Заповедник людей. Новая версия.

В потрясении люди ретировались с этого ужасного места, а на их души опустилась пустота и пожирающий волю страх. Идар, впервые за долгое пребывание на плато Караби яйла, почувствовал себя словно голым. От безысходности сжимает челюсти, едва не кроша зубы, вот так просто, какой-то вонючий мужик, выбросил их из города, без средств на существование. И всё почему, автоматы ... Какой сильный аргумент для слабого!

От голода развивается злость, животы свело, а ещё хочется пить. Прошелестела трава, Идар вскользь увидел хвост змеи, вскидывает лук, но Гена Меченый успевает метнуть нож и вот, спецназовцы достают из зарослей, огромного полоза, и их лица расцветают в улыбках.

— Мы что, это будем есть? — сиротливо спрашивает мужчина в помятом офицерском мундире.

— Причём в сыром виде и без соли, — хохотнул Грач. Он ловко отрезает у змеи голову, быстро снимает кожу, потрошит и делит на равные куски.

— Гадость, конечно, но какая это прелесть! — Идар с жадностью впивается в сочный кусок зубами. — Жизнь налаживается, вы не находите, бойцы?— мрачно улыбнулся он.

— Не совсем, — встрепенулся Грач, — слышите, собаки.

— Нас сейчас четверо, не густо, но всё равно, псы не посмеют на нас напасть, — уверенно произносит Идар, — так что не дёргайся, жри свою змею и не порть нам аппетит.

— Я не дёргаюсь, просто хочу заметить, люди наблюдали стаю в тридцать голов, а это уже серьёзно, причём, псы привыкли к человечине ...

— Отстань, что б мы, ещё дворовых собак боялись! — отмахнулся Идар, но всё же даёт команду на отход.

— Мы Диме ничего не оставили, — равнодушно произносит военный в помятом мундире.

— А чего ты не оставил, Олежка? — скривился в ухмылке Гена Меченый.

— Жрать самому хотелось.

— О, как! Тогда нечего языком болтать! — зло бросил Идар. — Впрочем, сейчас ночи холодные, поутру кузнечиков насобирает, может, лягуху поймает, сейчас их много.

— В сыром виде их есть, перспектива тухлая, — Грач быстро обгладывает свой кусок змеи и выкидывает хребет в траву, сыто отрыгнул, старательно вытер липкие пальцы об одежду. — Нам нужен огонь, — он пристально глянул на Идара.

— Будет вам огонь, — раздражённо буркнул Идар.

— К Виктору надо идти, — гнёт свою линию Грач.

— Ещё не время, мы не всё выяснили, карты надо составить, подсчитать новые посты, определить время дежурств и прочее, они, естественно, всё поменяли.

— А может, и нет, — усомнился Гена Меченый, — зачем менять то, что так исправно работало.

— Они не дураки и знают, я их, просто так не оставлю, всё изменят и ловушки новые соорудят.

— Юрика жалко, — внезапно поник головой Олег, — как же так ... дикая смерть.

— Сам виноват, — зло сплюнул Идар, — если б от страха не обделался, с нами змею жрал и жизни радовался. А так и нас чуть не подставил ... впрочем ... жалко, — соглашается он.

— Всё же надо было завалить медведицу, размеренно произносит Гена Меченый.

— Из наших луков? Дёрнулся, что ли? Американских фильмов насмотрелся?

— Про индейцев, — нервно хохотнул Грач.

— Если попасть в глаз или в ухо ...

— Дурак, ты, батенька, — вздохнул Идар, — давно из лука научился стрелять?

— Всё равно, друга своего, надо было спасать, — твёрдо говорит Гена Меченый.

— Может быть, — неожиданно соглашается Идар, — если б у нас было время, но всё произошло слишком стремительно, медведица успела ему позвонки перегрызть. А так, спасать труп, пусть даже мёртвого друга, глупое решение, — цинично добавляет он и прислушивается к далёкому лаю.

— В нашу сторону направляются, — насторожился Грач.

— Как бы путь нам не перерезали, собак нам ещё не хватало! — скривился Гена Меченый.

— Надо признать, день не удался, — Идар замечает старое кострище, и уже несколько отстранённо продолжает говорить, — с охотой, пока, повременим, слишком опасно, даже сам не ожидал, что настолько. Уходим в лагерь, попробуем рыбы наловить ... или мне кажется, но в золе что-то блестит! — встрепенулся Идар и, быстрым шагом, направился к заброшенной стоянке, разворошил старые головешки, резко нагнулся и поднимает донышко от трёхлитровой банки.

— Я так понимаю, готовая линза? — неуверенно спрашивает Грач.

— Ты самый догадливый из моей группы, — Идар счастливо улыбнулся. — Как я и обещал, огонь, у нас, будет!

Дима долго мучился с корой, пытаясь изготовить из неё подобие бумаги, но ничего не получается. Сколько он содрал её со стволов сосен, наверное, метров десять, но вся она непригодная, в трещинах, разваливается, к тому же, пропитанная смолой. К сожалению, по близости, других деревьев нет, и Дима, горько вздыхая, залез в свою кожаную сумку и начал перебирать свой нехитрый скарб. Внезапно всё вытряхивает и начинает рассматривать сумку и, со смехом, сильно стучит кулаком по голове. Кожа на сумке ровная и гладкая, лучше всякой бумаги! Вот, кретин, полдня занимался ерундой, а здесь столько места для записей и схем! Не жалея своего имущества, он распарывает сумку по швам и, вскоре, раскладывает на траве несколько листов из кожи. Хорошо чертить раскалённым кончиком ножа, думает он, жаль, огня нет, но Идар должен решить эту проблему, с уверенностью думает он.

Если бы желудок не сводило от голода, настроение было бы просто превосходное, а так, Дима уселся у воды, внимательно наблюдая за проплывающими рыбами. Есть захотелось ещё сильнее. Тогда он попробовал проткнуть их копьём, но рыбы быстро ушли на глубину. Чертыхаясь, он вновь начал рассматривать свои вещи, надеясь найти что-то, из чего можно изготовить крючки. Не нашлось ни одной проволоки, ни одного гвоздя, хотя, моток тонкой капроновой верёвки, нашёлся. Дима задумался, а что может заменить крючок? На глаза бросилась костяная расчёска, давно хотел выкинуть, на ней зубьев осталось не так много, но, зачем-то, оставил. Он некоторое время вертел её перед глазами, гнул пальцами зубья, но они не принимали форму крючка, а один, со звонким щелчком, сломался. Дима хотел его выкинуть, но неожиданно задумался. Он разматывает верёвку и привязывает зуб расчёски прямо по центру, некоторое время вертит в пальцах, крутит его как лопасть вертолёта. Вот если бы он так развернулся во рту, точно заклинило в нём. А если зуб приложить к верёвке параллельно, насадить дождевого червя, чтобы он не давал зубу развернуться перпендикулярно? Если рыба его всосёт, то есть вероятность, червь соскользнёт, и зуб расчёски встанет перпендикулярно! У Димы даже дух перехватило от такой новаторской идеи. Недолго думая, он занялся поисками червей, благо земля влажная и, под корнями кустарника, он находит с десяток крупных червей. Раздувая ноздри от возбуждения, он изготовил закидушку, как хотел, насадил дождевого червяка, и забросил подальше от берега. Боясь разочароваться, затаил дух. Поклёвка произошла неожиданно быстро, Дима подсекает и сразу понимает, приспособление сработало, зуб расчёски занял перпендикулярное положение и зафиксировался в глотке рыбы. С радостными криками, бывший бизнесмен, вытягивает трёхкилограммовую рыбину, испускает ликующий вопль и начинает приплясывать вокруг своей добычи. Сработало! Сработало!!! Это круче, чем то, когда он заработал свой первый миллион!!! Дрожащими руками он вновь пытается насадить червя, пальцы не слушаются, он изводит несколько штук, затем садится на траву, сильно вдыхает воздух, наконец-то успокаивается, насаживает червя, закидывает. Вновь сильная поклёвка, рывок, и Дима выбрасывает на берег ещё одну рыбы, даже больше первой. Закусив губу, готовит следующую приманку, вновь вытягивает, затем ... сорвалась, ещё раз сорвалась, вновь получилось. Вот так, часа за два, Дима наловил штук двадцать рыбин, от килограмма и выше, а потом всё закончилось, косяк ушёл. Сидя над своим богатством, бывший бизнесмен испытал нечто средне оргазму, даже голод отошёл куда-то в туманную даль. Костерок бы, вздохнул он и, недолго думая, начал ломать с сосен сухие ветки, раздобыл пару, высушенных солнцем, заброшенных гнёзд, заполненных невесомым пухом и мягким мхом, всё это сложил в кучу и обложил камнями, теперь Идар, пусть попробует отвертеться, он обязан разжечь огонь! Со сладкими мыслями, предвкушая какое ликование испытают его товарищи и, как будут благодарить, Дима, погрузился в крепкий сон.

— Что спишь, доходяга? — его сильно пинают, Дима с испугом вскакивает, замечает устремлённый на него взгляд Идара. — Ты наловил?

— Я, — грустно отвечает Дима.

— А чего костёр не разжёг?

— Так ... я ...

— Понятно, тямы не хватило. Ждёшь, когда придёт добрый дядя, и всё сделает за тебя.

— Я ... я рыбы наловил!!! — в великом возмущении выкрикивает Дима.

— А мы товарища потеряли. Его медведица убила.

— Как ... это? — Дима растерянно повёл глазами. — Юру? — его взгляд потемнел.

— Сам виноват, — бросил Идар, поглядел на солнце, — ещё сильное, надо попробовать, — и достаёт донышко от трёхлитровой банки, присаживается к будущему очагу, ловит донышком луч, пытается сфокусировать на комке из пуха и мха. Луч превращается в огненную точку, и заструился дым, внезапно пух словно взрывается огнём, искры перекидываются на мох, пламя усиливается, бежит к тонким веткам и вот, вспыхивает настоящий костёр.

Грач с Геной Меченым нарезает тонких прутьев, а Олег ловко выпотрошил пару рыбин и нанизал на шампуры. Дима в каком-то трансе смотрит как, испуская дивные ароматы, жарится, пойманная лично им, жирная рыба. В животе начинается настоящая революция, возникает нестерпимое желание отломать кусочек подгоревшего плавника, давясь от избытка слюней, Дима отворачивается.

— Грач, что расселся, видишь, наш рыбак скоро на нас бросаться будет! Дай ему поесть, вон та рыба уже готова! — приятной музыкой звучит голос Идара и, ошалевшему от счастья Диме, дают целую рыбину.

— Смотри не объешься, — с насмешкой произносит Грач.

Дима, не обращая на хохот товарищей, вцепился зубами в сочное мясо, ещё чуть-чуть и зарычит. Он ловит своё состояние, внезапно становится стыдно, так можно скатиться до животного уровня. А ведь были прежние времена, где он восседал во главе стола, в различных блюдах покоились деликатесы, но Дима демонстративно пил газировку, в душе потешаясь, как его подчинённые, вроде как с независимым видом, украдкой таскают бутерброды с красной и чёрной икрой и запивают дорогим виски за тысячу баксов. Сейчас он готов, не разжёвывая глотать жареную картошку, хлебать постный борщ, есть ржаной хлеб, и объедаться яичницей ... м-да, как давно это было. Дима обтёр рукавом жирные губы, в глазах появляется тоска. Как же так, его начальник охраны, сейчас понукает им, словно сопливым мальчишкой?! Почему всё поменялось?

— Чего не ешь, устрицы в лимонном соке вспомнил? — словно читая его мысли, насмешливо спрашивает Идар.

— Причём тут устрицы? Шёл бы ты отсюда! — неожиданно вспылил Дима и внутренне сжался от своих слов.

— Ты, я смотрю, переел, дерзить начинаешь! Допросишься, на диету посажу! — театрально поднимает брови Идар, рядом заржал Грач и Гена Меченый, а Олег удивлённо фыркнул.

— Извини, — еле выдавил Дима, лицо покрылось красными пятнами.

— Это у него от переедания! — ещё сильнее заржал Грач.

— Нет, — неожиданно серьёзно произносит Идар, — это у него проявляются атавизмы прошлой жизни. Забудь, Дима, нет её, канула вместе с Потопом, захочу, рабом тебя сделаю.

— Я извинился! — теперь уже бледнеет Дима.

— Знай, своё место ... а вообще, теперь сидеть за общим столом ты не будешь. Брысь, отсюда! — брезгливо махнул рукой Идар.

Дима, сатанея от гнева, но тщательно скрывая свои чувства, опустил глаза, схватил недоеденный кусок рыбы, быстро отвалил от костра. Идар некоторое время наблюдает за ним, рядом посмеиваются спецназовцы, затем, жестом подзывает обратно: — Ладно, проехали, сиди с нами, но фамильярности больше не допускай.

— Спасибо, — еле выдавил Дима.

— Нема за что, — усмехнулся Идар, — а теперь расскажи, как рыбу наловил, крючок сделал?

— На расчёску.

— Что?

Дима показывает своё приспособление, рассказывает принцип действия, чувствует удивлённые взгляды, его распирает от удовольствия, но, скромно опускает глаза.

— Чем больше с тобой работаю, тем больше удивляюсь, умеешь нестандартно мыслить, если б не твоя спесь, был бы уже моим замом, — и непонятно, с иронией говорит Идар, или серьёзно. Рядом гоготнул Гена Меченый, но столкнувшись со строгим взглядом своего вожака, произвёл губами непонятный звук, срезал ножом лишний волосок на своей руке, затем, лениво метнул нож в ствол рядом стоящего дерева, пронзив, уснувшую на коре, стрекозу. Дима тоскливо глянул на дрожащую рукоятку, и чётко понял, замом ему никогда не стать.

Идар перехватил его взгляд, улыбнулся: — Метать ножи, и прочие острые предметы, наука небольшая, на это натруженных мозгов не требуется, лишь длительные тренировки, доводящие движения до рефлексов. Кстати, ты изготовил, на чём будем рисовать карту?

Дима утвердительно кивает, вытаскивает из кустов несколько скрученных рулонов.

— Определённо, твоя голова, в наших хозяйственных делах, вещь нужная, — хвалит Идар.

Гл. 25.

Карта зарисована, с подробным указанием всех постов и ловушек, на это ушло чуть больше недели, теперь можно и к Виктору.

Караби яйла не слишком большая территория, но сплошь в скальных образованиях, множество карстовых воронок, путаница из ущелий и долин — настоящий лабиринт. Не зная местности, можно несколько часов плутать вокруг да около, а то, и серьёзно заблудится, но Идар хорошо знает путь к лагерю своего врага, с которым собирается заключить перемирие.

Небольшой отряд Идара останавливается на кромке леса, впереди виднеется мощный забор и дымится сожженный участок леса.

— Неужели это тот парень, что собирал у нас огрызки? — задумчиво произносит Идар и не ждёт ответа.

— Ему не огрызки были нужны, а косточки, — охотно говорит Дима.

— Зачем? А ... понятно, — кивает Идар, — яблоневый сад решил вырастить, а здесь лес сжёг ... стратегически правильное решение. А где он столько брёвен взял?

— Очевидно, море выбросило, — Дима со страхом смотрит на забор, где в бойницах виднеются лучники.

— Хорошо укрепился, — благожелательно произносит Идар и добавляет: — Нам бы пришлось повозиться, чтобы сломить их оборону.

— К чему сейчас такие мысли? — хмуро улыбается спецназовец Грач.

— Так... по привычке. Теперь, если нас сразу не утыкают стрелами, будем "дружить семьями", — шутит он и серьёзно добавляет: — У кого-нибудь есть белая тряпка?

— У меня трусы белые ... почти белые, — внезапно краснеет Дима.

— Что ж, для белого флага пойдёт, — невозмутимо произносит Идар, а в отряде негромко заржали.

Мужчины выломали длинную ветку, Дима, под нарастающий хохот, снимает трусы, стыдливо прикрывая ладонью переднее место. Идар тоже посмеивается, но вскоре ему это надоедает, и он резко обрывает смешки. Импровизированный флаг гордо развернулся на древке и призывно затрепетал на ветру. Идар суёт его Диме: — Твои трусы, вот и будешь парламентёром. Давай ... вперёд! — выталкивает он его на открытое пространство.