Плюхнул еще один пузырь газа. Эрвин шел так быстро, как мог — чуть ли не бежал. Но капитан Теобарт оглянулся на дым и приказал ускорить шаги. Веревка натянулась, потащила Эрвина вперед. Он едва успевал перебирать ноги, чтобы не упасть.
Пуффффф!
Упругий мощный хлопок донесся сзади, яркая вспышка на миг заострила тени, горячий воздух дыхнул в затылок.
Люди обернулись, как по команде. Позади горела сеточница. Полмили болота — до самого островка! — поросли рыжими языками пламени. Над полем трепетало горячее марево.
Благодарение богам, вспышка не задела отряд. Люди успели уйти из тех мест, где дурной воздух был плотным. Но огонь пылал всего в сотне ярдов позади, и ветер дул в спину! Через несколько минут пожар будет здесь, под их ногами!
— Натопчите воды! — крикнул Кид и несколько раз подпрыгнул на месте. В ямке под его ногами захлюпала влага.
Теобарт мгновенно сориентировался:
— Арьергард — в два крыла! Фредерик, Доннел, Мартин, Хейвис — направо; Гильберт, Мэтью, Гарриет, Джемис, Дирк — налево. Нужна сырая полоса на пути огня семь футов шириной.
Названные кайры вместе с греями бросились в хвост отряда. Луис засуетился, не зная, куда деваться. Пробегавший Джемис отшвырнул его с дороги:
— Уберись!
Теобарт продолжал раздавать приказы:
— Погонщики — животных вперед. Отведите лошадей и мулов на сотню ярдов. Милорд, — он, вроде как, не мог приказывать Эрвину, но голос звучал отнюдь не просительно, — продолжайте движение. Вам следует оказаться как можно дальше от огня. Освальд, отвечаете за безопасность лорда.
Теобарт рассек веревку и, освободившись от связки, бросился в арьергард, где воины уже сбились в две плотные группы. Минуя кайра Освальда, капитан ухватил его за плечо и что-то шепнул на ухо. Эрвин понял, что приказ касался его персоны.
Он сделал несколько шагов от огня, сопровождаемый Освальдом и Луисом. Оглянулся. Воины, построившись двумя "коробочками", начали движение в стороны, поперек ветра. Они шагали вприпрыжку, как дети по лужам. Пятеро скачут впереди, пятеро за ними, след в след, стараясь выдавить на поверхность побольше воды. Забавная смертельно опасная игра. Чересчур сильный прыжок — и сеть прорвется. Товарищи по связке могут вытащить несчастного, а могут и рухнуть вместе с ним. Почему я стою и смотрю, как мои рыцари рискуют жизнью?..
— Милорд, прошу, — сказал Освальд и мотнул головой вперед.
Эрвин прошел пару ярдов, вновь оглянулся. Группы бойцов разошлись шагов на тридцать друг от друга, между ними осталась полоса травы, блестящей от влаги. Защита оказалась действенной: первые языки пламени подкатились к сырой полосе, лизнули ее, отпрянули, заплясали по краю. Несколько пучков влажной травы задымились, но не загорелись. Однако за полосой сеть полыхала вовсю. Густой серый дым тянулся по ветру, перетекал на нетронутую огнем сторону поля.
Отряды расходились все дальше, а пламя подкатилось почти им под ноги. Воины вынуждены были двигаться не по прямой, а по дуге, все больше забирали на запад и отодвигались от горящего поля. Защищаясь от дыма, они закрывали тряпками лица. Сырая полоса подковой огибала Эрвина с Освальдом, оставив вокруг них большое безопасное пятно сети.
— Милорд, продолжим движение. Капитан велел не оставаться здесь...
Пузырь болотного газа всплыл прямо под серединой влажной травы и лопнул. Мелькнул голубой сполох. Пятно травы по эту сторону от защиты расцвело пламенем. Пожар перешагнул полосу влаги!
— Капитан! — заорал Освальд во всю глотку. — Огонь на нашей стороне!
И тише:
— Милорд, бегом, вперед! Успеем уйти!
Эрвин глядел на огонь, набирающий сил среди нетронутой сети. Пока занялась лишь пара ярдов, но воины ушли слишком далеко в стороны. Пока они добегут обратно в центр, пламя уже будет не остановить! А он, Эрвин, стоял в двадцати шагах от очага пожара — ближе, чем кто-либо другой.
— Освальд, за мной! — крикнул Ориджин, срывая плащ.
— Милорд, не велено...
— Вы тронулись умом?! Я ваш лорд, и я приказываю — за мной!
Эрвин метнулся к огню. Когда веревка натянулась, Освальд не решился удержать его, побежал следом.
Молодой лорд подлетел к пятну горящей травы. Под густым покрывалом дыма пламя едва было видно. Эрвин размахнулся плащом, попытался сбить огонь, но лишь раздул его. Тогда бросил плащ себе под ноги, прыгнул на нем несколько раз, чтобы ткань промокла. Горящей тряпкой накрыл участок пламени. Несколько языков задохнулись, из-под плаща пыхнули струи дыма. Эрвин перекинул плащ на шаг дальше.
Кайр Освальд делал то же самое — накрывал огонь мокрой тканью. Приходилось становиться едва не в пламя — к счастью, оно не было слишком жарким. Если бы не риск провалиться, можно было бы просто затоптать огонь ногами. Дым оказался врагом похуже. Он был удушлив, забирался в глотку и драл изнутри, Эрвин заходился мучительным кашлем. По примеру воинов, он попытался дышать сквозь платок, но тут же бросил его. Чтобы орудовать плащом, нужны были обе руки.
— Милорд, позвольте, я...
Луис неуклюже налетел на них сзади, Эрвин чуть не ляпнулся в огонь.
— Дурак! — крикнул Освальд и отбросил механика. Тот подхватился, сорвал куртку, принялся лупить по огню, наступая на него с третьей стороны.
Эрвин опустил плащ снова и снова, еще несколько футов травы погасли и зачадили дымом. Голова начала кружиться. Краем глаза он увидел воинов из северного отряда: они проделали полдороги к Эрвину, а теперь замешкались, возились в дыму. Сложно было разглядеть, что случилось. Кажется, кто-то лежал на траве.
— Мы почти справились! — воскликнул Эрвин, с размаху опуская плащ.
Чтобы добраться до последнего языка пламени, он влез в самую гущу дыма, нагнулся. Глотнул горького воздуха, и этот вдох добил его.
Все завертелось перед глазами, он упал.
* * *
Эрвин не терял сознание, но и не бодрствовал — колебался где-то между сном и явью. Временами тошнота усиливалась, и его выворачивало наизнанку. Тогда ненадолго сознание яснело, и он видел перед собою спину Томми, держащего рукояти носилок, на которых лежал Эрвин. Кто был вторым санитаром? Следовало оглянуться и посмотреть, но едва он пытался повернуть голову, как мир тут же начинал крутиться.
В одно из таких прояснений он услышал, как Фильден говорит о нем:
— Отравление дымом... Ничего серьезного, человек покрепче уже отдышался бы...
Позже, очнувшись вновь, он узнал, что один человек все же утонул на влажной полосе — кто-то из греев. Двое других пытались вытащить его при помощи веревки, но лишь промяли сеть и сами едва не погибли.
Потом Эрвин, кажется, спал. Просыпался, пил воду, сразу же отрыгивал ее. Забылся, очнулся вновь. На этот раз сумел напиться и уснул спокойно, мирно. Приснилась Нексия Фейм — синеглазая дочь графини. Она шепнула: "Беги следом!", Эрвин бросился за нею вдогонку и схватил за руку, но тут гравий под ногами превратился в воду, и они провалились, обнявшись. Вода не была черной. Эрвин не мог разглядеть ее цвет — возможно, рубиновый или лавандовый, или лазурь... Потом во сне явилась Иона: она беззвучно смеялась. Зажимала рот ладонью, глаза сияли весельем. Вокруг были люди, звучал клавесин... "Сестра!" — он хотел позвать ее, но не издал ни звука. Однако воздух замерцал от его слов, Иона обернулась, и лицо ее потемнело от горя. "Нет. Нет! Эрвин, нет!"
— Проснитесь, мой лорд. Дело плохо.
Он открыл глаза. Стояли сумерки. Кид тряс его за плечо.
— Лавина?.. Тонем?..
— Нет, мы над глубиной, но не тонем, — Кид почему-то говорил шепотом.
— Так в чем дело?
— Кайры, они затевают что-то... Прошу вас, за мной.
Эрвин попытался встать, но Кид удержал его:
— Ползите. Нужно ползти.
Голос парня звучал так, что Эрвину не захотелось спорить. Он скатился с одеяла, лег на брюхо. В потемках смог разглядеть, что трава-сеточница была зеленой и плотной. Охотник пополз, указывая дорогу. Десяток тюков с провиантом стояли в ряд, образуя подобие стенки. Кид огибал их, прикрываясь от чьих-то взглядов. В руке мальчишки Эрвин разглядел меч — свой собственный. Спросонья лорд соображал туго, но кое-что было кристально ясно: необходимо молчать. От тишины зависит его жизнь.
Донеслись приглушенные голоса, звучавшие по ту сторону поклажи. Слов было не разобрать.
Кид указал на два мешка бобов, что стояли неплотно, образуя треугольную щель. Эрвин подобрался к ней, заглянул. За мешками мерцала масляная лампа, создавая неровный круг света. Три человека сидели на траве лицом к Эрвину, но не могли заметить его — щель слишком узка и темна. То были кайры Джемис, Мэтью и Доннел. Джемис говорил, обращаясь к кому-то, невидимому для Эрвина:
— ...какого черта ты ему позволил? Тебе что же, неясно, с каким человеком мы имеем дело? Или ты не уразумел, чем мы все рискуем?
— А что мне было делать, умник? — ответил невидимый, Эрвин признал голос кайра Освальда. — Он лорд. Он пожелал тушить пожар. Мне что же, держать его следовало?
— Хоть и держать — велика беда! Или пригрозить.
— Пригрозить лорду? Ты в своем уме?
Джемис наморщил нос.
— Пора нам всем понять, господа. Неженка — не лорд. Он — ребенок, вот кто.
У ног кайра лежал его серый пес — Стрелец. Он почуял Эрвина и напрягся — поднял голову, навострил уши. Но, видимо, распознал знакомый запах и вновь опустил морду на лапы.
Некто сидящий у мешков, спиною к Эрвину, буркнул вполголоса:
— Ты хватил через край, Джемис.
— Неужели? Пока дело сводилось к унижениям — я терпел. Неженка посмеялся над традициями Севера — я скушал и это. Но сейчас речь идет о безопасности всего отряда. Кто велел идти прямиком сквозь дурной воздух? И чем это окончилось?
— Ничего бы не было, если бы дурак Рыжий загасил костер, как следует, — возразил тот же голос. Теперь Эрвин узнал кайра Фредерика.
— Рыжий утонул и сполна расплатился за свою глупость. Но неженка виноват не меньше! Капитан говорил: в обход. Я сказал: в обход. А неженка послушал мелкого щенка! Ему даже не хватает ума прислушаться к опытным людям!
— Ты говоришь о лорде, — напомнил Освальд.
— Я говорю правду, — отрезал Джемис. — А уж нравится она тебе или нет — твоя забота.
— Сдается мне, — проворчал Фредерик, — неженка задел тебя в Споте, и ты сводишь счеты.
— Да, он унизил меня. А после унизил всех нас, заподозрив в покушении. Не ты ли скрипел зубами, когда он бросал нам обвинения? Ты ведь стоял в строю рядом со мною!.. Но я стерпел это, и ты стерпел. Сейчас дело обернулось хуже: мы все в опасности.
— Неженка подверг нас риску только раз.
Джемис презрительно фыркнул:
— Он постоянно подвергает риску себя! Он будто заговоренный! Никто другой так не приманивает несчастья, как он!
— Верно, — вставил Мэтью, — сперва не совладал с конем, потом — ни с того ни с сего провалился и едва не утонул, теперь этот пожар. Он, видно, хочет показать, какой ловкий и прыткий. Пытается зарисоваться, да только никак не выходит.
— Вот-вот.
— Ты прав, Джемис: это не лорд, а дитя.
Эрвин, приникший к щели, едва не сгорал от стыда. Нет, нет, тьма холодная, нет! Я ничего не хотел доказать, я просто... просто... тьма, да что же со мной не так?!
— Рисковать жизнью или нет — решать ему самому, разве нет?
— Освальд, ты вправду дурак или притворяешься им? Мы отвечаем за его жизнь! Не он, а мы! Если бы он угорел сегодня, ты хотел бы доложить об этом герцогу Десмонду? Или, может быть, ты, Фредерик? Или ты, Гильберт?
Джемис обвел взглядом еще пару человек, что находились вне поля зрения Эрвина.
— Это правда, — хрипло выдавил Фредерик, — наш долг — защищать неженку.
— И что, по-твоему, делать, если он мешает нам выполнить долг?
— К чему ты клонишь, Джемис?
Кайр Джемис пошевелился, поза выразила сильное напряжение.
— Я не клоню, Освальд. Может быть, ты и любишь к чему-то клонить, а я говорю прямо. Неженке не место во главе эксплорады. Он должен отдать власть.
Тишина. Тянется молчание. Замер и Эрвин. Что происходит? Бунт? Или мне мерещится спросонья?
Кид сунул в руку Эрвина клинок. Сражаться? Отличная идея! Мэтью и Доннел спокойны, не удивились словам Джемиса. Стало быть, они с ним заодно. Против Эрвина уже, по меньшей мере, трое кайров. Тьма. Даже одного было бы много!
— Убить лорда? — после долгой, долгой паузы проговорил Фредерик.
— И ты — туда же?! Я не собираюсь убивать. Хочу спасти его жизнь, и нашу честь заодно.
— Тогда с чего бы ему отдавать тебе власть?
Джемис ухмыльнулся:
— А мы попросим. Очень-очень вежливо попросим.
Его пальцы поиграли на рукояти.
— Запугать неженку?
— Отчего нет? Ребенок должен слушаться взрослых. А коли не подчиняется, можно пригрозить поркой.
Кто-то из невидимых издал смешок. Плюс человек на сторону Джемиса.
Впервые у Эрвина мелькнула мысль: а где капитан Теобарт? Неужели сидит в тенечке и молчит? Не верю! Спит?..
Фредерик почесал подбородок.
— Скверное дело, Джемис. Ты, может, и прав. Но мне оно против шерсти.
Да благословят тебя боги, кайр Фредерик!
— Мы покажем не только кнут, но и пряник, — с неприятным спокойствием ответил Джемис. — Неженка уступит власть, и двое из нас проводят его в Первую Зиму. Завтра же он пустится в обратный путь и через месяц с небольшим окажется под крылышком у папеньки. Отряд тем временем завершит дело — спокойно и без приключений. Что скажете об этом, господа?
— Хорошо бы, — подал голос один из тех, кто до сих пор молчал.
— Спокойнее, это верно, — добавил кто-то.
— А что, по-твоему, сам неженка на это скажет?
— Да он спит и видит, чтобы назад вернуться! — фыркнул Мэтью. — Весь извелся в походе, бедняжка!
Раздались смешки.
— Кто поведет неженку в Первую Зиму? — спросил Освальд.
Этот уже за бунтовщиков. На стороне лорда остался лишь один Фредерик.
— Я, — ответил Джемис. — Кто со мною? Может, ты, Мэтью?
Тот кивнул.
— Герцог с вас головы снимет, — отметил Фредерик.
— Штука в том, что неженка ничего не расскажет. Мы вернем ему оружие перед Первой Зимой. У него будет выбор: поведать папеньке о том, как лишился власти и меча, и что этому предшествовало, либо сказать, будто сам захотел вернуться. Что он выберет, как думаете?
Скорчившись за мешками, Эрвин пытался размышлять. Выбор — это точно. Но не в будущем, а сейчас.
Отправиться в Первую Зиму... в обществе презирающего его Джемиса. Месяц в тесном соседстве и без малейшей видимости защиты. Колючки под седлом и дохлые барсуки покажутся сказкой. Джемис, конечно, не убьет его... и Эрвин предстанет перед отцом и должен будет сказать, почему вернулся, оставив отряд. Правду ли скажет, солжет ли — в любом случае это крах. Внезапно Эрвин с полной ясностью понял, зачем отец послал его в поход. Это не эксплорада, не попытка возвести искроцех — нет. Это испытание для него, Эрвина. Отец хотел увидеть, на что способен сын. А сын вернется к отцу и скажет, что сбежал, не дойдя до цели. Или — что был обезоружен и пленен собственными воинами. Так или этак, ему не бывать герцогом. Десмонд Ориджин лишит его права наследования. Отдаст герцогство Ионе — лучше девица в девичьем теле, чем девица в мужском!
