Поймать тень

Вот и взгляд феникса все чаще стал проскальзывать в моем. И золотистые искры в нем горели поярче любых звезд.

Что поделаешь, обвинять в чем-то феникса я не смела. Он мне жизнь спасал, боролся вместе со мной, был мной. Только куда более мудрым и знающим.

Кстати, то, как выглядит настоящий феникс, мне показал мой возлюбленный во время наших с ним прошлой встречи. Большая удивительная птица села на парапет, просто поражая меня своей величественной красотой. Размером чудо-птица оказалась чудь больше орла, его же и напоминала внешне. Ну, или ястребка, как мне показалось в первый раз. Перья на шее блестящие, золотистые, на туловище — с примесью красных всполохов, в длинном же хвосте есть и розовые перья, лик круглый, на голове хохолок.

— Можно я его коснусь? — спросила я демона, зачарованно разглядывая феникса.

— Конечно. Тебе нельзя касаться только меня, — с нотой грусти ответил он.

Я погладила феникса по ярким перышкам, и он изогнулся, как кошка, ластясь под руками. Перья его были теплыми, мягкими, удивительно нежными на ощупь, хотя об их крепости ходят легенды. Гордый горбатый клюв игриво уцепил прядь моих распущенных волос. Видно, я ему понравилась. Даже крылья раскрыл, показывая себя во всей красе. Я оценила.

Демон стоял рядом и смотрел через мое плечо. Это "рядом" сводило с ума. Так близко и так недостижимо. Невозможность убивала.

И тело лишь сильней трепетало от этой сладкой муки.

Ох, и влетит же мне от него!

Об этом даже думать было страшно, поэтому я вопросительно посмотрела на Катинку.

— Странные. Как будто ты всю подноготную знаешь мою. И почему-то стыдно становится, — опустила голову воровка. — Так, словно я тебе что-то была должна, да не сделала.

Я рассмеялась.

— Ты знаешь, Таня, мне ведь тоже в Табольск надо. Там мои братья с сестрой. Ежича в рабочий дом отдали, ему уже шестнадцатый идет. Ивана с Эдитой в приют пока пристроили. Только знаю, какая там жизнь, тоже небось батрачат. Забрать мне надо их.

— И что ты с этой детворой дальше делать будешь?

— Придумаю. Табольск город большой. Воровке найдется, чем себя занять. А ты чем будешь там жить?

— Не знаю еще. Это моя первая зима в качестве полноценной магианы. Может, на службу пойду к кому. А может, и сама чем займусь. Хорошему магу всегда найдется дело. Значит, поедем до города вместе. Давай останавливаться на привал. Есть очень хочется. Да и спать.

— Ты чего так тяжко вздыхаешь?

— Если я ночью чудить начну, не буди меня, пожалуйста, — предупредила я, просто чувствуя — так легко мне не отделаться. — Уголек, ты в царстве была? — Саламандра кивнула. Не хорошо так. — Ну и как? Милая, не пугай меня, зачем так смотреть. Неужели все настолько плохо?

Что-что, а неприятности я просто нюхом научилась чувствовать. Вот и сейчас, засыпая с тревогой в груди, медленно открывала глаза, отнюдь ни так радостно, как хотелось бы.

Ни тебе обычного вдохновения, ни сладости, ни неги.

Как ушат воды на голову вылили. Или чего похуже.

Звездное небо над головой, звездный город под ногами, свет толстых свечей в высоких резных канделябрах затейливой формы.

Валять дурака не было смысла, и я почти сразу села, поджав под себя ноги. Оглянулась.

— А что с... со всем? — заметила я какие-то едва уловимые перемены на нашей террасе.

— Мелкая перестройка, — как-то недовольно ответил демон, стоящий у дверей за моей спиной.

Я кивнула, хотя не совсем понимала, что это может значить. Что с них возьмешь, с чертей? Умеют гады мозги пудрить.

Демон молчал. А мне и резона не было начинать первой.

Вместо этого я вдруг подумала, что со мной что-то не так. Обычно моим одеянием здесь был длинный кусок ткани, который демон называл сари, его цвет я так и не поняла, он менялся и блистал. Волосы всегда распущены густой волной. Но ногах мягкие туфли без каблука. А сейчас я выглядела точно так же, как и легла спать — в длинной рубахе из неотбеленного хлопка со шнуровкой на груди и в свободных коротких штанишках. На ногах лишь вязаные шерстяные носки, отданные старушкой вместо платы за мазь от болей в спине. Волосы еще с утра заплетены в не самую аккуратную косу. В общем видок еще тот.

Есть над чем подумать, правда?

Хотя, мне-то так даже больше нравилось. Удобно, а то таскайся с этой юбкой.

Подумав так, я решила сделать то, что давно хотела, да как-то не смела.

Потрогав пол ногой, словно незнакомую речушку, я встала и подошла к парапету. Перегнувшись через него и уцепившись ногами, я посмотрела на башню, где мы находились.

Очень высокая, без окон, сделанная из какого-то странного белого камня.

Но то, что было под башней, заинтересовало меня куда сильнее — развалины.

Выпрямившись, я похлопала глазами и даже мотнула головой, прогоняя туман, царивший в ней, и снова посмотрела вниз. Все равно — развалины.

— Э-э, — протянула я, не зная, как и спросить-то. — Занятная архитектура.

Что-то мне подсказало, демону вроде как... неловко? Эта странная эманация всегда меня поражала. А главное, было интересно — она двухсторонняя? Чувствует ли он меня так же?

Асур медленно с присущей им грацией обоюдоострого клинка двинулся ко мне. Надо признать, я даже дышать перестала.

— Что ты вытворяешь, девочка?

От этого голоса, веющего льдом, по коже пошел холодок.

— Смотрю вниз, — состроила я дурочку. Только кого обманывала, интересно?

— Что значит твое "занята"? Неужели я так много просил?

— Но... я действительно была занята.

"Зря, — подумала я. — Лучше бы молча кивала".

— Занята? Чем это интересно?. Что может занять тебя ночью?

— Были... обстоятельства... И... Да мало ли что! — вдруг неожиданно даже для себя разозлилась я. Не люблю, когда на меня давят. — Это мое дело, чем заниматься по ночам.

— Что ты хочешь этим сказать?

— То, что это только мое дело, чем я занята.

— Ты моя невеста, Лилит, и то, чем ты занимаешься, касается и меня. Неужели так трудно было просто позвать?

— Да ты и сам не плохо справляешься. Зачем ты вытащил меня сейчас? Верни меня немедленно.

— Вернуть? — разозлился он еще сильнее. Я попятилась. — Ну нет уж. Ты пропадала где-то два месяца, не давая никаких вестей. А теперь просишь вернуть. Хочешь, уходи! — демонстративно развел он руками.

— Ты... прекрати меня принуждать. Я буду делать то, что хочу.

— А что хочу я, ты разумеется не берешь в расчет.

— Квиты! — всплеснула я руками.

— Что? Хочешь сказать, я не даю тебе свободы? Я отпустил тебя, разве этого мало? Я дал тебе время. Я не стал торопить. А что получаю взамен? "Я занята"? Неужели я так много прошу, просто хотя бы время от времени видеть тебя. Может быть действительно поступить умнее, вытащить тебя из этого болота. Ты должна быть здесь, а не мотаться непонятно где, — продолжал кричать на меня демон. А это, знаете ли, пострашнее любой грозы будет. На тот момент мне беседа с Хананелем виделась заманчивей, чем громовой голос возлюбленного. — Почему я должен терпеть твои выходки? То она четыре года где-то пропадала, когда все считали ее мертвой, то за два месяца не соизволила отозваться, словно это так трудно. А теперь она видите ли занята! Тебе не кажется, милая, — выплюнул он, в то время как я продолжала пятиться от разгоряченного асура (я уже была готова раскаяться во всем, даже в воровстве с кухни пирожков в возрасте пяти лет, лишь бы он замолчал), — что ты перешла уже все границы моего терпения. Завтра же я посылаю за тобой Элвила и кого-нибудь из теней. Твое место здесь.

Вот этого я точно стерпеть не могла.

— Не смей мною командовать! Я тебе не комнатная шавка, чтобы решать за меня что, где и когда мне делать.

— Нет, — протянул он. У меня по коже побежали мурашки с пятак. Этот голос можно было назвать сладким, но даже глухой и слепой калека в это не поверил бы, от него шел холод и давила сила. Та, что способна сломать любой металл, подчинить своим желаниям даже ход светил. Голос принца асуров, не привыкшего, чтобы ему перечили. — Ты — моя. — Демон сделал еще шаг, и я поняла — отступать больше некуда, спина прижалась к стене. — Куда бы ты ни пошла, где бы ни пряталась — ты принадлежишь мне. Прими, наконец, это — ты моя.

— Перестань, — еле выдавила я из себя, полуживая от страха.

— Ты вернешься в царство и, клянусь, на следующий же день станешь моей женой. Потом ты получишь все, что пожелаешь. — Одной рукой он уперся в стену над моим плечом, пальцами другой провел вдоль губ. И я уже ни знала, что пугает меня больше — угроза в его голосе или эти странные порывы, меньше всего напоминающие нежность. — Хочешь путешествовать, пожалуйста, вместе со мной. Я дам тебе лучших магов в учителя и целые библиотеки великих книг. Хочешь, я принесу тебе голову Хананеля. Но ты станешь моей женой. Не прячь от меня глаза, Лилит. — Демон был так близко, так опасно, так остро. Даже сквозь сковывающий страх я чувствовала внутри себя ту тягу, ту болезненную слабость к нему. Я нехотя подняла взгляд, а он зашептал: — Как я люблю твои глаза. И тебя люблю, моя нежность.

— Тогда отпусти, — чуть слышно отозвалась я и опустила глаза.

— Никогда! — прорычал он мне в лицо. — Ты хоть знаешь что такое любовь асура? Мы не глупые люди, которые размениваются любовью как мелкой монетой. Для нас нет ничего священней ее. А ты предлагаешь мне отпустить то, чего больше никогда не будет? Как это по человечески — предавать тех, кто вам верней всех. — Его яростное дыхание откидывало пряди волос с моего лица, а я сжалась, опасаясь даже шевельнуться. — Не хочешь быть моей женой? Хорошо. Но это не значит, что я тебя отпущу. Ты человек, Лилит. Просто человек. И я не желаю из-за прихоти глупой девчонки разрушать свою жизнь. Так или иначе, но ты будешь моей, по своей воле или нет.

— А чего еще ожидать от демона, — зло выдохнула я, — созданного только разрушать. Я лучше по своей воле встану рядом с Хананелем, чем по принуждению с тобой.

— Не смей так говорить, милая!

— А ты запрети. Ну же, у тебя это великолепно выходит.

— Запомни, малышка, узнаю, что ты меня предала, убью всех, кто будет рядом.

— Мне выбирать!

— Тебе подчиняться!

Сама не знаю как это получилось. Просто я вдруг с силой ударила его по лицу.

И тут же проснулась.

Рука побаливала, а из глаз хлынули горькие бабьи слезы. Я перевернулась на бок и уткнула лицо в рюкзак. Не помогло. Уже через минуту переполошившись, Катинка сидела рядом и отпаивала меня вечерним отваром. А я ревела и что-то говорила. Уже и не помню что, только главной была одна мысль — "все мужики — сволочи, и не важно — человек он или черт".

Отчаянно зевая, мы въехали в Табольск.

Небо уже заметно потемнело, предвещая не самую спокойную ночь. Как хорошо, что сегодня мы проведем ночь под крышей. Не хотела бы я оказаться под открытым небом в приближающуюся бурю. А она обещала быть шикарной. Уж поверьте ведьме.

Нагос уже мирно посапывала в найденной землянке, а мы, наконец, приехали.

— Есть хочется, — вздохнула я.

— Ага, — зевнула Катинка. — И спать.

— Сейчас приедем на постоялый двор, поедим да и комнатку снимем.

— На какие шиши?

— Заначка, — хмыкнула я. — Не беспокойся о деньгах.

— А не слишком многим я тебе обязана?

— Потом отдашь. Сейчас главное хоть куда-то наконец приехать. Как же я хочу бадью побольше с горячей водой.

— Ага, — кивнула Катинка, сидящая позади меня на Бинки. — И постель с простынями.

Я завистливо вздохнула.

— Ты чего, опять спать не будешь? — тут же почувствовала все воровка. Ох, кого-то она мне напоминала. Такого очаровательного, фиолетоволосого умницу. — С ума совсем сошла, сколько же можно.

— Сколько нужно.

— Тань, да что происходит? То ты истерики по ночам устраиваешь, то вовсе спать отказываешься. Что с тобой?

— Ничего.

— Да ладно. — Она помолчала, а затем опасливо начала: — Я же видела, ты меня посреди ночи разбудила своими стонами. В тебя как бесы вселились, вертелась вся и даже светилась. Не хорошо так. Свет прям из груди шел.

— Откуда?

— Из груди. Золотой такой.

— Ты могла раньше мне об этом сказать, — разозлилась я. Даже локтем ей наподдала, чтобы знала.

Растянув ворот рубахи, я достала золотую звездочку из странного вида камней, сверкающих в заходящих лучах солнца.

— Ах ты, морда бессовестная, — выругалась я. — Дотянулся таки до моей памятки, мракобес рогатый. Не, ну все испоганит, до чего только дотронется, черт клыкастый. Попадись мне еще, собственным хвостом удушу паразита. Катинка, поноси пока ее. А то в сумки я боюсь такую вещицу класть, а у тебя уж точно не сопрут.

— А не страшно тебе отдавать такую дорогую вещь мне. Она наверное не мало стоит.

— Она бесценна. В мире таких только восемь штук. Как я знаю, семь других навечно остались в сокровищнице одного королевства. Их зовут Звездами Принцессы.

— Похожа на ту, которые появились у тебя вчера, когда ты о сук приложилась со всего маха, — хихикнула воровка, даже не зная насколько близка к истине. — А откуда она у тебя, если такая бесценная?

— У меня есть друг близкий в том королевстве. Ему даже при дворе предлагали остаться, — гордо заявила я. — Только он, дурак принципиальный, отказался.

Но в Вольск ездит с завидным постоянством. Там ему всегда рады. За те два года к нему все как-то привыкли. Папа не имел ничего против присутствия молодого парнишки за нашими шумными обедами и ужинами, а порой и за завтраками. Сестры относились к нему тоже очень тепло, братья провели с ним не мало часов за своими мужскими делами и разговорами, в общем, прибавление в семействе прошло мирно. Только мачеха поначалу относилась к происходящему весьма настороженно, но вскоре и она смирилась. Даже Консуэла вскоре приняла нового ученика, который приблудился к ее группе, воспитывала и учила наравне с нами. Так что совместными усилиями мы вырастили великолепного придворно-боевого мага. Хотя бедному Вадьке пришлось не мало натерпеться от других учеников, а порой и преподавателей Академии. Но пойти против таких сильных и весомых магов, как Консуэла и Полуден, никто в открытую не смел, а они оба активно нас поддерживали.

Так что когда год назад, в очередной свой приезд, Вадик попросил у Филиппа одну из звезд, столь дорогих мне при жизни, тот особенно не удивился. Брат знал, как мы дорожили нашей дружбой.

Остальные же семь были переведены в ранг семейной ценности (что защищало их от продажи), уложены на шелковую подушечку и выставлены в хранилище дворца под именем "Звезды Принцессы".

Бедный Филипп так и не смирился со смертью своих сестер. Наши комнаты были навечно закрыты, а башня запечатана. А еще он назвал свою старшую дочь Татьяной, те, кто знал мое второе имя, все поняли. По словам Вадика, старый дуб малышке явно приглянулся.

А мне на данный момент приглянулся большой постоялый двор с таверной. Туда-то мы и направились.

От мысли, что сегодня смогу спокойно спать, я медленно млела. Ну что ж, посмотрим.