Путь чужака

— Ну?

— Лютоглаз ворвался на стены! — крикнул запыхавшийся ставр.

— Громорык! Пятьдесят ставров на помощь Лютоглазу! — приказал Стас, и воины умчались. Там они нужнее, чем здесь. Но что творится там, в проломе?

Решетка не выдержала. Тяжелый наконечник погнул и вывернул ее из стены. По команде десятника ставры потянули за канаты, вытаскивая таран из прохода, и когда он освободил дорогу, ставры бросились вперед.

Стас бежал со всеми. Проскочив мимо повисшей на честном слове, изуродованной ударом тарана створки ворот, он увидел погнутую решетку, за которой отсвечивали шлемы аллери.

— Вперед! — заорал он, подняв меч, и пышущая яростью волна, разметав защитников, внесла его во двор.

Бой шел повсюду. Многие аллери сдавались, но были и те, что бились до последнего, не ожидая пощады.

Стас метался по двору, но найти Элор не мог. Взгляд упал на дверь, ведущую в главную дворцовую башню. Она была открыта, на ступенях лежали трупы. Повинуясь инстинкту, Стас ринулся внутрь. Короткий коридор вывел в небольшой холл с тремя выходами. Куда идти? Сверху раздался истошный крик, зазвенела сталь. Стас рванулся туда, занося меч над плечом. Чуткие ноздри чуяли запах крови. Так и есть!

В комнате ставр рубился с аллери. Еще один соплеменник недвижно лежал на полу. Стас ворвался в комнату и ударил сплеча. Меч погрузился в тело не успевшего отразить удар стража, и тот с криком повалился навзничь.

— Где королева? Ты видел Элор? — крикнул Стас. Его трясло от страха и ярости. Ставр развел руками. Его бородатую морду забрызгала кровь, делая воина похожим на оборотня из фильма ужасов. Стас рванулся дальше, но комнаты и залы были пусты. Где-то кричали, он увидел бегущих в ужасе женщин, видимо, обслугу.

— Элор! Где ты?

Стас двигался напролом, не глядя по сторонам, понимая, что поступает опрометчиво, что может легко получить удар из-за угла или в спину, но это его волновало меньше всего. Он должен найти Элор!

Вдруг он остановился. А ведь он уже бывал здесь! Когда бежал с Элор из замка. Вот ниша, в которой прятались от стражей, а вот там — комната Айрин!

Мощный удар копытом сорвал дверь с петель. Стас влетел в комнату и, будь там даже сам дьявол — он получил бы по рогам! Но в комнате не было никого, и Стас в ярости срубил стойку балдахина.

— Эло-о-ор! — заревел он.

Стас выбежал в коридор. Куда идти? Победа одержана — в этом он не сомневался, но зачем ему все, если с Элор что-то случится! В мозгу крутились сцены из исторических боевиков, где хорошие и плохие парни сражались высоко на башнях или крышах, но сейчас это представлялось верхом глупости. К чему лезть наверх, если можно прикончить врага здесь и сейчас. Подвал! О нем мало кто знал, кроме двух королев!

Вырвав из держателя в стене факел, Стас рванулся вниз, едва не скатившись кубарем, и в конце тупика, у двери, увидел лежащего ничком Голошкура. Стас перепрыгнул через ставра и вцепился в кольцо. Дернул дверь на себя и замер.

Слабый свет факела осветил сидевшую на гнилой соломе Элор. Стас даже сморгнул: ведь это все уже было...

— Элор!

Он подбежал и увидел лежащую ничком Айрин. Элор плакала, сжимая голову сестры. Стас беззвучно разевал пасть. Он отступил и споткнулся о лежащий на каменном полу меч. Стас пересилил себя и шагнул снова. Айрин была мертва. Струйка крови вытекала из нее, пропитывая пыль и грязную истлевшую солому.

— Ты цела? — наконец, выговорил он. Элор не отвечала. Она только что убила сестру, подумал Стас.

— Должна остаться одна королева, — прошептала Элор. — Так она сказала мне.

— Так и стало. И я рад, что осталась ты.

Он схватил Элор за плечи. Девушка вскрикнула, и Стас ощутил на ладонях липкую влагу.

— Ты ранена! — отчаянно закричал он.

— Пустяки, — сказала она и медленно повалилась навзничь.

Глава 24. Похищение

Рана Элор оказалась несерьезной. Прибывший лекарь осмотрел плечо, промыл рану и наложил повязку, после чего Элор уснула, как убитая, а Стас не смел отойти от нее ни на шаг, не доверяя теперь никому. Как выяснилось, Фардорн пал в бою, и Стасу было стыдно за слова, сказанные аллери перед боем. Чтобы успокоить совесть, вождь ставров приказал похоронить Фардорна, как героя, и объявить лучшим из бойцов, павших за королеву.

Все распоряжения Стас отдавал через адъютантов, которые вбегали к нему каждые полчаса. Он размещал воинов в казармах, выдавал расписки торговцам, снабжавшим войско, приказал очистить цитадель от трупов, чтобы ничто не омрачило радость Элор, когда она проснется. Нахлынувшие дела совершенно измотали его, но, входя к спящей королеве, Стас чувствовал прилив сил и мог снова направлять и приказывать.

По словам слуг, Элор спала крепко, лишь несколько раз вскрикивала во сне. У нее был жар, но лекарь сказал, что беспокоиться не стоит. Но Стас волновался, беспокоясь, чтобы не было заражения. Кто ее знает, эту Айрин, могла и ядом меч пропитать. Старик-лекарь кланялся и заверял, что все будет хорошо. Стас успокоился и не заметил, как задремал, сидя у ее изголовья.

— Мечедар!

Он вскочил так резко, что рог воткнулся в край деревянного балдахина, и Стасу пришлось приложить усилие, высвобождая голову. Элор улыбнулась. Слабый румянец играл на щеках девушки, и, глядя ей в глаза, Стас понял, что все в порядке.

— Да, моя королева.

— Уже утро? — спросила она.

— Да, — он бросил взгляд в узкое окно, за которым вовсю светило солнце. — Чудесный день.

— Мне снился сон, — сказала Элор. — Плохой сон. Я его не помню, но мне тревожно.

— Это лишь сон, — улыбнулся Стас. — Вставайте, королева, вас ждут великие дела!

Как было объявлено, бледная, но крепко державшаяся на ногах и счастливая Элор явилась перед народом. Люди встретили ее криком, от которого задрожала башня, и в небо вспорхнули стайки испуганных птиц.

Все было внове для нее, и все было счастьем. Элор махнула людям и ставрам рукой, и рев толпы зазвучал с новой силой.

— Народ Ильдорна, — сказала она, и собравшиеся утихли. — Мой народ! Я, Элор, дочь Бреннора, отныне ваша королева!

Снова взрыв восторга. Стас не понимал, откуда и почему столько радости. Ставры радовались свободе — это понятно, но неужели Айрин так достала всех горожан?

— Отныне и навечно народ ставров обретает свободу! Никто и никогда под страхом смерти не может иметь ставра-раба.

Этот день стал праздником. Заразившись щедростью от ставров, люди вытаскивали столы и снедь на улицы, Элор приказала выкатить из погребов замка лучшее вино и наливать всем желающим.

Ставры радовались как дети, и горожане хохотали, глядя на их неуклюжие восторженные танцы. Конечно, всей ненависти вином не смоешь, но Стас видел: ставры готовы прощать и уже простили людей, и гордился великодушием славного народа. Дело за людьми. Стас надеялся, что Элор все сделает правильно. Отмена рабства — лишь первая ступень. Трудней всего — уравнять людей и ставров, уравнять не законом, а пониманием. В истории человечества на это уходили десятки и сотни лет, но мы добьемся своего, думал Стас, глядя на перевязанную голову Голошкура, отчаянно торговавшегося с местным лавочником.

Стас думал: ставра убили, но парень просто лежал без сознания. Оклемавшись, ставр поведал ему о том, что произошло во дворце.

Элор столкнулась с Айрин в коридоре. Голошкур не мог сказать, о чем говорили сестры — он не знал языка аллери, но по интонации понял: сейчас случится то, о чем предупреждал вождь. Элор приказала ему уйти. Он отказался и хотел убить Айрин, но Элор ударила его сзади по голове. Больше он ничего не помнил.

Голошкур ходил гоголем. Обласканный Мечедаром и королевой, желавшей загладить вину за тот удар, ставр пользовался авторитетом у собратьев, и Стас не раз одергивал зарвавшегося молодца.

Город оживал. После праздников наступили будни, и через несколько дней Ильдорн зажил прежней жизнью. Лишь выбитые ворота, покалеченная башня, да полуразрушенная стена цитадели напоминали о ночном штурме.

Ставры вернулись в свои кланы, лишь один отряд остался во дворце, охраняя вождя. Стас хотел распустить их, но вожди не желали и слушать, единодушно признав Мечедара Железного Рога великим вождем и величайшим из ставров. Ну, как такому без охраны?

— Ты доволен, великий вождь? — улыбаясь, говорила королева.

— Главное, что ты со мной, — искренне отвечал Стас, и в душе все пело. Он, Стас Колодников, человек, каких в его мире миллионы, стал героем и великим вождем, и здесь же нашел свою любовь. И все равно, что на руках три пальца, а на голове рога — разве это мешает ему любить? Что вообще может помешать, если умеешь видеть главное, то, что внутри каждого из нас. Что делает нас такими, какие мы есть.

— У нас есть сказка о красавице и чудовище, — сказал, обнимая ее, Стас. Белое обнаженное тело Элор вытянулось на простынях, как странный диковинный цветок, и вся вселенная не стоила одного его лепестка.

— Да? И что это за сказка, расскажи, — прошептала с закрытыми глазами Элор. Ей нравились его нежные прикосновения, сила, таящаяся в грубых шершавых ладонях.

— Чудовищем был заколдованный принц. Он ждал, когда кто-нибудь полюбит его, и тогда чары спадут, и он вновь станет человеком.

— И что было дальше? — приподнимаясь, спросила она. Стас засмотрелся на ее грудь.

— Такая девушка нашлась. И стала его королевой.

— Я бы тоже хотела тебя расколдовать.

— Я мог бы не понравиться тебе.

— Не мог бы. Каким бы ты ни был, ты останешься тем же, Стасом из Петербурга.

Нет, спать в эту ночь решительно не хотелось!

— А еще у нас есть песня о короле, который влюбился в пастушку.

— И что дальше, расскажи! — Элор обожала слушать рассказы Стаса.

— А то, что короли не могут жениться по любви! Так поется в песне.

— Глупая песня! Короли женятся на том, на ком хотят! Или они не короли!

— Да, по сравнению с тобой они — не короли! — засмеялся Стас, притягивая ее к себе.

После счастливых ночей были суетливые, полные забот дни. Королевством надо править, оно не могло ждать. Прежние советники Айрин погибли либо разбежались, новых не было, и Элор разрывалась, принимая сотни решений за день. Стас помогал, как мог, но не знал и не понимал многого. Старосты мелких селений, какие-то просители, купцы, послы соседних держав выстраивались в очередь к королеве, ожидая ее воли. Надо вершить суд и назначать судей, отменять указы Айрин и придумывать новые, пересматривать налоги, решать, сколько платить новому войску...

Несмотря на все, Элор была счастлива, эти заботы не тяготили ее. Она рождена править и умела править. Стас с восхищением видел, как волей, одним словом или взглядом она покоряла людей. Не все уходили довольными, но все признавали: Элор — настоящая королева!

Не все было гладко. Не все складывалось так, как мечталось. Вечером в городе схватили жреца, который говорил толпе о нечестивости королевы.

— Мирхем! — прошептала Элор, узнав об этом. Она велела бросить жреца в башню и пытать, чтобы выведать, кто его послал. Стас пытался смягчить его участь, предлагая просто изгнать за ворота, но Элор была непреклонна.

— Изгонять — так всех, а всех изгнать я не могу. Я не могу во всеуслышанье обвинить Мирхема во лжи, и он знает это. Этот человек не виноват, ему приказали, но он будет заточен.

— Почему? Какой смысл? — спросил Стас. Он хотел напомнить, как она сама сидела в темнице, но, глядя на нее, почувствовал: не стоит. Нет, он не станет заступаться за человека, поливавшего Элор грязью.

— Чтобы все видели, как наказывают за злословие королевы! — сказала она. — Айрин бы отрубила ему голову! Или язык.

Когда они остались наедине, Стас сказал:

— А ведь он говорил правду.

— И что?

— Я не хочу, чтобы людей бросали в тюрьму за правду.

— Мне все равно! — крикнула Элор. — Я наказываю не за правду, а за дерзость! Люди могут говорить, что им вздумается и шептаться по углам, но осуждать меня вслух я не позволю!

Стас понял, как ей тяжело. Элор не была ни злой, ни капризной, просто, как умела, защищалась от мерзости и злословия, сопровождавших их любовь. Любовь человека и ставра.

Тесно общаясь с соплеменниками еще до взятия Ильдорна, Стас не раз слышал скабрезные шутки о связях людей и ставров, из чего сделал вывод, что такое случалось. Стало быть, не мы первые... На душе полегчало. Одно время у него на родине косо смотрели на негров, обнимавших белокожих девушек. Но все проходит, и муть, поднятая в воде, когда-то осядет на дно. Таковы люди там, таковы и здесь.

Но Стас ошибался. Аллери желали видеть непогрешимого правителя, и дозволенное низам, не должно и не могло быть прощено королеве.

Часто бывая в городе, Стас замечал, что говорят о ставрах люди.

— Они получили свободу — так пусть убираются в свои деревни! — говорил один горожанин другому.

— Это точно. Как королева выдерживает их вонь во дворце? — сказал кто-то за спиной, и Стас еле сдержался, чтобы не обернуться. Он не сможет заткнуть рты всем. Это лечится временем, это пройдет. Должно пройти.

— Представляю, как она спит с этим чудовищем! И это — наша королева!

— Грязная королева!

Они не боялись и не обращали внимания на проходящего мимо ставра. Внешне Мечедар не отличался от воина и одевался просто. Обыватели не подозревали, что он знает их язык, а чуткие уши ставров слышали далеко.

— Айрин была жестока, но знала, что такое честь. Она не унижалась до такого! Только представь: какой-то грязный ставр дрючит нашу королеву!

Стас метнулся к говоруну. Его длань, прихватив человека за ворот, с легкостью оторвала его от земли:

— До чего не унижалась Айрин? — спросил Стас. Спросил негромко, но вокруг стало тихо. Торговцы и прохожие испуганно смотрели по сторонам и друг на друга.

— А-а-а-а, — пролепетал человек. Он не ожидал такой развязки и, болтаясь бесформенным мешком, не смел выговорить ни слова. Его собеседник, лавочник, побелел и попятился под взглядом Стаса.

— А ну, иди сюда! — приказал Стас. Лавочник попятился еще быстрей, вбежал в лавку и захлопнул дверь.

— Стража! — крикнул очнувшийся аллери. — Убивают!

— Что ты только что сказал? — процедил Стас, сжимая ладонь так, что отвороты одежды медленно душили человека. — Повтори! Что ты сказал про королеву?

— Н-ничего! — закричал тот. — С-стража!

— Я все слышал! — сказал Стас и ударил. Огромный кулак ставра врезался в грудь, человек вскрикнул и завалился набок.

— Стража! — кричали повсюду, но Стас еще не закончил. Пара ударов копытом — и дверь лавки провалилась внутрь. Завизжав, как поросенок, лавочник хотел прыгнуть в окно, но не успел.

— Теперь ты. Что ты говорил о королеве? — Стас оскалил зубы и клацнул ими перед физиономией лавочника. Штаны горожанина мигом промокли. — Повтори!

— Ничего!

— Тебе не нравятся ставры!

— Очень нравятся!

— Они вонючие, да?

— Они прекрасно пахнут!

Стас занес кулак. Один удар — но такой, что он запомнит на всю свою жалкую жизнь! Лавочник заверещал.

— Эй, ты, ставр! А ну, отпусти его!