— Что такое? — спросил Виктор.
— Если ты не перестанешь, получится так, что мы начнем заниматься сексом прямо на виду у всех, — сказала она, покосившись на отдыхающих в стороне.
— Да? — улыбнулся Виктор и вновь склонился к ее груди.
— Да, потому что, если ты не прекратишь это, я не удержусь и изнасилую тебя! — произнесла она, едва сдержав стон из-за того, что парень сжал одну из ее грудей и провел языком по ключице.
— Ты уверена, что они нас видят? — спросил Крам и резко, но очень аккуратно повалил ее на спину.
— Ай! Виктор! — испуганно воскликнула Гермиона. — Это правда неправильно! Так нельзя!
Виктор, нависнув над ней, лишь хитро усмехнулся и провел указательным пальцем по ее животу.
— Они не видят нас, Гермиона, — сказал он. — Этот участок пляжа невидим для магглов. И на месте нас с тобой они видят склад лодок и катара... камата... каких-то там катанакомаров в общем.
— О..., — удивленно вскинула брови Гермиона. — Прямо как с Хогвартсом.
Виктор с широкой улыбкой кивнул.
— Но здесь ведь могут появиться другие волшебники, — заметила Гермиона.
— Пфф! — фыркнул Виктор. — Для этого им нужно сначала проникнуть в мою виллу.
— Так это частный пляж? — изумилась Гермиона. — Твой личный пляж?!
— Бывает и такое, — улыбнулся Крам. — Надо же было на что-то гонорары тратить.
— О боже, это... Это круто, — покачала она головой.
Виктор наклонился к ее губам и накрыл их своими.
— Поэтому просто не обращай на них на всех внимания, — прошептал он.
— Просто их так много, — усмехнувшись, сказала Гермиона. — И с другой стороны тоже уже собралась толпа зевак.
— Зевак? Да тебе нравится, что вокруг столько народу! — засмеялся Крам.
Гермиона шлепнула его по плечу и засмеялась вместе с ним. Однако ее смешливость вскоре улетучилась, потому что Виктор припал губами к ее шее. Он сделал несколько страстных поцелуев, засасывая ее нежную кожу и оставляя синяки. По телу Гермионы пробежали мурашки, а внизу живота словно зарождалась буря. Виктор спустился ниже, поцеловал ее ключицу, провел языком по левой груди вдоль края лифчика. Затем, мельком глянув в ее глаза, он быстро расстегнул его, стремительно стянул с нее, и бесцеремонно отбросил его куда-то в сторону. Приникнув к ее грудям, он мягко обхватил одну из них ладонью, и накрыл губами темный, торчащий сосок, аккуратно прикусил его, пощекотав самым кончиком языка. Затем повторил то же самое со вторым. Постепенно распаляя девушку, он выписывал языком узоры вокруг ее сосков, жадно облизывал их, словно эскимо, засасывал, легонько потирал пальцами, мял ее груди в руках и страстно целовал их, чудом не оставляя на них засосов. Гермиона, откинувшись назад и опираясь о песок руками, негромко мурлыкала, прикрыв глаза от удовольствия и чувствуя, как ураган внизу живота набирает силу. Пока Крам, чуствуя ее нарастающее возбуждение и потому стараясь изо всех сил, перемещался от одной груди к другой, лаская их с таких увлечением, словно это и ему самому доставляло физическое удовлетворение, она положила одну руку на его голову, крепче прижимая ее к себе и, сама того не заметив, закинула ноги на его плечи, раздвинув еще шире.
Виктор начал постепенно снижаться. В последний раз, на прощание засосав ее напряженный сосок, он сполз вниз и чмокнул ее плоский подкачанный животик. Спустившись еще ниже, он пощекотал пупок, и постепенно подобрался к краю ее трусиков. Легонько проведя по ним пальцем, в том месте, где располагались ее половые губы, он заставил Гермиону вздрогнуть и шумно втянуть воздух. Затем он отодвинул их в сторону и нежно лизнул открывшиеся ему восхитительно блестевшие влагой розовые губки. Почувствовав приятный солоноватый вкус, Виктор сделал это еще раз. И еще раз, и еще, и еще. С каждым разом Гермиона стонала все громче и все шире раздвигала ноги. Наконец, он грубо стянул с нее трусики и начал уверенно ласкать ее, подходя к делу максимально профессионально. Гермиона запрокинула голову, получая неземное наслаждение от его действий. Он, распластавшись на песке и аккуратно раздвигая половые губы пальцами, нежно лизал ее киску, легонько щекотал кончиком языка клитор, несильно засасывал ее губки. Засывал ее половые губы, словно желая проглотить их, лизал всей плоскостью языка. Просовывал язык внутрь насколько это было возможно, увлажнял ее влагалище слюнями, носом потирал клитор. Пошире раздвинув ее внутренние половые губы, он просунул в ее влагалище язык и принялся ритмично двигать им внутри, имитируя фрикции. Гермиона уже стонала во весь голос, то и дело произнося его имя. Она обеими руками прижимала его голову к себе, чувствуя под пальцами его жесткие короткие волосы. Скоро язык Виктора заметно подустал. Парень тут же заменил его двумя пальцами. Продолжая посасывать ее клитор, он двигался в ее вагине пальцами, свободной рукой при этом поглаживая ее плоский живот и скользя пальцами по лобку, на котором красовалась аккуратная, словно выбритая по линейке полоска темных волос, доходившая строго до клитора.
Спустя несколько минут Гермиона возбудилась уже настолько, что стоны ее стали по-настоящему громкими. Она крепко прижимала голову Виктора к самой сокровенной части своего тела и мечтала только о том, чтобы наслаждение никогда не заканчивалась. Виктор быстро, не заморачиваясь с пуговицами, стянул через голову пляжную рубашку и поспешно снял плавки. Освободившись от одежды, он хотел было предпринять какие-то действия, чтобы немедленно завладеть девушкой, но Гермиона, решив отплатить ему добром за добро, резво опрокинула его на спину.
— Моя очередь наслаждаться вкусностями, — хищно улыбнулась она. — Тебе уже делали минет на этом пляже?
— Да как бы..., — протянул Крам, подбирая слова для ответа.
— А часто ли тебе отсасывали отличницы? — спросила Гермиона, иронично изогнув бровь.
Она, глядя ему в глаза, медленно облизнула языком верхнюю губу. Виктор подумал, что никогда не представлял, что Гермиона может вести себя так развязно — она всегда казалась ему святошей. Любимой святошей.
Наклонившись к его шее и выгнувшись всем телом так, что ее грудь касалась сосками его живота, она нежно целовала его. Тут же начав спускаться вниз, она сжала в ладони его твердый, изогнутый подобно эквадорскому банану, член. Проведя дорожку влажных поцелуев по его шее, она обласкала его мощную грудь, выписывая на ней влажным язычком узоры, и продолжала ласкать его окаменевший в предвкушении ствол рукой, легонько обхватив его ладошкой. Виктор шумно дышал, поглаживая ее бедра, и прикрыл веки, полностью отдаваясь восхитительным ощущениям. Постепенно девушка спустилась к самому низу его живота, поросшему густыми жесткими волосами и, помедлив пару секунд, словно это было какое-то особенное торжество, облизала его член. Затем облизала еще раз. Потом провела языком по всей его длине снизу вверх, остановившись на самом кончике головки, пощекотала кончиком языка отверстие и засосала головку целиком.
Еще с минуту Гермиону самозабвенно облизывала его член, словно изучая каждый его миллиметр, а потом обхватила губами большую, налитую кровью головку и попыталась заглотить член на как можно большую длину. Когда она дошла до середины, головка уперлась в самое горло и на глазах девушки выступили слезы. Однако она все же опустила голову еще ниже, с каким-то особенным удовлетворением почувствовав, как головку проникла прямо в ее глотку, и засосала член, как могла сильно. Затем выпустила изо рта с характерным звуком. После чего она снова увлеклась лобызанием его достоинства, искренне наслаждаясь его вкусом и стонами, которые он издавал.
Виктор, тяжело дыша, дрожал от нетерпения, ожидая, когда же она начнет действовать активнее. Пару раз он непроизвольно толкнулся бедрами вверх, словно напоминая ей, что ожидает чего-то большего. Наконец, наигравшись, Гермиона взяла его член в рот и принялась размеренно и ритмично сосать его, придерживая у основания.
Виктор смотрел вниз. Смотрел, как ее розовые губы скользят по его жилистому стержню, и глухо стонал, время от времени инстинктивно подаваясь тазом вверх. Все его тело было напряжено, по груди пробежала капелька пота. Он едва ли не скрежетал зубами от безумного наслаждения. Через пару минут парень начал легонько толкаться в ее рот, осторожно придерживая ее голову рукой. Гермиона же старалась обхватывать его губами как можно крепче, опираясь руками о его бедра. Несмотря на то, что член то и дело упирался в глотку или проскальзывал глубже, чем она ожидала, она стойко выдерживала такие неудобства ради удовольствия Виктора. Да и ей самой такое добровольное преклонение перед ним доставляло удовольствие.
Толкаясь в ее рот, Виктор испытывал нечто бесподобное. Возможно это было связано с тем, что он до сих пор воспринимал Гермиону как маленькую четверокурсницу. Почему-то именно так, когда девушка собственноручно заталкивала его член себе в рот, он особенно остро испытывал это жгучее чувство запретности и греховности.
Выйдя через некоторое время из ее рта, он прижал голову гриффиндорки к своим яйцам. Раскрыв рот и высунув язык, словно собираясь облизать рожок клубничного мороженного она стала жадно облизывать их, характерно хлюпая и приглушенно постанывая. Уже предчувствуя скорый финал, Виктор, сжимая в кулаке член, старался не спешить, — что давалось ему с трудом, — а в это время Гермиона ласково посасывала то одно, то другое его яйцо, поглаживая ладонью его напряженную промежность, то и дело нащупывая средним пальцем его анус. Затем она спустилась еще ниже и несколько раз, в порыве похоти провела языком по его промежности. В порыве страсти, словно желая заполучить его полностью, она просунула язык между его ягодиц и пощекотала кончиком языка сфинктер.
— О-о-о, боже! — протянул Виктор.
— Ты ведь мой с ног до головы, не так ли? Так что не возмущайся, — прошептала Гермиона, приподнявшись и чмокнув его в губы.
Она поднялась на ноги и, встав прямо над ним, нарочито медленно, словно издеваясь, опустилась на колени. Крам заворожено посмотрел на ее лобок и киску, с этой идеально ровной полоской темных волос. Придерживая член рукой, Гермиона медленно опустилась на него. Виктор едва не задохнулся, наконец-то, почти десять лет спустя вновь ощутив невообразимо крепкие объятия бывшей возлюбленной. Он нетерпеливо подался тазом вверх, навстречу ей, положив руки на ее стройную, прямо таки осиную талию. Гермиона радостно усмехнулась и, наконец опустившись на его ствол полностью, прижалась к парню грудью. Поцеловав его, она начала ритмично двигать бедрами вверх-вниз, опираясь руками о его плечи.
Виктор крепко держал ее за талию и толкался ей навстречу. Поймав общий ритм, они постепенно начали ускоряться, двигаться все быстрее с каждым новым толчком.
— Я изменилась за эти десять лет, а? — спросила Гермиона, наклонившись к его груди.
— Весьма, — выдохнул Крам, почувствовав, как ее зубки сжали его сосок. — Ты стала... Еще более обжигающей.
— Что? — прыснула Гермиона.
— Ой, ну... простите мой французский, в смысла английский, — смутился Виктор.
— Ладно, — сказала она. — Все равно отличный комплимент.
Постепенно их движения стали более грубыми и резкими. Из груди Гермионы то и дело вырывались громкие стоны. Виктор крепко сжимал ее груди и, поджав ноги, толкался в нее снизу с громкими шлепками.
Очень скоро он почувствовал, что Гермиона была готова вот-вот кончить. Она застонала так громко, что Виктор подумал, что магглы, даром что находились за магическим барьером, наверняка могли это слышать. Выгнувшись всем телом и запрокинув голову, она вцепилась ногтями в его грудь, оставляя на ней красные следы. Виктор сделал еще несколько глубоких толчков и замер, ощутив, как ее влагалище сжалось вокруг его члена, и любуясь девушкой в момент оргазма. Лицо ее не искривилось в гримасе, как у большинства, а ясно выражало наслаждение, которое она испытывала.
Дождавшись, пока она кончит, Виктор аккуратно подтолкнул ее, чтобы она слезла с него. Встав на четвереньки, Гермиона выгнулась, призывно оставив вверх попку. Виктор встал на одно колено и, придерживая свой немаленький член, вошел в нее сразу на всю глубину. Гермиона, опираясь о горячий песок руками, запрокинула назад голову и сладостно застонала, подавшись назад, а Крам положил обе ладони на ее округлые ягодицы и принялся двигаться, размеренно, точно маятник входя в нее на всю длину своего ствола. Виктор ускорялся с каждым новым движением. Он уже предвкушал скорый взрыв, и двигался резко и даже грубо. Он крепко сжимал полушария ее задницы, то и дело шлепая пятерней то по одной, то по другой. Ускорившись до предела, он привстал и продолжил вбиваться в ее нежную мокрую киску сверху. Гермиона закрыла глаза и закусила губу, протяжно стеная, и пыталась двигаться ему навстречу, подаваясь тазом назад. Виктор схватил ее за волосы потянул голову назад, продолжая подобно тарану вбиваться в нее сзади. Гермиона, на глаза которой выступили слезы оттого, что он тянул ее за волосы позабыв про нежность, стонала все громче, испытывая новый оргазм.
Когда наконец Виктор понял, что кончает, он резко вышел из нее. Он едва успел сжать в руке член, как из него брызнула горячая сперма, тяжелыми каплями падая на выгнутую спинку Гермионы. Виктор зарычал, словно лев и зажмурился, сладостно содрогаясь всем своим могучим телом. Спермы было много, часть ее попала на волосы девушки, часть оказалась на песке, остальная пятнами поблескивала на ее спине.
Без сил повалившись на спину, Виктор прикрыл глаза. Гермиона же, озорно улыбаясь, облизнула его член, который все еще был предельно напряжен, потерлась о него грудью и улеглась на него животом. Нежно целуя грудь Виктора, она закрыла глаза, чувствуя, как его тяжелая рука легла на ее голову.
37. ЭКСПЕРИМЕНТ (Гермиона Грейнджер/Фред Уизли)
Put your lips on my dick, and suck my asshole too
(2 LIVE CREW, 1989)
День был пасмурный, но двое в спальне девочек гриффиндора нисколько не унывали. Еще бы, ведь несмотря на то, что этот пасмурный день был выходным, спальня была предоставлена только им двоим, потому что однокурсницы Гермионы ушли в Хогсмид, и обещали вернуться нескоро и пьяными. Поэтому девушка нисколько не стеснялась валяться на кровати, одетая лишь в белую маечку, кокетливые трусики в разноцветный горошек и белые же девчачьи гольфы с сердечками. Поджав ноги и запустив руку в трусы, она с нетерпением ожидала Фреда, который почему-то никак не мог развязать шнурки на собственных ботинках.
— Твою мать, что ж это такое! — вскричал он, окончательно потеряв надежду на разувание.
— Может уже так снимешь, без шнурков? — усмехнулась Гермиона. Последовав ее совету рыжеволосый скинул ботинки — что далось ему с трудом, — и стремительно разделся.
