Тропа, по которой они теперь шли, сходилась с кольцевой, сильно натоптанной дорожкой, которая огибала внешнюю часть земляного вала. Они шли по ней. От более широкого ландшафта тянулись другие следы, чтобы присоединиться к этому периметру; очевидно, это был общий пункт назначения.
Жители деревни сбились в кучку, пока они шли дальше. Теперь они все замолчали, как местные, так и команда, как будто благодаря какому-то общему восприятию. Джофиэл знал, что его прототип, Майкл Пул, никогда особо не руководствовался интуицией, чувствами к местам и ситуациям. Но Джофиэл действительно ощущал общее беспокойство.
Наконец они подошли к пролому в стене, широкой щели. Там не было ничего похожего на ворота. Внутри ограды Джофиэл увидел нечто вроде пирамиды: грубо сложенную четырехгранную кучу, стоящую на сильно утоптанной земле в центре большого круглого земляного вала.
Группа начала продвигаться через пролом в стене.
И Ашер коснулась руки Джофиэла, вызвав покалывание, предупреждающее о несоответствии протоколу. — Посмотри вокруг, — пробормотала она. — На саму стену.
Стороны прохода, по которой они двигались, представляли собой довольно крутые склоны, земля была покрыта жесткой травой; грунт был настолько сухим, что почти походил на песчаную дюну, подумал Джофиэл.
Песчаную дюну, из которой торчали кости. Он отшатнулся. Затем заставил себя присмотреться повнимательнее.
Черепа, ребра, суставы. Некоторые из них были разбиты, возможно, животными, охотившимися за костным мозгом. У Джофиэла возник абсурдный образ одного из тех больших, крепких на вид потомков кур, сердито клюющих этот оссуарий.
Его спутники отреагировали тоже. Чинело разинула рот от ужаса. Ашер уставилась, как будто была оскорблена. Жители деревни опускали головы, словно в знак уважения, когда они проходили через пролом.
К этому моменту Джофиэл был почти уверен, что знает, с чем они столкнулись. И Майкл Пул тоже, заметил он, взглянув на свой шаблон.
— Дядя Джордж Пул, — сказал Джофиэл. — Еще больше мрачных секретов из семейного архива.
Пул коротко кивнул. — Это кольцевое кладбище.
— Я знаю, что это значит, — сказал Харрис им двоим. — Знаете, это не просто какой-то семейный секрет Пулов. Биологи и экологи изучали это явление еще со времен вашего дяди Джорджа.
Чинело нахмурилась. — Изучали что? Что это за место?
Харрис свирепо посмотрел на Пулов и повернулся к Чинело. — Это улей, Чинело. Людской улей. Не позволяй этому... расстраивать тебя. Все это довольно характерно. К несчастью. Как ты сказал, Майкл, это земляное сооружение представляет собой кольцевое кладбище. Они просто вытаскивают тела умерших и сбрасывают их, когда отнесут достаточно далеко, более или менее на равном расстоянии от центральных сооружений. Таким образом, вы получаете это кольцо трупов вокруг центра. Точно так же, как это делают насекомые. Муравьи. И некоторые животные, землекопы. Очевидно, человеческие версии делают то же самое, если дать им возможность.
Чинело уставилась на него. — Но все эти тела, сваленные в кучу. Сколько там может быть людей? Пирамида не такая уж большая. Я имею в виду... Даже через пять тысяч лет...
— Там может быть больше людей, чем ты думаешь, — мягко сказал Харрис.
— Мы не можем быть уверены в том, что найдем там, — пробормотал Пул. — Отчет Джорджа Пула об инциденте в Риме в двадцать первом веке — о самом первом из таких ульев, во всяком случае, первом, который был обнаружен, — по-прежнему является наиболее полным. Но то была очень молодая система. На Марсе было несколько промахов, прежде чем волны колонизации эпохи восстановления открыли этот мир должным образом. Мы не знаем, как будут развиваться социальные структуры и все остальное в течение пяти тысяч лет, если их не тревожить...
— Стой!
— Стой!
— Не двигаться! Возвращайся! Возвращайся назад!
Крики, которые они услышали сейчас, были поспешно переведены их системами с языка, мало отличающегося от языка жителей деревни.
Группа остановилась, сбиваясь в кучу. Джофиэл увидел, что они почти преодолели барьер из костей и земли.
Но теперь путь преграждала тонкая шеренга, может быть, из двадцати особей. У всех были выбриты скальпы, и пол было трудно различить, хотя у Джофиэла сложилось впечатление, что женщин было больше, чем мужчин. Они были одеты в бесформенные, бесцветные одеяния из какой-то растительной ткани. Джофиэлу они показались старыми, их кожа была морщинистой и пятнистой, осанка сутулой. Но у всех у них было какое-то оружие: копья, дубинки, даже несколько луков и стрел. Джофиэл видел, что при необходимости они могли бы затеять драку.
Он разглядел еще нескольких пожилых охранников, которые выходили, чтобы присоединиться к тем, кто стоял у барьера. Спешили, как могли.
Рука Чинело потянулась к бластеру.
Уина коснулась ее руки. — Нет. Они не причинят нам вреда. Они всего лишь хотят защитить библиотеку. Видишь, наши старейшины уже вышли вперед, чтобы назвать нас, наш народ, причину нашего прихода. Они ожидают нас, понимаешь. Мы послали гонцов из деревни, пока ждали, когда вы будете готовы.
Чинело убрала руку с оружия. — У них хорошая дисциплина, — сказала она. — Я не слышала, чтобы поднимали тревогу. И все же они здесь, в таком большом количестве.
— Это не дисциплина, — сказал Харрис. — Не в том смысле, который ты имеешь в виду. Они просто реагируют и следуют примеру друг друга. Они роятся. Они меньше похожи на обученное военное формирование, чем... чем антитела, скапливающиеся вокруг раны.
— Три правила королевы, — сказал Пул. — Помнишь, Джофиэл?
Джофиэл неохотно кивнул. — Слушай своих сестер. Делай это, и у тебя будет рой. Я читал об этом. Я никогда не думал, что мы это увидим. Я думаю, нас пропускают...
Охранники отступили, образовав нечто вроде коридора, по которому посетителям предстояло пройти, чтобы добраться до пирамиды. Но они держали оружие наготове и молча наблюдали.
Группа двинулась вперед.
— Уф, — прошептала Чинело. — Они пахнут молоком. И все они такие старые.
— Стариков приносят в жертву, — пробормотал Харрис. — Еще один трюк, заимствованный у животных и насекомых. Если начнется атака, блокируйте ее телами старых, изношенных, бесполезных. — Он покачал головой. — Лета. Предполагается, что я теперь врач...
Пул пробормотал: — Это тяжело для всех нас. Вы ничего не можете для них сделать. Мы просто должны пройти через это.
Ашер сказала: — Конечно, мы многое узнаем о Высокогорной Австралии, о том, что такие места, как это, существуют — и в большом количестве. Помните, с воздуха мы видели много этих объектов.
Чинело уставилась на них всех. — Я все еще не понимаю, о чем вы говорите. Ульи?
— Всему свое время, — сказал Джофиэл. — Я думаю, мы все просто хотим быть уверенными.
Примерно через двадцать минут очень медленной ходьбы они приблизились к центральному сооружению.
Джофиэл увидел, что пирамида была построена не из чего-то похожего на бетон или кирпич, и, конечно, без более продвинутых технологий Земли до появления ксили. Казалось, она состояла из малого числа нагроможденных камней, больших валунов красного песчаника, которые, должно быть, были добыты из того, что на этом чашеобразном мире считалось коренной породой. Камня, который был сглажен чем-то, похожим на затвердевшую при нагревании грязь, такого же марсианского красного цвета, как и остальной ландшафт. И тут и там Джофиэл различил следы пальцев, которые, должно быть, разглаживали и поддерживали это на протяжении тысячелетий.
Теперь поприветствовать их вышло еще больше людей. Джофиэл увидел, что в основном это снова женщины, в одежде, которая была такой же простой, как у охранников — цельные туники, завязанные на талии, — но более чистой и качественной. Они все молчали, но улыбались, немного нервно, как показалось Джофиэлу.
И они сбились в кучу, как испуганные овцы, перед этими незнакомцами, командой "Коши".
Старейшины Первого работорговца приблизились со своими корзинами с едой, мясом, фруктами и кореньями, и девушки и женщины приняли их, кивнув в знак благодарности.
— Итак, — сказал Пул. — Этими дарами жители равнин расплачиваются. Но за что?
— Истории, — сказала Уина, когда разобралась в том, что казалось неуклюжим переводом вопроса. — Наши истории, которые мы забудем, если не расскажем. Истории о прошедших днях и людях, которые были раньше. Когда я умру, мои дети придут сюда и споют о моей жизни, о моей любви, о битвах, в которых я сражалась. И библиотека запомнит это навсегда и споет обо мне детям моих детей, когда придет их черед. — Она усмехнулась. — Моя тетя, вон та леди, уже рассказывает о том, как я расправилась с женщиной-призраком. Хотя я искренне сожалею об этом. Вот. — Она передала Пулу и Харрису корзины с фруктами, похожими на тяжелые яблоки. — Библиотекари любят фрукты.
Ашер кивнула. — А взамен...
— Они впустят вас. — Она указала на темный вход. — Проходите сюда. Вы — особые посетители. Новоселы. Библиотекари захотят узнать о ваших битвах, чтобы в будущем петь их вашим детям. Иногда люди решают остаться. Несколько мальчиков, в основном девочки. Что ж, еды для них предостаточно. Видите ли, люди остаются ради еды. Просто ничего не трогайте. И ни к кому не прикасайтесь. Ничего не уносите.
Пул ухмыльнулся. — Спасибо, Уина. Давайте, Харрис, Джофиэл. Ашер, останешься снаружи. И попытайся выяснить, есть ли здесь что-нибудь полезное. — Он посмотрел на дверной проем и напрягся. — Давайте покончим с этим.
— Продолжайте поворачивать направо, — пробормотала Уина. — Это дорога к родильным бассейнам. Ну, так мне говорила моя бабушка. С другой стороны, когда она заходила туда в последний раз, то больше не вышла.
57
Пирамида представляла собой место с узкими шахтами, вырубленными низко в камне, достаточными лишь для прохода двух или трех людей бок о бок, когда они ныряли под низкие потолки.
Внутри был свет. Чем глубже они спускались, тем тусклее становился свет, как вскоре обнаружил Джофиэл, но он был там. Он исходил из шахт, искусно прорезанных в стенах.
Искусно вырезанных. Возможно, но Джофиэл был готов поспорить, что все, что он видел, было результатом проб и ошибок, повторявшихся снова и снова на протяжении веков, даже тысячелетий, пока не было найдено лучшее решение.
Он подозревал, что это относилось и к воздуховодам, которые он заметил. Шахты в стенах и потолках, через которые, проходя, он чувствовал дуновение ветерка, насыщенного приторным запахом молока. Как система кондиционирования воздуха, она была примитивной, грубой, но работала — и все это без какого-либо внешнего источника энергии, за исключением тепла из центра Галактики, которое изливалось на этот мир через небесный фильтр, тепла человеческих тел и конвекции.
Это напомнило ему о семейном памятнике, кургане Гунхилли, построенном Лилиан Пул на юге Англии в эпоху восстановления, сознательном расширении принципов проектирования термитника.
В любом случае, это, очевидно, работало веками.
Что было доказано людьми, которые прижимались ближе, как только они удалились от дневного света более чем на дюжину шагов. Толпа вокруг них, заполняющая проходы: по-видимому, в основном женщины, невысокие, лысые, с пустыми лицами, широко раскрытыми в постоянной тени глазами. Они проталкивались по коридорам и практически обтекали незнакомцев. Джофиэл сразу заметил, что они всегда были в контакте друг с другом, всегда терлись плечами, держались за руки, перешептывались — даже нежно целовались. И поначалу они тоже реагировали на новоприбывших нежными прикосновениями — не враждебными и тем более не сексуальными — просто касались руки, гладили по спине.
Все изменилось, когда одна из них попыталась дотронуться до Джофиэла. Он молчал, хотя его плоть рассыпалась облаком блестящих пикселей.
Их поведение немедленно изменилось. Они перестали подходить так близко, и вместо этого группа более или менее постоянных сопровождающих сомкнулась плотной стеной, чтобы никто другой не мог столкнуться с Джофиэлом. И когда они двинулись дальше, Джофиэл заметил, как другие отступали и отодвигались с дороги, когда они проходили мимо.
— Скоро они все узнают о нас, — сказала Чинело. — О Джофиэле и его протоколах согласованности.
— Слушай своих сестер, — сказал Пул. — Это правило в основном управляет их поведением. Если кто-то встревожится, они все встревожатся. В основном это работает — и очень эффективно... Еще один поворот направо. Давайте продолжим следовать совету Уины.
Они миновали пару камер, больших помещений, вырубленных в камне, пронизанных собственными воздушными и световыми шахтами. Здесь Джофиэл увидел огромные чаны с чем-то похожим на какой-то бульон, сам светящийся бледно-зеленым — биолюминесценция, возможно, полезная черта здесь, внизу. Люди выстраивались десятками, сотнями с мисками в руках, чтобы зачерпнуть порции супа, в то время как другие помешивали в чанах огромными деревянными половниками. Если это была кухня или трапезная, то здесь было так же многолюдно, как и в коридорах. Комната наполнилась тихим шелестом шепота; люди здесь постоянно разговаривали, но слов было не разобрать.
Чинело сказала: — Их так много. И все они тоже под землей! Вы бы никогда не узнали, что они все здесь, тысячи под этой пирамидой.
Ашер сказала: — И все эти другие пирамиды тоже, помните, по всему миру-чаше. Тысячи и тысячи.
— Это большое преимущество, — сказал Харрис. — Во всяком случае, для генов. Просто числа. Это образ жизни, обеспечивающий множество людей, которым комфортно жить вместе.
Чинело обдумала это. — Комфортно, да. Это правильное слово. Они все выглядят такими. Но мне было бы здесь некомфортно.
Пул спросил: — Почему бы и нет?
— Потому что они все одинаковые. Делают одно и то же.
Пул задумался. — Хороший ответ.
Они миновали еще одно помещение, еще одну большую камеру которая, похоже, была спальней. Там не было ни кроватей, ни нар, ни даже одеял. Вместо этого люди просто громоздились друг на друга, прижавшись друг к другу, взрослые, дети. Одна большая куча, холмик человечности. Как щенки, подумал Джофиэл.
Не говоря ни слова, они двинулись дальше.
Затем Чинело кашлянула, казалось, слегка пошатнулась и покачала головой. — Я в порядке...
— Уровень кислорода здесь очень низкий, — сказал Харрис, сверяясь с умным экраном, который светился в полумраке. — Низкий с точки зрения нормальных потребностей человека. Еще одна общая характеристика. У здешних обитателей высокая толерантность по дыханию. Возможно, они даже способны выдерживать длительные периоды, такие как минуты или часы, вообще без кислорода, например, при обвале. Как земные голые землекопы...
Но он замолчал, так как они подошли ко входу в другую камеру.
Она была даже просторнее, чем трапезная. На этот раз у Джофиэла возникло ощущение большого бассейна — вроде крытого плавательного бассейна, — но бассейна, до краев наполненного бледно-белой жидкостью, которая выглядела и пахла как молоко.
В бассейне плавали женщины. Некоторые из них были на поздних сроках беременности, их покрытые молоком животы блестели в тусклом свете. У одной или двух с собой были младенцы, совсем маленькие, которые делили бассейн с будущими матерями. Младенцы, плавающие уверенно, как выдры, подумал Джофиэл. И здесь были и другие, все женщины, все обнаженные, скользящие по жидкости, чтобы присмотреть за младенцами или принести матерям кусочки еды или чашки с питьем.
