Сердце, еще мгновение назад выламывавшее грудину, начало успокаиваться, а вместе с ним начал стихать и шум в ушах и постепенно перестали плыть стены комнаты перед глазами. Элемар медленно выдохнул и потянулся к кувшину с шейном — во рту было сухо, точно в пустыне Алик'р... Где-то в глубине сознания не желающий успокаиваться Второй до сих пор фонтанировал эмоциями. Правда, если поначалу до альтмера доносились волны ужаса и обреченности, то после короткой передышки им на смену пришли потрясение, злость и... что-то еще, чему Элемар не мог дать внятного определения. Впрочем, нотки опасения тоже присутствовали. Похоже было на то, что, как только истерика духа была лишена материальной подпитки — Элемар хорошо запомнил ту лекцию о тайных телесных соках и их влиянии на разум — Второй сумел взять себя в руки и обдумать случившееся. Более того, прийти к какому-то не слишком приятному выводу...
Альтмер неторопливо допил шейн и, поставив стакан на столик, вновь улегся на кровать. Теребить и расспрашивать Второго он не собирался — когда дух успокоится и соберется с мыслями, он сам предложит пообщаться. Торопиться им все равно некуда — завтра праздник, послезавтра тоже... Элемар не знал, празднуют ли Очищение за пределами Хай Рока, но предполагал, что вряд ли. Тем не менее, два дня на отдых, прояснение вновь открывшихся обстоятельств и составление новых планов у них есть. И даже больше — альтмер вдруг вспомнил, что хотел занести кирасу на починку Тореку. Теперь придется ждать окончания праздников. Ну да ладно. С такими мыслями он незаметно уснул.
Нормально выспаться не удалось. Во сне он метался в каком-то странном дымно-черном мареве без верха и низа, пытаясь найти выход в нормальный, привычный мир под аккомпанемент чьего-то злого шипения "бесполезный паразит", "приживала". Это было обидно, но он почему-то был уверен, что неизвестный... неизвестное... прав. Потом перед ним вдруг возник уже виденный — в другом сне — незнакомец в залитой кровью одежде и, паскудно ухмыльнувшись, хлопнул его по лбу раскрытой ладонью. Это действие его жутко разозлило — не само по себе, а потому что оно что-то значило... правда, он не помнил, что именно — и он уже хотел было дать гаду в морду, но тот уже исчез, оставив его в одиночестве...
Проснувшись, Элемар долго пялился в потолок. Настроение было совершенно не праздничным — хотелось, как в далеком детстве, замотаться с головой в одеяло, свернуться клубком и тихо страдать. Желательно, под кроватью, чтоб никто не нашел... по крайней мере, сразу.
Потом до него дошло.
"Прекрати".
Второй, чье присутствие после вчерашнего ощущалось с трудом, не ответил. Если бы не тонкая нотка настороженности, на миг кольнувшая сознание, Элемар мог бы решить, что дух снова куда-то исчез, как несколько дней назад.
"Извини, — после длительного молчания все же подал он голос. — Кажется, моя... полезность, как твоего спутника, сильно уменьшилась".
"Бесполезный паразит..." — вспомнился Элемару бестелесный шипящий голос из сна.
Альтмер поморщился.
"О какой полезности ты говоришь?" — уточнил он.
В ответ от "соседа" пришла волна обреченности, тут же, впрочем, сменившейся мрачной решимостью. А следом Второй заговорил:
"Действительно, стоит расставить точки над "и". Или, как говорят у вас... в "ойт"? — он вновь замолчал, но почти сразу же продолжил: - Видишь ли... когда я — еще до нашего знакомства — обнаружил, где и в каком состоянии оказался..."
"Ты решил предложить мне свои знания, я помню", — перебил его альтмер.
"Именно. Но теперь, когда мои записи стали нечитабельны..."
Вот оно что...
"Забудь, понял?" — рубанул Элемар.
"Но..."
"Забудь, я сказал! — альтмер наклонился за листками записей Второго, так и валявшимися с вечера на полу и, собрав их, разорвал всю тонкую стопку надвое. — Если эти бумажки стали бесполезны, то и бездна с ними — место в сумке занимать не будут. А их содержимое... ты хоть помнишь, что ты их вообще-то при мне писал — здесь, в этой самой комнате? Не припёр с собой, откуда бы ты ни явился, а строчил прямо тут, вот этой вот рукой, — он помахал кистью перед лицом, — опираясь на собственную память? Помнишь?"
И, не давая ошеломленному духу опомниться, припечатал:
"Так что вся твоя "полезность" на самом деле никуда не делась, если для тебя это так уж важно. А это, — он ткнул рукой в валяющиеся на полу обрывки бумаги, — просто костыли, которые..."
"ЧТО ТЫ СКАЗАЛ? — переход от обреченной покорности к обжигающему гневу был настолько резок, что Элемар потрясенно замер, забыв как дышать. — Костыли?!"
Впрочем, в следующий миг до него дошло, что весь этот гнев направлен вовсе не на него.
"Спасибо, братишка, — благодарно выдохнул Второй, вновь ставший бодрым и злым. - Костыли, значит... Ну, гад, ну, сука бессердечная... На прочность испытывать решил, да?"
"Почему бессердечная?" — удивился Элемар.
"Да этот мудак — помнишь, я рассказывал? — перед тем как меня сюда опять выпинать, заявил, что он-де тоже считается мертвецом, как и я. И этак пиджак распахнул — а под ним рубашка вся в кровище: сначала такое пятно с кулак примерно появилось, а потом, почти сразу же, расползлось на все пузо. Так вот рубашка к пузу прилипла и... ну, типа провалилась слегка — как раз напротив сердца. Как будто там дырка у него. Причем такая, что как раз кулак и поместится. Я настолько охренел тогда от... ну, от всего, что даже и внимания сразу не обратил. А сейчас вот вспомнил".
Элемар потрясенно молчал. Больше всего ему сейчас хотелось одновременно расхохотаться во весь голос... и побиться головой об стену. Не выдержав, он торопливо уткнулся лицом в подушку — мер, внезапно разражающийся хохотом, будучи в одиночестве, не может не привлечь нездоровое внимание окружающих — и заржал.
"Ты... — немного успокоившись, начал он, но новый приступ истерического смеха заставил его прерваться — говорить, даже мысленно, сквозь смех было решительно невозможно. — Ты хоть понял, кого мудаком назвал... чу... ха-ха... чудик?" — кое-как просмеявшись, сказал он.
"Э-э..." — несколько озадаченно протянул Второй.
"Легенду про Лорхана помнишь?"
"Во бля, — после недолгой паузы охнул дух. - И что он за это со мной сделает? Боги, они ведь обидчивые. Хотя... он что-то говорил... что-то про службу другому... или другой... тоже богине, видимо. И что он не в обиде за это".
"Хм... ну, может, и в этот раз не слишком рассердится. Хотя я бы на это не рассчитывал".
* * *
Праздники прошли... в праздности. Два дня Элемар только тем и занимался, что спал, ел-пил и читал книги из предоставленного Антаболисом для Кая списка — благо, книжная лавка Дорисы Дарвел в утро Проводов Старой Жизни работала. Из всего списка, правда, у нее нашлось только две книги, но и это было лучше, чем совсем ничего. Единственным отступлением от праздного времяпровождения был визит к Тьермэйллину — повязки после Зайнсипилу нужно было менять. Впрочем, целителю Клинков явно не улыбалось видеть физиономию Элемара все праздники, поэтому Тьермэйллин в несколько минут залечил все ранения магически, содрал за это полновесного золотого "дракона" и отправил его восвояси, на прощание посоветовав ближайшие пару дней питаться обильнее и пожирнее. Второй был уверен, что насчет "пожирнее" целитель явно поиздевался, объяснив свою точку зрения тем, что фауна Морровинда была представлена либо насекомыми, либо рептилиями, а ни у тех, ни у тех жира нет. Но вот насчет "обильнее" был полностью согласен — ускоренное заживление это здорово, но ресурсы-то для него брались из организма исцеляемого. И их надо было срочно восполнять. Желудок яростно поддерживал точку зрения Второго, недвусмысленно давая понять, что если его не заполнят прямо сейчас и желательно, чем-нибудь мясным, он начнет глодать сам себя... К счастью, они вполне могли себе это позволить.
А еще Элемар по несколько часов проводил, бросая дротики в мишень. Во-первых, это занятие неплохо успокаивало — намалевал рожу обидчика и пуляй в нее острыми стрелками, представляя, что это не рисунок, а настоящее лицо врага. А во-вторых... во-вторых, альтмер по-прежнему помнил о спрятанной на дне заплечной сумки "вварденфафле" — произносить странное слово правильно он так и не научился — и чувствовал, что умение метко бросать дарты в цель ему очень скоро понадобится. Чувствовал спиной — между лопаток все время ощущался легкий зуд, точно от взгляда в спину, странным образом ассоциирующийся с необходимостью усердно тренироваться. Разве что теперь вместо физиономии Кая мишенями служили рисунки других людей и меров, с преобладанием среди них клыкастых орочьих морд или остроскулых эльфийских лиц с характерными данмерскими чертами и прорисованными на них грубыми шрамами. Мишени рисовал Второй — и получались они у него ничуть не хуже, чем у самого Элемара. Впрочем, скучающий дух вообще много рисовал, утверждая, что это помогает ему думать. Альтмер, правда, не сразу проникся идеей нарочито гротескных изображений, с подчеркиванием каких-то недостатков или просто характерных черт — портрет Шарн гра-Музгоб, к примеру, красовался клыками как у матерого кабана-секача, а нарисованный Хрисскар щеголял огромными, втрое больше настоящих, ступнями, похожими на лягушачьи лапы и имел удивительно глупую физиономию — но вскоре признал, что свое очарование в таком стиле рисования все же имеется. Восстанавливать утраченные записи дух отказался наотрез, пояснив свое нежелание опасением, что они могут попасть не в те руки. Альтмер, надеявшийся в процессе заглянуть в них хоть одним глазом — а кому бы не хотелось узнать будущее, пусть и в общих чертах? — был разочарован, но не признать правоту Второго не мог.
Впрочем, умение бросать дротики действительно оказалось совсем несложным. За недолгое время отсутствия Второго Элемар успел неплохо наловчиться обращаться с дартами и теперь просто оттачивал навык, попутно размышляя над тем, чтобы прикупить метательных ножей и потренироваться уже с ними — Второй после короткого размышления признал, что ножи будут полезнее дротиков: оружие дистанционного поражения им так и так необходимо, а покупать лук или заклинание призыва оного Элемар категорически отказывался.
Единственное, чего не хватало для полного счастья — общества хорошенькой женщины. Но тащиться в Садрит Мору, чтобы повидаться с Улени Хелеран, было лень — к тому же с возвращением Второго подкатывать к ней было как-то неудобно — а красавица Флакассия из вивекского отделения Гильдии Магов при их последней встрече, вела себя настораживающе холодно. Никакой вины за собой Элемар не ощущал, а спрашивать напрямую — если верить все тому же Второму — означало гарантированно нарываться на выяснение отношений. Оно ему надо? А в Суране, куда они никак не могли добраться, наверняка в связи с праздниками был наплыв посетителей... В итоге пришлось блюсти целомудрие. И не сказать, что это Элемара обрадовало.
На третий день — второй день нового года — праздники кончились. Очищение, как и предполагал Элемар, в Морровинде не праздновали. Страдающий похмельем Торек принял заказ на починку кирасы, попутно пожаловавшись на коварство морровиндских напитков. Сообразивший, что к чему — уж о коварстве и крепости местных напитков он знал не понаслышке — Элемар согласился подождать денек. Немалую роль, впрочем, сыграло то, что в противном случае пришлось бы обращаться к Мелдору...
И наконец, настал тот день, когда откладывать уже было попросту нельзя. Элемар сам не знал, что именно ему не нравится в предстоящем предприятии — за исключением, разумеется, уже очевидных моментов — но отправляться в гробницу Андрано за черепом не хотелось до тошноты. И Второй, по его собственному признанию, испытывал те же чувства. Нежити ни один, ни другой не боялись, попасться кому-нибудь на глаза — тоже. В крайнем случае, при приближении кого-то недружелюбного — вроде прознавших о попытке осквернения родовой гробницы и жаждущих отмщения живых членов рода Андрано — можно было удрать с помощью заклинания, не дожидаясь, пока кто-то особенно глазастый разглядит нарушителя покоя предков настолько, чтобы разослать приметы. К счастью, такой вариант был маловероятен. Вообще, по словам Второго, в этом задании основной проблемой должны быть неживые охранники гробницы, а не что-то иное.
Тем не менее, Элемар в какой-то момент поймал себя на том, что просто сидит и тупо пялится в стену, оттягивая выход. Обозлившись на собственное малодушие, он затянул тесемки давно уже полностью снаряженной и неоднократно проверенной сумки, отдал Дульнее Ралаал ключ от снимаемой комнаты, купил у неё же немного снеди в дорогу и направился в порт силт страйдеров: если верить карте, от Сейда Нина путь к гробнице был значительно короче, чем от форта Лунной бабочки.
Сама гробница показалась альтмеру смутно знакомой. Порывшись в памяти, Элемар припомнил, что уже видел это место — в тот самый день, когда на Балмору неожиданно для всех налетела пепельная буря. Так что, когда на двери обнаружилась сломанная печать, он даже не удивился — он помнил, что в прошлый раз так уже и было. Естественно, он не полез сходу вскрывать или исследовать гробницу, решив сперва внимательно изучить окрестности. И дело было даже не в том, что ему надо было незаметно попасть внутрь — с этим-то как раз особых хлопот не ожидалось: несмотря на близость Пелагиада, дорога не отличалась оживленностью. За два часа наблюдений мимо Элемара, усевшегося на обочине с лепешкой в руке и видом отдыхающего путешественника, промчался имперский курьер, направлявшийся, судя по всему, в Эбенгард, прошёл торговец с навьюченными гуарами и четверо оживленно переговаривавшихся данмеров, из обрывков беседы которых альтмер понял, что все они совершают паломничество к святыням Трибунала. Причем все — в течение второго получаса, так что еще час Элемар наблюдал за дорогой ради собственного успокоения. Ну и чтобы снова потянуть время — предстоящая авантюра по прибытии на место, нравилась ему еще меньше, чем раньше. Тем не менее за скрытность проникновения можно было не опасаться. Гораздо важнее было суметь незаметно выйти... Впрочем, поразмыслив, он нашел отличный выход из положения, удивившись, как это не пришло ему в голову раньше: заклинание Вмешательства Альмсиви. В случае удачи, он сразу окажется в Балморе. Останется только спуститься из Верхнего Города к Торговой площади. Если же не повезет, то заклинание отправит его в Вивек. В этом случае, пробежка окажется значительно длиннее — кантон Квартал Чужеземцев находится довольно далеко от Храма. К тому же придется иметь дело с Флакассией Фаузейус, а прекрасная бретонка в последние несколько дней настроена по отношению к нему довольно холодно. Вредить ему она, конечно, не станет, хотя бы ради того, чтобы не подрывать репутацию Гильдии Магов, но объясняться с ней Элемар не имел никакого желания. Вернее, он-то как раз был не против узнать, в чем он все-таки перед ней виноват, но что-то подсказывало ему, что идея эта заведомо провальная — Флакассия просто откажется с ним разговаривать, предоставляя ему самому доискиваться причин. Если только она не узнала о его связи с Улени Хелеран из отделения Гильдии в Волверин Холле. Хотя... в этом случае бретонка предъявила бы ему претензии еще при прошлой встрече.
