чем решать, сей тип упорно встречал отмашкой руки. Мол, не до ерунды всяческой. Надо по-быстренькому бриттов перебить. Детишек по Полисам раскидать, и всё будет хорошо, благолепие и благорастворение воздухов.
Вот как-то было у меня сомнение, что бриттов выйдет “перебить по-быстренькому”, даже не учитывая, что бритты нынешние, как бы, на перебивание ещё и не набедокурили, прямо скажем. Так, газовая атака снотворным и слабительным Лондиниума, прикидывал я, за их озверелые толпы. Но максимум, а никак не “огнём выжечь и солью присыпать!” — как брызгал слюнями собеседник Лешего.
И выходило, что посольство Лешее на тему “а подумать?” с треском провалилось. И от чего-то не радостно мне и не злорадствуется как-то, отметил я. Впрочем, мою кислую морду отметил и начальник, уже в самолёте ехидно вопросивший:
— Что ж вы не радостны так, Ормонд Володимирович? — змействовал леший. — Вроде, ежели память мне не изменяет, сами вы рекли “извести бриттов поганых, за предками дело доделать”?
— Изменяет вам память, Добродум Аполлонович, не так и не то я говорил. Впрочем, спать вам поболе надо, а то и не такое пригрезится, — отернился я, на что злонравное начальство сделало вид постный и невинный. — Мне интересно, на что этот вой бесстрашный рассчитывает?
— Вы про Обережа Несоновича? — обозначил Леший своего собеседника.
— Про него, вояку великого, — буркнул я. — Ну извести бриттов, ладно. Люди склонны ко всем понятным, простым и неверным решениям. Да и не факт, что неверное, но да не суть. Но разведать, разобраться? — пожал плечами я.
— Довольно просто сие, — ответствовал Добродум. — Членство в Союзе Полисов не сказать что копеечное для Полисов Гардарики. Различные проекты, совместно принятые, подчас до десятины от доходов Полиса отъедают. А это деньги немалые, Ормонд Володимирович, да и благосостояние жителей полиса не на десятину, а поболее ухудшает, — воздел перст он. — И вот, обратите внимание, какие полисы Обереж Несонович представлял.
— Хм, на юг от Меньска, — прикинул я. — В имеете в виду, что они, будучи удалёнными от возможных боёв, мыслят северными Полисами откупиться?
— Ну, ежели без прикрас и словесных кружев, то да, — ответил Леший. — Изучение и прознание — это деньги, и немалые. В то, что бритты до того же Меньска доберутся, веры у людей нет. Вот и хотят: деньги не тратить и проблему решить. Подчас о том, что жизнями откупаются — не задумываясь, хотя, всяко бывает.
— Ну да, а когда на них кочевники с севера Африки пёрли, пищали, как оглашённые, о подмоге, — протянул я, на что начальство плечами пожало. — Так Полисы Гардарики в глубине континента побезопаснее себя чуют, но всё ж и деньгами не скудны, да и трупами бриттов завалить не желают, насколько я знаю.
— Не желают, но для тех Полисов Гардарика более семья, нежели тут. И этнос таков, да и прямо скажем, соседи у тех Полисов не самые спокойные, — на что я покивал, Азия была весьма специфичной, не Полисной. Не сказать чтобы чрезмерно агрессивная, но и “великие завоеватели” там нарождались регулярно. — Так что выходит как есть. Эффект толпы тут, кстати, вполне применим, — хмыкнуло начальство.
И вправду похоже, прикидывал я. Бесовщина какая, неладно это, начал я прикидывать по этно-географическому признаку, кто “штурм унд дранг” пищать в Союзе будет. Впрочем, ни беса толкового не выходило, паритет, чтоб его. И выходило, если подумать, что политика Полисов себя начала исторически истощать — консолидирующий фактор опасности нивелируется, благ все более, а целей консолидирующих пусть и много, да многим на них и наплевать.
Этак и до феодализма одарённого Мир Полисов докатиться может, пусть и в теории, прикидывал я. Фактор анонимности, до срока, одарённых, некогда сохранивший общность людей в Полисах, ныне не действует. Одарённый ли младенец или нет, любой терапефт ныне скажет, да и половина одарённых. Плюс жизни продление… Все предпосылки есть, от чего исключительно воспитание и культурный код сдерживает. Вот только похрустывает он, судя по некоторым, надламывается потихоньку. И выходит что: либо грядёт эпоха экуменополиса, не в плане застройки, а в плане разума. Или клановость поганая и средневековье мракобесное, как в гадких книжках Мира Олега, про бояр анимированных.
Причём бритты тут фактор скорее стресса, нежели причина гадостей. Там где тонко, там и рвётся, мдя. И, кстати, война с бриттами, ежели таковая случится, вполне катализатором для поколения “анимированных бояр” стать может. Что бы себе всякие обережи не надумывали, явно будет это не “приплывём и в прах вкатаем”, тут ежели война будет, то с жертвами немалыми и напряжением всех сил. А это проблемы в экономике, недовольства и далее, по накатанной.
Но даже если нет, сама позиция таковая не одного, а десятков Полисов — уже звоночек. И без войны всё мной надуманное повернутся гадко может, пусть и не сразу. Общество, чтоб его, изобилия, при том, что где-то из ребёнка человека воспитывают. А где-то, судя по всему, и не совсем.
Но консолидация — это цель. А цель, ежели глотки друг дружке не резать, одна: вперёд, дальше и выше. В смысле со старушки-Земли. Заокеанские материки как точки канализации пассионариев себя изжили, так что нужно иные пути приложения их усилиям искать. А то порушат всё к бесам, дабы прекрасное и новое построить. Которое окажется противным и старым с немалой вероятностью.
Так, думая о судьбах Мира и подрёмывая, я и провёл полёт. В Нидаросе, где мы были вечером, нас доставили сразу в Управу, где беседа была всё о том же, но противоположная по смыслу: данские Полисы войны не желали. Что, учитывая представление данов как этаких неугомонных воителей было бы, возможно, и смешно, если бы не чёткое понимание, что большая часть жертв ляжет именно на данов. Точнее, не так: в разрезе “неопределённых факторов” данам ТОЧНО достанется от души. А вот достанется ли прочим — вопрос открытый.
Собственно, собеседник Лешего также оглашал не только свою позицию, а немалой части Полисов данского полуострова, а именно: разведка, исследование и наблюдение, невзирая на траты. До чёткого понимания, чем бритты могут грозить, да и потом “первыми не лезть”.
— А исландцы? — вопросил у собеседника Леший, бросив на меня ехидный взгляд.
— К идльквели этих берсерков тресковых! — аж возмутился пожилой дан. — Достали уже, мочи нет: бритты, видишь ли, путь какой-то их лоханке не уступили с двумя рыбаками! Даже из воды вытащили, — уточнил он. — Но теперь на все Полисы данские верещат о нападении подлом!
После беседы направились мы с начальством в гостевой дом. Погонщик нашего самолёта нуждался в отдыхе, а то мог нас доставить совсем не туда, куда нам желается, и не только в смысле географии. А я занялся прямой работой — восстановлением по памяти и написанию отчётов о встречах, что, собственно, было одной из функций “допущенного” секретаря. Леший, к его чести, пробовал поучаствовать, но был мной изгнан спать — его зевки я, конечно, мог застенографировать, да и текст они могли оживить. Вот только Рим, как подсказывала моя требуха, отнюдь не будет “простым” местом, причём никак не в бандитском разрезе моей прошлой эпопеи.
Предчувствия меня не обманули. Всё тот же Август прибыл в гостевой дом, где мы толком не успели обосноваться. Очевидно, понятие “срочность” было не чуждо и обитателям Вечного Города. Правда, от “римской зоны влияния” он высказал позицию, лично меня повергшую в ступор.
— Пока у нас проходят дискуссии, но, в целом, позиция италийских Полисов едина, — вещал этот дядька. — Конфликт неизбежен, и вмешиваться в него славам и данам не придётся, — снисходительно посмотрел он на Лешего. — Мы сами заберём украденное у этих варваров, — озвучил он.
— Украденное? — ровно, но судя по микромимике, удивлённо уточнил Леший.
— Ну да, я об украденных у Рима богах, — как ни в чём не бывало выдал римлянин.
Ну да, вмешиваться “не придётся”, ехидно отметил я. А бритты, значит, бомбардировки приморских полисов (и это минимум!) проводить не будут, потому что “Август так сказал”. И “украденные у Рима” — это от души, самомнение у этих реликтов зашкаливает. У них украли, значится.
Собственно, Леший позицию, согласно моих мыслей, до Августа донёс. Очевидно, полномочия у него на то были, так что озвучил он собеседнику такую вещь:
— Факт нарушения Полисами Британики договора не установлен. Наличие или отсутствие у них богов договором не регламентируется. А некая “кража”, причём у Рима — вещь, Союзу Полисов Гардарики и нашим союзникам неизвестная. Если Рим предоставит доказательства неопровержимые, — ехидно уточнил он, — факта кражи, то Союз рассмотрит позицию Рима. До той поры военные силы в окрестностях Островов будут рассматриваться как враждебные, пиратские, и против них будут приниматься меры, вплоть до уничтожения.
Август на этот спич морду состроил оскорблённую, но, как понятно, “доказательств” их претензий у них не было, да и быть не могло. Так что “римское посольство” окончилось на повышенных тонах, хоть и прохладным тоном.
— Как с цепи все сорвались, — в самолете выдал Леший, массируя виски.
— И много таких вояк? — полюбопытствовал я.
— Да не сказать, чтобы много, — ответствовало начальство. — Но хватает, а самое плохое то, что для начала конфликта хватит даже не столько безмозглого Полиса, сколько нескольких безмозглых вояк.
— Мда уж, — мудро ответствовал я.
А по возвращении у меня выпала аж седмица отпуска. Не вполне так, конечно: в объятой панике Управе я появлялся, даже мелкие поручения мне Леший измысливал время от времени. Но, тем не менее, вся суета “конференции” проходила мимо меня. Собственно, я бы должен был мотаться по Полисам, пока Леший бесславно проигрывает поединок со сном. Однако корреспонденты моих возможных поездок вскоре должны были быть у нас.
Так что оказался я временно “не у дел”. Чему, признаться, не слишком огорчался. Правда мой “уход со службы” в положенный срок, а то и до него, был связан с рядом мероприятий конспирационного толка. Поскольку было у меня стойкое ощущение, что коллеги, ликом более напоминающие упырей, мне будут бить чело, из чувства справедливости, проведав о моём графике.
А домашние вечера, прямо скажем, несколько успокоили моё паранойистое сердце: я мою домашнюю идиллию, признаться, воспринимал с немалой опаской, ожидая всяческих гадостей от Мира вообще, а то и от овечки моей. Но неделя прошла на загляденье, я даже подзапущенными штудиями занялся, да и гимнастикой не пренебрегал, что вышло довольно пикантно: от аренды “чего-то побольше” Мила наотрез отказалась, велев мне не кутить, напомнив о затеянном родителями строительстве.
Даже поспорили немного, но, в итоге, аргументы подруги (что приятно, именно аргументы, с примерами стоимости и прочим), меня убедили. И вправду, арендовать за довольно ощутимые деньги на полгода жильё, в котором проживём месяца три от силы… Ну, убедила, в общем.
Но вот гимнастика в нашей квартирке вышла действительно довольно пикантной и с закономерным итогом, что даже эвфемизмом шуточным у нас стало. На тему “а не предаться ли нам штудиям гимнастическим?”
