— Домой хочу... Спать хочу, — сказала невпопад я, пытаясь удержать сонливость. Я увидела встревоженные лица. — Пустите меня, я не знаю никакую Аниу...
— Аниа, — терпеливо продолжал он, будто я была совсем младенцем, — ты действительно талантливо играла. Только надпись на твоем арбалетике и броский богатый перстень Властителя на твоей руке заставили меня понять, кто ты.
Тэйвонтуэ явно умирала со смеху. Если б не ваш шлем, меч и усы, то вас бы никто не узнал в этом девичьем платье, — сдавлено прошептала она цитату из какого-то рассказа. Тэйвонту бросил на нее гневный предупреждающий взгляд. Но она только хихикнула.
— Запах Радома такой сильный, что ты могла бы им отпугивать черных тэйвонту, — продолжил он, — Это сразу наводит на мысль о тебе...
— Уверяю вас, если Аниа встретит вас, она вас не поймет, — устало возразила я. — И скажет, что ее никогда здесь не было и ни в кого это дивное дитя не стреляло. И ее тэйвонту и отец скорей всего подтвердят это... И еще привлекут за распространение клеветы...
— Тем более, если ты крестьянка, ничего странного не случится, если ты покажешься врачу...
Его уговоры успокаивающе действовали на меня, а голова немного кружилась. Что за гадость мне дали... Смейтесь, смейтесь, я еще посмотрю, как вы засмеетесь, когда вы узнаете самую главную шутку — я не Аниа. Голова моя закружилась, и я просто рухнула на пол.
— О Боже! — сказала тэйвонтуэ, поспешно кинувшись ко мне. Я не помнила, как меня раскутывали... А когда увидели тело, то все трое сдавленно ахнули...
— Господи!
Я как-то отстраненно видела себя через двойное отражение в зеркале в углу через зеркало на потолке. Только тренированный взгляд мог увидеть себя в таких отражениях... Но я воспринимала все как-то отстраненно и сонно... И мое тело было все синим, вернее, темно синим с черными разводами — плащ Радома хоть и не пускал стрелки арбалетов внутрь тела, но удар оставался ударом, причем страшным... И направленным в точке, так что везде в точках удара кожа была прорвана. Аэнская сетка это аэнская сетка, но это все же просто сетка, хоть и непробиваемая, и представить, какую боль причиняет вам удар арбалетной стрелки, хоть и в сетку, может только тэйвонту, который это пережил...
Аэнец оттеснил их от меня, начав хлопотать надо мной.
— Сколько же раз в нее сегодня стреляли? И скольких она сегодня убила? — потрясенно спросила тэйвонтуэ, открыв рот. — И почему она до сих пор жива? Это что, ночь белых ножей?!
— Не знаю! — хмуро буркнул тот, исподлобья разглядывая мое тело. — Ах, Боже, плащ Радома! — наконец удовлетворенно сказал он, хлопнув себя по лбу. — Как я раньше не догадался... — довольно сказал он.
Аэнский лекарь только что-то себе презрительно хмыкнул.
— Догадался! — презрительно добавила тэйвонтуэ.
— Одно не понимаю, как мог Радом дать ей свой плащ, он же никогда другим не дает свою одежду? — растеряно сказал тэйвонту.
Если до этого тэйвонтуэ поглядела на него презрительно, то теперь она снисходительно и свысока глянула на него так, хоть и была ниже, будто он маленький мальчик-идиотик. И не понимает самых простых вещей.
— Не хочешь же ты сказать, что он сам ей дал?!? — возмущенно воскликнул "идиотик".
— Ты еще не знаешь, что такое Любовь! — высокомерно сказала тэйвонтуэ, сделав задумчивое лицо. — Мужчины и не на то способны... — мечтательно вздохнула тэйвонтуэ...
Пока они болтали, лекарь тем временем закончил промывку и разделку моей спины, заштопал и отвернулся, подбирая какое-то питье.
Я перегримировалась так же лежа на спине, смотря в зеркало на потолке, осторожно накинула плащ Радома, и скользнула неслышно за тэйвонту, благо тэйвонтуэ мечтательно отвернулась. А сам тэйвонту, беседуя с ней и не глядя на меня, стоял сейчас ко мне спиной. Я сыграла аккурат в шум новых входящих, так что мое оружие, особенно арбалетик Ании и деньги перекочевали ко мне фактически без помех. Что-что, а воровать я умела... В третий раз — ухмыльнулась я. И каждый раз с прибавкой! Перетянув плащ на себе как платье, я подошла к аэнцу. Что растерянно смотрел на место, где я только что была, и тщетно крутил головой по сторонам, в поисках меня... Черное не так бросается в глаза, — подумала я, особенно если ты только что была в белом, а зал по прежнему полон прибывающих раненных. Оно дало мне просто хладнокровно пройти, фактически невидимой, как обычной раненой, аж за спину уже тэйвонтуэ, под стенку. И теперь хладнокровно наблюдать за тем, как они оба растерянно осматривают зал, крутя головой, в поисках меня и даже не предполагая, что я смогла бы проникнуть им за спину, когда там всего полметра и они же сами только что туда смотрели. Они не могли представить меня там, ибо только что отвернули оттуда лицо.
Да и моя потеря сознания, как ни крути, была подозрительно близкой к месту.
Я осторожно присела на стул, в удовлетворении тихо вытянув ноги, и теперь вовсе стала невидимой для тэйвонту, ибо спина тэйвонтуэ, опершейся на этот маленький столик, полностью закрывала меня и мое лицо.
— Удрала! — ахнул тэйвонту. И явно разозлился, засуетившись. Он же автоматически держал выход отсюда в поле зрения, и слишком на этом зациклился, тогда как я никуда не убегала, а просто прошла в другом направлении. Обычная психология. Плохая у них подготовка! А еще меня упрекали в ненаблюдательности!
Тэйвонтуэ захихикала.
— Теперь именно ты войдешь в анекдоты, Карен!
— Ну, нет! — сказал он сквозь зубы и мигом кинулся к двери. — Ей от меня не уйти! Я ее сам доставлю принцу Сариа, иначе завтра она скажет, что это все клевета и мираж! — невнятно выдохнул со сжатыми губами он и исчез.
Я ухмыльнулась — я нисколько не сомневалась, что так Аниа и скажет, еще и поддернув нос. А на него еще и посмотрят, как на дурня. Что он выдумывает!
Тэйвонтуэ постояла немного, и подошла к аэнцу... Я, потянувшись, поднялась и спокойно вышла. На глазах у всех. Как я шла так, чтоб все время оказываться вне поля зрения тэйвонтуэ — для меня самой загадка! Впрочем, с самого своего "пробуждения" в монастыре я уже почти бессознательно и натренировано улавливала поля зрения всех находящихся в помещении людей и их сочетания. До меня только сейчас это дошло. Смешно, но мне казалось, что я могу пройти набитый бальный зал так, что меня никто не заметит, и сделаю это, уже не обращая внимания, просто так же естественно, как ходила! Это уже был навык... Плохая привычка — можно подойти к кому угодно, не замеченной его охранниками и так же уйти — почти невидимкой у всех на глазах и не прячась, с высоко поднятой головой. Мне это не понравилось. Для чего мне это было надо?!? — обиженно подумала я.
Глава 40.
Выйдя из "лекарни", я не стала никуда убегать. А просто прошла к таверне напротив, тщательно сканируя обстановку. Удача улыбнулась мне и тут. Тэйвонту — это тотальное наблюдение, и за день блужданий я не только узнала часть города, что могла ходить в нем днем и ночью. Но и знала отчасти его обитателей...
— Опять нализался, а говорил, что сегодня не будешь напиваться!!! Муж подзаборный!!! — я уперла руки в боки и визгливо завопила на всю площадь. — Ах ты ж пьянь несчастная!
С этими криками я по бабьи набила морду, а потом вытащила из грязи какого-то пьяного мужичонку. Отчаянно сопротивлявшегося, когда я его демонстрировала развлекавшейся вовсю улице.
Я сперва думала взять первого попавшегося в стельку пьяного с признаками жены на лице (то есть ухоженного и с запахом жены), но мне опять повезло. Я никогда ничего не забывала, и всегда наблюдала тотально, и по моим описаниям можно уже сегодня было смело атаковать город, ибо я шпионски "разведала", вернее пронаблюдала, даже кто где живет на тех улицах, где уже была, и какая у них жена со всеми признаками. Пройди я просто сквозь военную базу, и вечером ее можно было атаковать, ибо я дала бы абсолютно полный отчет, вплоть до мельчайших примет солдат и офицеров и их кратких характеристик, пригодных для полного имитирования и грима. Карта этого города, с описанием где, кто и как живет, сидела в моей голове. По крайней мере, там, где я прошла, я могла бы идти, по настоящему завязав глаза, здороваясь со всеми по имени. Хотя, конечно, они меня не знали...
Если я б взяла первого попавшегося — я б имитировала типичное поведение местных жен, выясняя интуицией, на какую модель он реагирует лучше всего. А по пьяни он бы быстро принял меня за свою жену — я обычно как-то автоматически подстраивалась на ходу и угадывала даже чужих и незнакомых мне людей очень точно только по стилю поведения "мужа"...
Мне повезло — я знала этого человека, знала кто он, где он живет... Более того — я помнила сцену его сегодняшнего расставания с женой, и какой ужасный и визгливый скандал она устроила. И как! Я слышала ее, гуляя, полчаса, и могла работать под нее почти вслепую... В темноте, уже опустившейся на город, незначительные внешние отличия были чепуховыми, когда все мои черты, движения, особенности поведения и крошечные оттенки голоса были именно ее... Даже тот, кто бы жил с ней не нашел бы отличий, — к тому же обычные люди так тотально ненаблюдательны — они не смогут описать даже каким было или не было лицо близкого человека, если основные характерные черты соблюдены. Тут даже гримироваться не надо... А для меня всего несколько мгновений — и мой аэнский плащ с обвязанной тряпкой стал в точности ее черным платьем! Несколькими чертами изменить лицо было для меня делом одной минуты, как только я уловила донесшийся до меня запах этого человека — какая же женщина не смотрится в зеркальце и не подкрашивается, прихорашиваясь — что тут необычного. Тем более что основной грим был наложен так, что способствовал этой трансформации. А вообще — быстро и точно менять форму — одно из требований моей профессии, здесь нужна не только полная автоматическая мимикрия, но и абсолютное мастерство, скорость, иначе ты погибнешь...
— Дина, я кллляяянусь, немного выпил... — лепетал он, но я безжалостно тянула его домой. — Дина, я н-немного, (он икнул) за несчастных погибших...
— Так ему Дина, так!
— Дай ему, Дина, — советовали мне женщины, выглянувшие на мой вопль в окнах. Я вопила, наверно, так, что привлекла внимание всей площади. Даже появившийся Карен, цепко ухватывавший любое движение и злой не на шутку, улыбнулся, скользнув по нам с "мужем" взглядом. Периферийным зрением я видела, как он шагнул в "лекарню", и даже успела услышать слабый отголосок озлобленного разговора с тэйвонтуэ, прежде чем закрылась дверь:
— Никаких следов, — хрипло и яростно выругался он. — Как сквозь землю провалилась! Она явно скрывала полжизни свои способности, чтоб попасть на престол...
Наверное, это был первый случай, когда актриса сочла бы самой блаженной наградой то, что в награду за ее яростные труды ее совершенно не заметили!
Я бродила по городу, периодически меняя обличье, тщательно всматриваясь во всех высоких мужчин. Радом уже здесь? — вертелись у меня в голове слова тэйвонту, как дивная музыка. Я отчаянно всматривалась в окружающее, и часто суетливо озиралась, потому что вдруг мне среди гомона толпы казалось, что я слышу его знакомый чуть насмешливый голос. Он не приедет в город — тщетно пыталась я успокоить бешено бившееся сердце. От одной мысли, что Радом будет тут, рядом, в одном городе, я почему-то была пьяна... С помощью несложных манипуляций и лент его черный плащ был переделан в платье с элегантной накидкой поверх, и я неожиданно для самой себя провела три часа в магазине дамской одежды, выбирая вещи... прежде чем со смущением поняла, что делаю это для него.
Никогда со мной такого не было — отводя глаза от платьев, со стыдом подумала я. Но, странное дело, если раньше я хладнокровно удовольствовалась любой одеждой, то сейчас я была готова одеваться как павлин, лишь бы он меня заметил. Я мучительно краснела даже от мимолетных взглядов мужчин... Какая-то я стала порченная... — с недоумением подумала я, закусив губы и не понимая, что со мной происходит. С миром творилось что-то странное... Я никогда так заливисто и безумно не смеялась, не чувствовала так остро, не испытывала таких резких смен настроений... Как красив этот город, — зачаровано думала я, — какие хорошие люди в нем живут... А через минуту мне становилось ужасно тоскливо, я не выдерживала и начинала шептать имя Радома сама не знаю как, и люди были удивительно ужасны и нечутки...
Как зачарованная я бродила возле замка Ании, где мог бы появиться Радом, и вокруг Храма и ничего не могла с собой поделать...
...Один раз мне показалось... я увидела фигуру Радома и его орлиный профиль в типичной одежде тэйвонту и, забыв про то, что делаю, с разбегу радостно кинулась ему на шею:
— Радом! — только тонко сдавленно вскрикнула я, потеряв всякий стыд. И только у него на шее, с разбегу прижавшись к нему и чуть не сбив, я вдруг поняла, что этот тэйвонту не Радом, хоть и очень похож. Он был значительно старше, хоть черты его были почти те же.
Он недоуменно посмотрел на меня ставшими большими от удивления глазами. Еще бы — девчонка вдруг бросается ему на шею, бешено целуя, задыхаясь, прижимая, смеясь... Но я уже поняла, что он не тот, за кого себя выдает. Вернее, за кого я его приняла. Он так на меня недоуменно смотрел!!! И пах по-другому... Этого человека я почему-то воспринимала как некого брата...
— Боже, простите, — прошептала я, став красной как мак и опустив глаза, и только тут осознав, как я себя вела. Я мгновенно отпустила его, соскочив с его груди на землю, опустившись и растерянно глядя на него. — Я приняла Вас за Радома! — выпалила я и, развернувшись, побыстрей поспешила скрыться, пока он меня не разглядел. Господи, какая же я дура! Один его потрясенный вид чего стоит! Я ж забыла, что тэйвонту на меня охотятся! А я его исцеловала и истерла все щеки о его щетину! Какой позор!!!
Всего мгновение прошло, как я на него накинулась, а я уже нервно поспешила прочь, скрываясь в толпе. Я была слишком потрясена такой ошибкой, чтобы думать.
Я обернулась и увидела, как его первоначальное недоумение сменилось потрясением, шоком, чем-то странным и натянутым как струна, радостью, счастьем узнавания, смешанным с недоверием себе, точно он не мог поверить, что это я. Точно он меня хорошо знал, потерял и вдруг нашел. И вдруг его шатнуло ко мне, точно озарило:
— Ри!!!!! — отчаянно крикнул он изо всей силы, хоть я была еще недалеко, рванувшись за мной, пытаясь остановить меня криком, будто знал меня и будто думал, что я уже умерла, а сейчас его ударили. Меня словно ударили этим безумным криком радости и облегчения, слез, горечи и встречи. Словно кто-то близкий обнаружил после похоронки, что ты жива. — Ри, стой!!! Обожди!!!! О Боже! — он тщетно раскидывал толпу. — Ри, ну обожди же! — яростно крикнул он. — Ты жива!!!!!
И по лицу его текли слезы.
Я видела, как он заметался по улице с отчаяньем на лице, хватая перехожих...
Я же спряталась покрепче, отчего-то дрожа. Я ничего не знаю! — испуганно твердила я... Я не дурочка, я на такие штуки не попадаюсь... Мне было мучительно стыдно, что я так ошиблась... Сознание моего поведения мучило меня несказанно. Я вдруг подумала, а что если б это был Радом и он хмуро меня бы встретил? Как бы я объяснила ему свое поведение?!? Боже, Помоги, я совсем запуталась!!!!
