Ветер и крылья - 1

— Правда!? Можно!?

Энцо аж на месте подскочил. Надвигалось Приключение! И какой мальчишка от него откажется?! Нереально! Да пусть ему на месте голову оторвут!

Он хочет поехать!

Взрослые переглянулись с понимающими улыбками.

— Это до зимы, — строго предупредил Джакомо. — То есть почти на три месяца. И поверь, слуг у тебя не будет. Наоборот. Каждому придется ухаживать и за собой, и помогать другим. И за лошадьми смотреть, и воду таскать, и на костре готовить... я всех ситуаций даже представить не могу. Но первое же слово возражения, и ты отправишься обратно. Обуза никому не нужна. Ты понял?

Энцо кивнул.

— Я постараюсь не стать обузой. Я понимаю, что будет тяжело, но я хочу попробовать.

Мужчины переглянулись.

— Что ж. Тогда стоит попробовать. Паскуале поможет тебе собраться правильно, — подвел итог Фредо. — Джакомо, ты точно не против?

— Мальчику надо узнавать жизнь и с изнанки, — пожал плечами самый замечательный дядя в мире. — Когда еще и учиться? Я вам пару человек в охрану дам, пусть в дороге его поучат оружием владеть.

— Пусть, согласился Паскуале. — Если будет время хоть ноги таскать.

— Ну, первые-то дней десять точно не будет. А потом или втянется, и тогда ребята его учить будут, или рассопливится, и тогда будет, кому его до дома отвезти..

— Я не подведу, дядя! — поклялся Энцо. — Дяди...

Мужчины переглянулись — и рассмеялись.

— Не дуйся, — поспешил объяснить Паскуале. — Мия так и сказала, что ты рад будешь.

— Мия... знает?

— Как же ей не знать? Она сестра, она волноваться будет.

— Ой...

А вот об этом Лоренцо и не подумал. И волноваться будет, и переживать, и вообще нервничать. Кто бы спорил.

— Мия сама это предложила. Она сказала, что тебе полезно поучиться. Так что иди, поболтай с сестрами, а завтра с утра приедет Паскуале. У вас впереди много работы.

Работы!

От одного этого слова дан Пьетро упал бы в глубокий и продолжительный обморок.

Дан — и работа!? Не положено!!!

Но Энцо было на это плевать.

Кто там, что там, куда положил...

Его ждало приключение! И он собирался взять от жизни все интересное!

* * *

Первые несколько дней действительно были ужасными. Каждому путешественнику полагалась лошадь и вьючной мул. И скотину надо было обихаживать. Не можешь? Тогда это сделают за тебя. а ты тем временем или дров для костра наберешь (и получишь по шее за то, что принес сырые), или за водой сходишь, или стоянку обустраивать будешь...

Палатки никто с собой не возил, благородных тут не было, ночевали в фургонах, наподобие ромских. Натягивали тент, и спали под ним. Но холодно же!

Не на земле, конечно, а то бы вовсе околели, но в каждом фургоне есть жаровня. Только вот за ней следить надо. Дежурство.

Уснешь — такую оплеуху схлопочешь, что до конца дней головой трясти будешь. Энцо не уснул, его это миновало, а вот один из охранников, Жако, как раз задремал. И Паскуале его поучил по-простому.

Никто не протестовал, да и сам Жако тоже.

Жаровня же!

Хоть и лист металлический подложен, но огонь же! Стрельнет уголек на тент — все погорят. Хорошо, если жертв не будет.

А еще надо приготовить пищу, следить за лошадьми, проверять копыта и спины, осматривать зубы, кормить, поить, растирать...

Чего только не надо!

Упряжь — и ту регулярно осматривали, смазывали, чтобы не сохла, товар проверяли, оружие... даже себя! Потертости, опрелости, мозоли... так вот, запустишь, и получишь себе антониев огонь. Там уж лечить поздно будет.

Первые дней десять Энцо чувствовал себя ужасно. Даже не так.

УЖАСНО!!!

Состояние было такое... он не высыпался, от плохой еды начался понос, он едва таскал ноги, его мутило и регулярно рвало... а уж про боли в мышцах вообще помолчим! Энцо казалось, что все тело у него одна громадная мышца. И она БОЛИТ!!!

Адски болит.

Мальчишка уходил подальше от костра и ревел. При всех было стыдно как-то, а уединиться в фургоне не получалось, там постоянно кто-то был. Он не знал, что двое охранников назначенных Джакомо, Чезаре Делука и Леоне Каздеи, постоянно следили за ним. Не знал, что даже по нужде ходит в сопровождении.

Остальные знали, но молчали. Смотрели на дана.

Приглядывались.

Дан там, не дан... это дорога! Случиться здесь может разное, на соседа полагаться надо полностью. А не так... тут буду, там не буду...

Капризы могут жизни стоить!

Но Энцо справлялся.

Постепенно прошли судороги, мальчишка оттаял, а там и начал всем интересоваться. Учиться тому, учиться этому, спрашивать, уточнять...

Прошел понос от некачественной пищи, приспособился желудок, и Энцо принялся лопать все, что на столе лежит. Сало? Так давай и побольше! Хлеб? Лук? Сыр? Да хоть что давай, все съем! Еще и добавки попрошу!

И это не могло не сказаться.

Постепенно окрепли мышцы, Энцо относился к тем мужчинам, которые массивными, наверное, никогда не будут. Узкокостный, но жилистый, словно из ремней сплетенная мускулатура, хорошая растяжка и гибкость...

Наследство метаморфов.

Они жирными не бывают, им слишком часто приходится удирать.

А там Энцо и понял, что у него остается время и на лапнике поваляться, не овечьей шкуре, и на звезды посмотреть...

А однажды к нему подошел Леоне. Примерно на седьмой день пути.

— Учиться будем, дан?

— Чему? — с готовностью откликнулся Энцо.

— Для начала — верхом ездить.

— Так я же вроде...

— Так это — вроде, — ухмыльнулся Леоне. И на следующий день мышцы заболели снова.

* * *

За два месяца пути Энцо выучился управлять конем одними коленями, без поводьев, взлетал в седло с любой стороны, наклонялся и поднимал с земли любой предмет, пробовал, как Леоне, на скаку пролезть под брюхом коня, вставал на седло коленями и примерялся выпрямиться во весь рост. Пока побаивался, правда. Знаете, как сложно удерживать равновесие?

Вот Леоне, ловкий и гибкий, невысокий и худощавый, все это умел. Чуть ли не на одной ноге стоял на седле. А еще жонглировал, чем хотел, на скаку попадал кинжалом в мишень, стрелял из арбалета...

Энцо тоже так хотел.

Ему, правда, было тяжело, Леоне обмолвился как-то, что он в детстве был циркачом, и с малолетства тренировался, но Энцо тоже может наверстать. Правда-правда...

Чезаре в это время тоже тренировал мальчишку. Правда, чуточку иначе.

Меч? Да, возможно. Но это потом. А пока...

Нож, стилет, кинжал, любое острие, которое попадает в руки — из всего можно сделать оружие. Меч для мальчишки нужен особый, тренировочный, и режим особый... данов этому с детства учат. У них такой возможности нет, да и желания.

Пусть мальчишка сражается тем оружием, которое удобнее.

Энцо метал в мишень все, что угодно, привыкал к балансировке, к развесовке, впервые подержал в руках пращу, и как же ему было интересно!

А кнут?

В руках Чезаре кнут летал, словно птица. Мужчина мог муху сбить с лошадиного уха и шерстинки не потревожить.

Оружие коровьих пастухов? А вы его попробуйте освоить! Тогда и посмотрим, кто будет смеяться последним.

А нагайка? Если кто не видел, как это оружие... да-да, оружие, вспарывает плоть, лучше и не надо. Кошмарные сны потом будут обеспечены. Чезаре мог волка перешибить пополам. Не рассечь, конечно, но хребет сломать — спокойно.

И это было действительно страшно!

Только вот Энцо не боялся. Он учился и учился.

Учился на привалах.

И учился в городах.

Как жульничают и обманывают, как красят лошадей и надувают их, как старых животных выдают за молодых, гнилую ткань за хорошую, медь за золото, как распознать фальшивый лорин на вес и прикус, как поговорить с прислугой в трактире и с уличным мальчишкой, как узнать, на что будет спрос, а что можно купить подешевле...

Не подобает!?

Честное слово, явись сейчас пред Энцо покойный отец и попробуй что-то запретить, мальчишка бы его послал по матери. Да-да, и этому он тоже учился.

Как известно, крепкое словцо и подзатыльник иногда успешно заменяют сутки уговоров. Так что простым народным говором Энцо тоже владел. Более того, начал разбираться в одежде, прическах, выговоре...

Вот в столице тянут звук 'а' и раскатисто произносят 'р'.

А на севере, ближе к горам, 'р' короткое, зато 'у' очень певучее и красивое. Как волчьи песни... хотя сейчас как раз волкам петь и не сезон. Вот позднее, когда свадьбы начнутся...

В профессиях начал разбираться. На руки смотреть, на походку, осанку... то, что началось еще в лавке. Мало ли кто придет, мало ли, что предложит или продаст...

Вот, к примеру, матросы с кораблей. У них интересные товары бывают. Но матрос никогда просто так в город не выйдет, расфрантится до предела.

А если пришел кто-то, с нежными руками, но расфранченный, и говорит, что матрос?

Или руки, допустим, в порядке, а вот наряд не тот? Не парусина крашеная?

Там подметить, тут посмотреть.... Вот и оказывается, что человек-то себя за другого выдает. А раз так, то жди беды. Жди подвоха.

Учиться, учиться и снова учиться. И как же это было интересно!

Энцо впитывал дорогу каждой клеточкой, каждой жилочкой своего тела. И от каждого нового города ждал только новых интересных впечатлений.

В том числе и от Альмонте. Здесь можно было закупить вещи из козьего пуха, чтобы потом выгодно перепродать в столице. Так что надо постараться...

Правда, Энцо в этих вещах не разбирался, но торгует-то Паскуале! Авось, и покажет, и разъяснит... а Энцо послушает. Давно уж все забыли, что мальчишка — дан. Энцо, да Энцо. Поди, принеси, отнеси...

В дороге друг друга как-то быстро начинаешь по именам звать. Вот и Энцо тоже...

А и пусть! Так и быстрее, и удобнее. Итак, Альмонте. И передзимняя ярмарка, к которой как раз и подгадал Паскуале.

Адриенна.

Альмонте девушке был хорошо знаком. И таверна, в которой они уже не раз останавливались — тоже.

'Матерая рысь'.

Название красивое. На самом деле, рысь там и рядом не пробегала. А матерыми могли быть разве что тараканы. Вот они — да, матерущими даже.

Адриенна на них и внимания не обратила.

Привычно поздоровалась с дядюшкой Витторе Пиччини, которого вот уж лет семь знала, услышала, что: 'ваша, дана, комната, всегда свободна' и отправилась наверх.

Пусть ей сейчас принесут горячей воды?

И хорошо бы выспаться.

Есть не хотелось, а вот спать, спать, спать...

Мужчины остались внизу.

Дан Марк заказал покушать, и побольше.

Леонардо сначала присоединился к старшим, а потом увлекся прелестями служанки, и отправился вслед за ней в небольшую кладовку.

Он молодой!

Ему НАДО!

* * *

— Что мы сегодня делаем?

Этот вопрос опять задал Леонардо. Остальным все было и так ясно.

Дан Марк и Адриенна идут на ярмарку, закупаться, охрана охраняет, слуги ждут. Что еще требуется?

Леонардо подумал какое-то время, и принял важное решение.

— Я, пожалуй, с останусь. Отдохну еще денек, а уж потом пойду с вами...

И стоило спутникам выйти за дверь, как он позвал к себе в комнату вчерашнюю служанку. А что? Ему вчера мало было! Надо сегодня наверстать!

И побольше, побольше... кувшин вина, кровать и сговорчивая женщина, что еще надо для счастья? Да ничего, даже кровать исключить можно! Есть и другие удобные места!

— Для начала, думаю, к лошадям, — решил дан Марк.

Адриенна не возражала.

Лошадей она любила, да и как их можно не любить? Умные глаза, шикарные гривы, изящные мощные тела... полет, застывший во плоти.

К тому же, им требовалась пара племенных кобыл.

С лошадьми работать достаточно сложно, лошадь не может постоянно рожать, постаревшую лошадь тоже надо куда-то пристраивать, регулярно 'обновлять кровь'...

Тонкостей много. Очень много.

В библиотеке хранились несколько толстых томов с родословной коней, от первого до последнего. И не только родословной.

Мало знать, кто и от кого. Нужны еще особенности самого коня, перенесенные болезни, характер, корм...

Книги регулярно дописывались, в них вкладывались листы... дан Рокко обещал за зиму привести это хозяйство в порядок. Но Адриенна не сомневалась — этой осенью она ему еще добавит работы.

Минимум две кобылы на племя. И хотя бы один жеребец.

И если большинство товаров можно купить в последние дни ярмарки, то лошадей лучше смотреть сразу. Их разберут быстро.

Вот и шли СибЛевраны по направлению к загонам для скота.

Молчали.

Раньше Адриенна держалась бы за руку отца, дан Марк купил бы ей какой-нибудь жутковатый леденец из крашеного сахара, они бы смеялись и подшучивали друг над другом.

Сейчас между ними стояла эданна Сусанна.

Адриенна не могла простить отцу этой женщины. Не могла...

Может, кто-то другой... другая... но не эта же! Девушка не понимала, что любая, занявшая место ее матери, просто любая женщина вызвала бы точно такую же волну агрессии. Дан Марк?

Понимал. Но разбираться с этим не хотел, считал, что тоже заслуживает счастья. А не бабских дрязг и споров, в которых виноватым всегда остается мужчина.

Вот и молчали отец и дочь.

Шли, молчали...

* * *

— Какое чудо!

Адриенна прикипела взглядом к белой кобылке.

Та, словно понимая, что ей восхищаются, покосилась фиолетовым глазом, кокетливо изогнула шею.

— Чистокровная арайка, — порадовал продавец. — Три года, выносливая, ласковая... для молодой девушки так лучше и не придумаешь.

Так-то да.

Но...

Лошадь может быть нужна для парадов, выездок, для аристократов. Тогда — да! И арайка идет в масть. Но где столица, а где СибЛевран?

Кому в глубоком захолустье нужны такие лошади?

Нежные, изящные, неприспособленные к местным условиям, требующие особого ухода и корма, и годящиеся — будем честны! — только на то, чтобы покрасоваться перед толпой.

Адриенна, равно, как и СибЛевраны, делала ставку на другое.

На крупных, мощных коней, неприхотливых, легко переносящих и жару и холод, умных и послушных... нет у них такого стандарта породы, как у арайцев?

И не надо!

Зато их кони будут работать там, где сдохнут остальные.

Девушка качнула головой.

— Нам не...

— Мы ее покупаем, — прищурился дан Марк.

Адриенна посмотрела на отца даже с недоумением. Вот зачем, зачем им это счастье в конюшню!? С ума с ней сходить всю зиму!? Ее даже не выпас не отправишь просто так... это как ребенка завести!

Но...

Ответ пришел на ум мгновенно.

— Эданна Сусанна обойдется без подобных игрушек.

Дан Марк покраснел, косвенно подтверждая слова дочери.

— Какая разница? — даже возмущение прозвучало фальшиво. — Нам все равно нужны кобылы на племя, почему бы и не эта?

Адриенна фыркнула.

Ну да. Выводите вы кур-несушек в курятнике, потом покупаете павлина — и туда его! Чего б не скрестить? Оно же тоже птица?

— Она нам не подходит.

— Я считаю, что подойдет, — надавил дан Марк.

Адриенна качнула головой.

— Сколько стоит это счастье, ньор?

— Мелочи, дана! Всего сто лоринов!