Но Китами держала. Потому что была зла ничуть не меньше. Зла на эту наглую тетку, обращающуюся с ней как с вещью. Зла на профессора, из-за которого стала предметом торга у таких, как Анна. Зла на себя за то, что, несмотря на упорные попытки возвести в себе барьер от страха, испугалась. И эта ее злость сгрызала страх, не давала отпустить нагло протянутую к ней руку.

Самое интересное заключалось в том, что Анна не могла вырваться. Китами и сама чувствовала необычайную тяжесть собственной хватки. Как будто цапнула ладошку похитительницы экскаваторным ковшом. И дело явно было не только в девичьем гневе. Анна умудрилась подтянуться на одной руке, прервав свободное падение. Вряд ли она не сумела бы заломать какую-то девицу небрежным движением захваченной конечности. Но вот освободиться от хватки Дзюнко не могла.

— Отпусти руку, — повторила Анна зловеще. — Убью.

— Валяй.

Нет, Китами не собиралась сдаваться. Лучше уж пусть убьет или покалечит здесь. Она не сложит лапки и не будет покорно ждать. Особенно теперь, когда выяснилось, что и Анну в Китами может нечто удивить.

— Я предупредила.

В живот ударило что-то быстрое и тяжелое. Шумно выдохнув, Китами согнулась, но хватки не ослабила. Кулак свободной руки Анны разжался, и ладонь пребольно хлестнула девушку по лицу.

— Маленькая дрянь.

Вновь обретя спокойствие, сейчас, однако, подернутое дымкой сосредоточенного холодного гнева, женщина-трикстер ухватила Дзюнко за растрепанные еще в школе волосы и, потянув их, заставила взглянуть на себя.

Страха не было. И боли не было. В глазах наглой школьницы присутствовала только злоба. Настоящая безмолвная ярость. Как у пойманного в капкан звереныша. Несмотря на набежавшие слезы, взгляд Дзюнко оставался осмысленным, а выражение лица нисколько не напоминало об испуганной побитой девчонке, каковой ей следовало бы быть. Закусив губу, школьная ведьма не издала ни звука, буравя Анну упрямыми глазами.

— Отпусти мою руку, иначе я отломаю тебе обе.

— Ну, вы, дамочки, даете!

Дзюнко увидела, как удивленно моргает Анна. А в следующий миг и сама удивленно моргнула. Стоя лицом к нижнему краю пролета, она первой увидела его.

— Женщинам полагается драться только по телевизору и в купальниках!

Сэм Ватанабэ стоял у нижней ступени за спиной Анны, засунув руки в карманы брюк, и похабно ухмылялся. Глаза были скрыты совершенно неуместными сейчас черными очками, но смотрел толстяк явно прямо на скособоченную Китами. Выделявшийся в полутьме красный галстук мирно свисал на объемистом животе, дорогие черные ботинки блестели подобно зеркалу даже среди окружающей пыли. Он был живее всех живых.

От неожиданности Китами забыла, что держит противницу изо всех сил. Почувствовав ослабление хватки, та не преминула изменить статус-кво. Мгновенно вырвав руку, она ухватила ей воротник Дзюнко, второй схватила девушку ниже талии и, разворачиваясь, словно пушинку, швырнула школьницу вниз. Прямиком на Ватанабэ.

Китами ощутила долю секунды свободного полета. А затем бок затормозил обо что-то мягкое, но неподвижное. Большие сильные руки подхватили ее и помогли без лишних увечий плюхнуться наземь. Шлепнувшись пятой точкой о бетон, Китами ошалело подняла взгляд на Ватанабэ. Тот по-прежнему стоял, ухмыляясь, и глядел на Анну, успевшую выхватить из-под плаща пистолет и теперь целившуюся в него.

— Это ты зря. Я чемпион по ловле хорошеньких девиц. Даже в полете.

— Как ты выжил? — она глядела на него все тем же наполненным ядом и злобой взглядом. — Я выстрелила в голову.

— Да, это было крайне невежливо с твоей стороны.

— Не придуривайся! Я должна была непоправимо повредить мозг!

— Ну, знаешь, про меня часто говорят, что я совсем безмозглый... — не вынимая рук из карманов, Сэм шагнул на нижнюю ступеньку, заслоняя Китами.

— Даже Фрэнки не пережил бы прямого попадания в мозг.

— Фрэнки еще свое получит... Вот как раз, — Сэм кивнул в сторону гулкого провала меж лестницами. Где-то внизу принялись грохотать непонятные взрывы. — За ним по нижнему этажу гоняется крайне сердитая дама. А в меня тебе надо было стрелять экспансивным патроном. А то как-то небрежно: пулька, и все тут.

— В следующий раз снесу тебе голову из ракетницы, — пообещала Анна. — Не дергайся. Пистолет-то у меня. Какой бы ты ни был живучий, даже альфу убьет магазин в черепушку.

— Фу, какая ты чернушница, — он шагнул еще на ступеньку вверх. — Ты попади.

— Думаешь, не попаду? — дуло смахивавшего на коробочку оружия глядело прямо в лоб толстяка.

— Да нет, я успел уже убедиться в том, что ты та еще Вильгельма Телль. Только не очень умная. С девочкой-то не ожидала?

Анна занесла ногу, поднимаясь наверх.

— Ловко. Кто мог ожидать, что рядом с Наследниками обнаружится еще один кусок наследия Кобаяси? Когда понял?

— Узнал его механику почти сразу. Когда она не смогла мне ничего сделать, уверился окончательно.

— Дай угадаю: ты ее активировал? — она нехорошо прищурилась, глядя, как он шагнул сразу на две ступеньки.

— Я заметил ваши милые объятия, — ухмылка стала шире.

— Хладнокровный ты: убить ребенка.

— Это мне говорит женщина, только что этого ребенка бившая. А перед этим застрелившая невинного доброго толстяка.

— Как-то ты не тянешь.

— Тебе виднее.

— На месте стой.

Ничего не понимавшая из их разговора Китами увидела, как дернулась широкая спина Ватанабэ, резко вынувшего руки из карманов, и перила дрогнули, когда вырвавшаяся из ствола пуля чиркнула по ним, вонзаясь в стену у соседнего угла.

Подскочивший к Анне Сэм, чувствуя, как оглаживает его бок поток воздуха, оставленный прошедшей мимо пулей, ухватил державшую оружие руку девушки и увел в сторону. Прежде, чем противница успела предпринять какие-либо контрмеры, он с силой ударил захваченную конечность о лестничные перила. С сильным лязгом запястье Анны впечаталось в металл, сминая поручень. Конвульсивно дернувшиеся пальцы разжались, и пистолет безмолвно унесся в чернеющий провал. Через несколько секунд он отозвался едва слышным лязгом.

С болезненным шипением Анна принялась баюкать выпущенную Сэмом руку. Запястье посинело и распухло.

— Хам!

— А нечего! — он снова сунул руки в карманы. — Размахалась тут пушечками. И не причитай, не сломала.

— Бесчувственный тюфяк! — заключила Анна, хищно подобравшись. — И что дальше?

— А дальше... — начал было Сэм, но тут случилось нечто, от чего устроившаяся в партере Китами, наблюдавшая за развитием событий, выпала в осадок, даже несмотря на общую необычайность ситуации. Анна, выпустив из здоровой руки ушибленную, вдруг бросилась на стоявшего ступенькой ниже беспечного Ватанабэ. Ухватив его руками за голову, девушка припала своими губами к его.

Нужно было успеть. Обязательно.

К счастью, Анна навострилась пробивать естественную защиту мозга, и даже гипнотические барьеры, за доли секунды. Она всегда очень старалась, когда просили. Прежде, чем Ватанабэ успеет оторвать ее от себя, по нервной системе пройдет наведенный извне сигнал, на какое-то время парализующий работу организма. А дальше все будет очень просто. Достаточно лишь умения и сосредоточенности.

Таково было одно из самых таинственных умений трикстеров. Проникновение в чужое сознание, чужой мозг. Мало кто даже среди ученых, породивших этих существ, мог объяснить принцип такого воздействия. Те же, кто мог, предпочитали молчать, пока не спросишь очень уж настойчиво.

Анне достаточно было физического контакта на уровне поцелуя, в то время как многим трикстерам нужно было нечто куда менее удобное и экстраординарное. Ей доводилось видеть, как кто-то из коллег грызет затылок источника информации или в буквальном смысле насилует его ради установления контакта. Фрэнки же любил терзать жертвы, разрушая защиту примитивнейшим воздействием физической силы. Это тоже помогало.

Сейчас терзать Ватанабэ не было времени. Поэтому Анна просто повисла на нем, привычно целуя мужчину в губы. На обороте опущенных век сверкнула, разворачиваясь, сетка, похожая на сплетение вен. Сейчас она пробьет первую линию защиты, а потом пустит сигнал. Никакой мозговой барьер не остановит ее наведенный импульс.

Однако сеть, едва успев развернуться, почему-то вдруг из нежно-синей стала темно-зеленой. Привычная тяжесть в животе, сопровождавшая отправление сигнала, не наступила. Вместо этого на талии сомкнулись медвежьи объятья, и поцелуй из простого акта состыковки контактов начал превращаться во вполне настоящий акт интимного общения.

Сеть погасла. Очевидно, что-то было совсем неправильно. По ушам резанула музыка. Черт! Значит, в черепушке толстяка имелась настоящая жесткая охранная система?! Это объясняло его невосприимчивость к выстрелу в голову. Некто, обладавший издевательским чувством юмора, сопроводил контрудар его мозгов музыкой. В ушах девушки пел Билли Айдол, пока крепко ухватившийся Сэм терзал ее губы нахальным целованием.

Невольно становясь красной настолько, что ее рыжие волосы уже смотрелись бледновато на фоне лица, Анна рубанула Ватанабэ ребром ладони по шее. Тот перекосился, отрываясь от нее.

— Вот нелогичные существа эти женщины! — он хрустнул шеей, которой по-хорошему полагалось быть сломанной.

— Наглец! — она попыталась вырваться из кольца его медвежьих лапищ. — Пусти!

— Это я-то наглец!

— Извращенец!

— Это я-то извращенец!

— Кто ты такой вообще?! — возопила Анна, пытаясь ударить Сэма в лицо. Мотнув головой, толстяк подставил под изящный женский кулачок свой широкий лоб. Казалось, от удара по округе разнесся легкий звон.

Внизу грохотал некто слоноподобный, доносясь до Китами в порывах сквозняка. Впереди, держа на весу ту, что еще недавно так пугала, стоял вездесущий Ватанабэ, явно что-то задумавший. И, к тому же, поцеловавшийся с этой рыжей великовозрастной стервой.

Ухватившись за стенку, Дзюнко поднялась на ноги. Удивительно, как ловко подхватил ее толстяк. По-хорошему, ей полагалось либо затормозить о него, свалив с ног, либо брякнуться костями о камень. Но что дальше?

— Я самое жуткое в мире привидение! — потешно страшным голосом произнес Ватанабэ, разворачиваясь с Анной в руках к гулкой пустоте за перилами. — Если не хочешь, чтобы я тебя жутко напугал — чеши отсюда!

— Что?!

— Что слышала: кыш!

Сэм приподнял стиснутую его стальными ручищами девушку и усадил на тонкую полоску стали. И сразу же его объятия разжались, а правая рука легонько толкнула пленницу в грудь, заставляя Анну потерять равновесие и податься назад. Уже почти падая, женщина-трикстер в последний момент успела схватиться за спасительную соломинку. За галстук Ватанабэ.

— Ах ты, гад! — утягивая перевесившегося через перила толстяка следом, выдохнула она.

Сэм, вцепившись в перила руками, навис над Анной.

— Проваливай отсюда, я сказал! — рявкнул он, отрывая одну руку от железа и подсовывая ее под остававшиеся на весу женские ноги.

— Да что ж ты делаешь?! — она почувствовала, как поворачивается вниз головой.

— Кыш! — Сэм дернулся, распрямляясь, и шелковая полоска галстука, скользнув меж пальцев, вырвалась из руки Анны. Стукнув о перила обувью, ошарашенная девушка рухнула вниз. Лишь полы плаща сиротливо встрепенулись на прощанье.

Ватанабэ распрямился, поправляя сбившийся галстук, и обернулся к Китами, смотревшей на него огромными глазами.

— Что?

— Ватанабэ, — сказала школьница, по-прежнему держась за холодную бетонную стену. — Ты невероятно нелеп.

— Стараюсь, — он одернул пиджак и зашагал по лестнице вниз. — Ты как себя чувствуешь?

— Паршиво.

Китами, впервые за вечер, осмотрела себя. Растрепанные волосы, криво сидящая форма, грязь и пара царапин. Не слишком презентабельно. Хотя, если учитывать тот факт, что пару часов назад у нее было перерезано горло, дела обстояли не самым ужасным образом. Последовав примеру Сэма, Дзюнко принялась поправлять на себе школьную форму. И тут, вспомнив что-то, встрепенулась.

— Эй, Ватанабэ!

— Чего? — он спустился к ней на площадку и посмотрел вниз через перила.

— Куда ты дел мое нижнее белье?!

— Какое еще нижнее белье? — он обернулся с невинным выражением на физиономии. Но очки совсем не зря скрывали глаза, что было заметно. — Не знаю никакого нижнего белья!

— Мое нижнее белье! — она сердито наставила на него указательный палец. — Думаешь, я не помню, что это ты меня одевал?!

— Слушай, малявка, — он сердито сунул руки в карманы. — Я не нанимался к тебе служанкой. Вообще, из нас двоих в форме горничной ты лучше смотришься! Мне некогда было натягивать на тебя все подгузники.

— Сам ты малявка! — огрызнулась она, сердито одергивая юбку. — Сволочь ты. Она как, сдохла?

— Вот уж нет, — Сэм снова оглянулся на гулкую пустоту. — Если ты видела, как она скачет, то понимаешь, что просто так эту девчонку не прибить.

— Тогда зачем ты ее выкинул?

— Затем, — он шагнул к Дзюнко и придирчиво оглядел ее. — Она достаточно умна, чтобы не сунуться обратно. Пускай бежит. Либо никуда не денется, либо вернется к хозяину.

— Ну так а тебе что за выгода? — поджав губы, Китами отвернулась. — Нечего на меня пялиться.

— Очень простая, — Ватанабэ склонил голову, продолжая изучить девушку. — Но это все не твоего ума дело.

— Ах, не моего ума дело! — разозлившаяся Дзюнко обернулась, метнув в толстяка испепеляющий взгляд. — То есть, перерезанное горло, похищение, унижения и ничего не знание — мое дело, а понять, почему ты вдруг взял и отпустил ее — не мое?!

— У-тю-тю! — Ватанабэ с беспардонной наглостью щелкнул разъяренную школьницу по носу, заставив захлебнуться воздухом от возмущения. — Не метай громы и молнии, Китами. Считай сегодняшний вечер небольшим Чистилищем.

— Чего?!

— Того, — он снова щелкнул ее по носу. — Ты успела дел натворить в родной школе.

— Это здесь причем? — Китами окончательно разозлилась и смотрела угрюмо, исподлобья.

— При том при самом, — Ватанабэ в очередной раз засунул руки в карманы. — Сшибание монет с ботаников — это я еще могу понять. Мелкие пакости и серьезные неприятности вроде сломанных ног — уже сложнее. А вот случай учительницей английского — за это тебе стоило горло перерезать.

Дзюнко почувствовала, как подкатывает к горлу знакомый ком, и упрямо отвернулась, едва не уткнувшись носом в грязную стену.

— Да пошел ты... Умник чертов, — сквозь синие линзы глаза разглядывали облупившуюся краску. Взор подозрительно замылился, словно приближались слезы. — Очередной судья нашелся. Никто меня не может судить, кроме сатаны.

Плюха прилетела неожиданно и беззвучно. Тяжелая, но мягкая, как плюшевый медведь, ладонь хлопнула по затылку, вызвав в ушах Китами оглушительный звон. Едва не въехав носом в стену, девушка в ярости развернулась к толстяку, стоявшему на том же месте с одной рукой в кармане, а ладонь второй сложив в увесистый кулак, который тут же продемонстрировал Дзюнко.

— Вот я сейчас кому-то по заднице нашлепаю за такие закидоны, — пообещал Сэм. — Завязывай уже с этой ерундой про сатану. Тоже мне, нашлась, наследница Алистера Кроули. Я тебе еще припомню хранение в подвалах голых мальчиков!