Заживо погребенный

Удивительная мысль. Его отец действительно должен был остановить его и его деятельность, ибо Люк разрушал все то, что строил ситх, и, учитывая возрастающие способности Скайуокера, дальше было бы только хуже. Раньше Люк не пришел бы к подобному выводу.

— Вейдер меня не знал, но уже рискнул своими положением и жизнью. Вот так мы и начали общаться.

— У вас это как-то гладко получилось, — заметил Крит, зная непростой характер милорда.

— Я не знал, что ты настолько наивен, — усмехнулся Люк. — Он спросил меня, почему я присоединился к повстанцам. Я ответил. По его мнению, вся моя деятельность в Восстании была всего лишь ошибкой молодости. У меня же было свое мнение о его деятельности. Так что, Крит, спорили мы часто.

Крит пораженно смотрел на Скайуокера. Спорить с Дартом Вейдером было опасным занятием. Единственным человеком, который мог указывать Повелителю Тьмы, был Кос Палпатин, но даже его больше не было в живых.

— Но никто не знал...

— На "Исполнителе" очень хорошая звукоизоляция, не находишь? Наше родство не особо способствовало смене мировоззрения, и никто из нас сторону менять не собирался. Вейдер никогда бы не предал Империю, которой отдал двадцать лет жизни. Восстание же было моей жизнью.

Люк хорошо помнил разговоры с отцом.

"Ты предан своим друзьям-мятежникам. Но почему я должен из-за своих врагов терять сына? Я ничего не должен Альянсу".

Скайуокер тогда опешил от такого заявления.

— О реальном положении дел в Альянсе я узнал только через длительный промежуток времени. Битва на Эндоре было началом конца Восстания, — продолжил Люк.

— Но я же взорвал ту станцию! — возмутился Ландо.

Люк помотал головой.

— Эту ловушку планировал Палпатин, и мы в нее вляпались, тем самым засветив и базы и флот. Вейдер не участвовал в Эндорской битве. Палпатин, конечно, был гениальным политиком, но из него вышел плохой военный, что и позволило нам взорвать станцию. А вот зачистка на Сулусте была выполнена профессионально уже под контролем главнокомандующего. Я тогда еще находился в медблоке без сознания.

"Такие сухие слова про тот ужас, что там творился", — подумал Ландо, вспоминая рассказ одного из выживших.

— У него опыт командования еще со времен Клонических войн, — пояснил Люк. — И, как я выяснил, он хорошо знает некоторых командующих в Альянсе — Рикана, например. Флот Илбиса он уничтожил даже без помощи Эскадрона Смерти и своего непосредственного участия.

— То есть Восстание должно было быть уничтожено, — сказал Крит.

— Крит, а ты знаешь, за что мы вообще сражаемся? Я имею в виду и Империю и Альянс.

Ученик Вейдера изумленно посмотрел на него, но не только он один был удивлен подобным вопросом — остальные также пораженно уставились на Люка. Это все равно что спросить, бывает ли на Хоте снег, и есть ли пустыни на Татуине.

— Меня, кстати, об этом отец спрашивал. С его точки зрения, он защищает свое государство, а вот Мотма с Мадином просто хотят захватить власть. Какая разница, как зовется правитель: канцлер или Император? Лозунги остаются лозунгами. Мы сражаемся ни за что. Точнее, только за власть. Палпатин позволил вырасти Восстанию для того чтобы оправдать создание Звезды Смерти. Как, по-вашему, стоит ли убивать ради чужих амбиций? Крит, я обещал тебе рассказать правду, но ты уверен, что хочешь знать ее?

Когда-то в ответ на заявление отца о том, что он многого не понимает, Люк попросил рассказать. Слышать правду от главнокомандующего сначала было страшно. Вейдер был не склонен щадить чужие чувства, но это оказалось полезным, появилось какое-то чувство новизны. Рассказы отца отличались от точки зрения Кеноби и от демократических идеалистических картин Мотмы.

— Знаешь, я и так про тебя слишком много знаю. Этим я уже давно подписал себе смертный приговор. Так что говори, — потребовал ученик ситха.

— Ты никогда не задавался вопросом, кто именно взорвал первую Звезду Смерти? В имперских данных об этом не говорится. Повстанцы, и все.

И ты никогда не задумывался, почему меня причислили к Черной эскадрилье? Ведь если бы у меня не было достаточного уровня мастерства, то ни из-за какого бы родства Вейдер не включил бы меня в нее.

Тем не менее, он в моих способностях не сомневался. Звезду Смерти взорвал я, и, в отличие от случая Ландо, почти никто не успел эвакуироваться со станции. Одним выстрелом я убил миллион триста двадцать тысяч человек. Это был мой первый вылет. Мы сражались против Черной эскадрильи, и у меня на хвосте висел сам Черный-Главный. Весело, правда? Меня чуть не убил родной отец. Впрочем, он даже не знал тогда о наличии сына. Но позже на допросе он выяснил имя и все понял.

— Миллион триста двадцать тысяч против всех жителей Альдерана, — подвел итог Люк. — Отец против сына. Вот поэтому я и хочу закончить эту бессмысленную войну.

— Она не бессмысленна, — возразил Крит. — Повстанцы...

— Крит, ты знаешь меня почти полгода, — спокойно перебил Люк. — За это время я несколько раз спасал тебе жизнь. Но если бы мы встретились на год раньше, мы бы были на разных сторонах, и мне бы пришлось тебя убить. По-твоему это нормально? Ты вообще знаешь, что такое война? Я читал твое личное дело — тыл и разведка. В скольких битвах ты участвовал? Ты не знаешь, каково это, когда рядом гибнут товарищи, когда нужно решать, кого из них спасти, а кто умрет, — произнес светловолосый мальчишка.

"Или не мальчишка", — подумал Крит, вспоминая слова учителя, что многое решает опыт. Сын Вейдера был гораздо взрослее, чем казалось на первый взгляд. И неужто это вызов и решительность в его глазах? Этот мальчишка для себя все решил, и он поведет за своим решением и других.

— Война — это совсем не весело, Крит, даже когда ты командуешь легионами. Мы воюем за мир, начиная еще с Войн клонов, в своем же государстве. Я не спрашивал, что чувствовал Вейдер, когда атаковал Хот, где находился его собственный сын вместе с лидерами Альянса, как и не стал спрашивать, почему он однажды отстранил генерала Вирса от сражения.

— А что делает Альянс?

— А что делает Империя?

Соло с Ландо и Чуи застыли, вслушиваясь в эту перепалку.

— Ты говоришь как повстанец, — бросил обвинение Крит.

— Ошибаешься. Я где-то посередине, — ответил Скайуокер. — И прекрасно знаю, что творят и Альянс и Империя. Ты забываешь — я был на обеих сторонах, — фраза прозвучала несколько двусмысленно для самого Люка. — И что у меня был доступ к имперской информации — Фалиен, Альдераан. С другой стороны, Альянс ведет себя ничуть не лучше.

Ландо с Соло удивленно посмотрели на него. Люк никогда не сомневался в идеалах Восстания; их самих же привели в него далеко не идеалы.

— Держать в заложниках детей военных и чиновников — я воевал не за это. Мотма даже ничего не сказала по этому поводу, лишь подтвердила сам факт.

— Ты виделся с Мотмой? — удивился Ландо.

— Отец взял меня с собой на переговоры по этому поводу.

— Люк, ты уверен... — начал Соло.

— Хан, я сам организовывал передачу заложников. Крит, ты считаешь все это правильным? Мой отец — нет.

— Что? — удивился Крит.

— Несколько месяцев назад Вейдер заключил договор о ненападении с Мотмой. Никто из нас не собирался предавать; пришлось действовать на грани этого. Вейдер действовал в интересах Империи, я — в интересах Альянса. Так что единственный момент, который он нарушил — сохранил мне жизнь.

— Мир с повстанцами? — Крит застыл в неверии.

— До мира еще далеко. Особенно учитывая, что несколько часов назад, по данным разведки, Мадин выступил с речью о разделении Восстания. И те, кто присоединятся к нему, будут стерты Империей. Я ничего не смогу с этим сделать.

Ландо чувствовал, что он что-то упустил — в этой игре чего не хватало.

— А разве вопросы мира — это не прерогатива Императора?

— Ну, вообще-то Вейдер теперь и есть Император, — ответил Крит, как будто это само собой разумеется, и кивнул в сторону Люка. — А это, соответственно, его наследник.

Скайуокер сразу шикнул на него. Рассерженный взгляд Люка несколько позабавил Крита.

— Не наследник, а сын, — поправил мальчишка.

Хан пораженно смотрел на малыша.

— Ну поздравляю, — впрочем, Соло сам задумался на тему "А стоит ли с этим поздравлять".

— Я пока перевариваю. Отец как-то забыл упомянуть, что являлся наследником Палпатина.

Ученик ситха посмотрел на него с легкой усмешкой.

— Наверно, думал, что ты догадаешься, что второй человек вполне может стать первым.

Крит пораженно смотрел на Люка — этот мальчишка мог остановить взрывную волну и легко расправиться с Алой гвардией, а вот быстро принять новость о своем отце...

Люк попытался вернуться к теме перемирия.

— Империю ждут большие перемены. Такие, например, как отмена рабства и так далее; также часть того, за что мы боролись. Через некоторое время вступит в силу закон о том, что люди, разочаровавшиеся в Восстании, могут вновь вернуться в семьи. Но если кто-то потом вновь вернется к подрывной деятельности, наказание — смерть.

— Таким образом, Вейдер решил разрушить Восстание изнутри, — понял Ландо и встретил кивок Люка.

"И что для тебя важнее: принципы или люди, мальчик? — спросил милорд. — Мне не нужна Республика, и ты знаешь, что моя совесть выдержит уничтожение мятежников. А выдержит ли твоя? Сомневаюсь, что ты сможешь хладнокровно смотреть на смерть друзей. Каков твой выбор, сын?"

Люк выбрал тогда человеческие жизни, потому что ни демократия, ни обе стороны Силы не могут заставить человека воскреснуть. Он выбрал, отлично понимая последствия и зная, как могут воспринять этот его выбор друзья.

— Люк, это все хорошо, конечно, но что Вейдер хочет взамен? — спросил Ландо, ища подвох. — Какова цена вопроса? Что нужно Вейдеру?

— А ты догадайся, — улыбнулся Скайуокер.

— Ты?

Крит вновь посмотрел на юношу. Мальчишка был одаренным и очень сильным. Даже сильнее Крита, чего тот признавал с большой неохотой. Кроме того, Люк был отличным пилотом и прекрасно разбирался в военной тактике. В принципе, неплохое приобретение для Империи.

— Скажем так, мне нужно быстро и положительно подумать на тему присоединения к Империи. Точнее даже, поклясться ей в верности. Кстати, да, вспомнил: вы вроде как бежать собираетесь?

У Ландо с Ханом глаза округлились.

— Ну, по старой традиции повстанцы вообще-то обычно пытаются сбежать с имперского разрушителя, — ухмыльнулся Люк. — Мне нужно создать видимость вашего побега, чтобы Мадин не подкопался. Ведж, между прочим, с эскадрильей засиделся на базе...

— Подожди, какая еще эскадрилья?! Какая база?!

— Разбойная эскадрилья вышла из Альянса, и ребята отсиживались на имперской базе.

— Но так нельзя! — не удержался Крит.

— Можно, — парировал Люк. — Они уже не мятежники, а значит, я мог им помочь. И да, — Скайуокер достал из тумбочки какие-то препараты. — Это если к приезду Вейдера вы не протрезвеете. Здесь вообще-то армия, как-никак. Смысл же побега таков: вы перехватили управление шатллом, убили охранников, поздравляю, они из 501-легиона были, потом вы пересеклись с Антиллесом и ребятами, которые нашли Лею.

— Малыш... — начал Соло.

— Знаю, банально, но, Хан, я вообще-то первый раз организовываю побег, согласованный на высшем уровне.

— Ты не летишь с нами, — пришел к выводу Хан.

— Я не могу вернуться в Восстание. Помнишь, давным-давно, я хотел найти уязвимую точку Вейдера? Так вот, я нашел ее. Если Мадин узнает, что я сын Императора... Для него я уже враг, вне зависимости от того, как все было на самом деле. А узнать несложно... Способности, внешность. Есть люди, которые раньше знали моего отца. Вейдеру уже хватило одного Ксизора. Я не могу вернуться.

Вуки что-то прорычал.

Ландо с Ханом переглянулись.

— Долг крови, — перевел Соло.

— Ты прав, Чуи, — ответил Люк. — Но ничего, мы с вами скоро встретимся.

— Кстати, когда тебе воскресать? — спросил Крит.

— Дней через десять.

— И Хан... — взгляд Скайуокера посерьезнел. — Береги Лею.

Люк отключил запись. Оставалось только надеяться, что сестра простит его за решение по поводу Альянса, и что у Леи получится остановить Мадина до того как вмешается Люк с отцом.

========== Заново рожденный или вместо эпилога ==========

Крит поражался в целом всей ситуации, в которой они оказались. Поражался всему, начиная от политических решений и заканчивая этим маленьким собранием.

Повстанцы вырубились достаточно быстро. Скайуокер уложил их в гостиной. Мальчишка заботился о своих друзьях. Они вдвоем перешли в комнату Люка. Обсудить было что.

— Мой отец хотел мира, а я просто вклинился в его планы, Крит. Я хотел, чтобы мои друзья остались живы.

— Тебе не кажется, что сыну Императора нельзя афишировать отношения с Восстанием? Если общественность узнает...

Люк помотал головой.

— Попробуй докажи, что я повстанец.

Крит вопросительно приподнял левую бровь.

— Вейдер с помощью СИБ постирал все записи, все документальные упоминания.

— А люди?

— Скажем так, отцу была на руку моя так называемая смерть. Она породила очень большие сомнения. К тому же, отец вовсе не собирается убивать Кайла Наберрие. Я просто сменю имя — верну свое настоящее.

— И когда все узнают, что сын Вейдера...

— У всех даже сомнения пропадут, что я мог быть не имперцем. Отец часто участвовал в сражениях. Вполне нормально, что он и сына отправлял на задания. Может, я был агентом разведки, а может, и нет. Правду уже никто не узнает...

— Поэтому ты все им рассказал?

Люк кивнул.

— Они мои друзья.

* * *

— Ты бросаешь мне вызов? — уточнил Крит.

— Бросаю, — просто ответил Скайуокер.

Они стояли друг напротив друга в фехтовальном зале, вооруженные тренировочными мечами. Крит вздохнул. В конце концов, у него опыта больше. Люк не торопился нападать, равно как и использовать мощь Темной стороны.

Первый атакующий удар, и Крит все понял, когда сына Вейдера заволокла Тьма.

Люк сражался отлично. Каждое движение, каждый выпад — все было идеально отработанным и отточенным. Крит уже был близок к победе, уже поймал кураж, как внезапно клинок противника уперся в его грудную клетку.

— Как?

— Самоуверенность тебя подвела.

Крит расстроенно опустил свой клинок.

— Расслабься. Я где-то на двадцатом поражении сообразил, почему отец меня так легко побеждает, не напрягаясь. Ты когда-нибудь его побеждал?

— Нет.

— Тоже нет.

* * *

Одна из самых красивых планет галактики, и такое простое название — Набу. Яркое голубое небо и множество сочной зелени, шумные водопады и длинные аллеи. Люк чувствовал, куда нужно идти. Он шел к месту захоронения той, чья смерть изменила Галактику — Падме Амидале Наберрие. Он шел проведать могилу своей матери.

"Ты любил ее?"

Когда-то этот вопрос очень интересовал Люка. Был ли он вообще плодом любви, или появился в случае случайной связи, и женщина, носившая его под сердцем, предпочла скрыть подобный факт?