— Это само собой разумеется — откликается человек с бородкой, наконец выдавший всем своим по чашке и пригубивший и сам кофеек.
— Параметры уже понятны, можно таких стимулов наделать, сколько потребно — откликается молчавший до этого полный очкарик, прямо олицетворение ботана. Но к его словам остальные относятся вполне серьезно.
— Весь вопрос — а нужно ли такое. Нет, несомненно в определенных ситуациях такое необходимо. Для тех же чисток среди деликатного оборудования, к слову. Но это все же не массово — замечает инженер с кружкой 'Вика'.
— Все-таки в джезве, да на песочке, да чтоб свежемолотый — куда вкуснее — немного не в тему выдает тип с эспаньолкой, сделав первые глотки, потом неожиданно поворачивается ко мне:
— А скажите, у вас в клинике всяких самострелов после неосторожного обращения с оружием стало больше, как только приняли положение о поголовной вооруженности граждан Кронштадта?
— Ну а то как же! Заметно прибавилось — и сами себе сдуру пули садят куда попало и окружающим достается, да и сопутствующие травмы — много ж всякого нелепого, но дешевого оружия продают — и разрывы стволов и затворы вылетают в лоб. Позавчера как раз привезли такого дурня — затяжной выстрел был, а он поспешил перезаряжать. Только ведь и раньше всякое бывало — наш снайпер на этом тронулся слегка, на безопасности с обращением-то. Не дай бог при нем в сторону кого стволом повести или без предохранителя оружие таскать... Бесится сразу, потом не угомонишь...
— Пострадал, надо думать? — понимающе кивает головой собеседник.
— Отчасти. Служили три товарища, ага. Перед самым дембелем его дружок — земляк, в карауле будучи с другим таким же другом, от дурной радости, что это последняя смена последнего дембельского караула изобразил сценку из недавно посмотренного вестерна. Ну и разряженный автомат возьми да и стрельни. Да с пары метров аккурат пуля другу между глаз, ровно в переносицу. Подсменки сбежались, а стрелок воет в голос и пытается дыру в затылке панамой заткнуть, а дыра не затыкается и оттуда мозги сгустками и кровища. И пальцами убитый мелко так по полу шарит. Вот так у нашего снайпера один друг глупо погиб. А другой глупо сел. Хотя ребята были серьезные, в разных переделках побывали. Куда там Голливуду.
Минутку все помолчали. Потом полноватый очкарик спросил:
— А откуда патрон в стволе был? Вы ж сказали — разряженный автомат.
— Это как раз просто — отзывается человек с эспаньолкой — нередко на карауле свой патрон в ствол ставят — а то караульные боеприпасы определенной партии и вид у них несколько другой, чем у тех, что на том же полигоне выдают. Не знаю как сейчас, раньше эти 'караульные боеприпасы' стояли черт знает сколько времени не обмениваясь, потому могли и не сработать, случись что. Ну и по виду отличались — чтоб их не заменили на какие-другие. Вот магазин он отстегнул, а про патрон в стволе забыл. Бывает.
— Но доктор толкует, что они опытные ребята были — упорствует ботан в очках.
— Дембель — коротко отвечает инженер.
— И что дембель?
— Перед дембелем даже опытные деды дуреют. Причем сильно. Очень домой хочется — резюмирует любитель свежесмолотого кофе в джезве. Потом продолжает как ни в чем ни бывало:
— Так вот вполне вероятно, что части граждан вместо всяких убожищных самопалов лучше такие стимулы выдавать. К слову наши оглоеды уже на себе проверили — человеку разряды тоже не приятны, хотя вовсе не шокер. Сознание не теряется. Просто очень неприятно. Вполне себе перспективное направление. Особенно если подтвердится что оно и на слух зомби оказывает неприятное для них действие. Как считаете?
— Ну если этот треск даже на непуганых работает... Сегодня вон людоедов танковым ревом пугали, я до сих пор немного не в себе, а там думал — уши отвалятся — отвечаю я инженеру.
— Удачно получилось к слову — вставляет тот, у кого чашка 'Вика'.
— Еще бы не удачно — кто ж предложил-то! — горделиво заявляет завернувший на запах в кухню этот. Как его... Звать-то Чечако, а вот кто — инженер он или звукооператор или журналист — судя по его нахрапу и нахальству — не знаю. Во всяком случае, именно он сегодня обеспечивал рев двигателей у нас за спиной.
— Кофе будешь — спрашивает его человек с эспаньолкой.
— Если хороший — то буду! А где машина? — спрашивает у меня Чечако.
— Какая машина?
— Как какая? Олегова с оборудованием? — он пучит в непритворном изумлении глаза.
— Уничтожена. К нам пробрались двое конных людоедов, машину изрешетили, ноги у Олега, оборудование тоже под огонь попало — отвечаю я.
— И мое тоже?! — подпрыгивает Чечако.
— Это вы про что? — уже совершенно потеряв нить беседы, спрашиваю его.
— Терминаторы! Три штуки — ладно! Нет, ну вот так — БРОСИТЬ!!! Генератор новый — один, колонки акустические активные — две штуки, микшер, импортный, серебряный, на 48 каналов... Вы что, все там вот так и оставили? — прямо задыхается от возмущения этот Чечако. Ему суют в руки кружку, но он раздраженно ее отпихивает, так что ароматная коричневая жижа плещет на пол.
— Эти терминаторы уничтожены в ходе ээээ... огневого контакта — растерянно говорю я покрасневшему как свекла обладателю оставленных в лесу причандалов.
— А все остальное? — кипит от злости Чечако.
— Ну да там же зомби понабежали кучей! Мы сами-то еле ноги унесли, а вы тут нам за генератор выговариваете! Думаете легко было — лошадь кстати с фортелями оказалась, идти не хотела!
— И правильно! Лошадь и та понятие имеет! Бросили вверенное имущество! И хоть бы аппаратуру мо... колонки с генератором инв. номер 128273 в кузов запихали! Охраннички, блин — ни украсть, ни посторожить!
Я стою остолбенев. Еще больше удивляюсь, когда совершенно адекватный до этого инженер с ришельевской бородкой в тон вопящему Чечако заводит ту же песню.
— Люди добрые! Да где ж это видано, новый 48-канальный пульт тащить в лес? Совести у вас нетути! Туда вполне какого-нибудь Mackie каналов на 6 будет выше чердака Останкинской башни! Чечако, почто ты им отдал такое богачество? Чем тебя пытались соблазнить, или угрожали чем? Новый генератор... активная акустика, пульт на 48 каналов — да в мирное время убивали за меньшее... А ведь там наверняка не только это, там коммутации погибнуть может сколько... А обработка? Наверняка ведь и обработку ты им давал? Ведь только параметрических эквалайзеров ушло несколько, а сколько ты поставил графических... Ох...
Он хватает себя за голову и горестно стонет, причем у меня складывается ощущение — что вполне серьезно. Чечако, однако от этого сдувается, тускнеет, потом добавляет уже вполголоса:
— Кстати, они и кабель Proel тоже...
— Ну какой Proel? Там же Klotz был? А коммутация? Где вы теперь возьмёте такой Neutrik? Эх... всё пропало. И генератор новый... Только кабеля 35 метров!
— Какие 35? Это кишки было 35, а 300 метров симметричного микрофонного кабеля?
— А восемьдесят разъёмов симметричных? Эквалайзер параметрический Klark teknik кто восполнит? Им всё воевать... А оборудование совсем не жалеют! А как колыбельную без оборудования сыграть? А про паяльник керамический, да набор отверток из того же материала? Воот! Никто и не вспомнил! И — Чечако — два спирта забыли, горечь потери надо сначала хорошенько залить! — с совершенно серьезным видом выдает инженер с эспаньолкой. Я недоуменно смотрю на обоих — то ли они дурака валяют, то ли всерьез такую пургу гонят. Потом с некоторой натугой до меня начинает доходить, что это явный наезд с нагрузкой. Что-то не заметил я, когда Чечако этот разворачивал свои электрические шарманки таких объемов этих, как их, кабелей серебряных с разъемами мнемотоническими или как их там обзывают. Тем временем парочка продолжает не снижая накала:
— Чечако, где вы ходите? Никого нельзя оставить! Давайте оформляйте рапортом все потерянное из-за разгильдяйства и головотяпства! Что, я за вас все должен наизусть помнить! Вы и паяльник там оставили? — строго вопрошает тот, что с эспаньолкой. Замечаю, что рожи остальных инженеров, стоящих на кухне, приобретают этакое постное выражение — когда человек хочет заржать, но нельзя. Вот теперь я точно уверен, что эти мерзавцы то ли прикалываются надо мной, уставшим, то ли пытаются раскрутить меня на какие-то нужные им от меня или от команды нашей действия. Ну, давайте, на меня где сядешь — там и слезешь!
— А ну да, вместе со спиртом... ну, да придется списать... Чарджер! Я все подготовлю — бубнит весьма назойливо и настырно Чечако.
— Значит так — командирским голосом велит тот, с эспаньолкой, которого назвали странным прозвищем Чарджер — опись пролюбленного этими героями оборудования давайте сюда через 15 минут, вот товарищ Олег еще будку и своих терминаторов списывает всех трех.
— Двух! — преданно поедая ефрейторским взглядом величавого Чарджера поправляет Чечако.
— Хм, мне говорили трех... может трех, и пусть недоумевают? — с брезгливым высокомерием вельможи произносит Чарджер.
— Есть! — восторженно гавкает Чечако. Остальные инженеры становятся еще более постными, ну уже и некуда вроде — вот — вот заржут в голос.
— Вы, доктор, раз уж так недоглядели и допустили потери очень ценного имущества давайте рапорт пишите про высокую эффективность 'наших нанотанков', и, как следствие, про бой с превосходящими силами кавалерии противника... ага.... да и про трофеи упомяните, мол, в результате тактического маневра приобретено дополнительное транспортное средство типа 'лошадь четырехногая', да и неплохо бы, чтобы ваша артель за недогляд выделила нам пока два объема спирта! Горечь потери надо сначала хорошенько залить!
— Чую, что пристрелить вас дешевле обойдется. Если не остановить полет вашей фантазии такого потребуете, что поездом не вывезешь... — по возможности спокойно парирую я.
— Но ведь оборудование потеряно? — совершенно невозмутимо уточняет Чарджер.
— А что нам надо было его отбивать у благодарных радиослушателей? Ваш коллега — Чечако — такую радиопрограмму залепендил, что был полный аншлаг. Мы и так по возможности обезопасили местность — двух кавалергардов каннибальских пришлось на крупные ветки затащить, чтоб морфов не завелось!
— Это как? — уточняет допивший кофе инженер в очках.
— Веревку перебрасывали через крупную ветку, чтоб зомби не дотянулись, за луку седла ну и за ноги упокойничка — и лошадкой тянули, пока он на ветке не оказывался. Не до ваших репродукторов было!
— Чарджер, вы видели!? Они изначально собирались все БРОСИТЬ! Нет, невиданно, зомбаков развесили, а пульт, серебристый, импортный, ...два... бросили... — снова кликушествует Чечако, но вдруг обрезает, словно пленку ножницами, и заговорщицки шепчет:
— Мы культурные люди! Для вас свободный день 'охоты', грузовик от командования — один рейс нам, один вам! Мы не только о себе думаем!
Ага. А я прямо немедленно развесил уши. Тут же встревает этот, Ришелье — Чарджер, кот Баюн с замашками Сирены:
— Да мы вообще, тихие и смирные. Но за аппаратуру... Эх... Кто не 'чесал', тому не понять, как это, когда на 'кишку' наехал трактор, и из 52 каналов работает только 8, за 45 минут до следующего концерта. И приведение в рабочее состояние, а это восстановление ещё 12 каналов 'кишки' за полчаса промеж концертов, и полное восстановление за ночь. Это ж понимать надо! А тут вдруг! Бросили комплект аппаратуры. Да я без прикрытия, но с напарником туда полезу, лишь бы не оставлять! И совершенно справедливо, рейс нам, рейс вам. А выбрать грамотно поможем. Вам к слову, тоже много чего пригодится! По теме, я ж гастрольно-студийным техником отработал семь лет!
Только я собираюсь наконец ответить достойно, как сверху со второго этажа доносится заполошный крик:
— Медик!
Рефлекторно передвигаю сумку на пузо и дергаю из кухни наверх, на второй этаж. Явно недосмотрели обалдуи на зомбаков с дурацкими стрекалами, тяпнула, небось, красоточка — горничная кого-то из инженеров! Но сверху кучей навстречу мне несется несколько человек — со злыми рожами и оружие приводят на ходу в готовность, только предохранители и защелкали. Постреляют еще друг друга, идиоты! Мы сталкиваемся на лестничном марше и я вместе с этой толпой вылетаю за двери особняка.
Вся эта орда, что выдавилась со мной через входные двери целеустремленно прет в ворота. На секунду задерживаюсь, для того чтобы выдернуть из сумки резиновые перчатки, судя по тому как орут 'медик!' работка будет не терпящей отлагательств и лучше быть готовым к любой пакости. Потому перчатки на руки сразу. У меня ручонки после сегодняшних приключений грязнючие, да и неизвестно в чем копаться придется, радость от встречи может быть взаимной. Вот ведь времечко — постоянно приходится ручонки перчатками защищать — не кожаными, так брезентовыми. А то и резиновыми...
И раньше-то все время перчатки носил — после того, как нас, студентов первого курса, лихо устроивших битву в снежки прямо у фонтана в институте строго отчитала уважаемая профессор — дескать для врача, тем более педиатра забота о коже на руках важнее важного — они у нас всегда должны быть мягкими, теплыми и чувствительными. Да и права оказалась — пальпация и перкуссия грубыми лапами просто неисполнима, и не подпустят к себе лекаря с ледяными лапами не то что дети, а и взрослые пациенты тоже. Так что и раньше носил, а теперь только дома считай без них...
На асфальтированной площадке сейчас стоят вразбивку машины, несколько человек очень бодро, развернувшись цепью бегут споро как раз по той дорожке, что мы так недавно 'пресекали', остальные собрались кучей в середине огороженного машинами пространства, машут руками мне, чтобы я поспешил туда. Ну я и спешу со всех ног, попутно стараясь понять, что не так с теми, кто побежал по дороге. Доходит — и я не останавливаясь ору им вслед:
— Эй, там растяжка на дороге! Осторожнее!
Но долго их просвещать у меня не получается — кучка людей у машины. Торчащие оттуда из кучи ноги лежащего человека, которые сразу мне не нравятся слабым шевелением, мелькнувшие ярко-белые бинты с слишком большим количеством красного...
Публика, хаотично пытающаяся оказать помощь, раздвигается и мне становится дурно. Не в том смысле, что меня затошнило, этого как раз нет. Вот что есть и очень плохо выглядит — совсем молодой пацан. Полузакрытые глаза закатились под лоб, одни белки видать, кожа отвратительно белая, нехорошей восковой полупозрачности, а шея и все ниже густо залиты кровищей и эта кровища явно продолжает литься. Благо мальца этого держат в полусидячем положении. Странный какой-то цвет у крови. Неестественно яркий. И много ее... Очень много. Я такое количество крови видал только уже у убитых. А этот — еще жив вроде. Во всяком случае руки и ноги еще шевелятся. Только мне это тоже не нравится — на трофейных чеченских видео так шевелились в агонии люди с перерезанным горлом. Черт, у этого сопляка значит сонная артерия с дыркой, вот откуда эта кровища. Справа-то шея чистая, вся раскраска слева, и так ее там много, что не понять, какая рана-то! Отпихиваю мужиков с измаранной ватой и бинтиками. Плюхаюсь на колени, чтобы устойчивое положение у меня было, под правое колено попадается какая-то помеха, мельком замечаю, что это мвдшный пластиковый доспех с руки. Подхватываю у одного из мужиков тампон из индпакета и стремительным мазком смахиваю кровь с шеи паренька.
