Страница произведения
Войти
Зарегистрироваться
Страница произведения

Ролевик: Рунолог


Опубликован:
15.09.2013 — 07.03.2014
Читателей:
1
Аннотация:
Все попаданческие истории начинаются практически одинаково: "шел, упал, (очнулся - гипс), попал". И, вроде как, он не хотел и вообще скромный клерк/студент/врач/программер. Альвийская невинность... И это не он с особым тщанием прорабатывал квенту, и не он шил, строгал и раскрашивал шмот и обвес, и не он вживался в образ. И не он знал, что судьба любит шутить, что именно тогда, когда это не вовремя, не к месту и абсолютно неожиданно - маска заменит твое лицо и роль станет жизнью. Обычно, правда, такие вещи происходят не столь антуражно, просто отыгрывающий рыцаря попадает в ситуацию, когда ему надо голыми руками отбить у гопников - иной раз даже не "красивую девушку", а немолодую тетку с сумками, или старика - но можно и убежать; отыгрывающему князя или короля придется спасать свою организацию от рейдеров и отлавливать в ней "крыс" и "откатчиков"; отыгрывающему друида - отстаивать последний клочок зелени в городе и не одну неделю на общественных началах болота тушить. А если предположить, что кто-то специально захочет пройти такую проверку... "Нужные книжки ты в детстве читал", или нет? Сколько раз мы повторяли, отложив иную повесть: "Мне бы такие возможности, уж я бы..." Ну, да, вот тебе возможности, держи, не надорвись только. Что ты станешь делать, если там, куда ты попал, таких продвинутых, как ты, не один, и не двое, а значительная часть населения? Если те, кто приходил до тебя, были сильнее и искуснее, и все же не смогли до конца выполнить поставленную задачу? "Интеллект отыгрывается по реалу". Одно из правил игры.
Страничка автора
Редакция от 06.12.13
Предыдущая глава  
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
  Следующая глава
 
 

Подзываю Саныча, хватаю за локоть и придвигаю к себе.

— Встань рядом, а? — немного меняю позу, и получается подобие парного портрета — двое, объединенные чем-то большим, нежели одна раса и случайное знакомство. — Смотри, какая картинка вышла — прямо в брейгелевском стиле, или, может, Милле? — Саныч тупит, а, скорее, не хочет понимать, так что немного сдвигаю акцент. — Как у вас с живописцами и другими деятелями искусства? Писателями, поэтами... Ты подумай — именно они могут стать заслоном от... нашей знакомой. Подходит эльф, и, глядя на двойное отражение, ехидно ухмыляется.

Я поворачиваюсь к нему, отпускаю Сашку, киваю, чтоб перевел:

— Благодарю, вы серьезно мне помогли (а глазами: что уставился, орков не видел?). Эти вещи навели меня на дельную мысль (глазами: что захомутать этого субчика, который со мной пришел, невозможно, надо ловить, когда его занесет на повороте — и потом сбегать, не дожидаясь отрезвления). Ну и, потом, они просто прекрасны (глазами: урок вашей вазы я усвоила, благодарю). Всего вам хорошего, и покупателей лучше, чем я (тех, что не разбираются в сопромате или не видят в тонком диапазоне).

А Саныч купил банку с притертой пробкой.

Вышли. Куда теперь?

— О! — Сашка поднял палец. — Тут слух прошел, что пару щенов привели. Их редко продают. Пойдем, глянем?

— Пошли, — говорю. — Что-то меня плющит от этих блескучих стекол, прогуляться полезно.

По дороге Саныч целую лекцию мне прочел:

— Знаешь, — говорит. — Удивительные звери! Если бы орки не умели родниться со своими волками, те вряд ли бы подчинились. А так — молодых связывают заклинаниями запрета охоты на двуногих, а запечатленный волк уже думает вместе со своим наездником...

— Почти как с гиенами, — говорю. — В Африке похоже пятнистых гиен приручают, только негры одних самок берут, они покрупнее и поумнее. Без какой-либо магии: кого первого гиеныш увидел, открыв глаза — тот и родич. Говорят, гиены мысли чувствуют, но сама не проверяла, так что не поручусь. В детстве мечтала о собаке, а когда выросла — началась перестройка и все риски безвластия, стало нельзя — по краю хожу: убьют меня — куда псина денется? Теперь — тем более. Подумываю, как бы у бородатых заказать голем наподобие мотоцикла, оно не живое — не жалко, ежели что, бросить.

Саныч укоризненно качает головой, либо последнее ему шибко не нравится, либо вспоминает что-то свое и не очень приятное.

Щенков держат не в загоне, а в сарае из лозы — стены собраны из щитов-плетенок, крыша из таких же щитов, накрытых шкурами. Дырки в плетенке большие, все хорошо видно, только в мелких пятнах света и тени. Пол земляной, какие-то шкуры в углу, деревянные миски с водой... и щеночки. Большие, крупнее пони, а еще ведь расти будут, глаза только детские — наивные, доверчивые, с сизым отливом. Сами темно-серые с белой грудью, широкой, крепкой, как у стаффов, естественно, крупнее в три раза, чем они. А в остальном фигура, действительно, гиенистая, только лапы какие-то странные, так и не разглядела как следует, почему.

Рассматривала их, пока Саныч с волчатниками какие-то вопросы перетирал, и еще подумала, что против серьезного войска, укомплектованного магами, орки на таких зверях — все равно как-то не очень, вроде как с шашками против танков.

Когда отошли от загонов, спрашиваю:

— Вопрос по переселенцам: какое вооружение, магия, как организованы, что могут в бою?

— Лесные охотники, — отвечает. — Вооружение — копья, луки, пращи, топоры, остроги. Попали в дикий лес, выживали. Все — очень мощные маги, особенно земли, им оружие не очень нужно. Нанимаются для ухода за посевами, для укрепления шахт. Транспорт — вьючные лошади, хотя, если надо, можно купить телеги, кибитки. Какое-то прирученное зверье есть: охотничьи собаки, куры... но кур, наверное, с собой брать не будут...

Саныч в своем амплуа, еще бы о клопах вспомнил. Говорю:

— Значит, каменюжники. Элементалей напустить, зыбуны сделать — это здорово. Но это как танки без поддержки пехоты, выпиливаются точными ударами по магуям. Наших, с Ирайи, со слабым даром, но с канхагами в руках, для этого потребуется всего раза в два больше, а если подготовленных силовиков с большими брети — то один к одному. Так что, пошли-ка на скамеечку, и обсудим план кампании, — смотрю, мнется. — Ну, притащу я твоих, Саш, переселенцев, или тропой проведу, а их раз! — и всех перебьют. Хоть какой-то план кампании у тебя есть?

— План кампании? — морщится, рожицы свои корчит. — Еще вопрос, влезут ли тролли в драку. Хотя почти уверен, что — да. Плана пока нет — слишком мало о тиу знаю.

— Когда знать будешь? А то я уже о порталах всю информацию в башке подняла, мозги жужжат, как стая мух на навозе, а он — "не зна-а-ю". "Как маму зовут? — Не знаааю... — Как папу зовут? — Не знаааю... — Как тебя звать? — Тооолик! — Кем хочешь быть? — Космонааавтом!" Если я буду разбираться с той сучкой, огневой поддержки у вас не будет. Или у тебя есть еще магуй Огня или Смерти? И что с пехотой? Желательно, не с одним холодняком.

Разошлась я что-то, обидела Саныча. Просто не люблю неоправданных потерь. И оправданных не люблю, но тут уж ничего не попишешь.

— Давай приховаемся куда-нибудь, не хочу говорить на ходу, внимание рассеивается. И обсудим.

— Тогда до берега дойдем. Тут — сутолока, а там — простор... Знаешь, я, кажется, совсем орком стал. Эльтурон — хороший город, но тесно в нем. Двуногих слишком много... А пехота у нас есть, и конница, то есть, волчница.

— Из орков с гуками... ятаганами, то есть. Прелестно... — что это я взъелась, как злой капитан перед шпаком, у самой-то знаний кот наплакал, теория с Академии и солдатики с земной еще жизни, с игры — еще большая абстракция. Тьфу! Два лопуха — пара. Сбавляю обороты. — Это ты степняком стал. А, может, и раньше был таким, в глубине души. У нас орки социализируются в казармах, и ничего... Кто в Дикой Степи не ужился — уходят в Империю, а там у них только один путь — в армию, учебка — и в черный буфер. Ну, да не о нас говорим — о вас. Так что пошли. Я тоже сутолоки не люблю — опасная вещь, когда мысли другим заняты.

Ну и повел он меня закоулками. Сперва через рынок прошли, потолкались. Народ там пестрый, не только эльфов с хуманами видала, но и двуногого кошака в килте, только кожаном, без тартана, наглая усатая морда и быстрая ныряющая походка, и каких-то тощих до жалости существ с колышущимися под одеждой горбами, и разнообразных орков — и светленьких вроде Саныча (таких меньшинство), и темненьких, вроде той бабки с корзинками. Ну, и самая наглопрущая часть толпы — дварфы. Поодиночке не ходят, проход занимают полностью, чуть что — морду кирпичом и в драку лезут, и попробуй докажи, что не хотел. Впрочем, с Санычем связываться побоялись, видно, они смелые только крестьян безоружных распихивать.

Потом мы свернули на грязную улочку, сразу вспомнилась площадь у трех вокзалов времен перестройки, не она сама, а то, что рядом с ней во дворах творилось. Есть, конечно, отличия — шприцов, бутылок и блевотины нет, но домишки закопченные, грязные, а из канавы тухляшкой пасет. И второе отличие — детей много, чумазые все, как цыганята, мелкие играют прямо в пыли, и откуда-то из глубины ветхих построек доносится визгливая бабья ругань. Резко умолкает, потом слышно возню, всхлипы, жалобные причитания... Все как у нас, разница лишь в количестве детей и в цвете кожи. Согбенный орк тащит тележку, в ней под тряпками и не разберешь, что, только ведро отчетливо обрисовалось. Тетка выскакивает перед ним и выплескивает в канаву помои. Старик привычно ругается, тетка отвечает ему тем же. Видно, что повторяется это не первый день, и обеим сторонам поднадоело. Драные птички — то ли куры, то ли цесарки — ищут что-то в грязи, переговариваясь скрипучими голосами. Да, вот такого в привокзальных дворах тоже не видела, хотя, наверное, жаль — лучше птички, чем крысы величиной с полтерьера.

Выходим на другую улочку, тут грязи поменьше, но больше пыли, и дома еще эфемернее, много плетушек из лозы и тростника. Меняется и запах — все меньше в нем дерьма и гнили, все больше моря — ароматов соли, йода, преющих водорослей, креветок и рыбы. Ветер, играя, несет по воздуху тряпку, за ней гонится девочка лет десяти, подхватывает и повязывает на голову, смешно выпячивая нижнюю губу.

Семенит женщина с корзинкой на голове, в корзинке бьется живая рыба, и я почти физически чувствую ее агонию под жарким солнцем. Откуда-то потянуло коптильней, мы сворачиваем в переулок, и тут же натыкаемся на столовку под открытым небом. Первобытная печка, с едва промазанными щелями между разнокалиберных камней, нещадно чадит, но коптит исправно, то и дело к ней подскакивает дед в замурзанном халате и, отвалив импровизированную дверцу из обмазанных глиной жердей, выхватывает очередной решетчатый "противень" и ссыпает с него золотистую, исходящую жиром копчушку в корзину. Торгует ею бабка: руками, перемазанными в жире и саже, подхватывает горсть копчушки и ссыпает ее в тростниковую корзинку, тут же принимает деньги и сует их в карман передника.

Саныч покупает большую плетенку и испытующе глядит на меня. И что? Ну, антисанитария. Хуманы бы точно животом заболели, а орки крепче. Судя по тому, что я не простужаюсь, иммунитета у меня хватит, чтобы и от этого не пропоносить. А если нет — ну, уж болезнетворных бактерий убить у меня силы хватит. Пожимаю плечами, и Саныч начинает секретничать с дедом. Итогом перешептываний становится кувшин какой-то бурды, который дед притаскивает из подпола — кувшин холодный, на боках тут же оседают капли. Подкинув полученную монету, старикан ловит ее и отправляет в недра засаленной тряпки, намотанной по самые брови, при этом так воровато оглядывается на бабку, что все присутствующие улыбаются его пантомиме.

Выходим к морю — сразу посвежело, ветер всю вонь дальше уносит. Скалистый берег, высоко, на таком Пушкина в детских книжках рисовали, и, думаю, правильно: именно с высоты можно как следует разглядеть водную ширь, ощутить ее безбрежность и зыбь, охватить взглядом парад пенных волн и буруны над подводными скалами, а когда ты на пляже или в лодке — видишь только до ближайшей волны, и ощущения... не те. Но спустились, а то наверху как на сцене — всем видны, да и места присесть нету. Внизу пару валунов приглядели, уселись близко, еще чуть, и коленями соприкоснемся, а оба старательно этого избегаем. Таскаем по очереди копчушку, кувшин друг другу передаем. А вот тут прикоснуться можно, нечаянно так за руку прихватить и задержаться на мгновение дольше.

Естественно, продолжаем друг другу мозги выедать. Саныч говорит:

— Маги есть. Хотя я больше на шаманов рассчитываю. Впрочем, магия тиу — не боевая. Могут многое, но силы в основном берут во время обрядов... Вроде как инки или ацтеки с их вырыванием сердец и кишок. Тиу используют чужую боль и смертный страх. В этом отношении орки для них — очень неудобные противники. Большинство воинов умеет впадать в боевой транс, в котором не чувствуешь боли, даже если тебя на кусочки режут. Если сотня идет с шаманом, то в атаке все — в боевом трансе. В том числе и волки. Боли нет, страха нет... Продолжают драться даже тогда, когда уже, по сути, умерли. Я это видел... это страшно, когда орк, у которого вообще нет нижней половины туловища, успевает извернуться и вцепиться в ногу того, кто его убил... и роняет его, добирается до горла — и только тогда затихает... Так что "подпитываться" во время боя с орками тиу трудно.

— Так, — говорю. — Теплее. Малефики, значит. Стихийные источники не используют. Уже легче. Саныч вздыхает. Видимо, для него в малефиках ничего хорошего нет, а я оцениваю это несколько с другой стороны.

— Я пособирал инфу по стычкам на море... Даже рыбацким суденышками тиу не так уж много могут противопоставить. Основное оружие у них — луки. Правда, смазывают наконечники какой-то нервно-паралитической гадостью, которая не убивает, но на время обездвиживает. Потом собирают не способных сопротивляться бедолаг и увозят в рабство. Да, могут создавать искусственных духов... по сути, это элементали, но временные, нестабильные, не обладающие собственной волей. Шаманы в этом отношении гораздо сильнее — их "вассалы" сами соображают, причем тиу они тоже не любят.

— Это не элементали у них, а големы. Не только из глины можно лепить, из воздуха тоже, на основе энергетического конструкта одноименной стихии. Значит, надо рушить их сосредоточение, туманить мозги. Шаманы твои смогут?

— Что могут шаманы? Да многое... элементалей пасут. С богами говорят. И — старшие — немного, как ты говоришь, менталисты. Старшие шаманы могут ужас наслать... У некоторых есть еще премерзкое умение — "волна смерти" называется... это те, кто до пятого неба могут добраться... в общем, открывают канал в мир мертвых, и все, кто в зоне действия, просто лишаются души. Ее высасывают жадные духи — караульные мира мертвых. Смотрит на меня. Не-а, не впечатлилась. Что толку чужое войско погубить, если свое падет тоже?

— Как я понимаю, это тотально, — говорю. И чужих, и своих, то есть, это — оружие последнего шанса. Ладно, ужас наслать — тоже здорово, внимание должно рассеяться хоть немного. Чем еще могут эти тиу?

— Тиу? Файербол, или "небесный огонь"... да, могут. Хотя пара мелких "ветродуев" влегкую уводит любой файерболл с курса, так что о прицельной стрельбе по оркам говорить сложно... Самое пакостное, что есть у тиу — живые деревья. По сути, лес тиу — это одна сплошная заградительная полоса, через которую прорваться не так уж просто. Шипы, яд, живые лианы-душители, взрывающиеся плоды — семена пробивают кожу и моментально начинают расти... в общем, старики, кто с нынешним Великим Властелином в свое время воевал против тиу, без пива всю это погонь не вспоминают... Кстати, Великий в свое время использовал огнеметы — помпы, поливавшие заросли горючим маслом. Шаманы набрали кучу саламандр... в общем, сначала прожигали просеку, потом шли... и то потерь было не просто много, а очень много. Потому-то столько веков между тиу и Кародом вроде бы не война, и не мир... вне леса тиу — не бойцы. А в лес — попробуй сунься. С другой стороны, весь мир для тиу — пустой звук. Если бы им не были нужны рабы, они бы вообще за опушку не выходили...

— Лес, говоришь, — улыбаюсь, это ж подарок судьбы! Потому что верховой пожар — не сахар, а такие случаются даже в сырых лесах Амазонки. — Спалим мы его нахрен. Как нормальные умные орки.

— Как? Напалмом?

— И им бы неплохо, но где ж тут возьмешь столько карасину? А без него постное масло хреново горит. Брети тебе притащу, нормальную такую толстушку брети.

— Мага?

— Нет, лучше. Базуку. Управление, правда, ментальное, и вес большой. Зато как саданет огненным шаром, каменную стену без магического укрепления — пробивает до пяти метров, земляные и глинобитные — сносит нахрен, но главное — все, в чем хватает воды, взрывается изнутри в клочья. При массированном обстреле возможны пожары даже в сырых лесах — высвобождается много стихийной огневой силы. А вместо саламандр — мешок гранат типа термитных, только стихийных, на основе плетений. Унесешь? Брети полцентнера весит, да мешок с гранатами столько же, да и я не меньше. Зато на весь монстрятник хватит.

123 ... 3839404142 ... 737475
Предыдущая глава  
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
  Следующая глава



Иные расы и виды существ 11 списков
Ангелы (Произведений: 91)
Оборотни (Произведений: 181)
Орки, гоблины, гномы, назгулы, тролли (Произведений: 41)
Эльфы, эльфы-полукровки, дроу (Произведений: 230)
Привидения, призраки, полтергейсты, духи (Произведений: 74)
Боги, полубоги, божественные сущности (Произведений: 165)
Вампиры (Произведений: 241)
Демоны (Произведений: 265)
Драконы (Произведений: 164)
Особенная раса, вид (созданные автором) (Произведений: 122)
Редкие расы (но не авторские) (Произведений: 107)
Профессии, занятия, стили жизни 8 списков
Внутренний мир человека. Мысли и жизнь 4 списка
Миры фэнтези и фантастики: каноны, апокрифы, смешение жанров 7 списков
О взаимоотношениях 7 списков
Герои 13 списков
Земля 6 списков
Альтернативная история (Произведений: 213)
Аномальные зоны (Произведений: 73)
Городские истории (Произведений: 306)
Исторические фантазии (Произведений: 98)
Постапокалиптика (Произведений: 104)
Стилизации и этнические мотивы (Произведений: 130)
Попадалово 5 списков
Противостояние 9 списков
О чувствах 3 списка
Следующее поколение 4 списка
Детское фэнтези (Произведений: 39)
Для самых маленьких (Произведений: 34)
О животных (Произведений: 48)
Поучительные сказки, притчи (Произведений: 82)
Закрыть
Закрыть
Закрыть
↑ Вверх