— И как же все пошло не так?
— В науке нет катастроф, Санди, только уроки. Я бы предпочел жить во вселенной, способной порождать таких монстров, как я, чем в той, где мы понимаем все правила, вплоть до последней нудной сноски. Я — доказательство того, что реальность все еще способна сбить нас с толку. Как я уже сказал, мне не больно. И недавно мы добились... Я не буду называть это "прогрессом", это слишком громкое слово. Но были намеки на возможность скромного терапевтического прорыва. Игра еще не проиграна!
— Надеюсь, у вас все получится, мистер Холройд.
— Я стараюсь смотреть на вещи с положительной стороны. Это жизненно важно, вам не кажется? — Кисть и предплечье погрузились под поверхность жидкости. Кровать издала решительный щелкающий звук, и жидкость начала энергично пузыриться. — Что ж, перейдем к делу и, надеюсь, вы извините меня за резкую смену тона. Я рад, что вы добрались до Марса, и могу заверить вас, что Инициатива сделает все, что в ее силах, чтобы облегчить ваши... запросы. Следующие две ночи вы проведете в Кроммелин-Эдж, и надеюсь, потратите время на то, чтобы осмотреть город и кратер, размять ноги на Марсе. После этого мы организуем транспортировку к горе Павонис или так близко, насколько это в наших силах. Конечно, мы окажем помощь в удовлетворении любых дальнейших материально-технических потребностей, которые могут возникнуть, разумеется, в пределах имеющихся средств и ресурсов. Вряд ли мне нужно добавлять, что должна быть какая-то взаимность, как бы грубо это ни звучало.
— Понимаю, мистер Холройд. Я бы не смогла попасть на Марс без спонсорской поддержки Панов. Я согласилась взять на себя некоторые поручения и готова выполнить это обязательство.
— Очень хорошо, Санди. Я просмотрел кое-что из ваших работ, вы знали?
— Я этого не знала, сэр.
— Я не эксперт, но мне нравится то, что я вижу. Есть очевидные и общедоступные способы, которыми вы можете помочь Инициативе, и мы рассмотрим их в свое время. Но для начала, я хотел бы спросить, не могли бы мы рассмотреть более индивидуальное исследование, как своего рода разминочное упражнение?
— Я открыта для идей.
— Я никогда в этом не сомневался. Но вы не можете... — Холройд запнулся. — Понимаю, что это может быть нелегко для вас, но мне интересно, не могли бы вы рассмотреть произведение, которое черпало вдохновение... во мне?
— Таким, каким вы были, сэр, или каким вам суждено стать?
— Нет, — мягко поправил Холройд. — Такой, какой я есть, здесь и сейчас. Во всем моем великолепном уродстве. Памятник невежеству и возможностям. Высокомерие и надежда. Вот: я уже дал вам название. Как вы вообще можете сказать "нет"?
Санди никогда не испытывала меньшего энтузиазма по поводу получения заказа и не была так обеспокоена названием. — Не думаю, что смогу, сэр.
Дверь открылась, и одна из медсестер в зеленой униформе вернулась с тележкой. На ней лежали блестящие хромированные инструменты, в том числе нечто, очень похожее на садовые ножницы.
— Мне сейчас действительно нужно выпить, — сказала Санди, выйдя из чинг-связи.
— Трудный клиент?
— Колючий клиент.
Они нашли бар под названием "Красная угроза" на окраине застекленного торгового центра, заполненного элитными бутиками и дорогими сувенирными лавками. Ассортимент "Красной угрозы" состоял из безвкусного китча о марсианском вторжении, от слизисто-зеленых коктейлей до барменов в масках-черепах и лязгающих уэллсовских треножников с паровым приводом, которые разносили напитки, сжимая стаканы в щупальцах и неся закуски в корзинках, спрятанных под их телами. Тепловые лучи пульсировали сквозь слои сухого льда, в то время как из встроенных в пол басовых динамиков лилась зловещая военная музыка.
Санди должна была прийти в ужас, но на самом деле бар в точности соответствовал ее настроению. Она как раз счищала соль с бортика своего второго бокала "Серебряной саранчи" — Джитендра налегал на третий, — когда заметила, что кто-то смотрит на них от входа, стоя очень неподвижно и вглядываясь сквозь струйки сухого льда, заволакивающие бар.
Изучая высокого темнокожего мужчину, она ощутила глубокую неправильность происходящего, накатившую на нее липкой волной, как будто все ее предположения наяву только что были опровергнуты. От шока у нее перехватило дыхание. Вселенная, казалось, остановилась, растянув мгновение на целую жизнь.
Форма его лица, свет на скулах, широкий царственный лоб. Это был один из двоюродных братьев.
Она коснулась руки Джитендры и, хотя усилие было почти невыносимым, заставила себя вздохнуть, а затем заговорить. — Посмотри.
Джитендра посмотрел на мужчину и поставил свой бокал. Со спокойствием, которое казалось совершенно неуместным, он сказал: — Это не человек.
Она увеличила свой собственный порог усиления, позволив метке сообщить ей, что фигура была големом.
— Привет, — сказал он, подходя к их столику. — Я рад, что ты добралась сюда целой и невредимой. Вы не возражаете, если я присяду? — Голем повернул голову в сторону третьего стула, на котором никто не сидел.
— Чего ты от нас хочешь? — спросила Санди.
Голем опустился на сиденье. — Я уполномоченный представитель Лукаса Экинья на Марсе.
— Он автономный, — прошептал Джитендра. — Как ты думаешь, он был здесь все это время или приплыл с нами на одном корабле?
— Кто знает? У Лукаса и Гектора, вероятно, есть тысячи этих гребаных штуковин по всей системе, готовых выскочить, как ломтик тоста, всякий раз, когда им понадобится легальное присутствие. — Она пристально посмотрела на него. — Я спрошу тебя еще раз: чего ты от нас хочешь?
— Этот ваш визит, — сказал голем, — поднял много вопросов. Мы поговорили с Джеффри. Хранение секретов не входит в число его основных навыков.
Она могла видеть, в какую ловушку ее заманивают, раскрывая больше, чем ей было нужно. — И что же это могут быть за секреты?
Голем говорил очень тихо, все это время улыбаясь. — Ты утверждаешь, что находишься здесь по делам Панспермии.
— Я ничего не "утверждаю".
— Как бы ты охарактеризовала свои текущие деловые отношения с этими людьми?
— Я художница. Панам нужно искусство, чтобы донести свои идеи до людей. Это не значит, что я купила их футболку.
Голем остановился. Его сообразительность была тоньше бумаги. Он мог выдавать заявления и ответы, которые звучали правдоподобно, но уклоны и шпильки обычного человеческого разговора сбивали его с толку. — Этот визит на Марс следует сразу за визитом твоего брата на Луну. Даже самый случайный наблюдатель мог бы обоснованно предположить причинно-следственную связь между этими двумя событиями.
— Делай выводы, какие тебе нравятся. Не моя проблема.
— Джеффри было поручено расследовать одно дело от имени семьи. Что бы он тебе ни сказал, посещение тебя не было единственной целью его поездки.
— В таком случае ты только что совершил большую гребаную ошибку, упомянув сейчас об этом, не так ли?
Лицо голема превратилось в посмертную маску, натянутую слишком туго. — Есть кое-что еще, — продолжил он после паузы. — Инцидент на китайской лунной границе и очевидная панспермийская связь. Твой коллега Чама был арестован, а затем освобожден под подписку о невыезде.
— Я тут ни при чем.
— Инцидент произошел недалеко от места крушения Юнис. — Голем наклонился вперед и заговорил с особой настойчивостью. — Что Джеффри нашел в Центральноафриканском банке? Кроме перчатки, о которой мы знаем.
— Понятия не имею.
— Тебе следует проявить ответственность, Санди. В эти времена экономической неопределенности сохранение репутации Экинья должно иметь первостепенное значение в наших заботах.
— На хорошем счету? — Она вспоминала о своем обращении в иммиграционной службе. — Они ненавидят нашу фамилию даже здесь. Думаешь, мне есть дело до того, чтобы сохранить это?
И снова голем, казалось, не знал, что ответить. — Пространство Экинья — это строительный блок, — проговорил он. — Тысячи людей напрямую зависят от нас в плане трудоустройства и социального обеспечения. Миллионы косвенно, через вторичные контракты и деловые операции. Еще миллиарды — просто благодаря нашему существованию. Наши машины доставляют ценное сырье со всей системы, от главного пояса до транснептуновых ледяных астероидов. Без этого надежного потока вся инфраструктура человеческих поселений и колонизации пришла бы в упадок.
— Я не пытаюсь разрушить человеческую цивилизацию, Лукас. Это означает, что мне на это насрать.
— Нас беспокоит то, что у Юнис могли быть импульсы к саморазрушению. Мы беспокоимся, что бы ни было в этой коробке, это была метафорическая бомба замедленного действия, заложенная под семью озлобленной старухой.
— Ты же в это не веришь.
— Пожалуйста, не сомневайся в серьезности моих опасений или в том, на что пойдем мы с Гектором, чтобы защитить эту семью.
Санди сидела молча, как будто обдумывала слова голема должным образом. Только когда прошел подходящий промежуток времени, она позволила себе заговорить. — Кузен, мы больше не в Африке. Это не домашнее хозяйство. Сейчас мы на Марсе, далеко от дома. Я тебе ничего не должна. Это моя жизнь, и я делаю с ней все, что хочу. Не хочу больше с тобой разговаривать, пока я здесь. Даже не хочу тебя больше видеть. Поэтому, пожалуйста, оставь нас одних, пока я не устроила именно ту сцену, которой тебе действительно хотелось бы избежать.
— Может, это и не Африка, — сказал голем, — но и не Непросматриваемая зона. Теперь ты в мире, за которым следят, Санди. — Он двинулся, чтобы встать, поднимаясь со стула с отлаженной точностью перископа. — И это происходит по нашим правилам, а не по вашим.
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
Она работала быстро, но не потому, что считала это поручение ниже своего достоинства. Просто так она всегда подходила к своему искусству. Подготовка, предусмотрительность, часы размышлений, затем взрыв быстрых и решительных действий, подобных быстрому и милосердному опусканию меча. Казнь во всех смыслах этого слова.
На следующее утро после своего прибытия в Кроммелин она вернулась в "Пан лодж" на окраине долины Маринерис, на этот раз воплотившись в прокси, а не в теплокровное тело медсестры Холройда. Она объявила о своих предпочтениях, и Паны им подчинились. Теперь Магдалена была свободна и могла заниматься своими делами, а Санди была втиснута в черный механический манекен с осиной талией. Это была недавняя модель, украшенная светящимися в пастельных тонах виноградными лозами и вплетенными в ветви гирляндами из маргариток.
— Я хотел сказать, что договорился с гидом для вас, — объявил Холройд. — У него есть опыт работы в Эволюариуме, который вам определенно понадобится. Не многие люди приближаются к этому месту без уважительной причины, обычно связанной с коммерческим интересом. Вы все еще считаете, что не хотите поручить эту операцию... специалистам?
— Я прилетела на Марс не просто так, мистер Холройд.
— Это было до того, как вы узнали, где ваша бабушка закопала следующий предмет. — Холройд подождал, пока Магдалена срежет нарост размером с большой палец с одного из его грудных шипов, оставив мокнущую молочно-белую рану. Если ему и было больно, он старался этого не показывать. — Такое развитие событий... прискорбно, — продолжил он, — но мы не можем винить ее за то, что она не заглядывала так далеко вперед.
— Она могла бы избавить нас всех от многих хлопот и просто поместить первую и последнюю подсказку в одно и то же место, — сказала Санди.
— Очевидно, это не входило в ее намерения.
Скульптура приближалась если не к завершению, то, по крайней мере, к той точке, когда можно было правильно оценить вероятность успеха или неудачи. Санди начала с вертикального цилиндра из блестящего серебристо-серого материала, установленного на постаменте. Материалом цилиндра, который был почти такой же высоты, как сама Санди, была активная глина: инертная среда, насыщенная наномашинами с плотностью пять процентов как по весу, так и по объему. Машины были запрограммированы реагировать на жесты и проксимальные сигналы от рук Санди, управляющих через прокси, приводя в движение не только свои собственные тельца, но и инертную матрицу, в которую они были встроены.
Санди не могла видеть сами машины, но их влияние на материал было достаточно очевидным. Ей нужно было только провести пальцами по рабочей поверхности, и глина отталкивалась, образуя каналы, бороздки или широкие зубчатые изгибы, в зависимости от точной ориентации ее руки и пальцев. По мере того как глина деформировалась, она становилась отражающей. Она подчинялась псевдогидродинамике, переплеталась с вихрями и турбулентностью, образуя волнистые, похожие на прибой листы или пузырящиеся шаровидные зеркальные выступы, как ртуть, замедленная в тысячу раз. Как только она убрала руку, активная глина застыла в своей последней конфигурации. Задействовав другую руку, создав противоположные векторы отталкивания, Санди смогла придать материи твердую геометрию удивительной сложности.
— Я не знаю, что она имела в виду для нас. Все, что я знаю, это то, что это не может быть личным. Она не знала, что именно мой брат заглянет в это банковское хранилище.
— Но она знала, что это будет кто-то из вас. Определенно Экинья. Что бы она ни делала, она, кажется, полна решимости сохранить это в семье, не так ли?
Санди провела запястьем по части скульптуры, рассекая материю так, как пророки разделяют воды. Она должна была признать, что скульптура на самом деле не была похожа на мужчину. Больше похоже на легкое или дерево, погруженное в расплавленный свинец. Но колючесть этого растения, густо усеянного колючками и шиповником, наводила на мысль о его хозяине.
— Если она проверяет нас, на то должна быть причина.
— Золото на краю радуги? Или просто мертвая женщина, играющая в злонамеренные игры со своими потомками?
— Не знаю. Однако, что бы Юнис ни планировала, это было осуществлено перед ее последней миссией. Возможно, она немного сошла с ума там, в Зимнем дворце, — кто бы этого не сделал? — но была в здравом уме, когда брала "Зимнюю королеву" в свою последнюю экспедицию.
— Во всяком случае, с того времени осталось много снимков и видеозаписей.
Санди кивнула, вычерчивая дугу из глины по ее собственной ленивой марсианской параболе, застывающей в кривом изгибе крыла чайки. Ей нечасто доводилось работать с активной глиной; это было слишком дорого для ее обычных заказов, а на импорт нанотехнологий в Зону действовали строгие условия. — Вот это-то меня и выбивает из колеи. С тех пор, как она вернулась, все время, что была там, на орбите Луны... она знала об этом... своем заговоре.
— Вы говорите так, словно она все еще жива.
— Я не хотела, но когда копаешься в прошлом человека, и у тебя есть...
— Я знаю об этом конструкте, Санди. Подобный объект данных, распределенное облачное программное обеспечение — мы вряд ли могли не обнаружить его присутствие в марсианском расширении.
Она скрыла свое потрясение. Если Паны собирались выведать ее секреты, будь она проклята, если доставит им удовольствие выглядеть удивленными по этому поводу.
