И что еще хуже, деснейрским гильдиям это нравилось. Чарисийские товары могли быть дешевле и доступны гораздо большему количеству деснейрцев, чем товары отечественного производства, но какое это имело значение? Если бы они производили меньше, они могли бы просто взимать больше, и они заключили союз с аристократией, чтобы держать железный замок на внутренних рынках империи, систематически исключая иностранную конкуренцию.
Даже требования джихада не собирались преодолевать эту ситуацию в ближайшее время. Деснейрская знать была почти такой же упрямой и склонной к кумовству, как харчонгская (хотя, к счастью, они были несколько менее склонны к откровенному взяточничеству), империя находилась далеко от земель Храма, и ее аристократы были живее, чем их харчонгские коллеги. Они обладали большим чувством национальной идентичности, и какими бы неэффективными они ни были, они были глубоко вовлечены в управление своей империей, вместо того, чтобы полагаться на монолитную бюрократию, которая действительно управляла Харчонгом. Если бы эти аристократы и могущественные, недовольные гильдии решили повременить с внедрением новых методов Брайерса, и без того слабое производство стрелкового оружия и артиллерии Деснейра упало бы еще больше.
И эти ублюдки будут утверждать, что все это из-за нашей настойчивости в "навязывании методов, чуждых нашему собственному опыту и практике". Они могут прекрасно работать на землях Храма и среди этих варваров-харчонгцев, но они явно совершенно не подходят деснейрцам.
— Предполагая, что мы оставим Долар там, где он есть сейчас, и полностью спишем Деснейр, на какие производственные показатели вы смотрите? — спросил он.
— Любая цифра, которую я вам дам, будет основана на предположениях, ваша светлость, — сказал Фалтин. — Это будут лучшие предположения, которые я могу вам дать, но на данный момент я не в состоянии их гарантировать.
— Я понимаю, брат Линкин. И любая оценка, которую вы мне дадите, будет использоваться только внутри команды и рассматриваться только как оценка, — заверил Мейгвейр монаха. Не волнуйся, — добавил он про себя. — Я не собираюсь выкладывать какие-либо цифры там, где Жэспар, скорее всего, услышит их и решит поставить вас в пример менеджерам других наших мануфактур, если мы их не встретим раньше.
— Хорошо, с этим условием, ваша светлость, — сказал Фалтин, открывая страницу своего блокнота. — На данный момент мы производим примерно двадцать четыре тысячи винтовок в месяц на землях Храма, в Доларе, Деснейре, Харчонге и Пограничных штатах вместе взятых. Мы также получаем около пятисот в месяц от Силкии теперь, когда великий инквизитор постановил, что на великое герцогство больше не распространяются положения о демилитаризации, и мы можем ожидать, что эти цифры немного возрастут, хотя вся их продукция идет непосредственно в Деснейр. Предполагая, что мы запустим в Силкии полноценное производство и сможем повсеместно применять методы Талбата с тем же пропорциональным увеличением производительности, которое мы наблюдали здесь, объем производства составит около пятидесяти двух тысяч в месяц. Я бы с удовольствием посмотрел, как производство харчонгцев поднимется выше этого, и думаю, что они, вероятно, так и сделали бы, но еще слишком рано даже предполагать, что мы могли бы этого добиться. Если уж на то пошло, вполне возможно, что мы сможем еще больше усовершенствовать наше собственное производство, но на данный момент я не могу обещать ничего подобного. Слишком многое зависит от факторов, которые я не могу начать осмысленно оценивать.
— Эти цифры относятся к нашей нынешней конструкции дульнозарядного оружия?
— Так и есть, ваша светлость. Что я действительно хотел бы сделать, так это сконцентрировать производство конструкции с затвором здесь, на землях Храма, по крайней мере на начальном этапе. Мы запустим "круги" в эксплуатацию раньше, чем кто-либо другой, и, если мои прогнозы хотя бы отдаленно точны, мы могли бы производить порядка двенадцати тысяч единиц нового оружия в месяц.
— Даже при пятидесяти двух тысячах потребуется около месяца производства только для замены винтовок, которые мы потеряли в июле и августе, — отметил Мейгвейр.
— Верно, ваша светлость. Но у нас будет целых пять или даже шесть месяцев производства между сегодняшним днем и следующей весной. Ну, во всяком случае, между сегодняшним днем и северной оттепелью, и если мои оценки хоть сколько-нибудь точны, мы должны быть очень близки к этому уровню — по крайней мере, за пределами Харчонга, а они составляют не более двенадцати процентов от общего числа — к февралю.
Мейгвейр кивнул, но выражение его лица было несчастным. Каждого копейщика в армии Бога нужно было перевооружить винтовкой, если он собирался стать чем-то большим, чем мишенью для еретиков, и даже при пятидесяти двух тысячах оценки Фалтина в месяц потребуется более двух месяцев, чтобы просто перевооружить оставшихся копейщиков армии Бога.
За исключением, конечно, — мрачно подумал он, — того, что этого никак не произойдет, если сработает маленький мозговой штурм Робейра.
Он подавил гримасу, не было смысла показывать это Фалтину, но Дючейрн, безусловно, был прав насчет того, сколько криков вызовет его — нет, сейчас их — предложение. На самом деле, командиры армии, которым их планы помогли бы больше всего, кричали громче всех... что, вероятно, доказывало, что они были на правильном пути!
Эта мысль внезапно заставила его усмехнуться, и Фалтин очень странно посмотрел на него. Он начал объяснять, затем покачал головой и отогнал эту мысль. Было бы время рассказать об этом Фалтину, если бы — когда — все, наконец, смирились с неизбежным и позволили Дючейрну поступить по-своему.
— Что, если мы полностью остановим производство пик и сосредоточим эту часть нашей рабочей силы на производстве дополнительных винтовок? — вместо этого спросил он.
— Мы будем иметь дело с другими наборами навыков, ваша светлость. Как я уже сказал, решающим фактором для новой винтовки будет скорость, с которой мы сможем выделывать винты, необходимые для запирания затвора. Мы могли бы увидеть еще десятипроцентный рост, по крайней мере, здесь, на землях Храма и в Доларе. Увеличение было бы меньшим в Деснейре и Харчонге, хотя это могло бы иметь смысл.
— А если мы сократим производство артиллерии? — спросил Мейгвейр, прекрасно понимая, что его вопрос был от отчаяния.
— Опять же, это совершенно другой набор рабочих, — ответил Фалтин. — И, честно говоря, ваша светлость, нам нужно ответить на артиллерию еретиков так же сильно, как нам нужно ответить на их пехотное оружие.
Мейгвейр поморщился, жалея, что не может оспорить это утверждение.
— Я пришел к некоторым предварительным выводам об артиллерии еретиков, — продолжил Фалтин, перелистывая другую страницу. — Неразорвавшиеся снаряды и осколки снарядов, присланные епископом Барнэбеем, были наиболее информативными. К сожалению, у нас нет никаких примеров того, что используют еретики, чтобы заставить снаряды детонировать при ударе, и их обычные взрыватели работают точно так же, как и наши, хотя порох в них горит более стабильно, что делает их намного более надежными. О, есть некоторые улучшения в деталях, которые мы можем включить — в частности, их ввинчивающиеся металлические взрыватели очень изобретательны, — но даже если мы примем их новую конструкцию, это вряд ли будет иметь большое значение, если мы не сможем также улучшить порох в них.
— Я не смог определить, как работают эти их переносные угловые пушки, но начал подозревать, что это имеет такое же отношение к металлургии, как и ко всему остальному. Учитывая замечания лейтенанта Жуэйгейра о количестве и качестве стали, которую они используют в своем стрелковом оружии, я совершенно уверен, что в портативных угловых пушках используются высококачественные стальные трубы, а не железо. В настоящее время я сомневаюсь, сможем ли мы производить подобное оружие в сколько-нибудь заметных количествах, учитывая, насколько тяжелее и толще должна быть железная труба, но мы рассматриваем возможность разработки пусковой установки с пружинным приводом для стрельбы подобными снарядами. Дальность стрельбы была бы намного меньше, зато масса пусковой установки могла бы на самом деле быть ниже, а не больше, что должно было бы сделать ее еще более портативной, и они были бы еще проще и дешевле — и быстрее — в производстве. При условии, конечно, что их вообще возможно производить. Это еще кое-что, что я поручил выяснить Талбату и его сотрудникам.
— Что касается самих снарядов, — он перевернул другую страницу, — они определенно используют шпильки для соединения с нарезами пушки. Мы могли бы повторить это, но я склонен задаться вопросом, не может ли на самом деле быть быстрее и дешевле заключить снаряды в свинец ... полагаю, назовем это башмаком. Я имею в виду что-то, что могло бы образовать своего рода юбку — с полым основанием, как у винтовочной пули, — которая расширялась бы в более мелкие нарезные канавки, чем еретики, по-видимому, используют с их расположением шипов. Если бы это сработало, это, вероятно, означало бы, что нам не понадобились бы эти медные штуковины, которые они прикрепляют к основаниям своих оболочек. Полагаю, нам следует назвать их "газовыми уплотнителями". Однако, как бы мы их ни называли, это то, что они делают: герметизируют ствол за оболочкой, чтобы предотвратить утечку пороховых газов вокруг нее. Я совсем не уверен, что свинцовое покрытие сработает так хорошо, как надеюсь, но думаю, что его следует попробовать. Во всяком случае, свинец намного дешевле меди, и нам не пришлось бы обрабатывать основание корпуса так, как это делают они, чтобы их газовые уплотнители оставались на месте.
— Однако, что бы мы ни делали с точки зрения приобретения нарезной артиллерии, мы, очевидно, не можем отлить ее в бронзе, ваша светлость. Нарезы быстро пришли бы в негодность. Это может продлиться дольше, если окажется, что мы можем использовать что-то более мягкое, чем шипы еретиков, чтобы зацепить снаряд, но я не могу поверить, что это продлится достаточно долго, чтобы быть практичным. Возможно, можно было бы изготовить более прочную прокладку, которую можно было бы вставить в бронзовую трубку, но ее почти наверняка пришлось бы изготавливать из кованого железа, что потребовало бы гораздо больше времени и денег.
— Почему не чугун? — Тон Мейгвейра был любопытным, а не обвиняющим, и Фалтин пожал плечами.
— Чугун слишком хрупок, ваша светлость. Нам пришлось бы расширить гильзу, чтобы зафиксировать ее на месте, вероятно, выстрелив зарядом, и чугун треснул бы, когда мы это сделали. Вместо этого мы могли бы попробовать черное железо. Оно обладало бы большинством необходимых нам свойств, и оно дешевле, чем кованое железо, но все равно требует пятидневной или даже более длительной термической обработки, и обеспечить его качество и постоянство сложнее.
Мейгвейр понимающе поморщился. Ни он, ни Фалтин не смогли бы объяснить физику и химию процесса так, как это мог бы сделать Эдуирд Хаусмин, но за последние несколько лет викарий получил гораздо более обширное практическое образование в литейном деле, чем он когда-либо хотел.
"Черное железо" было относительно новым усовершенствованием чугуна, который был частью Сэйфхолда с момента его создания. Впервые оно был разработано менее семидесяти пяти лет назад в Доларе, где секрет его изготовления ревностно охранялся, пока чарисийцы — кто же еще? — не обнаружили, как его воспроизвести. Оно получило свое название из-за выдающегося визуального различия между ним и обычным чугуном. Когда ломался чугунный стержень, обнаженный металл был серого цвета с белыми или серебристыми прожилками по всему; когда ломался кусок черного железа, поверхность трещины была намного темнее и испещрена черными прожилками. Эдуирд Хаусмин мог бы сказать им, что это произошло потому, что углерод — где-то от полутора до пяти процентов, — который придавал чугуну хрупкость и объяснял его серую окраску, вместо этого превратился в узлы графита. Процесс отжига, который преобразовывал углерод, позволил получить гораздо более пластичный металл, подходящий для процессов ковки и иной обработки молотом, которые быстро разрушают чугун, и с гораздо более высокой прочностью на растяжение. Действительно, во многих отношениях это был лучший материал, чем кованое железо, и вдобавок более дешевый в производстве. К сожалению, как сказал Фалтин, процесс отжига занимал много времени. Он также требовал очень опытного мастера по железу, а их просто не хватало, чтобы они разгуливали рядом с отжигаемыми изделиями.
— Еретики, вероятно, могли бы сделать это с помощью стальной трубы, — продолжил Фалтин тоном человека, делающего признание, которого он хотел бы избежать. — Мы не можем производить сталь в таких количествах. Пока, по крайней мере. В самых последних отчетах инквизиции есть несколько намеков, которые предполагают, что еретики придумали совершенно новый процесс, который мы могли бы — могли бы, ваша светлость, — повторить при большем объеме информации и небольшом количестве времени. Однако на данный момент, боюсь, я просто не вижу доступного способа использовать бронзовую артиллерию.
— Боюсь, нам придется заставить это работать, как бы дорого это ни стоило, — с несчастным видом сказал Мейгвейр. — Очевидно, что преимущество еретиков в дальности и точности... значительно.
— Согласен, ваша светлость. Однако думаю, что нам придется использовать чугунные стволы. Мы получаем гораздо лучшие и гораздо более стабильные результаты от наших железных пушек, чем раньше, — настолько лучше, что я уверен, что мы могли бы полностью перейти на железо для нашей гладкоствольной артиллерии. И я не думаю, что у нас возникли бы какие-либо проблемы — во всяком случае, не какие-то непреодолимые — с изготовлением нарезов в железных пушках. С другой стороны, давление в канале ствола неизбежно возрастет с увеличением веса снарядов, подобных тем, которые используют еретики, и у нас уже было слишком много опыта с разрывами железных пушек по сравнению с бронзовыми просто потому, что бронза более эластична. Это может только ухудшиться по мере увеличения давления в стволе, но я обсуждал эту проблему с некоторыми из моих старших мастеров, и, возможно, мы нашли решение.
— Какого рода решение? — напряженно спросил Мейгвейр.
— Ну, многое будет зависеть от экспериментальной проверки, но давление в канале ствола сильно возрастает в момент детонации порохового заряда, а затем быстро падает, когда снаряд поднимается по стволу. Это означает, что наибольшее давление будет в казенной части, где оно всегда было, но даже выше прежних значений. То, что мы сделали с нынешними пушками, — это просто увеличили толщину стенок ствола, но это было бы обречено на провал с точки зрения массы и мобильности, если давление будет таким высоким, как я боюсь. Если уж на то пошло, то чем толще становится стенка ствола, тем более пропорционально хрупкой она становится. Учитывая это, мы думаем, что мы могли бы отлить и нарезать железный ствол, используя методы, которые мы в значительной степени усовершенствовали для гладкоствольных ружей, а затем надеть ленту из кованого железа вокруг казенной части. Если мы нагреем ленту докрасна, чтобы расширить ее, затем прижмем ее к казенной части и охладим струей холодной воды, она эффективно приварится к орудию, поскольку горячий металл сжимается. Это укрепило бы наиболее уязвимую часть орудия более ... гибкой прочностью кованого железа.
