Мой кодекс ведьм. Части 1 и 2

— Хорошо, мама, я всё поняла. Отцу Сергию только скажу, а больше никто не узнает.

— Ему можно, он человек разумный и скажет тебе то же, что и я. Вот паразитки, додумались-таки! Я думала, никто не догадается!

Я отключилась и тут же позвонила отцу Сергию, сказала, что срочно нужно увидеться. Отец Сергий слабым голосом ответил, что приболел, но рад будет меня видеть, назвал свой домашний адрес. Накинула шубу и заглянула в гостиную — Дуняша и Тим уже вдвоём строили грандиозный замок.

— Дуняша, я отлучусь ненадолго. О нашем разговоре — никому ни слова, иначе Степанида надерёт задницу и тебе, и мне.

— Могила! — торжественно поклялась Дуняша.

Сергей Петрович жил в небольшом домике возле церкви. Позвонила, калитка гостеприимно распахнулась, прошла по мощёной дорожке к дому. Дверь в дом была открыта, на пороге стояла пожилая полная женщина, кутаясь в пуховый платок.

— Проходите, Варенька, отец Сергий ожидает вас, он немного занемог.

Я поздоровалась и следом за женщиной прошла в комнату. Отец Сергий сидел в кресле у камина, укрытый пледом.

— Деточка, — прохрипел старик. — Присаживайся. Матрёна, придвинь кресло и подай нам чаю.

Женщина придвинула кресло поближе к камину и метнулась на кухню. Я сняла шубу, повесила на спинку кресла, села. Коротко изложила содержание рукописи.

Отец Сергий схватился за голову.

— Что-то подобное я и предполагал. Деточка, что делать будем?

Я передала разговор со Степанидой. Сергей Петрович долго молчал, потирал то одну руку, то другую.

— Может она и права... — наконец задумчиво прошептал он. — Но уж больно большую ответственность мы на себя берём, за всё человечество... Да, видно, судьба у нас такая. Бросай, дочка, в огонь.

Я положила рукопись в камин и подтолкнула кочергой. Матрёна принесла чай, расставила на журнальном столике чашки, домашнее клубничное варенье, румяные плюшки. Разлила душистый травяной чай. Ушла.

Мы пили чай, молчали, смотрели, как сворачиваются и чернеют в огне листы с древними знаниями. Было грустно. Когда рукопись превратилась в пепел, а чай был допит, я распрощалась.

Дома было тихо и мирно. Я разделась и пошла в гостиную. Егор сидел на диване и читал газету. Подошла, присела рядом, поцеловала в висок.

— Егорушка, как там Лев Семёнович?

— Ему лучше, Варенька. Я предложил, чтобы ваше агентство занялось расследованием этого инцидента, но он отказался, сказал, что знает, чьих это рук дело, придёт время — сам разберётся. Тебе привет передавал. А ты куда ездила на ночь глядя?

Я небрежно махнула рукой.

— Это по работе, милый.

— Ну раз по работе... — Егор опять принялся за газету. — То ладно.

Утром в офисе начальство отсутствовало.

Ваня и Шурик, воспользовавшись моментом, резались в подкидного дурака, эмоционально переругивались. Наталья что-то печатала на компьютере, неодобрительно поглядывая на игроков, но замечаний не делала.

Я уселась за свой стол и ехидно спросила:

— И что же ты, Шурик, мою Дуняшу с пантелыку сбил и бросил? А она, между прочим, страдает, характер портится, брюзжит постоянно, говорит, что все брехуны, особенно мужики.

Шурик вздрогнул, растерянно посмотрел на меня.

— Варька, ты что! Люблю я её и восхищаюсь, но, когда мы с Лизаветой этот вопрос обмусолили, она сказала — подожди, мол, Шурик, молоденькая она ещё, пусть девочка повзрослеет, тогда и женишься, хомут на шею наденешь. Я и жду, хоть уж давно невтерпёж.

— Правильно! — поддакнул Ваня. — Нечего спешить, ещё на цепи насидишься, наслаждайся свободой.

— А она что, говорила обо мне? — разулыбался Шурик. — Расскажи, Варька, что говорила.

Я рассмеялась.

— Говорила, Шурик, что дядька вроде как взрослый, серьёзный, пообещал её украсть и пропал.

Шурик расплылся в блаженной улыбке.

— Ах, ягодка моя недозрелая, точно сохнет по мне! А ты, Ванька, всё "погодь" да "погодь", так бы и дал в ухо, друг называется!

Ваня скривился как от кислого, и, чтобы перевести разговор с опасной темы, спросил:

— Варька, а что с рукописью, разгадала?

— Да нет, Ванюша, правы были мои предшественники, фальсификация какая-то, подобно кардиффскому гиганту или пилтдаунскому человеку.

— Ну и Бог с ней. — сказала задумчиво Наталья. — Многие знания — многие беды. Интересно, у надоеды Аркашки что-нибудь получится?

— Это вряд ли. — уверенно произнёс Ваня. — Если уж у нашей Варьки не получилось, то куда им всем, со свиным рылом-то.

— Варюша, — так же задумчиво продолжила Наталья, обгрызая кончик карандаша. — Мои хорошие знакомые подались в языческую веру. Как-то это несовременно, несозвучно времени. Это что, новая мода, как ты считаешь?

— Ох, Наталья Семёновна, много говорят о возрождении во всём мире язычества. Как судить о его созвучности или несозвучности чему-либо, в том числе нашей современности, если нет исходных текстов? По всем религиям есть книги, которые можно читать. Для христианства это Библия, Ветхий и Новый заветы, в иудаизме — Пятикнижье Моисеево (Тора, та же Библия, но без Евангелия и некоторых других книг), в мусульманстве — Коран (часть Ветхого завета, дополненная исламской философией), а по язычеству книг нет. Но знаете, Наталья Семёновна, надо признать, что от веры наших предков сохранилось немало. Язычество было официальной религией Китая вплоть до

20-го века. Народы Азии и Африки пытаются жить в ладу с природой. Понимаете, суть язычества в том, что люди осознают себя частью природы, и хотят жить по её законам. В первую очередь поклонялись солнцу и огню, дающим тепло и жизнь, а кстати, к Богу-Солнцу взывал Иисус Христос на распятии: "Эли, Эли, Лама Савахтани!" (Боже, Боже, зачем ты оставил меня?), поклонялись своим предкам-прародителям, живой природе (через обращение к дереву), своему роду, как основным составляющим жизни. Не смели без нужды нанести природе вред. В общем, жили по всеобщим природным законам, нарушение которых каралось не другими людьми, а самой природой или природным богом. Православная церковь боролась с язычеством до 17-го века, и нельзя сказать, что победила: православие вобрало практически все языческие праздники — на какого святого сеять, на какого жать и так далее. Причина не в язычестве и не в христианстве, а в том, что люди и при смене религии продолжают жить в природном ритме.

— Варвара! — раздался громовой голос начальника. — Хватит проповедовать язычество, марш в кабинет, разговор есть!

Я вскочила и подумала: плохой из меня сыщик, ведь заметила же, что Шурик колоду карт сунул под задницу, а Наталья с умным лицом принялась интенсивно стучать по клавишам, а выводов не сделала, увлеклась малость.

Строевым шагом прошла в кабинет, уселась на стул.

Начальник зашёл следом, сел не в своё кресло, а на стул у стены, и стал рассматривать свои ботинки.

— Ноги промочил. — грустно констатировал он. — Теперь простужусь и буду болеть.

Зачем он меня позвал? Чтобы посочувствовала?

Вслух же сказала:

— Не расстраивайтесь, Михаил Леонидович, если заболеете, Мадам вас живо вылечит — уложит на мягкий диванчик в приёмной, помашет нежными ручками, прочтёт заговор — и болезнь куда и денется.

— Приятная перспектива. — улыбнулся начальник.

Тут в кабинет ввалился промокший до нитки Влад, молча стянул тёплую куртку и водрузил на обогреватель, туда же пристроил шапку.

— Ребята, вы что, в засаде сидели всю ночь, врагов выслеживали?

Господин полковник встал и пересел в своё кресло, потёр лоб и серьёзно посмотрел на меня.

— Варвара, давай колись, где на этот раз наследила, откуда проблем ожидать?

Я растеряно уставилась на начальника.

— Господин полковник, я не понимаю, о чём вы. Нигде не следила, ничего плохого и хорошего не делала, откуда дровишки?

— Сегодня утром позвонил твой дружбан Володька. — подал голов Влад, брезгливо рассматривающий свои щёгольские брюки, по колено забрызганные грязью. — И сказал: "Приятель, а не попить ли нам пива в семь в нашем баре?". В переводе это означает: нужно срочно встретиться в семь утра в парке, есть важная информация.

Я хихикнула.

Влад хмуро взглянул на меня и продолжил:

— Я позвонил Мише и сказал ту же фразу. Встретились. Володька разговаривал с Мишей, а я подходы охранял, вокруг них крутился.

— Ну ребята, шпионский детектив отдыхает. Вы что, в войнушку не наигрались?

— Посмейся. — проворчал полковник. — Володька сказал, что через свои каналы узнал — известное ведомство пустило за тобой топтунов.

— Зачем?! — всполошилась я.

— Вот и нам интересно, что ты знаешь такого, неизвестного нам.

— Ну Влад, чесслово, ничего не знаю, ни одной государственной тайны, хотя... — я задумалась. — Может, это связано со старинной рукописью?..

— Вот-вот. Ты её конечно, расшифровала.

— Ну да, — не стала отпираться я. — Мне Дуняша помогла. Но, господин полковник, я вечером отвезла рукопись отцу Сергию и мы сожгли её в камине.

Начальники задумчиво переглянулись, господин полковник опять потёр лоб.

— Что получается — о содержании рукописи знают три человека. Это плохо, узнают и они.

— Каким образом? — пожала я плечами. — Никто не скажет.

— Они умеют спрашивать. — зловеще произнёс Влад.

Дверь приоткрылась и в щель просунулась Натальина голова.

— А это всё ваша жадность, господин полковник! Я говорила — не связывайтесь чёрт знает с кем, а вы: "они деньги будут перечислять на наш счёт по расценкам агентства", мур-мур-мур!

— Брысь! — устало махнул рукой начальник.

Натальина голова исчезла, но дверь осталась приоткрытой.

— Михаил Леонидович... — заныла я. — О содержании рукописи в полном объёме знала только я, Дуняша первую страницу посмотрела, с шифром помогла разобраться, а батюшке я рассказала суть, в конкретику не вдавалась, а там главное — конкретика.

— Значит так, — строго сказал начальник. — Забудь и ты конкретику, да и суть. Ты её расшифровать не смогла, то, что ты поведала батюшке — твои догадки, ни на чём не основанные. Ты всё поняла?

— Слушаюсь, господин полковник!

— А теперь иди, будем решать проблемы по мере их поступления.

Я вышла в приёмную и уселась за свой стол.

— Ну Варька!.. — восторженно прошептал Ваня. — Ты артистка и партизанка в одном лице. "Это фальсификация"! А мы и уши развесили.

— Варя, — продолжил Шурик. — Хоть намекни, какие тайны там зашифрованы, интересно очень.

— Молчи, Варюша! — прижала палец к губам Наталья. — Прав наш жадина, лучше забыть. Тайны открываются избранным, кому позволено их узнать, и кто не использует знания во вред.

— Вы, наверное, правы, Наталья Семёновна. Самая знаменитая криптограмма в Библии связана с историей о том, как в разгар пира у вавилонского царя Валтасара человеческая рука стала писать на стене: "мене, текел, упарсин". Однако тайна заключается не в том, что означают эти слова, меня всегда удивляло, почему мудрецы царя не смогли разгадать их смысл.

— Варька, и что это за абракадабра такая? — спросил любознательный Шурик.

— Сами слова, Шурик, взяты из арамейского языка, родственного древнееврейскому, и означают: "исчислил, взвешен, разделено". Только пророк Даниил без труда прочитал надпись и дал толкование этих трёх слов: "мене" — "исчислил Бог царство твоё и положил конец ему", "текел" — "ты взвешен и найден очень лёгким", "фарес" (в арамейском языке идентично слову "упарсин") — "разделено царство твоё и отдано мирянам и персам". Из этого следует, что Господь открыл глаза только Даниилу, вавилонские священники не смогли прочитать зловещую надпись на стене, а может, побоялись сообщить Валтасару плохую новость.

— Варька, — не отставал надоеда Шурик. — И что, моя Дуняша смогла сразу расколоть таинственный шрифт?

— Представь себе. — рассмеялась я. — Даже не знала, как к нему подступиться, а она только взглянула и заявляет: не только, мол, мой Шурик брехун, и тут тоже брешут.

— Потрясающая девушка! — прошептал Шурик. — Точно, нужно жениться как можно скорее.

— Вот скажи, Шурик, — съехидничала Наталья. — И зачем ты такой девушке нужен? Она молодая, красивая, умничка, ещё и ведьма, а ты — дуболом ментовский, и водку хлыщешь вёдрами с Ванькой.

Шурик пожал широченными плечами.

— Варька, ну почему каждый обидеть норовит, сразу: "дуболом", "водку хлыщешь"... И никто не замечает моей внутренней и внешней красоты, обаяния? А может, рядом с такой девушкой я сразу поумнею и пить брошу.

— Это вряд ли. — отрезала Наталья.

Нашу весёлую полемику прервал приход Аркадия Петровича. Тот вошёл, обаятельно улыбаясь.

— Приветствую, коллеги. Начальство у себя?

Наталья молча кивнула.

Возле моего стола змий притормозил.

— Варенька, как успехи на ниве криптоанализа шрифта?

Я равнодушно пожала плечами.

— Пока успехов нет. А у Вас?

— Кое-что, кое-что.

Аркадий Петрович прошёл в кабинет господина полковника и закрыл дверь. Наталья вскочила и приставила к двери ухо. Так она стояла довольно долго, а потом села на своё место.

— Наталья, ну что там? — поёрзал на диване Ваня.

— Толком не разобрать, но, по-моему, о чём-то торгуется. Чётко расслышала только одну фразу: "При чём здесь люди, если затронуты интересы державы?".

— Вот гад. Скорее его личные интересы. — констатировал Шурик.

Через какое-то время дверь открылась и Аркадий Петрович, ни на кого не глядя, удалился. Мы ринулись в кабинет. Начальник хмурился и выстукивал по столешнице какую-то дробь. Влад расхаживал, заложив руки за спину.

— Ну что? — спросила Наталья. — Что хотел этот змий подколодный?

— Что, что... — буркнул Влад. — Догадывается, что Варя разгадала шифр.

— Понесла тебя нелёгкая вчера к батюшке, нет чтобы позвонить, посоветоваться со старшими товарищами, мы бы всё продумали, организовали... — ворчал и господин полковник.

— Да откуда мне было знать, что эти слежку устроят?

— Деньги предлагал, большие. — продолжал начальник.

— И вы, конечно, как благородный человек, отказались.

— Помолчи, Наталья, без тебя тошно. Теперь будем ожидать репрессий всяческих и непредвиденных неприятностей.

— Да скорее всего, предвиденных. — сказал Влад.

И неприятности не заставили себя долго ждать. Утром, когда я ехала на работу, зазвонил мой сотовый. Я взглянула — номер незнакомый. Сказала: "Слушаю". Взволнованный женский голос прокричал:

— Варенька, это Матрёна! Мы с вами встречались позавчера у батюшки!

— Что случилось, Матрёна?

Женщина заплакала.

— Сергея Петровича забрали прямо из дому, больного.

— Как забрали, кто забрал?! — всполошилась я, паркуя машину к бордюру.

— Сегодня утром приехали молодцы в камуфляже, показали батюшке какие-то документы и предложили поехать с ними. Батюшка, когда одевался, шепнул, чтобы я позвонила тебе, и что твой телефон в его записной книжке. Варя, что делать? Он же старенький совсем и сердце у него больное.

— Так, Матрёна, успокойтесь. Я что-нибудь придумаю. Выручим мы батюшку.

Отключила телефон. Руки подрагивали, сердце колотилось. Я не на шутку разозлилась. Ну Аркадий Петрович, ну сволочь! Нашёл с кем связываться — с ведьмой! Я тебя в порошок сотру. И тут же подумала, что надо успокоиться, иначе наделаю делов. Нужно всё хорошо продумать и действительно посоветоваться с ребятами.