— Из Рэнлея, сэр, — сказал человек в дверях, затем оглянулся на мэра. — И это звучит не очень хорошо.
.V.
Рэнлей, герцогство Спринг-Флауэр, провинция Тигелкэмп, Северный Харчонг
— Так что я сказал ему, чтобы он успокоился, сэр, — прорычал старший сержант Хэнбей Чейян, с отвращением качая головой. — У девушки есть еще три брата, и не думаю, что его светлость будет слишком доволен, если он убьет еще и всех их троих!
— Вероятно, нет, — согласился повелитель пехоты Лоран, его собственные глаза были мрачными.
— Клянусь Лэнгхорном, сэр, бывали времена, когда я сам пристрелил бы этого ублюдка за десятую часть марки! — Сержант повернул голову и выплюнул струю сока жевательного листа на замерзшую землю. — Черт возьми! В половине случаев я бы сделал это за сотую долю. От него столько же проблем, как и от любых трех других мужчин.
— Знаю. И, честно говоря, я близок к тому, чтобы заставить тебя пристрелить его. Если бы он не был одним из нашего костяка, я бы уже сделал это.
Чейян кивнул, хотя в кивке было больше признания, чем согласия, и Лоран на самом деле не винил его.
Он стоял перед домом мэра Рэнлея. Или, скорее, бывшего мэра Рэнлея. Если бы этому человеку неоправданно повезло, он мог бы продолжать дышать, но срок его полномочий только что был сокращен. Тот факт, что его старшая дочь была зрелой и привлекательной девятнадцатилетней девушкой, мог бы сыграть ему на руку, как только герцог Спринг-Флауэр положит на нее глаз. Конечно, это тоже может быть не так, — размышлял повелитель пехоты. — Намного легче было иметь дело с мертвыми папами.
Лоран скрестил руки на груди, наблюдая, как фонари, которые он приказал раздать для освещения городских улиц, были зажжены и развешаны, чтобы отбрасывать как можно больше света. Это было немного, но он не собирался позволять горожанам прятаться по темным переулкам, которые они знали намного лучше, чем его солдаты. Главным образом потому, что он не верил, что они не ускользнут, но также и потому, что даже кролик мог наброситься на ящеролису, если он был достаточно отчаянным и ему было слишком мало что терять. Это было бы смертельно глупо, но это могло случиться. Более того, темные переулки позволяли анонимно вонзить кинжалы в спину какому-нибудь пьяному солдату, и если какая-нибудь горячая голова думала, что ей это сойдет с рук незамеченной...
— Серьезно, сэр, — сказал старший сержант. — Дело доходит до того, что это может быть неплохой идеей. На самом деле, есть еще три или четыре человека, которых я мог бы добавить к этому списку. Вероятно, это сильно помогает дисциплине, но просто отбраковать их за глупость было бы достаточной причиной. Достаточно верно для всех них, но особенно для Фенхея!
Лоран кисло усмехнулся, но, черт возьми, Чейян был прав. На самом деле, очень прав. Но у этого были и возможные недостатки.
Он отвел взгляд от старшего сержанта, обдумывая это.
Капрал Гвун Фенхей был одной из причин, по которой им понадобились эти уличные фонари. Он был большим, сильным, жестоким и не слишком умным, иначе за пятнадцать лет, проведенных в качестве одного из Копий императора, он получил бы более чем младший сержантский чин. Этот человек был фактически неграмотен, и он проводил свое свободное от службы время, спя, выпивая или прелюбодействуя, делая акцент на последнем. Когда он сочетал оба последних, у него была склонность насиловать любую женщину, которая попадалась ему на пути. Иногда у рассматриваемых женщин были отцы или братья, которые были достаточно глупы, чтобы возражать, и в этот момент он демонстрировал свой единственный истинный талант.
Он был очень, очень хорош в убийстве людей. Наверное, потому, что ему это так нравилось.
Это делало его ценным, точно так же, как была ценна злобная сторожевая собака. И правда заключалась в том, что его пристрастие к насилию и жестокости было чистым плюсом в качестве Копья, несмотря на все дисциплинарные проблемы. Работа Копий заключалась в том, чтобы быть жестокими, наводить на крестьян и крепостных такой ужас, чтобы мысль о восстании никогда не приходила им в голову.
Чжейло Лоран тоже был Копьем в своей прошлой жизни. В его случае он был несколько великовозрастным капитаном лучников, командовавшим единственным взводом в городском гарнизоне Квейсун, с Хэнбеем Чейяном в качестве его взводного сержанта и Гвуном Фенхеем в качестве одного из его капралов. Это было до того, как они обнаружили, что даже с учетом вклада Фенхея Копья не были достаточно жестокими — или, во всяком случае, их было недостаточно. Когда вспыхнуло восстание, когда орды разъяренных крепостных и свободных крестьян захватили гарнизоны направо и налево, капитан лучников Лоран решил, что у него нет желания быть захваченным, когда они доберутся до него. Он дезертировал, и Чейян потихоньку выбрал своих более надежных друзей, чтобы пригласить их с собой. К ним присоединилось более сотни человек, и они выбрались всего за пару пятидневок до того, как несколько тысяч повстанцев штурмовали Квейсун и вырезали гарнизон, как Копья, так и регулярную армию.
Это было до того, как они не спеша отправляли каждого укрывшегося в маленьком, перенаселенном городе аристократа или подозреваемого в сочувствии к ним вслед за его убитыми защитниками.
Лоран предполагал найти тихое, защищенное место и стать местным военачальником, и он остановился на Квейду, маленьком городке в шестнадцати милях или около того к северо-западу от Сочэла. Город был далеко не так защищен, как ему хотелось бы, но именно там его выбросило на берег с наступлением зимы, и ему удалось застать его врасплох, прежде чем местные жители и окрестные фермеры смогли исчезнуть. Что еще более важно, прежде чем фермеры смогли заставить исчезнуть содержимое своих амбаров и зернохранилищ.
Однако, несмотря на этот успех, та первая зима была тяжелой. Даже его солдаты стали изможденными по мере того, как тянулись ледяные пятидневки, и, вероятно, четверть населения Квейду, существовавшего до восстания, погибло от голода и холода. Он и Чейян каким-то образом удерживали людей вместе — часть текущей проблемы с Фенхеем проистекала из того факта, что им приходилось отворачиваться и смотреть в сторону от более вопиющего поведения некоторых солдат, — но он сомневался, что они смогут пережить еще одну зиму в Квейду. Хотя бы по той причине, что так много рабочих рук сумело ускользнуть, несмотря на его бдительность, или просто умерло. Для людей, которые всю свою карьеру провели в подавлении фермеров, его дезертиры, казалось, на удивление не подозревали о том, что фермы без фермеров не производят никакой пищи.
Несмотря на это, за зимние месяцы его общая численность выросла до более чем тысячи человек. Половина новобранцев были дезертирами, как и его основные силы, но другая половина была бывшими крепостными и бывшими крестьянами. На первый взгляд, они были странными компаньонами для его бывших Копий, но только на первый. Важно было то, что все они были "бывшими", кем бы они ни были когда-то, и большинство повстанцев, которые хотели присоединиться к нему, своими действиями сделали себя изгоями среди своих бывших собратьев. Если уж на то пошло, по крайней мере две трети из них были разбойниками, а не мятежниками, даже до восстания.
Но во многих отношениях возросший персонал был в такой же степени помехой, как и подкреплением, и он понял, что не сможет перезимовать в Квейду во второй раз. Его "полк" был слишком велик, чтобы его могли содержать оставшиеся местные фермеры, но если он найдет ему другой дом, он вполне может оказаться слишком маленьким, чтобы удержать этот дом от других пожирателей падали, разрывающих труп империи. Без сомнения, немало других Квейду было израсходовано за зиму другими лоранами и их людьми, так что список возможных убежищ сократился... и конкуренция за те, что остались, будет жестокой.
Он с тоской смотрел на долину Чиндук, особенно когда вокруг его импровизированных казарм ходили рассказы о набитых амбарах и кладовых крестьян долины — рассказы, которые, он был уверен, выросли в размерах за голодные зимние месяцы. Но единственный пробный шаг, который он сделал в этом направлении прошлой осенью, был жестоко разгромлен ополчением долины. Он был уверен, что мог бы победить защитников — его люди были лучше вооружены, хотя и не намного лучше, и более многочисленны в выбранном месте столкновения, — но он потерял бы слишком много, чтобы после этого удержать какой-либо значительный кусок долины. На самом деле, учитывая, сколько жителей было там в долине, весь его "полк" не справился бы с этой задачей, даже без возможных потерь.
Нет, — решил он, — у него нет выбора, кроме как двигаться дальше, надеясь на более зеленые пастбища где-нибудь в другом месте. Возможно, даже выторговать себе место на службе у более авторитетного военачальника. Это может быть самым безопасным способом пережить предстоящую зиму, и тихое убийство всегда может сменить того, кто сидит в кресле военачальника, когда закончатся все разговоры.
И это было, когда к нему пришло предложение герцога Спринг-Флауэр.
В те дни это был всего лишь барон Спринг-Флауэр, но Кейхвей +Пянчжоу стремился к большим высотам и неуклонно их достигал. За прошедшие с тех пор месяцы Лоран видел довольно много его переписки с Ю-кво, включая его страстное заявление о верности императору. Все, что он делал, это действовал от имени императора, чтобы восстановить имперскую власть во владениях его величества. Он был осажден и окружен предателями, ворами, преступниками — мятежниками! — и все же он будет упорствовать во имя его величества до самого конца!
В то время, когда они с Лораном встретились, барон был занят кражей поместий своих соседей. Два других местных барона и их семьи были таинственно убиты — без сомнения, их взбунтовавшимися крепостными, — не оставив ему иного выбора, кроме как объединить их владения со своими, хотя он и просил прощения у короны за те меры, на которые его толкнула отчаянная ситуация. Был небольшой вопрос с хартией Фэнко как вольного города, которую он также был вынужден отменить, когда бюргеры городского совета отказались субсидировать его операции против остальной сельской местности, хотя он умолял министров его величества понять, что только императивы поддержания авторитета короны, возможно, могли подтолкнуть его к такому шагу. Или вообще предъявлять такие требования к городу! В отличие от других мелких — и не очень мелких — дворян, стремящихся к собственному возвышению, его единственным и искренним желанием было увидеть день, когда его величество с триумфом вернется в свое королевство.
Лоран не знал, купился ли кто-нибудь в Ю-кво на это, но они все равно не могли изменить того, что происходило на земле, и император явно отчаянно хотел услышать такие заверения в лояльности. Он был рад возвысить баронство Спринг-Флауэр сначала до графства, а затем до герцогства, и условия его патента настоятельно предполагали, что границы этого герцогства будут такими, какие сможет создать новый герцог.
И все это, конечно, во имя короны.
В процессе Спринг-Флауэр собрал небольшую армию людей, очень похожих на Лорана, но у барона — или графа, или герцога — не было собственного военного опыта. Затем он услышал о незваных гостях в Квейду, который он рассматривал как часть своего нового герцогства. Столкнувшись с возможностью выступить против них со своими собственными, гораздо более многочисленными силами, он предпочел вместо этого вести переговоры. Как он указал, обе силы сильно пострадали бы, если бы столкнулись, и ни он, ни Лоран не могли себе этого позволить. Поэтому вместо этого, действуя как вассал императора, он предложил Лорану новое имперское назначение, без каких-либо неловких вопросов о том, где он был последний год или около того. Вместо присвоенного Лораном звания капитана пехоты, эквивалентного званию майора в других армиях, он предложил прямое повышение — признанное в будущем императорским ордером — до повелителя пехоты, что эквивалентно званию бригадного генерала, с обещаниями большего в будущем. И просто чтобы подсластить чашу весов, он предложил подчиненному Лорану стать одним из его собственных вассалов, новым бароном Квейду, с уверенностью, что император подтвердит его новый титул.
Вот так новоиспеченный будущий барон Квейду — корона еще не дала согласия на облагораживание — оказался здесь, на свежем осеннем холодке, думая о кампании, в которой он действительно не хотел участвовать.
О, в конце концов, он бы чертовски наслаждался унижением высокомерных жителей долины. Просто то, что будет в конце, скорее всего, окажется... неприятным.
— Я ложусь спать, — резко сказал он Чейяну, — а мне еще нужно написать дневную депешу. Фенхей сейчас на одном из пикетов?
— Да, сэр.
— Хорошо, почему бы тебе просто не пойти и не поговорить с ним. Скажи ему, чтобы он держал его в штанах в течение следующих нескольких пятидневок, иначе я отрежу его тупым лезвием, прежде чем вздерну его.
— Да, сэр, — старший сержант ухмыльнулся. — А как насчет ее братьев?
— Скажи ему... — Лоран сделал паузу, затем поморщился. — Скажи ему, что ему лучше иметь по крайней мере трех свидетелей, а не только его собутыльников, что это была самооборона или то же самое. Только сначала я нагрею лезвие.
— Да, сэр, — ухмылка старшего сержанта стала шире. — Я позабочусь о том, чтобы он получил это сообщение напрямую. Может быть, всего пара синяков поможет словам пробиться через его череп, чтобы быть уверенным, что он примет это близко к сердцу?
— С большим количеством синяков, насколько я понимаю, Хэнбей, — ответил Лоран, затем резко кивнул и направился в кабинет экс-мэра. Чем скорее он напишет свою ежедневную депешу герцогу, тем скорее сможет перейти к более приятным занятиям.
— и после этого я найду сукина сына, который завизжал, и оторву ему гребаную руку и забью его ею до смерти, прежде чем засуну ее ему в задницу! И тогда...
Рядовой Гейдво Мей-ку глубокомысленно кивнул, делая все возможное, чтобы слова проникали в одно ухо и вылетали из другого. Это было трудно, потому что Гвун Фенхей болтал об этом в течение последнего целого часа и в ближайшее время не проявлял никаких признаков усталости. У капрала была манера пережевывать любую мысль до смерти... вероятно, потому, что у него их было так мало. В то же время было рискованно хотя бы делать вид, что не слушаешь его. У него была склонность вымещать свое разочарование на любом, кто, казалось, игнорировал его.
И трепка, которую старший сержант задал тупому ублюдку, ни черта не облегчает ему жизнь!
Мей-ку оставил эту мысль также при себе.
— не то чтобы глупая маленькая сучка тоже этого не ожидала! Размахивает своей маленькой задницей, размахивает ею перед носом у всех, а потом смотрит на меня свысока, как будто она какая-то монашка или что-то в этом роде, и...
— Что это было? — внезапно спросил Мей-ку, выпрямляясь и потянувшись за винтовкой, прислоненной к дереву рядом с ним.
— Что было что? — Фенхей зарычал, явно разозленный тем, что его монолог прервали. — Я не слышал ничего...
