Средневековая история 5. Граф и его графиня

Страшновато...

Но идти-то надо! Вот и пойдем!

Лиля была внешне спокойна. Только пальцы сжимали четки из янтаря. Ну... они ведь не дрожат, правда?

В кабинете короля было два человека. Сам Эдоард и Ричард. Эдоард сидел, Ричард размещался за его креслом. И оба смотрели на графиню с бо-ольшим подозрением.

— Ваше величество, — реверанс. — Ваше высочество, — реверанс.

Мужики смотрели без особой симпатии. Лиля молчала — и Эдоард кивнул первым, позволяя встать.

— Графиня, рад вас видеть. До меня дошли слухи...

Лиля молчала. Мало ли о чем те слухи, может, о разведении попугаев на Аляске? Эдоард, поглядев на ее невинное лицо, нахмурился окончательно — и припечатал.

— Графиня, вы беременны?

'Корнет, вы — женщина?!' — вспомнилось Лиле. Но фыркать было не время. Соберись, девочка, а то потом не соберут. Отрицать? Смешно. Это вам не бабка на лавочке, это король. И информацию он получает из первых уст.

— да, ваше величество.

— И от кого?

— от мужа. Графа Иртон.

— да неужели?

Недоверие в голосе короля можно было на хлеб мазать. Оно буквально сочилось из каждого слова.

— Да. У нас с Джерисоном было один раз. Но этого, как я поняла, хватило.

Настороженности чуть поубавилось.

— а ваша ночь с Риком?

— Ваше величество... — Лиля покраснела, но смотрела прямо. — Это было чисто случайно. Я была в горе, он был в горе, мы напились... я сильно подозреваю, что у нас ничего и не было. Я точно ничего не помню.

— Это не может быть ребенок Ричарда?

Лиля замотала головой, как Лидарх — хвостом.

— Ни в коем случае, ваше величество.

— Такая уверенность?

— Ваше величество...

— у девушки потрясающе нестойкая память, — раздался тихий голос. Знакомый голос. Лиля резко обернулась, шарахнулась к стене. А в кабинет короля медленно вошли шесть... нет, уже восемь человек.

Троих Лиля даже знала. Фалиона-старшего, Александра и его друга-барона. Остальные были неизвестны. Ну и пес бы с ними... что это значит?

Кажется, она ляпнула это вслух, потому что в ее сторону поглядели все — с откровенным презрением и насмешкой. И Александр усмехнулся.

— иногда ты бываешь такой дурой, Лилиан.

Ага, когда доверяю всем направо и налево. Вслух Лиля этого, конечно, не сказала. Не стоит злить людей, когда у них в руках мечи. И острые, судя по блеску.

— Это заговор, — спокойно пояснил Эдоард. — я так понимаю, его остатки? Которые еще не успел проредить лэйр Ганц.

— Уже и не успеет, — усмехнулся Фалион-старший. — Сейчас он уже дает отчет Альдонаю.

Лиля что есть сил сжала четки. Ганц?! Боги, только не это! Еще один ее друг! Да чтоб вы сдохли ввосьмером! В интересной позе!! Убью, если смогу!!!

Страх прошел под натиском ярости. И графиня Иртон — уже не Аля, нет, Лилиан — надменно вскинула голову. Мозг заработал, выдавая воспоминания.

— Ну да. Йерби же клялись, что за ними стоите вы, а никто не принял их всерьез.

— и зря, — усмехнулся Фалион. — Это действительно так.

— ага. Это вы договорились с Ивельенами. Им корону, а вам тогда что?

— корону в перспективе, — спокойно ответил Фалион-младший. — я должен был жениться на Сессилии Ивельен.

— А...

— А потом они просто постарались бы убрать Ивельенов, — пояснил Рик. — Что тут удивительного? Фалионы, кстати, в родстве с нашей династией.

Лиля скривилась. Ну да, две крысы способны договориться против кошки. Но избавившись от внешней угрозы, они начнут жрать друг друга. Так благородно...

— а чем эти господа оправдывают свое предательство?

— Помолчи, девка, — оборвал ее Тарни. Лиля смерила его насмешливым взглядом.

— Какой храбрый мальчик, когда рядом со мной нет собаки.

Кажется, история таки имела известность. Барон покраснел и брызнул слюной, обещая Лилиан кары земные, но если б графиня еще и смотрела на него...

— я думала о вас лучше, Александр.

Странное дело — но Фалион-младший смутился.

— я тоже думал о вас лучше, Лилиан. И даже увлекся... Но когда вы пошли по рукам...

Лиля вскинула брови.

— Что значит — пошла по рукам? Я спала только со своим мужем. А то, что собираюсь еще раз замуж — и кто бы меня осудил? Не по борделям, чай, шляться. Все законным браком, по благословению...

— Да неужели? А его высочество?

Сказано было с определенной издевкой.

Лиля усмехнулась.

— А у нас ничего не было. Мы в ту ночь нажрались до положения риз. Если вы наивно думаете, что после шести бутылок вина у него что-то встало бы... или вы по себе судите?

Мужчины переглянулись, кажется, поверив. Или примерив на себя. В любом случае, пустые бутылки в покоях графа были, все их там точно не подсчитали. Так что — все отрицать. А еще...

На предплечьях, в широких рукавах спрятаны два ножа. По одному на каждую руку. Если удастся достать — просто так ее не возьмут. Слава богу, ее не обыскивали при входе.

— в любом случае ребенок мне ни к чему, — отмахнулся Александр.

— Тебе? — не удержалась Лиля. — А мне?

— На тебе бы я может даже и женился. Когда траур закончится.

Лиля фыркнула.

— Это ты уже после разоблачения Ивельенов решил? О, я просто таю от вашего благородства!

Она и сама не знала, зачем все это несет. Но тянула время. И судя по взгляду Эдоарда, брошенному на нее — короткому, острому, это было не просто так.

Она все делала правильно. Да и что ей еще оставалось?

— На самом деле, все намного проще, — вступил Эдоард. — После смерти Ивельенов, Фалионы поняли, что заговор провалился. Они только не знали, скоро ли выйдут на них. И ваша беременность, графиня, тут не важна. Разве что на самолюбие надавила этому с-сынку, — небрежный кивок в сторону Фалиона-младшего. — а так... вы думаете, он планировал бы жениться? Вы — дочь ненаследного барона, почти купчиха, а его фамилия с королями роднилась.

— С козлами, — тихо процедила Лиля.

Нет, но было же, было между ними пару раз... что-то вспыхивало? В таком женщину не обманешь. Хотя данная коллизия еще в 'Унесенных ветром' описана. Когда умом одну, телом другую, а в постель к третьей. Ничего нового под луной.

— Самым привлекательным в вас были ваши деньги. Но когда Фалион понял, что ему их не видать — он был в ярости. Заговор потребовал вложений, провалился, и хотя они пока чувствовали себя в безопасности, но...

— Ага. А женившись на мне, была возможность загрести и деньги Ивельенов.

— прозреваете, графиня.

Лиля вздохнула. Нет, влечение наверняка тоже было. Но что такое влечение, если речь идет о больших деньгах? Это у дам — любоффф. У мужчин — бизнессс...

— но разве ваша служба...

— Нужны были доказательства, — вздохнул Эдоард. — Хорошие, крепкие... этим и занимался лэйр Ганц.

— и что они теперь планируют?

Мечи блеснули особенно остро.

— Полагаю — убить. И нас, и вас, графиня. Может быть, оставят в живых девочек. И женятся.

— а чего они тянули? Не из-за меня же...

— из-за Гардвейга.

Ну да. Гардвейг не понял бы. И Уэльстер — тоже. А новоявленному королю, кто бы он ни был, не нужна война с соседями. Однозначно.

— Но ведь Фалиона... герцога чуть не убили...

Под насмешливыми взглядами мужчин, Лиля особо остро ощутила себя дурой. Еще бы! Конкуренты были и внутри заговора. И волчья стая рвет своих... Шальзе просто устранял конкурента, а потом списал бы все на бой, или на акул, или на Альдоная...

— вы угадали, ваше величество, — усмехнулся Фалион-старший. — мы, правда, не ожидали такого везения. Но...

Мужчины шагнули вперед. Ричард положил руку на рукоять меча. Эдоард скользнул рукой под стол. Боги, почему здесь до сих пор нет маленьких арбалетов?!

Лиля застонала. Четки упали на пол, графиня опустилась на колени, подбирая их, руки скользнули в рукава. Освобожденные ножи упали в ладони. Только бросай. А это она могла, еще как могла...

Двое?

Ну и пусть двое! Хотя бы так...

Жаль Миранду. Без матери останется. И детей Амалии жалко...

Мужчины смотрели с презрением на ослабевшую женщину.

— Эдоард, — бросил Фалион-старший, как никогда похожий на вяленую щуку. — сейчас ты напишешь отречение и согласие на брак моего сына с твоей дочерью.

Эдоард усмехнулся.

— а он уже не женат?

— вдовец, — с ухмылкой пояснил Фалион-младший.

— Жаль, что не наоборот, — прозвучал тихий голос.

Дверь скрипнула.

— Господа, предлагаю вам положить мечи. Или быстро зарезаться самостоятельно. Иначе...

— Ганц! — выдохнула Лиля.

Действительно, это был именно он. Лэйр Ганц Тримейн. Вполне живой и здоровый, разве что в порванном плаще.

— слухи о моей смерти слегка преувеличены, господа, — лэйр улыбался. Нехорошо так, недобро... — Зато число моих людей преуменьшено.

И действительно — в кабинет проскальзывали люди в скромных темных плащах. А под ними лазурью поблескивали мундиры королевской гвардии.

Звякнул об пол меч Рейнольдса.

Мужчины все оценили правильно. Королевский кабинет вообще-то большой. Эдоард сидит за тяжелым столом, быстро до него не добраться. Руки короля под столом — и что в тех руках — неизвестно.

Метательное оружие... так его еще достать надо. А Ганц прибыл вовремя. И его люди настроены серьезно.

Один за другим мечи лязгали об пол.

И в этот миг Лиля вскинула голову — и столкнулась взглядом с Александром.

И столько было в этих серых глазах...

Ярость, отчаяние, злость, ненависть, боль...

Это не красило графиню, но не ударить она не смогла. Обиженная женщина вообще благородством души не отличается.

— Предателям удачи не видать.

Одними губами, почти неслышно. Но четко и ясно. И Фалиона как плетью стегнули.

— С-сука!!! — взвыл мужчина, кидаясь вперед.

Никто и не успел бы прийти на помощь графине Иртон. Но 'Medice, cura te ipsum'. Или, как шутили когда-то — чего стоит медик, который сам себе не поможет?

Блеснул остро отточенный нож. Лиля кидала в бедро, мало ли — кольчуги никто не отменял.

Александр, может, и дотянулся бы. Но подломилась раненная нога. Лиля упала назад, чтобы ее не достали мечом.

Эдоард усмехнулся.

— графиня, так вы еще и оружием владеете?

На Фалиона он уже внимания не обращал. Списанные люди, чего уж там.

Лиля грустно улыбнулась.

— Научилась вот... жить хотелось.

— И как бы вы это оружие применили?

Лиля взглянула на второй нож в своей руке, потом кое-как поднялась с пола. Размахнулась. Не сильно, но жест был четким, уверенным.

Клинок вошел в деревянную панель стены рядом с ухом Фалиона-старшего.

— а вот так. Все равно помирать было, а за эту гниду мне бы хоть часть грехов списалась.

Эдоард улыбнулся.

— Да-а... вы действительно потрясающая женщина.

— а вы, ваше величество, меня проверяли.

Лиля даже не спрашивала. Утверждала. И Ричард чуть потупил глаза. Далеко ему еще до отца. Эдоард только руками развел.

— Уж простите, графиня, вы просто вылезали из всех щелей. Графиня Иртон — вы. Покушались — на вас. Амалии с родами помогли вы. Фалион-младший ухаживал за вами. Фалиона-старшего спасли вирмане, связанные с вами... одним словом — вы все время были рядом. Да еще и ваша беременность. Сегодня я точно убедился, что вы невиновны.

Лиля чуть поежилась. По спине холодком пробежало — а ведь могла бы и в Стоунбаг отправиться отсюда. И выйти оттуда вперед ногами. Могла бы...

— Да еще и эта беременность...

Лиля зло сверкнула глазами. Оскалилась.

— Ваше величество, я еще раз повторюсь. Мы были пьяны. И вряд ли что-то получилось. А ребенок этот — от Джерисона. И я в этом где хотите поклянусь...

— Верю, — отозвался Эдоард после небольшой паузы.

Вообще-то он не верил, но... есть в этом какая-то жестокая ирония равновесия. Да и... троих своих внуков он уже приговорил. Этого уже не сможет. Должен же быть предел, тем более, что опасности этот внук и не представляет. Как сын графа Иртона — он законный. Как бастард — вообще без всяких прав. И что выберет его мать?

Она ведь далеко не дура...

Лиля посмотрела на Ганца.

— а вы доложили королю о моей беременности.

Ганц пожал плечами.

Он был откровенно доволен собой.

Честно говоря, копать и на Фалионов он начал с признания Йерби. И вот засада — подозрения были. А с доказательствами — швах. Фалионы были умнее Ивельенов.

Да и маркиз Фалион откровенно крутился вокруг его подопечной. Ганцу приходилось прилагать уйму усилий, чтобы скрывать ненужные факты.

Совместные поездки, прогулки, ухаживания... все было невинно! Со стороны Лилиан Иртон — абсолютно невинно! Это видел Ганц и это видел Фалион. Но и объяснить, как это выглядит в глазах света, у Ганца язык не поворачивался.

Если бы он не крутился — большая часть придворных поклялась бы, что Лилиан и Александр любовники. Ибо таких вольностей чужим людям не позволяют.

Лиля этого не замечала. Но Фалион-то все понимал. И словно бы издевался над лэйром.

Близок локоть, да не укусишь.

Потребовалось много времени, чтобы осторожно подцепить новые ниточки. И получилась печальная картина. Фалионы и Ивельены. В случае удачного заговора, Александр женился бы на Сэсси. А жена...

А они и раньше умирали. Почему была жива эта конкретная женщина? А почему бы нет?

Пока она есть — Фалион занят. Он — этакий романтический страдалец в глазах света. А как только ее не станет, на мужчину откроется охота. Это кому-то надо?

Пока заговор не осуществился — никому. Вот потом, потом...

Гаанц и сам одно время подозревал графиню. Потом передумал. Просто каких-то вещей дочь купца не могла знать по своему положению, происхождению, воспитанию....

Предостерегать?

Он мог бы. Но тогда ловушка не захлопнется.

Лиля читала все это так легко, словно разум Ганца был открытой перед ней книгой.

Предложение?

Ганц постарался, чтобы оно было донесено до Фалиона в нужной ему манере. Спровоцировал герцога на удар — и получил свое.

Риск для короля?

О чем вы! Сразу она не поняла — потом дошло. Стол был чуть переставлен. Чтобы королевский кабинет не имел ходов и выходов? Ну-ну...

Заговорщики отвлеклись бы на нее, а король и принц могли бы и ускользнуть.

Рисковали?

Будешь тут рисковать. Чтобы выжить, чтобы выполоть последнюю ядовитую траву. Но с королевской семьей все ясно. Они боролись за свой трон, свою власть, даже за девочек-принцесс...

А она?

Она просто пешка в чужой игре.

Пешка...

Лиля развернулась — и направилась к выходу.

Больно. Просто — больно.

Эдоард наблюдал за ее уходом. И столько тоски было в этих опустившихся женских плечах, столько грусти...

Ганц смотрел — и не мог броситься за ней следом, не мог ничего сказать, не мог...

Служба.

Домой — да, домой он приедет не раньше утра. Не окажется ли к тому времени слишком поздно даже для разговора?

Альдонай, помоги!

* * *

Лиля и сама не знала, как добрела до кареты.

Голова болела, тошнило, ноги подкашивались....

Сегодня она уцелела лишь чудом. Ее подставляли холодно, расчетливо и жестоко. И кто?