| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
И Золотой Город пал, чтобы многие и многие иные обрели то, чего так желали, расплатившись за то сущей безделицей болью, страданиями, смертью своих близких, родных, друзей и знакомых.
Межреальность. Орочьи Болота. 2414 год после Падения Небес.
— Нет, ну ты слышал, слышал? А?!
— Да брехня это всё.
— Ага, это сам Пройдоха слухи и распространяет. Поржать ему захотелось, над нами. В походы-то его Великий не пускает, вот и шутит, как может. Ты что Пройдоху первый год знаешь?
— Нет, ну и если правда, если он правда по ночам такое с эльфийками вытворяет?
— Да не может быть такого, Пройдоха гоблин правильный, ему все эти эти
— Нет, ну а вдруг, вот ты представь, ну представь наш Пройдоха и эльфийки ночью да при свечах
— Какие свечи?.. у них там ведь свет-цветы
— Да зачем ему это? Вот ты мне ответь. Зачем? А?
— А я-то тут при чём? Ты у него сам и спроси.
— Да неудобно как-то обидеть ведь можно
— Пройдоху? Обидеть? Ты забыл, как он неделю в нужнике прятался, чтобы того принца прирезать? Как же ш его там звали?
— Руперт, и не принц он был, бастард.
— Не, не, Руперт Три Пальца это ж командир бастиона под Золотым Городом, его ж вроде Торнбоу располовинил, а в нужнике
— Да ты что несёшь? Три Пальца я самолично упокоил. Череп проломил и вся недолга. При чём тут Медная Глотка?
— Что-то в горле пересохло от болтовни, наливай уже.
— Нет, ты мне ответь, при чем тут Медная Глотка, если я его завалил?
— Доси, Доси его звали, и принцем он был, а не бастардом.
Шум, гам.
Отмечают орки своё возвращение в родные места, в Орочьи Болота.
Без драк пока, но за этим дело не встанет: оно часто до мозгов лучше доходит, если кулаком в морду приложить.
Совсем рядом, в каких-то нескольких сотнях метров, гоблин по прозвищу Пройхода, который с недавних пор настоятельно просил звать себя по имени, Алая, был занят с эльфийками тем, что вызывало столь бурное обсуждение у его товарищей.
Гоблин учился грамоте, учился он и арифметике с геометрией, астрономии с географией, а также ещё десятку других, не менее важных дисциплин.
— Со Случайностью ничего поделать я не могу, я ж гоблин, а не бог, но вот от Глупости, хотя бы от своей собственной, обязан попытаться избавиться. серьёзно отвечал Алая, когда его спрашивали, зачем ему это.
Спрашивали редко, да и, получив ответ, не верили в его правдивость.
Межреальность. При-Город. Ванахейм. Ферма Счастливого Хозяина, 35. 3002 год после Падения Небес.
Пиллигримм Гриз, за любовь к желудям прозываемый друзьями Пиги, Свин то есть, одним глазом поглядывал на только что доставленную накладную, а вторым на экран визора, по которому шёл очередной повтор довольно популярного лет двести назад шоу, Воинов Зодиака. Седьмой сезон, в котором в роли Крысы впервые появилась Мимиха, также известная, как Мелкая.
Петух, этот перворожденный хлыщ, дворянин из Чарующего Леса, разодетый в столь пёстрое и вычурное одеяние, что не то что настоящий петух, павлин облез бы от зависти, доведись им встретиться, мастерски петлял по переулкам Города, выводя Крысу в безумную круговерть Карнавала.
Убийство на сцене, среди празднующей толпы, изящное, тонкое, кажущееся на первый взгляд частью представления это была визитная карточка Петуха ещё до того, как он стал участником шоу, и многие убитые в Вилле-де-Ньют тогда ещё не виконтом Ля Мэ, а директором одного из подразделений корпорации Арима, это бы подтвердили, ну в том случае, если бы мёртвые умели говорить.
— А знаешь, я ведь потом читал об этой Мимихе, оказалось, что эти самые мимы они актёрами были, уличными, не убийцами, да и девушки мимы никогда мимихами не назывались. наблюдая за тем, как чёрно-белая Крыса вливается в толпу танцующих и радующихся существ, Пиги решил поделиться своими знаниями с подчинённым доставившим ему накладную на вывоз одной из обитавших на ферме эльфиек.
— Что, мистер Гриз? Энзо дураком, конечно, не был, но всё же предпочитал всякой ретро-мути, вроде Воинов Зодиака, вещи куда более современные, те же Болотные Бои, которые умудрялись уже третье десятилетие входить в пятёрку самых популярных программа боевого толка.
— Говорю, мутная история с этой вот Крысой вышла. Десяток сезонов отыграла, а потом пропала, как не было её. Расследования даже организовывали только оно ещё сильнее всё запутало. Вроде как оказалось, что Крыса эта в Вилле-де-Ньют известной личностью была, революционером или что-то вроде. Правда, все утверждали, что умерла она. Давно. Такая вот история.
— Вилле-де-Ньют? Слышал, это даже я слышал. Его поглощение едва не убило Город. Так?
— Так. кивает Пиги, наблюдая за тем, как Мимиха, сжимая в руки несуществующий клинок идёт за Петухом. Канализация, если не врут, из руин того города чуть ли не на четверть состоит. Даже программы были о тех, кто туда ходил, исследовал что-то. Но это давно было, до того, как у тосийцев начала крыша ехать.
— А что по накладной?
— Понятия не имею, кому эта старушка могла понадобиться, но наше дело маленькое сказано отгрузить мы и отгружаем. Только смотри там, чтобы бокс поприличней был, да и ушастую приведи в порядок, а то этот Пустозвон опять на нас жалобу накатает.
— Как же он достал уже с этими жалобами.
— Достал, поэтому и говорю приличный бокс и ушастую почистить, а не то с тобой сделаю тоже самое. на визоре Крыса как раз принялась потрошить Петуха своим несуществующим клинком.
Межреальность. Весёлая Клюка. Верхняя палуба. 3002 год после Падения Небес.
Капитан Весёлой Клюки Васко Калони по обыкновению своему был зол, но небывалое дело никоим образом не показывал ни злость, ни раздражение своему собеседнику. Подобное давно не случалось с просоленным ветераном, сапоги которого забыли, когда они в последний раз топтали не доски палубы, а землю.
— Ни один пират отсюда и до Крови не отважится напасть на Весёлую Клюку, прошу вас поверить старику на слово.
— И всё же — Многоликий Бог отвлёкся от поглощения устриц, — всё же, капитан возможно, это будут не просто пираты возможно, это будут скажем, асы
— С волками Одина трудно совладать, это верно, но доводилось нам топить и их драккары.
— Надеюсь, завтра на закате я смогу увидеть славное представление, уважаемый Круэ. Многоликий без стеснений обратился к капитану по его прозвищу, которое и за спиной старались лишний раз не поминать.
— Приложу все усилия. капитан с благодарностью склонил голову в поклоне.
И ничего в общем-то не произошло: не хрустнула предательски шея, выдавая неоспоримый факт, Васко Калони не склоняет головы ни перед кем, не проломились доски палубы, отказываясь держать поступившегося своей гордостью ради жизни подчинённых.
— Что ж не смею вас больше задерживать.
— Всего вам наилучшего.
Оставшись один, Многоликий ощутил, что немного разочарован, отчего у устриц появилась лёгкая горчинка.
Злюка оказался не таким уж и несгибаемым капитаном, стояло намекнуть, кто перед ним, — сразу стал мягок и обходителен.
Не то чтобы Многоликий многого ждал от него, но всё же всё же грустно осознавать, что слухи о несгибаемом Васко Калони, пошедшем против приказа Илисиана Вечного оказались сильным преувеличением
Такое случается и, к великому разочарованию, в последние столетия всё чаще.
И если уж говорить о разочарованиях, то отчего-то вспомнился Многоликому случай, имевший место быть лет сто тридцать-сто сорок назад.
То было камерное представление.
Никаких зрителей. Минимум участников.
Фехтовальщик не без оснований считавшийся лучшим бретёром Новой Вероны.
Жена фехтовальщика, красота которой спорила с низостью её происхождения, что послужило причиной бесчисленного множества дуэлей.
Дюжина душегубов из портового кабака.
Было больше но Иохим Санчес де Карркандза знал с какой стороны держать шпагу.
И, разумеется, сам Многоликий, который, как и в случае с Васко Калони, позволил своему собеседнику понять, кто же перед ним, — не сразу, чтобы успеть насладиться фехтовальным искусством мужа, который намерен ценой своей жизни защитить свою женщину.
То был столько же скучный ужин, как и тот, что состоялся только что.
Жена визжала, звала на помощь.
Душегубы смеялись и пыхтели.
Фехтовальщик же с невозмутимым лицом беседовал с Многоликим, лишь один раз пожаловавшись, что шум и крики мешают насладиться вкусом вина Sangre de una diosa. А оно ведь стоит по больше полусотни песет за бутылку.
Межреальность. Город. Южный порт. 3002 год после Падения Небес.
Лицо Андроса Гигантуса, представлявшее собой один сплошной синяк, сияло такой радостью, какой не позволяло себе уже много лет с тех самых пор, как при Белом Соборе погибла его жена, оставив их с малюткой Энни сиротами.
Три дня назад, ещё будучи мелким чинушей, обычным мальчиком на побегушках, Андрос не только не смог задержать отплытие Весёлой Клюки, но и был уличён во вранье.
Два дня назад, уже будучи безработным, да ещё и волчьим билетом на руках, который закрыл ему дорогу в любую приличную организацию, работающую на Город, Андрос на предложение лейтенанта Орлова, ответил, что готов иди хоть на Тёмных работать, лишь бы дочь его смогла продолжить обучение и получить статус Гражданина.
Сегодня же утром, сильно жалея о сказанном вчера, Андрос вошёл в кабинет к начальнику отдельного досмотрового пункта Истофану Далждо, о котором в Южном порту поговаривали разное, но неизменно страшное.
Чернильная душа, который за лишнюю минуту в премии подчинённого может сам и не удавится, но удавит любого. Насильник и извращенец, тратящий в декаду на развлечения больше, чем иные за год могут заработать. Психопат и самодур, количество жалоб и докладных на которого было легендой Южного порта, ведь под них выделили отдельных шкаф, а это многое значило для людей хоть что-то понимающих в делопроизводстве.
В реальности Истофан Далждо оказался даже ещё более резок и груб, чем представлялось перепуганному Андросу, тем больше оказалось его удивление, когда, будучи чуть ли не за шиворот выкинутым из кабинета, бедняга обнаружил, что принят на стажировку в отдельный досмотровый пункт, а также что должен бежать и получать полагающуюся по инструкциям форму, проходить курсы гипно-обучения, и бегом, просто бегом получать причитающиеся его подъёмные, какие-то ведомственные, и только после всего это приступать к работе, оклад на которой оказался лишь немного меньше, чем весь его доход на прошлой должности. И это только оклад была ж ещё премия, а её обещали платить исправно.
Межреальность. Координаты неустановлены. Весёлая Клюка. Каюта императорского люкса. 3002 год после Падения Небес.
Гражданин Створовски, телом которого Многоликий Бог воспользовался, чтобы попасть на борт Весёлой Клюки, тщетно пытался собраться с мыслями и понять, где же он находится и как он вообще сюда попал.
Обычная реакция любого, чьё тело Многоликий покидал не в связи с его гибелью, а по иным причинам.
По-хорошему, Створовски ещё повезло бог использовал его не слишком долго, поэтому личность Створовски уцелела.
Мог ведь стать Отверженным не помнящей себя-прежнего оболочкой, оставшейся после того, как Многоликий, выел из неё всё, что ему было интересно.
Для Мира оно, может быть, было бы и лучше, если бы один из мытарей Багра Томили, сгинул оставив после себя чистую от прежних грехов оболочку, но то для Мира, не для самого Створовски, прозываемого Рыбой из-за того, что в любом деле двигался он только вперёд, даже если и следовало бы повернуть.
Не умел он поворачивать назад.
Разучился.
Давно.
— Хлебни, может, полегчает. сунулась в ладонь Рыбе кружка.
Содержимое обожгло нутро, вышибая слёзы из глаз, а из горла надсадный кашель.
— Крысобойка — утерев рукавом рот, из уголков которого обильно потекла слюна, выдохнул Рыба.
— Приятно встретить ценителя. ухмыльнулся капитан и, морщась, сделал глоток из своей кружки.
Тосийская настойка на крысиных когтях, трёх видах грибов, дюжине видов мха и стольких же видах плесени, прозываемая за поистине омерзительный вкус, если пить её в тёплом виде, крысобойкой, входившая в обязательный рацион элитных частей и, разумеется, флота, Империи, ведущий военный действия в зимнее время года, а также в регионах с пониженным температурным режимом, обладала целым букетом положительных качеств, уже начавшим раскрываться перед Рыбой.
— Флотский мундир гражданский но на поясе кобура с револьвером дорогое оружие, редкое что там на погонах капитан, должно быть капитан небольшая качка, значит, плывём — заработал мозг Рыбы, входя в привычный для него режим.
Орочье сердце застучало чаще, следом активизировались железы, за имплантацию которых дорого было заплачено.
Рыба готовился к бою.
Жизнь приучила его к тому, что в любой непонятной ситуации лучше готовиться к бою, да и мистер Ильменсен как-то сказал что-то подобное, похвалив предусмотрительность Рыбы.
— Сбавь обороты, малец, а то проделаю в черепе дырку чтобы пар быстрее вышел. не отрывая взгляд от содержимого своей кружки предупредил капитан.
— Зачем же так грубо, Капитан? Вы только начали мне нравиться.
— Я не портовая шлюха, чтобы тебе, малец, нравиться.
— Что не портовая шлюха, это я и сам живу, а вот чего я не вижу причины по которой я тут с вами очутился.
— Смотрю не все мозги тебе Многоликий выел. Жаль только не повезло тебе, малец, оказаться именно на этом рейсе.
Многоликий вот оно что провал в памяти, неизвестное место, в котором Рыба оказался всему этому нашлось простое и логичное объяснение, хотя если уж говорить о простоте и логике куда проще и логичней для Створовски было бы оказаться похищенным с той или иной целью одной из группировок Сумеречников.
— А что с этим рейсом не так, Капитан?
— Всё так, если ты, малец, мечтал оказаться на корабле, идущем во Фронтир. сказанное можно было бы счесть шуткой, если бы на лице капитана дрогнул хоть мускул. Многоликому, например, это так не понравилось, что он аж из тебя выпрыгнул. Да и пассажирам новость о том, что мы идём во Фронтир, вряд ли понравится.
— Боюсь даже представить: что вам, Капитан, пообещали за это дело.
С каждым новым словом, с каждой законченной фразой Васко Калони, Рыба проникался к своему собеседнику всё большим уважением.
— Многоликий обещал, что я сильно пожалею о своём решении. Как и многие до него, впрочем.
Попрошайка, грязный, злобный, отличающийся от тосийца, разве что отсутствием хвоста и веры в Тёмных, смотрит на Рыбу глазами старого капитана.
Беспризорник, сумевших добыть себе кусок хлеба под жестоким небом Города, против своего старшего собрата с улиц Новой Вероны.
Мытарь, душегуб, никогда и не считавший себя человеком, чьё имя после его смерти вряд ли хоть кто-то сможет вспомнить, против капитана, вписавшего себя в историю, как одного из лучших флотоводцев своей эпохи, — он улыбался. Впервые в его никчёмной жизни он участвовал в чём-то столь грандиозном и нужном, как убийство бога.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
