— Если хочешь знать, то сам Маргелов настоял, чтобы артисты снимались в беретах и тельниках — символ! Я в тот год заканчивал училище, так конкурс поднялся до двадцати человек на место!

— Ты смотри! — удивленно воскликнул я. — А дальше что?

— Пошел служить в войска, в разведку. Этим летом должен был старлея получить.

— Что то не пойму, у вас в разведке год за полтора идет и старлея дают через два года, правда если...

— Вот именно, что если...

На этом наш разговор прервался, так как мы вышли на поляну. Под кроной большого дуба стояла наша "семидесяточка". Солдаты, в основном мои стояли возле самодельных носилок с раненым и с перепуганными лицами смотрели на его. Только один парень Ручьева был рядом с носилками, остальные рассыпавшись вокруг опушки охраняли нас и троих неизвестных мужиков. У них были связаны сзади руки и задом-наперед без рукавов одеты куртки, капюшоны которых были надеты им на головы и надежно закреплены таким образом, что они ничего не видели, не слышали и были беспомощны.

— Это че, за клоуны?

— Немцы.

— Понятно, что не индейцы...

— "Бранденбург", слыхал?

— Это который восемьсот?

— Они...

— И как вы их...

— Ручками, ручками, вот только одного моего они успели ранить.

— А вы?

— Четырех положили, только они трех вносовцев успели зажмурить...

— А как же... — У меня в голове не складывалась картинка.

Тут к нам от носилок подошел солдат и что-то начал негромко, но энергично докладывать. До меня доносились только отдельные слова. Резко повернувшись ко мне, Ручьев быстро заговорил:

— Санинструктор опасается, что если будем тянуть, можем и не довести, кровотечение не останавливается...

— Так, быстро, но аккуратно грузите парня в десантный отсек, туда же санинструктор и башенный, немцев на другую сторону лежа чтобы не мешали, мои по возможности внутрь, разведчики на броню!

Уже тронувшись, приказал связаться с дивизионом. Доложив о выполненном, попросил соединить с Соболевским. Когда в шлемофоне зазвучал его голос, то кратко обрисовав ему ситуацию, переключил его на шлемофон башнера, приказав передать его санинструктору. Через пару минут в динамике шлемофона щелкнуло и снова услышал голос доктора:

— Судя по докладу санинструктора, ситуация сложная. Вот что, давайте встретимся на полпути и на месте сделаем операцию, я боюсь не успеть.

— Понятно, карта есть?

— Сейчас... — Несколько секунд динамик молчал. — Точка встречи в трех километрах от развилки дорог...

— Принято, конец связи!

Переключив ТПУ на водителя приказал:

— После деревянного мосточка, повернешь направо, и вдоль опушки по грунтовочке до болота, а там налево и по полям до рощи. Там нас врач будет ждать на "Шишиге" и охрана на БТРе.

БТР ехал достаточно быстро, но очень плавно, молодец водила! Минут через двадцать пять мы приближались к роще. На её опушке нас уже ждал БТР, который оставался в дивизионе. Плавно затормозив, я заорал:

— Доктор!

Но водитель махал рукой вглубь рощи, перекрикивая шум моторов:

— Туда, товарищ лейтенант, врач с фельдшером операционную разворачивают!

'ГАЗ-66' с КУНГом против обыкновения стоял в самом центре небольшой поляны. Через открытые задние двери было видно, как два молодых мужика помогают друг другу завязать на спине тесемки халатов. Увидев нас, один из них спустился по разложенной лесенке вниз, на предусмотрительно расстеленый брезент.

— Привезли?! Давайте его сюда. — Показал рукой перед собой.

С огромной осторожностью, через боковой десантный люк разведчики вытащили раненого и аккуратно поставили прямо врачу под ноги.

— Таа-к, что тут у нас?

Санинструктор разведчиков кратко объяснил как все было.

— Что-то для санинструктора слишком уверенно докладываешь, да и возраст у тебя старше чем обычно. Где учился, с какого курса вылетел?

— Окончил московскую академию, военной кафедры не было, призвали солдатом. — Кратко ответил парень.

— Как это не было военнки?

— Академия сельскохозяйственная, ветврач я. — Как то стеснительно добавил разведчик.

— Ладно удивляться и охать потом будем, раздевайте его и на стол, я пока руки продезенфицирую.

Док полез назад в машину, где во время его разговора, напарник как я понял проверял операционный стол и другое оборудование операционной.

Двое разведчиков скинув с себя форму и обувь подошли к стоящим на брезенте носилкам и ловко снимали с раненого товарища всю одежду и обувь. Было видно что не раз и не два они они это делали. Видно с медицинской подготовкой у них было строго. Даже то, как они без суеты внесли носилки в кузов и переложили голого парня на стол говорило о неоднократной тренировке.

Оглянувшись вокруг, увидел что поляна пустая. Оба бронетранспортера загнаны по деревья и дополнительно маскируются. Водитель газона от киловатной АБешки прокладывал кабель к машине. Подключив его в внешнему щиту, обернулся и попросил:

— Товарищ лейтенант, дайте бойцов сеть маскировочную растянуть!

— Сейчас пришлю. — Развернулся и пошел в сторону своего БТРа.

Возле него под деревьями расположились на отдых мои ребята. Поискав глазами сержанта и не найдя его на рефлексе

Негромко рявкнул:

С-серж-жант, ко мне!

Оказывается он был в БТРе.

— Я товарищ лейтенант!

— Троих бойцов в помощь к медикам сеть натянуть, остальные достают сухой паек и готовят на все отделение. И спроси ребят из второго отделения и разведчиков как они? Разведчики точно не откажутся! Выполняй!

Уже через несколько минут 'Шишига' была под сетью, а ребята занялись приготовлением горячей пищи. Они выкопали ямку, в ней аккуратно развели в огонь из собранных вокруг сухих веток. Один из водителей БТРов принес решетку, на которой разогрели кашу с мясом в банках, вскипятили чайничек. Поели все в полном молчании. Видно из головы не выходили все последние события...

Один из солдат принес и мне банку с кашей и где-то на дне с мясом.

— Как остальные?

— Разведчики позже будут. Одних в караул выставили, другие со своим командиром пленных пытают... — Увидев мой

Удивленный взгляд поправился:

— Это по украински, по русски будет спрашивают.

— А шофер медиков?

— Он позже будет, сейчас на подхвате дежурит вместе с санинструктором.

— Понятно, можешь идти.

Я уже съел почти полбанки каши, когда из-за деревьев показался Ручьев и пошел в мою сторону.

— Кашу будешь?

— Давай, а то почти сутки не ел!

Достав свою ложку, он спросил:

— А вы как воевать начали?

Пока он ел, кратко пересказал ему то, чему был свидетелем: про марш со станции, про засаду 'Шилок' и воздушный бой. Похвастал сбитыми самолетами на дороге, про то как получил приказ забрать его группу. Закончил свой рассказ словами:

— Остальное ты сам видел. А вы как?

— Группу нашу выбросили ночью двадцать первого числа, за пределами полигона, километров пятьдесят в стороне от него. Всю ночь шли по компасу. Заблудились, все компасы с ума сошли, стрелки крутятся без остановки., звезд и Луны не видно, туман такой, что за десять метров не видно ни хрена. Уже под утро удалось сориентироваться, с маршрута почти не сбились. Когда услышали гул в небе и разрывы на земле подумали что учения уже начались.

Только рассвело вышли на экипаж вертолета-мишени. Мужики были на веселее, матюкались страшно. Говорили что еще с вечера за ними должна была прийти машина, но не пришла. Пришлось ночевать в лесу.

— Как это вертолет мишень?

— Да просто, вколачивают в гребень холма четыре бетонные сваи, а сверху делают площадку. Прилетает совершенно натуральный вертолет и прицельно на эту площадку садится. Пилот прощается с боевой машиной и спускается вниз по специально установленной и закрепленной деревянной лестнице. Мишень готова.

— Подожди, обычно мишенями ставят фанерные щиты или обтянутые марлей каркасы, а настоящую боевую технику...?

— Ходят слухи, что на этих учениях хотят проверить эффективность автоматической системы управления войсками. У штатовцев есть разведывательно-ударный комплекс 'Ассолт Брейкер', вот и наши что-то придумали, и это надо как я понимаю испытать в условиях приближенных...

— А что за комплекс, я и не слышал о таком...

— В двух словах если, то эта ху...ня, которая может помешать нашей танковой дивизии выйти на исходные рубежи. Но американцы забились на самолеты-наводчики, которые сметаются с неба нашей численно превосходящей авиацией, и весь их 'Ассолт Брейкер' слепым висит в воздухе понял?

— А дальше что было?

— Часам к десяти наткнулись на непонятное подразделение обмундированное в старую форму с петлицами. Во время наблюдения, обнаружили что кроме нас наблюдение ведет еще одна группа. Сначала подумали что идут какие-то непонятные учения, мысль про кино сразу отмели — нет камер, съемочной группы. Пока думали, прикидывали варианты, эта вторая группа осуществила захват и приступила к допросу. Тут в кустах недалеко нашли убитого часового, рядом трехлинейка с одной обоймой. Обойму отдал нашему снайперу, указал ему позицию подальше.

Тут их группа преступила к уничтожению подразделения. Тут мы поняли что убивают НАШИХ по настоящему — вмешались. Четырех снайпер снял, остальных удалось повязать. На этом рывке Рубик и поймал брюхом пару 'пилюль' от их командира.После допроса и тех и других выяснили что произошло. Санинструктор доложил что, без операции вариантов нет. Радист группы засек переговоры дивизиона, посоветовавшись с парнями вышел на связь с вами и попросил помощи. Приехали вы.

Короткий рассказ Ручьева произвел убойное впечатление.

— С пятью патронами на немецких диверсантов!

— Ну не совсем с пятью... — С этими словами он вытащил из ножен и показал встроенный в рукоятку ножа ствол.

— Можно? — спрашивая его, протянул руку к ножу.

— Только аккуратно, он заряжен, вот на эту пимпочку не нажимай.

Повертев в руках переданный мне нож, удивленно спросил:

— А как же стрелять?

Молча забрав к себе оружие, он развернул его рукояткой в сторону воображаемого противника, прищурив левый глаз и сказав 'п-п-п-у-х-х' изобразил выстрел. Видно выглядел я в этот момент сильно удивленным, так как он рассмеялся и произнес:

— Ты что думал тут раскладывающаяся рукоятка и магазин на десяток патрон? Это как правило оружие последнего шанса!

Толик Ручьев легко, из положения сидя вскочил на ноги, и бросив:

— Разомнусь немного, а заодно проверю как несут службу хлопцы.

Проводив его взглядом, лежа в тенёчке на траве и грызя травинку во рту, вспомнил своих.

Дааа... взяла меня местная жизнь в оборот. Но что интересно: за весь день, о прошлом почти не вспоминал. А ведь там остались родители, друзья, да всё там осталось. И лежу я тут, а чувства утраты нет. Может, это потому, что ушёл я, а не они? Наверное! Ведь я то понимаю, что с ними всё хорошо, наверное потому и спокоен. А они? Ведь им сообщат, что пропали без вести в ходе учений. Конечно, без них тяжеловато будет, не раз ещё с тоской прошлую жизнь вспомню...

Глянув на небо, понял что день пошел на убыль, жара явно спала.

Мои мысли прервал звук со стороны КУНГа. Кто-то из медиков открыл боковую дверь, шофер автоперевязочной сразу метнулся к открытой двери и начал подкуривать сигарету.

— Ага, перерывчик у медицины, можно подойти, поинтересоваться! — Мелькнуло в голове.

С другой стороны поляны, видимо уже проверив посты подходил Толик. Сошлись мы у автоперевязочной почти одновременно. Док затянувшись сигаретой произнес:

— Что я могу сказать? Пули я вынул, одна практически под кожей, со второй пришлось возится. Большая кровопотеря, спутанное сознание. Поставил капельницу с кровезамещающей жидкостью, сделал сердечную поддержку, дыхательные аналептики.

Ручьев не выдержал:

— Выживет док?

— Я не господь Бог, а медицина не математика! Если ни чего не ожиданного не произойдет, то выкарабкается. В машине жарко и душно. Раненного надо перенести в тень, там ему будет легче, только аккуратно, вместе с капельницей.

Толик позвал несколько солдат, и все вместе, не спеша перенесли парня в густую тень под высокий дуб. Возле него остался дежурить санинструктор разведчиков. Когда парня проносили мимо, поразил не цвет лица, а фактура кожи — как будто оно сделано из алебастра, абсолютно шершавая поверхность.

Прошло наверное около двух часов. Я успел доложиться в дивизион: рассказал о раненом, о разведчиках, обратил внимание НШ на эпизод с вертолетом-мишенью и экипажем. Майор Васильев приказал мне отправить к вертолету один из БТРов, во главе с Ручьевым. Раненный за это время начал приходить в себя, кожа порозовела, действие наркоза практически прекратилось. Соболевский несколько раз подходил к носилкам.

Только Ручьев отправился на одном из БТРов к вертолету, как с противоположной стороны мы заметили едущей со всей возможной скоростью автобус, точнее на сделанная на базе полуторки санитарная машина. Когда она остановилась рядом с нами, всем нам стали хорошо видны белые круги с красными крестами на боках. Кабина и борта снизу и доверху были исклёваны пулями. Казалось, что на ней живого места не было! Открылась дверь и из машины, в запыленном белом халате с бурыми пятнами, вышел молодой мужчина. Слегка сутулясь, подошел и представился:

— Младший полковой врач, военврач третьего ранга Феофанов.

— Командир взвода лейтенант Штода.

— Вы очевидно, здесь старший? Раненных эвакуирую. Едва спаслись. Санитарная машина еле едет, мне необходимо срочно в госпиталь доставить раненых, иначе они погибнут! Вы представляете налетели как коршуны! Группа немецких солдат на мотоциклах выскочила на дорогу, и начала в упор стрелять по нам! Мы же находимся под защитой Красного Креста! Хорошо что вовремя увидевший их пулеметчик Гаев, скосил всех мгновенно!

Выручил меня наш док, прервав этот полуистерический монолог военврача.

— Старший лейтенант Соболевский, коллега!

— Вы врач? Тогда Вы меня понимаете, мне срочно надо доставить раненных в медучреждение!

— Показывайте, что там с ними!

Пройдя внутрь санитарки, через пару минут старлей закричал фельдшеру:

— Славка, разворачиваемся по полной, ставь УэСТэ, а я пока отсортирую!

Ни слова не говоря, фельдшер направился к автоперевязочной и забравшись на крышу, вместе с шофером сняли оттуда палатку и несколько носилок. Видно было, что это он проделывал не раз. Подключив к этому делу всех свободных солдат. Пока фельдшер Слава Куренной руководил работой по развертыванию полкового медпункта, Соболевский с Феофановым осматривали раненных, я приказал чтобы второй БТР затащил санитарную машину на буксире в тень, завестись она уже не смогла. Прежде всего в тени под дубом где на носилках лежал разведчик поставили универсальную санитарно-транспортную полатку для временного укрытия раненых. Санитарные носилки, снятые с крыши нашей автоперевязочной, расставили в палатке и перенесли туда всех раненных. Один из них к сожалению умер и его положили отдельно в тени, накрыв использованной простыней. Свободные носилки поставили рядком под навесом — при первой необходимости их быстро можно взять.