Я люблю Вас, мистер V!

И тут стены пещеры содрогнулись. Все смолкли.

— Это случилось? — взволнованный Джон Миддоуз подхватил на руки оробевшую обезьянку.

Буйвол поспешил его успокоить:

— Да. Мы восстановили равновесие. Звери, люди и нелюди, вы присутствуете при знаменательном событии. Вы, под моим руководством, спасли Вселенную! — он самодовольно похлопал себя копытом по груди. — А теперь все свободны.

Утопленники и звери неохотно расходились, крайне разочарованные отсутствием спецэффектов. Если где-то в гигантском часовом механизме вселенной треснула самая ма-ахонькая шестерня, то для всех это прошло незамеченным. И все же сознание выполненного долга наполняло бьющиеся, давно не бьющиеся и вовсе отсутствующие сердца гордостью и надеждой.

— Тедди, уходи! Слышишь?! Уходи немедленно!

— Еще минутку! — простонал обессилевший вампир, тщетно пытаясь понять, кто кому только что показал небо в алмазах.

— Уходи! Уходи! Уходи! Уходи! — крик Бэллы постепенно перерастал в визг, плавно переходящий в ультразвук.

— Бэлла, сладкая моя, я сейчас! Я, конечно, вампир, но дай мне хоть пять минут на восстановление сил!

— Уходи-и-и-и-и-и-и-и-и!

Звуковой волной героя-любовника снесло с кровати, и он, наконец, сообразил, что происходит что-то не вполне нормальное и, кое-как отыскав штаны, вылетел из апартаментов для новобрачных.

— Нет, она точно чокнутая, — пробормотал портье и уныло побрел на первый этаж в очередной раз искать новую униформу.

Глава двадцатая.

ГОСТЬ ЭКОНОМ-КЛАССА.

Ольга Болдырева

Даккен наслаждался зрелищем: наконец-то, свершилось! Его взгляд был прикован к зеркалу, в котором разворачивалось действо.

— Смотри, Каге! Пробуждение началось! — в голосе юноши звучала истинная страсть. — Скоро, совсем скоро моя девочка расцветет для меня.

— Господин.

— Да, Каге? — раздраженно обернувшись к безликому спутнику, Даккен резко бросил. — Ты хочешь мне что-то сообщить?

— Нет, господин, — в интонациях куклы прозвучал страх.

— Хочешь сказать, я ошибся в расчетах? — демон перевел взгляд на развивающуюся в номере для новобрачных картину. — Посмотри! Посмотри на нее! — Даккен облизнулся, — Все, как и должно быть!

Когда волна неконтролируемой паники немного спала, Белла могла только тихо всхлипывать:

— Что же это? — жалобно простонала девушка, свернувшись на кровати клубочком, — больно, папочка, бо-о-ольно! — она потянулась к прикроватной тумбочке, ей даже удалось снять трубку, но серия спазмов скрутили тело, не позволяя пошевелиться.

Блондинка в ужасе наблюдала, как сильные судороги, сокращая мышцы, выворачивали ее конечности под невероятным углом. Нежная кожа быстро посинела, превращаясь в сплошную гематому. От боли Белла уже не могла связно соображать, но сознание упорно не желало покидать несчастную, внимательно фиксируя все изменения.

— Я умираю, — всхлипнула девушка. — Боже, я умираю! Это, наверное, Монсеньер наказывает меня! Мун же предупреждал! Тедди! Почему я прогнала Тедди? Он мог бы меня спасти! Напоить своей кровью. Тедди-и-и-и-и-и! — истошно завизжала блондинка, но ответа, разумеется, не получила.

Под потемневшей кожей пробегали раскаленные молнии, оставляя огненный след, словно кипящая лава в расщелинах земной коры. Не выдерживая давления, кости начали ломаться. Расширенными глазами девушка смотрела, как ребра вывернулись в обратную сторону, прорвав обугленную кожу, выросли двойным рядом острых наростов. Такие же шипы выросли на коленях и локтях.

— А-а-а-а-а-а! — забившись в конвульсиях, Белла не выдержала и потеряла сознание.

Скатившись с кровати, то, что осталось от прежней Беллы, повалилось на пол. Некоторое время ничего не происходило. Затем тишину нарушил тихий хруст — мотылек спешил выбраться из толстого хитинового одеяния своей куколки. Огрубевшая обугленная кожа начала медленно сползать.

Этих изменений девушка, разумеется, уже не видела, зато их с удовольствием констатировал заинтересованный зритель. Пробуждение шло точно по схеме, и Даккен мог бы быть счастлив, если бы не один маленький нюанс. Пока девушка звала на помощь папу, по прекрасному лицу демона блуждала победоносная улыбка, но стоило Бэлле в пароксизме боли вспомнить возлюбленного, блаженство слетело с лица трансвестита, исказив идеальные черты, сделав их почти безобразными. Демон конвульсивно сжал пальцы в кулак, алые когти впились в ладонь. Из глубоких порезов потекла черная кровь.

— Каге, — лицо его теперь не выражало ничего, — не пора ли готовиться к обеду? — юноша принялся слизывать с ладони выступившие капли.

— Да, господин.

— Покажи мне дичь, дружок, — демон, облизывая измазанные кровью губы, улыбнулся.

Зловещий оскал уродливым разрезом разделил красивое лицо юноши на две части.

В зеркале на потолке отразился холл отеля. Портье мило общался с почти голым мужчиной. Даккен дернулся.

— Убери! — взвизгнул он, инстинктивно отползая в сторону от изображения.

Как только зеркало снова отразило его самого, демон перевел дух.

— Как не вовремя! — вздохнул трансвестит, картинно заломив брови. — Придется еще немного нагулять аппетит.

Бэлла отстраненно, с азартно-болезненным вниманием изучала свою новую внешность. Можно сказать, она почти не изменилась. Почти. Все та же шелковистость кожи, все те же безупречные линии тела. Вот только кожа эта имела темно лиловый оттенок, а тело обзавелось еще несколькими интересными деталями. В частности — длинным тонким хвостом, почему-то очень сильно напоминающим крысиный, только с сердечком на конце. Он не слушался, и постоянно, как у рассерженной кошки, бил в разные стороны. Пальцы на руках и ногах заканчивались изогнутыми антрацитовыми когтями. За спиной топорщились смятые кожистые крылья черно-фиолетового оттенка. С лицом тоже произошли изменения. Большие раскосые глаза были залиты чернотой, в золотой радужке растянулся кошачий зрачок. Полные губы прятали заостренные сахарные зубы, тонкими иглами усеявшие пасть. На висках и по центру высокого лба проходил ряд аккуратных рожек. Такие же, только побольше, островерхой диадемой торчали из волос.

— Я прекрасна! — сообщила своему отражению блондинка и истерически расхохоталась.

Потом попыталась взмахнуть крыльями и на мгновение зависла над полом. Издав звериный рык ликования, прогнулась назад и, не удержавшись в воздухе, повалилась на кровать.

— Безумие! — прошептала девушка и снова провалилась в беспамятство.

Бэлла открыла глаза, всхлипнула и, первым делом воззрилась на свою руку. Рука была самой обычной, вполне человеческой. Вместе с испытанным облегчением вернулись и более приятные воспоминания. Постель пахла страстью. Девушка сладко потянулась и застонала. Это было прекрасно! И она хотела еще. Сейчас, немедленно.

Вскочив с кровати, блондинка быстро облачилась в разбросанные по полу вещи, мельком взглянула в зеркало. На мгновение перед внутренним взором предстал образ лилового чудовища.

— Приснится же такое! — зло пробормотала Бэлла и, хлопнув дверью, побежала искать Теда.

* * *

Когда на пятый день моего пребывания в отеле Хостел-Люкс я прикончил все спиртное из мини-бара и очнулся в обнимку с унитазом, понял — что-то в жизни надо менять. Причем срочно, пока я не стал первым алкоголиком в своем роде. Взгляд сфокусировался на бутылке, которая лежала перед носом, являясь последним рубежом на пути моего страстного поцелуя с фаянсом.

Или уже стал...

С трудом, отцепив руки от белого друга, нащупал раскалывающуюся голову. Единый создатель, как все болит! Дальнейшие пять минут заняли попытки поднять свое тело с пола, кое-как собрав его в кучу. Получилось только после возвращения дорого виски на кафельный, без того невыносимо грязный пол. Видимо, все то время, что я в тысяча-цатый раз занимался самобичеванием и нытьем о своей непростой доле, в номере никто прибраться не додумался. Или же у меня под кроватью припрятана пара-другая трупов.

Я тупо изучил нечто бывшее когда-то содержимым своего желудка и вязь узора на дорогой, пусть и потрескавшейся кафельной плитке. Красиво, блин. Но определённо надо было закусывать, хоть теми горе-уборщиками. Если они, конечно, были. Осторожно принюхался — вроде мертвечиной не пахло. И на том спасибо.

Вернусь домой, всё-таки возьму пару уроков распития спиртного у Хель.

Санузел оказался совмещённым. Для одноместного номера — самое оно. Пока я полз к облезлой душевой кабине, успел восхититься дизайном. Да, все выглядело так, будто справило уже не один круглый юбилей и ремонт видало в самых страшных кошмарах, и в тоже время обладало шармом, причем не каким-либо абстрактным, а подстроенным под мой собственный паршивый, но вполне оригинальный вкус. Словно я не вселился в первый попавшийся номер, а долго и придирчиво выбирал то, что соответствовало моему настроению.

Узоры, старость и немного грязи. Усмешка вышла горьковатой, но искренней.

Удовольствие от горячего душа немного испортил душераздирающий женский крик, раздавшийся, кажется, с третьего этажа. Да, точно с третьего, если пропустить второй этаж, то прямо надо мной. На слух я пока не жаловался. И чего так орать? Будто прадедушка явился... тот, который давно покойный. Визг чуть-чуть не дотянул до ультразвука, стремительно приближаясь, после чего к нему присоединился короткий мужской вопль, и все стихло. А втроем слабо? Весело у них тут, оказывается. А я, как всегда, все пропустил. И продолжу пропускать... — всё равно раньше чем через час ни за какие коврижки из душа не выползу.

Всегда испытывал слабость к горячей воде.

Протерев запотевшее зеркало ладонью, я мрачно уставился на свою синюшно-печальную физиономию, которая так и просила пожертвовать своему обладателю на опохмел. Физиономия, как физиономия, бывало и хуже. Разве что щетиной зарос. Только бриться нечем. Хотя, что о такой роскоши, как бритва, когда в ванной не обнаружилось даже самого маленького полотенца.

Как я проснулся около унитаза в неглиже, так и пришлось пройти в саму комнату, заливая длинноворсный ковер немного ржавой водой и оставляя за собой мокрые следы.

Первое, что бросилось в глаза — "шикарная" панорама, расстилающаяся за окном. Кладбище. Большое, старое и красивое. Мечта любого покойника, гота, сатаниста, извращенца... — нужное подчеркнуть. То-то меня в процессе вливания в себя высоко-градусного пойла посещали тоскливо-суицидальные мысли, и хотелось почеркать на обоях крестики и нолики с петельками, так же именуемые виселицами. Или кто-то эти мысли навеял? Обычно моё сознание само отслеживало все вмешательства, которые приходили извне, но на эти несколько дней я дал ему отпуск.

Засмотревшись на кладбище, под вуалью легкой наоконной тюли выглядевшее загадочно и пугающе, я споткнулся о бутылку. Оная жалобно звякнув о соседку, откатилась под кровать, булькнув остатками вылившегося из горлышка виски.

...Огромная двуспальная кровать, темные атласные простыни смяты, обнажая пышный матрас, подушки разбросаны по ковру, высокое зеркало разбито... ноутбуком, валяющимся на письменном столе под крупными осколками, на винтажных обоях подпалины, большое прожженное пятно на полу, прикрытое тем, что видимо несколько дней назад служило мне одеждой. Единственными целыми вещами в номере оставались: телевизор, темный комод и открытое настежь окно, в которое холодный ветер вдувал запах земли и гнилой листвы, что украшала собой старые надгробия.

Дорого же мне обойдётся испорченное имущество...

Или же можно махнуть рукой, и все вернётся на свои места. Сложный выбор.

Желудок протяжно заурчал, требуя как можно быстрее наполнить его чем-нибудь горячим, высококалорийным и обязательно вкусным. Вместе с приступом головной боли, к горлу подступил комок тошноты, и это стало последней каплей. Оставаться в холодном разгромленном номере не было никакого желания.

Нужно выбираться к живым. Попросить одежду, расплатиться за номер, зайти в бар.

Составив в уме этот нехитрый план действий, я оторвал от простыни широкую полосу и, обмотав ткань вокруг бедёр, вышел в коридор.

— Три дня, три дня, три дня, три дня... — мужской приятный баритон повторял и повторял эту фразу, положив на простенький мотивчик, потом запнулся, словно отвлекшись на что-то, и пробормотал, — да и прошли они уже почти! Три дня, три дня, три...

Наконец, я вышел из темного коридора в просторный холл. Поморщившись от неприятного яркого света, краем сознания отметил зеркальный потолок и сложную сеть черного рисунка мраморных плит пола. Как и в день моего заселения в отель, он снова напомнил мне о логове громадного паука, который коллекционирует редких и вкусных мух. За стойкой ресепшена спиной ко мне стоял мужчина: он-то и повторял успевшую надоесть до зубной боли фразу "три дня". Окинув взглядом его спину, я загрустил: выхода к живым не получилось — и тут оказались все мертвыми. Однако не помню я, чтобы здесь вампиры водились. Точнее, сознание настойчиво пыталось мне доказать, что я этого мужчину знаю, но тонкая пленка чужого влияния портила всю красоту. Ну не действует на меня такое, совсем-совсем. А жаль.

Бесшумно приблизившись к стойке и облокотившись на неё, я уточнил:

— А где портье?

Молодой вампир испуганно подпрыгнул, в прыжке поворачиваясь на сто восемьдесят градусов и направляя мне в глаза свет небольшой лампы.

— Ы-ыыы... — протянул он, потом опомнился и выдал более-менее членораздельное, — яй-аа за него.

Тьфу ты! Людей что ли никогда не видел? Ну, почти голый, каюсь. И что, что небритая рожа отличается переливами сине-зелёных тонов, а зрачки двуцветных глаз не реагируют на свет? И на шрам не надо так пялиться... на все шрамы, все равно не налюбуешься — их о-о-очень много! Нет, физическим самобичеванием я не занимаюсь, только внутренним. Да, знаю, тот рубец на шее выглядит совсем неаппетитно — примерно так, будто бы мне очень долго отпиливали голову очень тупым перочинным ножиком, а потом кто-то криворукий пришил её на место.

И совсем я нестрашный...

— Штанов с рубашкой, трусами и обувью не найдётся? — сразу спросил, не теряя времени на долгие вступления, — и я, это, номер разгромил: двенадцатый, когда найду кредитку — все возмещу.

— А-ааага... — глубокомысленно изрек новый знакомый. Видимо, испугался он не меня, а к моменту моего явления был уже на взводе. Наверное, работа нервная. Никогда бы не подумал, что это так сложно.

— Подождите, пожалуйста, я попробую что-нибудь найти, — вампир наконец-то успокоился и осторожно принюхался, видимо пытаясь решить, подхожу ли я на роль его позднего ужина, — мистер, мистер... — он зашуршал бумагами.

— Просто Ксанрд, хорошо, я постою тут... э-э-э-э, — я сделал красивую паузу.

— Теодорд, — быстро представился новоявленный портье. Интересно, а куда он того мерзкого дядьку дел? Надеюсь, съел.

— Случайно не покусаешь? — усмехнулся я.

— Если бы... — неподдельно тоскливо отозвался вампир, и ещё раз попросив меня подождать, ушел искать одежду.

Однако скучать мне не пришлось, даже полюбоваться рядом колонн и массивными входными дверьми я не успел. По коридору от лестницы раздались тихие шаги. Кто-то, мягко ступая маленькими босыми ступнями по линялому паласу, прокрался вдоль стены, замер у угла на грани ярко света, вздохнул.