Так вот, катастрофический сход озер, запертых в горах ледовой плотиной — дело обычное. У тех же аулеев такое случается с завидной регулярностью, хоть и не в таких масштабах, как при образовании Дрованга. Разумеется, сель при этом смывает все, что попадется, а ниже по течению затапливает значительные территории. И для этого надо всего лишь обрушить ледяную плотину. А к югу от Дрованга располагается огромнейшее озеро, заполненное талыми водами со всего Санавара (Памир+Тибет+Тянь-Шань), по размерам способное поспорить с Ристанским морем. И заперто оно было ледяной плотиной в самой южной части Орманда.

И ормы, и аулеи имеют богатый опыт обращения с ледяными плотинам. Однако, ломать — не строить, и аккуратно спустить излишки воды из Верхнего моря — задача на два порядка более сложная, чем тупо "выбить пробку". Как результат, была проведена диверсия, и Верхнее море разделилось на Большое и Малое. Большое обмелело на перестрел, Малое — на полтора, а Орманд смыло к чертям. Плюсом к тому рухнула еще одна плотина — к югу от Гродана, из-за чего освободилась от воды еще часть дна озера Гилион, появилась связь с морем Хори и водный путь в Паскан, минуя Ледяное море.. Но это слабое утешение при потере 3/4 населения и инфраструктуры. Слава Богине, что Орманд — страна горная, и кое-что уцелело. Досталось тогда даже Дровангу, вверх по реке в озеро Хвес прошла приливная волна. Правда, несерьезно. Так, подтопило немного по берегам..

Так что с войной все странно. Вроде бы ее проиграли, а у власти все те же, разве что на место князей встали заграничные наместники. Прежних глав княжеств, а также центральное правительство казнили, а практически все правящие семьи остались у власти. Да и то не везде — в Орманде и Дрованге, например, князья остались живы, и в ряде иных удаленных провинций тоже.

Зато гайки закручивают только так. Например, запретили применение оружия для самозащиты, особенно людям, из-за чего южные соседи из недавно подчиненных провинций открыто лютуют, но потом эти банды бесследно пропадают в степях — и концов никто не находит.

А недовольство копится. У эльфов. А у людей уже выросло поколение партизан, и подпольных деятелей развелось просто море. У оккупантов земля под ногами горит, да и местной знати неуютно. Сдается мне, дело к революции движется, а я, блин, княжна.

Может, зря я туда еду? Оторвут голову между делом, и поминай, как звали..

38. Рахель эл Сиохвес.

Рахель проснулась, когда корабль покачнулся, отчаливая от пристани. В каюте было темно и душно, сон медленно уходил, не желая забирать с собой вялость и какую-то мутную одурь. Рахель встала, распахнула окно, и ворвавшийся свежий и холодный воздух быстро разогнал сон и разбудил дочь.

— Мама! — возмущенно пискнула та, и натянула одеяло на голову. — Ну холодно же!

— Хватит спать, Иро, — ответила Рахель. — Так и задохнуться можно в этой бочке.

Иро по-детски надулась, села на постели нахохлившимся воробьем и поплотнее завернулась в одеяло. Совсем девчонка, с улыбкой подумала Рахель, но потом вздохнула. Но как же ей досталось!

Шесть лет назад Яраил и его партнеры решили, что им нужны свои разумные в Карисе, городе на восточном берегу Черного моря. После войны ормы закрыли там свое представительство, но после открытия пути через Хори это потребовалось уже домам дроу. Туда отправился Паламил эл Гром, зять Рахель, и взял с собой Ладонила как помощника. Через четыре года Паламил купил дом и увез в Карис жену и дочь, Ироэль и Малихель. Когда век назад Ироэль вышла замуж за дроу, Рахель была рада тому, что дочь не уедет за тридевять земель, как в свое время поступила она сама.

Когда-то давно, Рахель ка Холадалас, уроженка маленького городка в Кариаселанге, отправилась учиться в Селиан — и уже не вернулась домой. Ее отец был весьма обеспечен и мечтал войти в высший свет Эрвиланга, даже дочь назвал согласно традициям знати. А для Рахель главной мечтой стала семья, и, выйдя замуж, она уехала в провинцию еще глуше, чем родной городок. Конечно, то, что дочь приобрела приставку "эл" к фамилии, примиряло отца с ее выбором, да и в своем княжестве эл Сиохвес оказались хоть и не княжеским домом, но весьма влиятельны. Мама же очень скучала без дочери и жалела, что видит внуков только в астрале. Лишь один раз, лет за шестнадцать до войны, им удалось встретиться в столице.

А потом началась война — и от дома Холодный Лес не осталось и десятой части. Убили всех, кто остался в Кариаселанге, выжили только те, кого не оказалось дома. И среди них не было родственников Рахели.

Зато Дрованг война обошла стороной, только беженцы не давали о ней забыть да астральная связь. И жить стало труднее, торговля замерла, а после потопа в Орманде и того хуже. Но зато все остались живы, здоровы, и после войны благосостояние дома Синий Хвост стало расти. Муж вел дела не только в Дрованге, но и с людскими странами вплоть до Черного и Благословенного (прим. автора — Средиземного) морей. Конечно, ему были нужны те, кому можно доверять — и кто это, как не дети? Рахель не хотела отпускать детей из безопасного Дрованга в неизвестность, обычаи людей ее пугали. Но приходилось мириться, как смирилась и ее собственная мать.

И Иро, и Малха, и иногда Ладо встречались с ней в астрале. Многое им, конечно, не нравилось, но жизнь, казалось, налаживается. Но этой весной они внезапно пропали, все четверо. Просто исчезли, и в астрале не появлялись. Как родители во время войны.. Яраил сорвался в Карис, и в конце лета вызвал туда дружину в 96 мечей, причем почти все — люди. Рахель к тому времени уже вся извелась, и тоже туда отправилась, наплевав и на запрет мужа, и попытки ее удержать со стороны родственников и слуг.

Детей захватили работорговцы. И не только их — негодяи торговали эльфами массово. Сгоняли в зону безмагии и ломали. В Пограничье эльфы становятся калеками, и телесно, и душевно, и им становится легко поставить рабскую закладку. Яраил сумел спасти многих, в том числе обоих детей и внучку. Паламил к этим подонкам не попал — люди мужа сказали, что его убили раньше. Связался с негодяями, и не сумел ни договориться, ни семью защитить..

И теперь они плыли домой. Слава Богине, эльфам удалось не сломаться, сохранить разум и способность радоваться жизни. Кому-то больше, кому-то меньше, но помощь целителя и жреца была нужна всем.

После Кретова Малха нашла себе отдушину — ормандская княжна-жрица, взявшая их на свой корабль. Уже в первый же день она сумела поселить мир в душе внучки, и та вот уже пять суток не отходила от нее ни на шаг.

Иро было труднее. Сначала мужа потеряла, а теперь и дочь отдаляется. Неудивительно, что Иро ревнует. Вон, как недовольно поглядывает на кровать, где внучка спит в обнимку с Мархой.

Рахель неодобрительно покачала головой — все же Иро не следует так себя вести. Марахель эл Санаорм им не иначе как сама Богиня послала. Рахель уже думала, что придется им зимовать в Кретове, а ведь тянуть нельзя, многим эльфам все хуже становилось. Всех было жаль, но сердце, конечно, болело за детей и внучку. А добираться по льду пешком.. Проще сразу всех больных похоронить, все меньше мучиться.

И тогда появилось посольство Толавеи в Орманд. Рахель была удивлена, она даже не сразу вспомнила, что это за страна такая — Толавея, и недоумевала, зачем им посольство в Орманде. Видимо, затем же, зачем Яраилу представительство в Карисе. Впоследствии все объяснилось житейски понятным образом — невеста посла стала личной ученицей ормандской княжны, а та возвращалась домой. Однако личность княжны также вызывала недоумение, поскольку никакой Марахель в правящей семье соседей не было.

Эта история оказалась достойна какого-нибудь женского романа из тех, что сочиняют в Целане (прим. автора — южная Индия, в Шиматоле тоже есть "индийское кино"). Пропавший княжич, погибает где-то на краю света, его дочь-полуорк, которая не знает, что она эльф, проходит через легендарные Врата и сразу стновится жрицей и архимагом-целительницей. Рахель ожидала увидеть ловкую аферистку. И увидела — высокомерная девица с экзотической эффектной внешностью, в которой, однако же, нет ничего орочьего, одетая в патриотические цвета, выглядела именно как аферистка. Рахель совсем не понравилось, когда ей стал оказывать знаки внимания ее сын.

Но первое впечатление было обманчиво, на удивление в хорошую сторону — Марахель оказалась доброй и скромной девушкой, а за высокомерие Рахель приняла ее привычку держать спину и голову прямо. Она очень стеснялась своего статуса, но обязанности, им налагамые, исполняла добросовестно. Прямолинейная до бестактности, она никому не отказывала в помощи и как жрица, и как целитель. Она прямо заявила о своей неопытности, но в первый же день вылечила все травмы и остановила распад системы энергососудов у самых пострадавших, в том числе у Иро и Малхи. Ладо пострадал меньше, но и ему она тоже помогла, только позже, как и прочим, с более сохранившимися сосудами. С исцелением душ, впрочем, было не так радужно. Марха, как просила она себя называть, делала виноватое лицо и разводила руками. Между тем, при первом же появлении среди беженцев она вселила в них надежду, и вызывала улыбку всякий раз после. А Малха после долгой беседы с ней словно гору с души сбросила.

Ладо сразу попытался ее очаровать, не очень удачно, но попыток не оставлял, и Рахель, узнав девушку ближе, это только одобряла. Зато с Малхой Марха проводила все время, днем она лечила эльфов и все ей старалась объяснить, а по ночам они стали пропадать в астрале. Как выяснилось, они и там вместе лечили, но уже души! При этом Марха утверждала, что все делает Малха. Конечно, Малха — девочка способная, но Лекарь Душ? Для этого она как минимум должна быть жрицей. И жрицей опытной.

Вот и сейчас Марха прижималась к девочке со спины, обняв ее рукой и зарываясь лицом в светлые волосы, словно старшая сестра или даже мать, а Малха, уютно свернувшись, обнимала уже руку старшей, словно боясь ее потерять. Как тут не ревновать?

— Доброе утро, — проснулась пятая постоялица каюты, Клестика Белая. Та самая личная ученица Мархи и невеста посла. Ученица.. Странные у них отношения, не похожие на наставничество. Они скорее близкие подруги, причем Клестика — старшая. Учат они друг друга человеческой магии, ведь у Мархи есть и этот дар, и очень сильный.

Марху и Малху пока не будили, но свежий воздух сделал свое дело. Они заворочались, и Малха открыла глаза.

— Привет, — зевнув, отозвалась она и начала выбираться из захвата.

— М-м, — капризно протянула Марха. — Ребенок, не вырывайся.

— Я не ребенок!

— Ну и что. Спи давай, — она чуть поерзала и вернула Малху на место.

— Пусти! — с показным недовольством Малха села и, развернувшись, пихнула соседку. — Вставай уже, утро пришло.

— Ну чего тебе не спится, егоза? — Марха открыла один глаз и жалобно посмотрела на мучительницу.

— Вставайте, элди, нас ждут великие дела! — пафосно заявила девочка и сложила руки на груди, — ой..

— Научила на свою голову, — проворчала Марха. — О! А что это у тебя?

— А-ах! — на вдохе ахнула Малха, глядя на четыре нитки жреческого браслета на своей руке. — Он настоящий?!

Рахель и Иро подошли ближе, Марха села на кровати и с озадаченным видом рассматривала Малху.

— Эмм.. Похоже, настоящий. Так вот почему у тебя вдруг получаться стало.. Но как? Алтаря же нет! И что вы на меня так смотрите? — все трое Сиохвес пристально смотрели на нее.

— Голос Богини может и без алтаря посвящение провести, — сказала Рахель. — Разве ты не знала?

Удивительно, но Марха действительно могла этого не знать. Она иногда обнаруживала просто необъяснимое невежество. И при этом — Голос Богини!

— Да откуда? Кто бы мне еще рассказал! Конечно, зачем рассказывать всем известное? Значит, ты теперь жрица? — обратилась она к Малхе.

Малха, стоявшая с устремленным в никуда взглядом, сфокусировала его на Мархе и часто закивала со счастливой улыбкой.

— А ты меня учить будешь?

— Конечно, — с обреченным видом ответила Голос. — Куда ж я от тебя денусь?

— Ура-а! — Малха повисла у нее на шее. — Моя наставница — Голос Богини!

Марха же явно испугалась.

— Малха, Малха, тихо! Не кричи, пожалуйста. Давайте не будем никому рассказывать? Я не хочу, чтоб об этом знали.

— Почему? — Малха была в недоумении.

— Потому что мне тогда жить спокойно не дадут!

В этом Марха права, подумала Рахель. Голос Богини — фигура влиятельная и, как правило, очень неудобная для любых властей. А потому за ними пристально наблюдают и стараются держать под контролем. В Кариаселанге жил один Голос, так его убить не посмели, но увезли в Целан, в священные места.

— Я думаю, действительно не стоит говорить, — сказала она. — А браслет пока спрячем. Скажем, что ты решила стать жрицей и пока готовишься. Тэли Марахель — твоя наставница.

Со стороны Клестики послышался смешок. Рахель удивленно обернулась и увидела, как старшая ученица Мархи пытается сдержать смех. Через несколько секунд она не выдержала и заливисто расхохоталась.

— Уле! Ты опять, — она всхлипнула сквозь смех, — вляпалась в наставничество! И снова тебя не спросили!

— Злые вы, — обиженно пробормотала Марха. — Уйду я от вас.

Малха недоуменно-испуганно заметалась взглядом между Мархой и Клестикой.

— Не бойся, роне, — совладав со смехом, сказала Клестика, — наша уле не уйдет. Только поворчит немного, — и она снова прыснула.

Это хорошо, подумала Рахель. На Хорионисе есть храмы, надо будет посетить.

Рахель вдруг поняла, что этой ночью тоже обрела мир в душе. И Иро почти успокоилась. У Малхи все получалось?

39. Припасканье.

01-10.10; 6-16(о20) листопада

Трое суток мы добирались до Паскана. На второй день прошли озеро, длинное и узкое, и встали на якорь в истоке Троски. Я думала, это уже Паскан, но нет, это было озеро все с тем же названием — Большая Троска. Солидное такое озеро, по-моему на Земле тоже такое есть, разве что поменьше. А вот из него мы попали Пасканис, реку, соединяющую Троску и Паскан.

Вообще-то, верховья Пасканиса находятся где-то в горах на юго-востоке, по направлению в Тион, и впадает он в Большую Троску. Но в нижнем течении от него отделяется пролив Чирору, соединяющей его с Пасканом, что в переводе с местного значит примерно "туда-сюда". Занятнейший это феномен, Чирору. Зимой, когда Паскан мелеет, вода по нему течет в море, а летом меняет направление. Длина пролива невелика, несколько верст, и сейчас тот период, когда течений в Чирору два, на север поверхностное и на юг глубинное. Неделю назад закончился период смены течения, когда в проливе неожиданно возникали завихрения и водовороты, и судоходства по нему не было, пока верхнее течение не устаканилось. Получается, посетив Врата, времени мы не потеряли, все равно ждать бы пришлось.

На левом, южном берегу Пасканиса ровно напротив начала Чирору стоит город Чироресоху, что значит "вход в Чирору", а некоторые остряки переводят совсем уж неприлично. Зато я теперь знаю, куда направлять оппонентов, когда материться нельзя, а очень хочется.