Беседа протекала достаточно оживленно, но показалась Лизерль немного неестественной, утратившей новизну.
Во время трапезы Охотница на лягушек наклонилась к ней. — Лизерль...
— Да?
— Почему ты такая старая?
Уваров, врач-калека, запрокинул голову и снова разразился своим жутким смехом. Охотница выглядела смущенной, даже огорченной. Наблюдая за Уваровым, Лизерль почувствовала, что в ней начинает зарождаться глубокая, сильная неприязнь.
Она намеренно улыбнулась Охотнице. — Все в порядке, дорогая. — Она развела руки, разминая тонкую перепонку между большим и указательным пальцами, погружаясь в новую реальность ощущений. — Просто такой я себя помню. Я выбрала эту виртуальную оболочку, потому что, полагаю, она отражает то, что я все еще чувствую внутри.
— Такой ты была до того, как тебя загрузили на Солнце? — спросила Прядильщица веревок.
— Да... хотя к тому времени, когда я достигла своей загрузки, я была немного старше, чем мой нынешний аспект. Видишь ли, они фактически позволили мне умереть от старости... Я была первым человеком за долгое время, который сделал это.
Она начала рассказывать им о том, каково это было — о возрастных болезнях, слезящихся глазах, слабеющих мочевых пузырях и мышцах, похожих на куски старой ткани, — но Прядильщица веревок подняла руку. Прядильщица улыбнулась, ее глаза за стеклами очков стали большими. — Мы знаем, Лизерль. Как-нибудь мы отведем тебя в лес; мы тебе все расскажем.
Трапезу завершили кофе и бренди, которые подали сдержанные роботы. Лизерль не очень любила бренди, но ей понравился вкус кофе. Виртуальный или нет.
Марк кивнул в знак ее признательности. — Подлинность кофе неслучайна. Я потратил годы, чтобы правильно определить его вкус. После того, как я застрял в этой виртуальной форме, я отвел больше времени на воспроизведение ощущений от кофе, чем на что-либо еще. — Его голубые глаза сияли. — На все, что угодно, кроме, может быть, секса...
Смущенная Лизерль опустила глаза.
Однако провокационное замечание Марка заставило ее задуматься. Секс. Возможно, именно этого элемента не хватало этому собранию древних полубессмертных. Некоторые сохранились лучше, чем другие, а некоторые, как Прядильщица веревок, были даже по-настоящему (почти) молоды, но здесь не было сексуального напряжения. Эти люди просто не осознавали друг друга как людей-животных.
Она знала об экспериментах Уварова по евгенике на лесной палубе, вдохновленных стремлением непосредственно улучшить вид. Возможно, это собрание, с его молчаливым свидетельством ограничений технологии АВТ, было частичным оправданием проекта Уварова, подумала она.
Луиза Йе Армонк легонько постучала ложечкой по своему пустому бокалу из-под бренди; он тихо звякнул. — Ладно, народ, — сказала она. — Думаю, нам пора перейти к делу.
Уваров ухмыльнулся Лизерль, показав рот, лишенный зубов. — Добро пожаловать на военный совет, — прошипел он.
— Что ж, возможно, это война, — серьезно сказала Луиза. — Но в данный момент мы просто свидетели, попавшие под перекрестный огонь. Мы должны рассмотреть наши варианты и решить, куда мы пойдем дальше.
— Мы в сложной ситуации. — Луиза Армонк выглядела чрезвычайно уставшей, измотанной ответственностью, которую она взяла на себя, и Лизерль почувствовала, что немного потеплела к этой довольно пугающей женщине-инженеру. — Наша работа заключалась в том, чтобы доставить интерфейс червоточины в эту эпоху, в конец времен, а затем вернуться через интерфейс в нашу собственную эпоху. Что ж, мы знаем, что из этого ничего не вышло. Интерфейс разрушен, червоточина схлопнулась — и мы застряли здесь, в этой эпохе.
— Что я хочу решить здесь, так это то, как мы собираемся сохранить будущее нашего народа. Все остальное — абсолютно все — подчинено этому. Согласны?
На мгновение за столом воцарилась тишина; Лизерль заметила, как мало кто из них был готов встретиться с холодным взглядом Луизы.
Морроу наклонился вперед, к свету. Лизерль с легким удивлением увидела, как его костлявые запястья торчат из рукавов. — Я согласен с Луизой. У нас есть один приоритет, и только один. И это защита людей на этом корабле: их две тысячи, на палубах и в лесу. Вот что реально.
Луиза улыбнулась. — Морроу, тебе предоставляется слово. Как именно?
— Это очевидно, — сказал Морроу. — Хорошо это или плохо, но теперь мы являемся хранителями тысячелетней культуры — культуры, которая развивалась в условиях, навязанных ей во время полета. Замкнутое пространство, ограниченные ресурсы... и постоянная сила тяжести в одно g.
— Но теперь полет окончен. И мы убрали гравитацию, практически без предупреждения. Вы знаете, что нам удалось прорвать осаду храма без особых травм или человеческих жертв. Но, Луиза, я не могу сказать вам, что жизнь на палубах вернулась в нормальное русло. Как такое могло случиться? Большинство людей едва сохраняют рассудок, не говоря уже о том, чтобы вернуться на работу. Никто не производит никаких продуктов питания. В данный момент мы пробавляемся благодаря складам, но это ненадолго.
Охотница подалась вперед. — И в лесу тоже биота — это...
Луиза подняла руки. — Достаточно. Морроу высказал свою точку зрения. Дайте мне совет, пожалуйста.
Морроу и Охотница обменялись взглядами. — Если бы существовала Земля, на которую можно вернуться, — медленно произнес Морроу, — я бы посоветовал вернуться туда.
— Но ее нет, — едко сказал Уваров. Его голос был хриплым, синтезированным каким-то устройством в горле. — Или вы не уловили суть?
Морроу был явно раздражен, но полон решимости отстаивать свою точку зрения. — Я знаю, что Земли нет.
— И что? — спросила Луиза.
— Итак, — медленно произнес Морроу, — я предлагаю нам остаться на корабле. Мы быстро отремонтируем его и получим больше реактивной массы. Затем отправим его в полет с ускорением в одно g.
— Куда? — спросил Марк.
— Куда угодно. На самом деле это не имеет значения. Мы могли бы облететь вокруг Солнца по какой-нибудь управляемой орбите, мне все равно. Смысл в том, чтобы перезапустить двигатель: восстановить вызванную ускорением гравитацию внутри корабля. Позвольте нам... позвольте людям там снова вернуться к нормальной жизни и начать жить.
На мгновение воцарилась тишина. Затем Прядильщица веревок сказала: — На самом деле, в этом сценарии, безусловно, было бы лучше остаться в Солнечной системе, на управляемой орбите. Новый запас реакционной массы со временем будет израсходован; не лучше ли оставаться достаточно близко к Солнцу, чтобы быть уверенным в возможности последующей дозаправки?.. Даже если это произойдет не раньше, чем через тысячу лет.
— Возможно. — Луиза задумчиво потерла переносицу. — Но я не уверена, что корабль будет пригоден для пребывания на нем. Не в долгосрочной перспективе. — Она вздохнула. — Старый добрый "Северянин" великолепно справился со своей работой — он превзошел все ожидания конструкторов. И, может быть, он смог бы продержаться еще тысячу лет.
— Но, в конце концов, он выйдет из строя. Возможно, это произойдет не через десять тысяч лет, но неудача наступит. И что тогда? — Она нахмурилась. — Тогда нас, возможно, не будет рядом, чтобы наблюдать за любым переходом в другую среду.
— Есть более фундаментальный момент, — серьезно сказал Марк. — Инженерия — гайки и болты — возможно, и пережила поездку, но социальная структура "Северянина" не так хорошо выдержала напряжение. Рассмотрим поведение планировщиков ближе к концу; их мессианские видения, которые вынашивались тысячу долгих лет, фактически превратились в психотический бред. — Он многозначительно посмотрел на Уварова. — И на этом пути у нас возникли еще одна или две небольшие местные трудности.
— Да. — Усталость Луизы была написана на ее лице. — Я думаю, в конце концов, мы не очень хорошо справились с сохранением нашей рациональности, несмотря на пустыню времени, которую мы преодолели...
Марк оглядел сидящих за столом. — Люди, мы не ксили. Мы не созданы для того, чтобы жить друг с другом веками или тысячелетиями. Мы просто не знаем, как построить общество, которое могло бы существовать бесконечно долго в тесной, закрытой коробке, подобной кораблю. Нам уже не удалось это сделать.
— У тебя есть альтернатива? — спросила Луиза.
— Конечно. Мы остаемся в системе. Но мы выберемся с этого чертова корабля. Мы могли бы попытаться колонизировать некоторые из уцелевших лун. Они могут дать нам сырье для обитания, по крайней мере. Мы могли бы разобрать "Северянин", чтобы дать начало новым колониям... Луиза, я за то, чтобы дать нам пространство, прежде чем мы поубиваем друг друга.
Уваров повернулся лицом к виртуалу; его слепая улыбка была похожа на змеиную, подумала Лизерль. — Милая романтическая мысль, — сказал он. — Но, боюсь, нежизнеспособная.
— Почему нет?
— Из-за гелиевой вспышки. — Уваров в замешательстве повернулся прямо к Лизерль; его глаза превратились в затененные ямы. — Вспышка: грядущий подарок от милых друзей Лизерль из темной материи внутри Солнца. По нашим лучшим прогнозам, она разразится в Солнце самое большее через несколько столетий. — Он повернул голову в сторону Луизы. — И после этого мы можем ожидать углеродную вспышку, и кислородную вспышку, и... Друзья мои, благодаря птицам-фотино Солнечная система практически непригодна для жизни.
Марк пристально посмотрел на старого врача. — Тогда придумайте идею получше.
Луиза подняла руки. — Подождите. Давайте немного поговорим о птицах-фотино. — Она взглянула на Лизерль. — Вы знаете о них больше, чем кто-либо из нас. Полагаю, прогнозы Уварова верны.
— О продолжающейся принудительной эволюции Солнца? О, да. — Лизерль кивнула, чувствуя себя неуютно в центре внимания; она осознавала, что мерцающий свет свечей играет вокруг ее носа и глаз. — Я наблюдала за птицами пять миллионов лет. Все это время они сохраняли свою модель поведения; у меня нет причин полагать, что они изменятся сейчас. И ваши наблюдения показывают, что каждая вторая звезда, насколько мы можем судить, населена ими...
Уваров нахмурился. — Заражена. Эти ваши птицы — эти создания из темной материи — они наш истинный враг.
Луиза посмотрела на Лизерль. — Как вы думаете, в этом он прав?
Лизерль хорошенько подумала. — Нет. Не совсем. Луиза, я не думаю, что птицы на самом деле знают, что мы здесь. В конце концов, мы для них так же незаметны, как и они для нас. — Она закрыла глаза; иллюзия внутренних век была удивительно точной, рассеянно подумала она. — Думаю, они узнали обо мне довольно рано... Я уже говорила вам, что, по-моему, они пытались найти способы сохранить мне жизнь. Но они никогда не проявляли никакого желания отправиться на поиски других представителей моего вида. И они никогда не пытались связаться со мной... И все же, — твердо сказала она, — я не думаю, что это правда, будто птицы-фотино — враги.
Уваров рассмеялся. — Тогда что же это, воды Леты? Они соответствуют большинству критериев врага, которые я могу придумать.
Лизерль вздрогнула от резкости тона человека-развалины, но продолжала настаивать. — Я просто не думаю, что полезно думать о них в таком ключе. Они делают то, что делают — разрушают наше Солнце — потому что это то, что они делают. Ускоряя жизненный цикл звезд, они строят лучшую Вселенную для себя и своих отпрысков, для своего будущего. — Она поискала изображение. — Они как насекомые. Возможно, муравьи. — Она оглядела стол. — Кто-нибудь из вас понимает, о чем я говорю? Птицы следуют своим собственным видовым императивам. Которые просто случайно пересекаются с нашими, вот и все.
Марк кивнул. — Считаю, что ваша аналогия удачна. Птицам даже не обязательно быть живыми в нашем смысле этого слова, чтобы совершать огромные вещи — изменения космического масштаба. Судя по тому, как вы описали их жизненные циклы, они выглядят как классические самовоспроизводящиеся машины фон Неймана...
Уваров наклонился вперед; его голова, казалось, закрутилась на тонкой шее. — Послушайте меня. Живые или нет, в сознании или нет, птицы-фотино — наши вечные, истинные враги. Поскольку они состоят из темной материи, а мы состоим из барионной материи.
Луиза осушила свой бокал с бренди и налила себе новую порцию. — Может быть, и так. Но на протяжении большей части человеческой истории — насколько мы можем судить по старым проекциям Суперэта и по отчетам, предоставленным нам Лизерль, — врагом человека считались ксили.
Уваров зловеще улыбнулся. — Я, конечно, этого не отрицаю. Почему вас должно удивлять такое чудовищное непонимание? Друзья мои, даже первые несколько тысячелетий человеческой истории до нашего ухода из потоков времени на "Северянине" были чередой ужасных ошибок: трагикомическая проработка недостатков, глубоко укоренившихся в нашей психике, череда нелепых, обреченных проектов, подпитываемых иллюзиями и бредом. Для начала отсылаю вас к истории религиозных конфликтов и экономической идеологии. И не вижу причин предполагать, что люди стали мудрее после того, как мы улетели. — Он повернул голову к Марку. — Вы были социоинженером, прежде чем пали замертво, — прямо сказал он. — Вы подтвердите то, что я говорю. Мне кажется, что война ксили — или войны — были не более чем еще одной ужасной, эпохальной ошибкой человечества. Мы знаем, что в интеллектуальном плане ксили обитали на более высоком уровне, чем когда-либо могли люди: вам нужно только рассмотреть этот замечательный корабль, НИК, чтобы понять это. Но люди, будучи людьми, никогда не смогли бы с этим смириться. Люди верили, что они должны бросить вызов ксили: свергнуть их, стать мелкими королями барионного космоса.
— Это абсурдное соперничество привело, в конце концов, к фактическому уничтожению человеческого вида. И — что еще хуже — это ослепило нас в отношении истинной природы ксили и их целей, а также угрозы со стороны царства темной материи.
— Теперь мне ясно, что в этой Вселенной существует фундаментальный конфликт между темной и светлой формами материи — конфликт, который, в конце концов, привел звезды к их исчезновению. Различия между барионными видами — например, ксили и нами самими — ничто по сравнению с этим великим расколом.
Луиза Йе Армонк нахмурилась. — Это довольно мрачный сценарий, Уваров. Потому что, если это правда...
— Если я прав, перед нами стоит нечто большее, чем простой поиск безопасности за пределами этой подвергающейся опасности Солнечной системы. Возможно, мы не сможем найти место, где можно спрятаться в этом космосе. Даже если бы мы смогли основать какую-нибудь жизнеспособную колонию, птицы прилетели бы, чтобы найти ее и уничтожить. Потому что они должны.
Марк, виртуал, казалось, подавлял смех. — Эта Вселенная недостаточно велика для нас с ними... Позвольте мне подвести итог: все мертвы, и вся Вселенная обречена. Хорошо. Как мы должны справиться с подобной чрезвычайной ситуацией? — ухмыльнулся он.
Лизерль с любопытством изучала его лицо. После их краткого физического контакта она остро ощутила присутствие Марка. И все же ее беспокоило, что он мог говорить так легкомысленно.
