— И профессор Дамблдор говорит, что заплатит Добби, сэр, если Добби захочет заплаты! Итак, Добби — свободный эльф, сэр, и Добби получает галеон в неделю и один выходной в месяц!
— Это не так уж много! Возмущенно крикнула Гермиона с пола, перекрывая крики и удары кулаками Винки.
— Профессор Дамблдор предложил Добби десять галлеонов в неделю и выходные, — сказал Добби, внезапно слегка вздрогнув, как будто перспектива такого большого досуга и богатства пугала его, — но Добби победил его, мисс. ...Добби любит свободу, мисс, но он не хочет слишком многого, мисс, ему больше нравится работа.
— А сколько вам платит профессор Дамблдор, Винки? — Ласково спросила Гермиона.
Если она думала, что это развеселит Винки, то сильно ошибалась. Винки действительно перестала плакать, но когда она села, то уставилась на Гермиону своими огромными карими глазами, все ее лицо было мокрым и внезапно наполнилось яростью.
— Винки — опозоренный эльф, но Винки еще не заплатили! — пропищала она. — Винки не пала так низко! Винки по-настоящему стыдится того, что ее освободили!
— Стыдится? — непонимающе переспросила Гермиона. — Но... Винки, перестань! Это мистеру Краучу должно быть стыдно, а не тебе! Ты не сделала ничего плохого, он действительно ужасно с тобой обращался...
Но при этих словах Винки закрыла руками отверстия в своей шляпе, прижала уши, чтобы не слышать ни слова, и завизжала:
— Вы не оскорбляете моего хозяина, мисс! Вы не оскорбляете мистера Крауча! Мистер Крауч — добрый волшебник, мисс! Мистер Крауч прав, что уволил плохую Винки!
— У Винки проблемы с адаптацией, Гарри Поттер, — доверительно пропищал Добби. — Винки забывает, что она больше не связана с мистером Краучем; теперь ей позволено высказывать свое мнение, но она этого не сделает.
— Значит, домашние эльфы не могут высказывать свое мнение о своих хозяевах? — спросил Гарри.
— О нет, сэр, нет, — сказал Добби, внезапно посерьезнев. — Это часть порабощения домашних эльфов, сэр. Мы храним их секреты и наше молчание, сэр. Мы защищаем честь семьи и никогда не говорим о них плохо, хотя профессор Дамблдор сказал Добби, что он на этом не настаивает. Профессор Дамблдор сказал, что мы можем... можем...
Добби вдруг занервничал и подозвал Гарри поближе. Гарри наклонился вперед. Добби прошептал:
— Он сказал, что мы можем называть его чокнутым старикашкой, если нам нравится, сэр!
Добби испуганно хихикнул.
— Но Добби не хочет этого, Гарри Поттер, — сказал он, снова заговорив нормальным голосом и тряхнув головой так, что его уши захлопали. — Добби очень нравится профессор Дамблдор, сэр, и он гордится тем, что хранит его секреты, и тем, что мы молчим ради него — Но теперь вы можете говорить о Малфоях все, что вам нравится? — Спросил его Гарри, ухмыляясь.
В огромных глазах Добби появился легкий испуг.
— Добби... Добби мог бы, — с сомнением произнес он. Он расправил свои маленькие плечи. — Добби мог бы сказать Гарри Поттеру, что его старые хозяева были... были... плохими темными волшебниками!
Добби на мгновение замер, дрожа всем телом, пораженный собственной смелостью, а затем бросился к ближайшему столу и начал изо всех сил биться об него головой, визжа:
— Плохой Добби! Плохой Добби!
Гарри схватил Добби сзади за галстук и оттащил от стола.
— Спасибо, Гарри Поттер, спасибо тебе, — задыхаясь, сказал Добби, потирая голову.
— Тебе просто нужно немного потренироваться, — сказал Гарри.
— Тренируйся! — яростно взвизгнула Винки. — Тебе должно быть стыдно, Добби, так говорить о своих хозяевах!
— Они мне больше не хозяева, Винки! — вызывающе заявил Добби. — Добби больше не волнует, что они думают!
— О, ты плохой эльф, Добби! — простонала Винки, и слезы снова потекли по ее лицу. — Мой бедный мистер Крауч, что он делает без Винки? Он нуждается во мне, ему нужна моя помощь! Я всю жизнь присматриваю за Краучами, и моя мама делает это раньше меня, и моя бабушка делает это раньше нее. о, что бы они сказали, если бы узнали, что Винки освободили? О, какой стыд, какой позор! — Она снова уткнулась лицом в юбку и разрыдалась.
— Винки, — твердо сказала Гермиона, — я совершенно уверена, что мистер Крауч прекрасно справляется без тебя. Знаешь, мы его видели...
— Ты встречаешься с моим мастером? — задыхаясь, спросила Винки, снова поднимая заплаканное лицо из-под юбки и вытаращив глаза на Гермиону. — Ты встречаешься с ним здесь, в Хогвартсе?
— Да, — сказала Гермиона, — он и мистер Бэгмен — судьи на турнире трех волшебников.
— Мистер Бэгмен тоже придет? — пискнула Винки, и, к великому удивлению Гарри (и Рона с Гермионой тоже, судя по выражению их лиц), она снова разозлилась. — Мистер Бэгмен — плохой волшебник! Очень плохой волшебник! Моему хозяину он не нравится, о нет, совсем не нравится!
— Бэгмен — плохой человек? — сказал Гарри.
— О да, — сказала Винки, яростно кивая головой. — Мой хозяин кое-что рассказывает Винки! Но Винки молчит. ...Винки-Винки хранит секреты своего хозяина. ... —
Она снова залилась слезами; было слышно, как она всхлипывает, уткнувшись в юбку, — Бедный хозяин, бедный хозяин, Винки больше не поможет ему!
Они не смогли добиться от Винки ни единого разумного слова. Они оставили ее плакать и допили чай, пока Добби весело болтал о своей жизни в качестве свободного эльфа и о своих планах насчет зарплаты.
— Теперь Добби собирается купить свитер, Гарри Поттер! — радостно сказал он, указывая на свою обнаженную грудь.
— Вот что я тебе скажу, Добби, — сказал Рон, которому, похоже, эльф очень понравился. — Я подарю тебе ту, что вяжет мне на Рождество моя мама, я всегда получаю от нее такие. Ты ведь не против бордовой, правда?
Добби был в восторге.
— Возможно, нам придется немного уменьшить его, чтобы он был тебе впору, — сказал ему Рон, — Но он отлично подойдет к твоему чайному чехлу.
Когда они собрались уходить, многие из окружающих эльфов подошли к ним, предлагая перекусить, чтобы они могли подняться наверх. Гермиона отказалась, с огорчением глядя на то, как эльфы продолжали кланяться и делать реверансы, но Гарри и Рон набили карманы пирожными с кремом.
— Большое спасибо! — сказал Гарри эльфам, которые столпились у двери, чтобы пожелать спокойной ночи. — Увидимся, Добби!
— Гарри Поттер. можно Добби иногда навещать вас, сэр? — Неуверенно спросил Добби.
— Конечно, можешь, — сказал Гарри, и Добби просиял.
— Знаешь что? — сказал Рон, как только он, Гермиона и Гарри покинули кухню и снова поднялись по ступенькам в вестибюль. — Все эти годы я был под большим впечатлением от Фреда и Джорджа, которые таскали еду с кухни — ну, это ведь совсем не сложно, не так ли? Им не терпится раздать ее всем!
— Знаешь, я думаю, это лучшее, что могло случиться с этими эльфами, — сказала Гермиона, поднимаясь по мраморной лестнице. — Я имею в виду, что Добби будет здесь работать. Другие эльфы увидят, как он счастлив, что свободен, и постепенно до них дойдет, что они тоже этого хотят!"
"Будем надеяться, что они не будут слишком пристально смотреть на Винки", — сказал Гарри.
— О, она повеселеет, — сказала Гермиона, хотя в ее голосе звучало некоторое сомнение. — Когда шок пройдет и она привыкнет к Хогвартсу, она поймет, насколько ей лучше без этого Крауча.
— Кажется, она его любит, — хрипло произнес Рон (он только что приступил к торту с кремом).
— Однако, она невысокого мнения о Бэгмене, не так ли? — спросил Гарри. — Интересно, что говорит о нем Крауч дома?
— Вероятно, это говорит о том, что он не очень хороший начальник отдела, — предположила Гермиона, — и давайте посмотрим правде в глаза. ...в его словах есть резон, не так ли?
— Я все равно предпочел бы работать на него, а не на старину Крауча, — сказал Рон. — По крайней мере, у Бэгмена есть чувство юмора.
— Смотри, чтобы Перси этого не услышал, — сказала Гермиона, слегка улыбнувшись.
— Да, но Перси не захотел бы работать на человека с чувством юмора, не так ли? — сказал Рон, принимаясь за шоколадный эклер. — Перси не распознал бы шутку, даже если бы перед ним танцевали голышом в чайном чехле Добби.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ
НЕОЖИДАННОЕ ЗАДАНИЕ
— Поттер! Уизли! Будьте внимательны!
Раздраженный голос профессора Макгонагалл, словно удар хлыста, пронесся по классу трансфигурации в четверг, и Гарри с Роном вздрогнули и подняли головы.
Урок подходил к концу; они закончили свою работу; цесарки, которых они превращали в морских свинок, были заперты в большой клетке на столе профессора Макгонагалл (у Невилла все еще были перья); они переписали домашнее задание с доски ("Опишите с примерами, способы, с помощью которых трансформирующие заклинания должны быть адаптированы при выполнении межвидовых переключений"). Звонок должен был прозвенеть с минуты на минуту, и Гарри с Роном, которые в конце класса сражались на мечах с помощью фальшивых волшебных палочек Фреда и Джорджа, подняли головы: Рон держал в руках оловянного попугая, а Гарри — резиновую пикшу.
— Теперь, когда Поттер и Уизли были так добры, что повели себя соответственно возрасту, — сказала профессор Макгонагалл, бросив сердитый взгляд на них двоих, когда голова пикши Гарри отвисла и беззвучно упала на пол — клюв попугая Рона оторвал ее несколькими мгновениями ранее, — Я должна кое-что сказать. обращаюсь ко всем вам.
— Приближается Рождественский бал — традиционная часть Турнира трех волшебников, которая дает нам возможность пообщаться с нашими иностранными гостями. Теперь бал будет открыт только для четверокурсников и старше, хотя вы можете пригласить кого-нибудь из младших учеников, если хотите...
Лаванда Браун издала пронзительный смешок. Парвати Патил сильно толкнула ее локтем в бок, ее лицо исказилось от ярости, поскольку она тоже старалась не захихикать. Они обе оглянулись на Гарри. Профессор Макгонагалл проигнорировала их, что, по мнению Гарри, было совершенно несправедливо, поскольку она только что отчитала его и Рона.
— Все будут в парадных мантиях, — продолжила профессор Макгонагалл, — и бал начнется в восемь часов в День Рождества и закончится в полночь в Большом зале. А теперь...
Профессор Макгонагалл демонстративно обвела взглядом класс.
— Рождественский бал — это, конечно, шанс для всех нас... э-э... расслабиться, — сказала она неодобрительным тоном.
Лаванда захихикала пуще прежнего, прижав ладонь ко рту, чтобы заглушить этот звук. Гарри понял, что на этот раз было смешным: профессор Макгонагалл, с волосами, собранными в тугой пучок, выглядела так, словно она вообще никогда не распускала волосы.
— Но это не значит, — продолжила профессор Макгонагалл, — что мы будем смягчать стандарты поведения, которых ожидаем от учеников Хогвартса. Я буду крайне недовольна, если ученик Гриффиндора каким-либо образом поставит школу в неловкое положение.
Прозвенел звонок, и началась обычная суета, пока все собирали свои сумки и закидывали их на плечи.
Профессор Макгонагалл крикнула, перекрывая шум:
— Поттер, на пару слов, пожалуйста.
Предположив, что это как-то связано с его обезглавленной резиновой пикшей, Гарри мрачно проследовал к учительскому столу. Профессор Макгонагалл подождала, пока весь класс разойдется, и затем сказала:
— Поттер, чемпионы и их партнеры...
— Какие партнеры? — сказал Гарри.
Профессор Макгонагалл подозрительно посмотрела на него, как будто подумала, что он пытается пошутить.
— Твой партнер на Святочный бал, Поттер, — холодно спросила она. — Твой партнер по танцам.
У Гарри внутри все сжалось.
— Партнеры по танцам? — Он почувствовал, что краснеет. — Я не танцую, — быстро сказал он.
— О, да, это так, — раздраженно сказала профессор Макгонагалл. — Именно это я вам и говорю. Традиционно чемпионы и их партнеры открывают бал.
Гарри внезапно представил себя в цилиндре и фраке в сопровождении девушки в платье с оборками, которое тетя Петуния всегда надевала на рабочие вечеринки дяди Вернона.
— Я не танцую, — сказал он.
— Это традиция, — твердо заявила профессор Макгонагалл. — Вы чемпион Хогвартса и будете делать то, что от вас ожидают как от представителя школы. Поэтому обязательно найдите себе партнера, Поттер.
— Но... я не...
— Вы слышали меня, Поттер, — сказала профессор Макгонагалл самым решительным тоном.
Неделю назад Гарри сказал бы, что найти партнершу для танца — это сущая ерунда по сравнению с тем, чтобы сразиться с венгерским рогохвостом. Но теперь, когда он сделал последнее и столкнулся с перспективой пригласить девушку на бал, он подумал, что предпочел бы провести еще один раунд с драконом.
Гарри никогда не видел, чтобы так много людей записывались, чтобы остаться в Хогвартсе на Рождество; он, конечно, всегда так и делал, потому что альтернативой обычно было возвращение на Тисовую улицу, но до сих пор он всегда был в меньшинстве. В этом году, однако, все ученики четвертого курса и старше, казалось, остались, и Гарри показалось, что все они были одержимы предстоящим балом — или, по крайней мере, все девочки были одержимы, и было удивительно, как много девушек внезапно оказалось в Хогвартсе; он никогда раньше этого не замечал. Девочки хихикали и перешептывались в коридорах, девочки визжали от смеха, когда мальчики проходили мимо них, девочки возбужденно обсуждали, что они наденут в рождественскую ночь. . . .
— Почему они должны ходить стаями? — Спросил Гарри у Рона, когда около дюжины девочек прошли мимо них, хихикая и пялясь на Гарри. — Как ты собираешься заставить себя одной из них сделать предложение?
— Набросить лассо на одну из них? — предложил Рон. — Есть какие-нибудь идеи, кого ты собираешься попробовать?
Гарри не ответил. Он прекрасно знал, кого хотел бы пригласить, но набраться смелости — это совсем другое дело. ...Чоу была на год старше его; она была очень хорошенькой; она очень хорошо играла в квиддич и к тому же пользовалась большой популярностью.
Рон, казалось, знал, что происходит в голове Гарри.
— Послушай, у тебя не будет никаких проблем. Ты чемпион. Ты только что победил венгерского рогохвоста. Держу пари, они будут выстраиваться в очередь, чтобы пойти с тобой.
Отдавая должное их недавно восстановившейся дружбе, Рон постарался свести горечь в своем голосе к минимуму. Более того, к удивлению Гарри, он оказался совершенно прав.
Кудрявая третьекурсница из Хаффлпаффа, с которой Гарри никогда в жизни не разговаривал, пригласила его пойти с ней на бал на следующий день. Гарри был настолько ошеломлен, что отказался, даже не успев подумать об этом. Девушка ушла с обиженным видом, и Гарри пришлось терпеть насмешки Дина, Симуса и Рона в ее адрес на протяжении всей Истории магии. На следующий день его пригласили еще две девушки, второкурсница и (к его ужасу) пятикурсница, которая выглядела так, словно могла бы отправить его в нокаут, если бы он отказался.
— Она была довольно симпатичной, — честно признался Рон, когда перестал смеяться.
— Она была на тридцать сантиметров выше меня, — сказал Гарри, все еще нервничая. — Представь, как бы я выглядел, если бы попытался танцевать с ней.
