Когда они отъехали от кибитки Хасида, по своему убранству способной соперничать с каретой графа, Фалкон прокомментировал услышанное:
— Весело живете. Я правильно понял, что из-за меня ты можешь влипнуть в серьезные неприятности?
— Только теоретически. Нужно отдать ему должное: этот торгаш все неплохо просчитал — за тот бюджет, что он потратил на охрану, не наймешь достаточное количество профессиональных охранников, способных отбить серьезное нападение. Но "серьезное" он, видимо, считает маловероятным — поэтому предпочел сэкономить. Однако и скидывать со счетов такой вариант все-таки не хочет, вот и решил "застраховать" свой груз всего за лишних десять золотых, благо такая возможность ему подвернулась. Скажу тебе по секрету — это не такая уж большая сумма по сравнению с общими расходами на охрану.
— Торгаши — философски протянул Фалкон — Всегда ищут баланс между выгодой и риском.
— И все-таки с твоим приходом я ни в чем не потерял — теперь нас сможет грабануть только какой-нибудь военизированный отряд усиленный магиками не ниже чем десятого уровня — подмигнул Карим другу.
Когда на небе зажглись первые звезды, караван встал на ночевку. Ехавший позади небольшой обоз из шести телег приостановился рядом и их "начбез" подошел к Кариму, распоряжавшемуся сейчас насчет очереди ночных дежурств и расстановки караульных.
— Можем мы остановиться на ночевку рядом с вами? — спросил менее успешный коллега.
Окинув просителя и шесть подъехавших телег цепким взглядом, Карим ответил:
— Можно, но не забесплатно. Насчет расценок — это вот туда — кивнул друг Фалкона на кибитку с хозяином каравана.
Разобравшись в последующие полчаса со всеми делами, Карим, наконец-то, смог подойти к магу, предпочетшему развести свой костер чуть в стороне от образовавшегося лагеря.
— Не расскажешь, чего ты с этими детьми решил связаться? — спросил друг, усаживаясь рядом.
Фалкон задумчиво пожевал сорванную травинку, его взгляд обратился к яркой точке горевшей среди бескрайней степи — это в лагах трех остановился на ночевку еще один караван.
— Старею. Становлюсь сентиментальным. Своих детей не нажил, вот решил хоть чужим помочь — помолчав, дополнил — Я был бы не прочь иметь такую дочь или внучку как она — кивнул он на Эльзу, крутившуюся в центре лагеря и находившуюся сейчас под крылом караванной кухарки.
Из телеги Хасида, бормоча себе под нос ругательства, вылез "начбез" шести телег и направился в сторону своего обоза.
— Не договорились — философски прокомментировал увиденное Карим — Хасид — жадная сволочь, но сейчас он сделал глупость: мы бы от их соседства ничего не потеряли, только выиграли.
— У этих ребят какая-то мутная история приключилась в родном городе — продолжил начатую другом тему Фалкон — Родителей, скорее всего, убили из-за торговых дел, да и накопленные ими денежки, возможно, прибрать к рукам хотели. Вот их тетка и отправила с первыми встречными в Шалет к дяде Шакуру. У меня-то планы другие, а вот вы, по моим прикидкам, через этот город проедете. Питейная их дяди находится на улице Кривого копыта...
— Да понял, я — махнул рукой друг — Чего распереживался? Сделаем все в лучшем виде: за ручку их к дяде отведем — раз ты сам за них просишь. И это, координаты тетки ихневой пусть скажут: где живет там, как ее звать величать — проведаю на обратном пути.
— Буду должен — тихо произнес Фалкон.
— Какие между нами могут быть счеты. Чую я, хреново этим бандитам придется, раз ты решил в это дело влезть.
— С чего ты взял, что я полезу так далеко — у меня сейчас свои планы — пытаясь обмануть толи себя, толи друга, ответил маг.
— Ага. Я ж по глазам вижу: засиделся ты на своих болотах, приключений на свою старую жопу ищешь, а тут такой повод, да и девчонку ты не прочь, по-моему, удочерить. В общем один к одному — хана бандитам.
Немного помолчали.
— Кстати, не просветишь насчет своей миссии или это большой секрет?
— Если я тебе о ней расскажу, ты решишь, что я сумасшедший.
— Уверен, так бы и было, если бы я не знал, кто именно за нее берется.
На следующий день караван пересек границу с Самиром. Статус мага поменялся с бесплатного пассажира на подчиненного Карима. Ему выделили лошадь, и большую часть времени он ехал в головном дозоре. Другие охранники отнеслись к новичку в своих рядах с прохладцей. За его спиной они поговаривали, что этот пройдоха выбил себе теплое местечко исключительно благодаря старой дружбе. Уровня он был второго, ну максимум третьего, ведь охранники у Карима — калачи тертые, они этих магов уже видели: деньгу те зашибают немаленькую и даже самый завалящий маг, хотя-бы пятого уровня, одевается не чета этому проходимцу. А у этого обычная походная одежда, сапоги старые и вообще он уже дед, а в жизни, похоже, до сих пор ничего не добился. Отчего? Да от того, что слаб и ему эти десять золотых за счастье должны быть неописуемое.
Был у них в охране маг один — настоящий, а не как разные прохиндеи, что сейчас рядом с ними едут. Фокусы им всякие с воздухом показывал, а однажды врезал воздушным кулаком по стоящему у дороги дереву, так с него все листья сшибло. Одно слово — силища!
Пейзаж меж тем потихоньку менялся: деревья вообще пропали, а травы стали редеть, уступая место небольшим песчаным барханам.
Навстречу стали попадаться не только караваны, но и потянулись серые ленты из связанных рабов. Кого здесь только не было: форланцы, имшарцы, астарцы, феорданцы, релинцы и многие другие. Женщины порою поднимали свои глаза и, если охранник был достаточно далеко, тихо просили: "Спасите".
Фалкон первый день старался не смотреть на рабов. По опыту он знал, что жалость со временем пройдет. Так и случилось: на третий день все это стало обыденностью, и пленники превратились для него в обычную серую массу. Эльза тоже в первый же день попросила разрешения пересесть в одну из крытых телег и старалась не высовывать оттуда носа. Осознание того, что она могла стать никому не нужной песчинкой в этом море невольников ее сильно пугало.
Вскоре потянулись города: большие и маленькие, но одинаково безжизненные по своей сути, несмотря на множество населявших их людей и нескончаемый гам на их улицах.
Признаком скорого появления крупных городов на пути, стали выстраивающиеся очереди из невольниц, предназначенных для утех. Большинство из них имели отталкивающую наружность: в глазах — пустота, во рту — как правило, нету большей части зубов, увечные, с язвами, разжиревшие и дурно пахнущие — все они, тем не менее, находили своего клиента, что немудрено при цене услуги всего в несколько медяшек.
Правда попадались среди них хоть и пострадавшие телом, но еще несломленные внутри. Однажды, посмотрев на одну такую девушку, Карим произнес:
— Все-таки: мир — дерьмо!
— Мир становится дерьмом, из-за всяких моральных уродов, что в нем живут — ответил едущий рядом Фалкон.
— Жаль этого не изменить: всех ублюдков не перебьешь — новые народятся.
— Но нескольких всегда можно — закончил бородатую поговорку маг.
Друзья тут же невольно хохотнули — их далекое совместное прошлое делало это выражение отнюдь не абстрактным рассуждением о природе неизбежного.
Подопечные Фалкона меж тем неплохо освоились в походной жизни: на вынужденных стоянках от телег далеко не отходили, старались меньше попадаться на глаза Хасиду, сестра иногда перекидывалась шутками с охранниками, а когда они пытались юморить ниже пояса — замолкала, давая понять, что грубости во всех ее проявлениях, она не приемлет. Кухарка уже успела прикипеть душой к девушке, так что брату с сестрой помимо стандартной пайки перепадало еще кое-что из провианта.
Самое сильное впечатление от поездки по Самиру у Эльзы оставила "воронка пустоты": громадный карьер по добыче редкого вида глины, залегающего в глубоких пластах земли. Его диаметр составлял не менее полутора лаг, а глубина достигала, по слухам, аж двух. Люди, как мураши, суетились на его огромных многоярусных стенах, а на самом дне карьера лежала бесконечная дневная тень не позволяющая разобрать случайно проезжающим путникам, что же именно там происходит. Лучи солнца лишь на несколько минут, в полдень, касались самой нижней точки этого рукотворного монумента человеческому упорству и безмерной жестокости.
За время пока караван проезжал по краю этой воронки две маленьких человеческих фигурки сорвались со стен вниз и, смешно кувыркаясь подобно тряпичным куклам, растворились во мраке окутывающем дно карьера. Произошедшее совершенно не сбило ритма работы этой фабрики по переработке человеческих тел и душ в вожделенную прибыль для богатеев: подобные потери в рабочей силе за единицу времени здесь были приемлемыми, ведь поток новых рабов в карьер практически никогда не прекращался.
Вообще поездка по Самиру производила на всех в караване гнетущее впечатление. Несмотря на постоянно сияющее солнце, эта страна была словно подернута серой дымкой, которая виделась не глазами, а сердцем. Однако жаловаться пока было не на что: путешествие торговцев проходило относительно спокойно, особенно учитывая царящие здесь нравы: в паре городов они недосчитались нескольких тюков с тканями, да одного охранника подрезали на рынке и то, глупец имел неосторожность отойти от каравана слишком далеко без какого-либо прикрытия в виде своих товарищей по оружию.
Шел четырнадцатый день пути по королевству процветающей работорговли. Был полдень. Одна из бесконечных колонн с пленниками только что скрылась позади в клубах пыли, как впереди замаячила цепочка из двух десятков всадников.
Ехавший впереди Карим сделал предостерегающий жест рукой. Предупреждение передали по цепочке назад. Фалкон пришпорил лошадь и подтянулся к другу. Из своей кибитки высунулся Хасид и удивленно спросил:
— Что происходит?
— Не высовывайтесь: возможно будет нападение — ответил глава охранников, потом обратился к Фалку — Что скажешь?
— У меня такое же ощущение — ответил маг, кожей чувствуя нарастающее напряжение.
Еще пара минут и события понесутся вскач. Лицо одаренного преобразилось: морщины как будто разгладились, глаза заблестели. Где-то в глубинах его сознания, зарытых под толщей воспоминаний давно прошедших лет, кто-то проснулся: он сам — прежний, молодой, готовый снова тащиться на край континента, туда, где в темных подземельях и разрушенных гробницах обитают чудовища одним своим видом способные свести с ума. Порождения безумных кошмаров, коих из людей почти никто не видел, а те, кто видел — уже никому не расскажут. Он охотился на них, не сколько из-за денег, сколько из азарта, желания испытать предел своей прочности, ломал им хребты, и заставлял их трусливо убегать, когда они, наконец, понимали кто пришел по их души. Он убил нескольких архимагов и десятки обычных одаренных, а счета бандитам и разбойникам он вообще не вел — такими цифрами оперировали только торгаши и служащие сберегательных домов. Кто для него те люди, что едут впереди? — лишь глоток свежего воздуха в этой жаркой стране. Те, кто вернут ему ощущение безграничной власти, пусть всего лишь и на несколько секунд.
Нет! Нельзя! Сейчас он не один, он стал мудрее, гуманнее, мягче. Если начнется заварушка — погибнут люди: те, кого он обязался охранять за жалкие десять золотых и те, кого он по идее не должен защищать — едущие рядом с ним охранники, презирающие его весь этот путь. Но по сравнению с ним эти повидавшие виды тридцати— и сорокалетние мужики лишь дети. А детей надо защищать, тем более что ничего плохого они ему не сделали.
— Я проеду вперед — процедил сквозь зубы Фалкон и пришпорил лошадь, не дожидаясь ответа.
Карим понимал, что с другом происходит что-то странное, но возражать не стал.
— Решил нас бросить. Сейчас свернет в сторону — прокомментировал маневр мага, ехавшей позади Карима охранник. Сорокалетний мужчина с воинственно топорщащимися усами.
— Он что-то задумал — ответил ему начальник.
До первого всадника уже всего ничего, еще несколько ударов сердца и он сможет различить черты его лица. "Все — дальше медлить нельзя!" Маг делает пасс рукой и чуть впереди сбоку на землю обрушивается страшная сила. Невидимый удар сотрясает землю, поднимая в воздух тучу песка вперемешку с дорожной пылью. Лошадь первого всадника испуганно ржет и встает на дыбы. Лошадка мага пытается проделать то же самое, но какая то сила придавливает ее сверху, мешая передним копытам животного оторваться от земли.
Налетчик, обуздав свою лошадь, удивленно смотрит на образовавшуюся в земле воронку шириной в семь локтей и глубиной в половину человеческого роста. Потом он переводит свой взор на всадника, устроившего это представление, и видит эти глаза, глаза не старика, скорее — юноши. На самом их дне ворочается, что-то серое, бесформенное, пустое. Они словно просят: "Пожалуйста, ну, пожалуйста, дай мне почувствовать себя прежним, а я уж тебя отблагодарю: я сломаю тебя, и буду смотреть, как медленно и неизбежно из тебя вытекает жизнь, оставляя лишь застывшее стекло в опустевших глазных хрусталиках".
Всадники, едущие навстречу, как по команде прижимаются к самому краю дороги. Полсотни пар глаз напряженно всматриваются друг в друга не сбавляя темпа своего движения. Так проходит минута, потом — вторая и две колонны, в конце-концов, мирно разъезжаются на запыленной дороге.
Вечером, когда лагерь готовился ко сну, к костру мага подошла Эльза:
— Я не знала, что вы так сильны. Охранники только о вас теперь и говорят. Делают ставки на то, какого вы уровня: кто-то вообще считает, что вы — архимаг.
— Это они архимагов в деле не видели — улыбнулся Фалкон.
— А вы видели?
— Да.
Фалкон ожидал, что девушка начнет расспрашивать про архимагов, но она замолчала. Потом вдруг спросила:
— Вы, наверное, про себя над нами смеялись, когда предложили вместе отбиваться от грабителей: так зачем вы все-таки нам помогаете?
— У меня никогда не было дочери, но я всегда о ней мечтал — ответил маг, задумчиво пошуровав длинной палкой поленья в костре — И если бы она у меня была, мне кажется, она была бы похожа на тебя.
Девушка вновь замолчала. По ее лицу было не понятно, как она отнеслась к такому ответу. Потом она решила сменить тему:
— Вы ударили по земле, чтобы эти разбойники на нас не напали. Неужели вы их испугались?
— Я тогда больше всего боялся, что не смогу ударить по песку — ответил Фалкон.
Эта фраза мага так и осталась загадкой для Эльзы.
На следующий день Фалкон был удостоен чести вновь быть приглашенным в кибитку Хасида:
— Присаживайтесь, уважаемый Фалкон — улыбаясь, произнес глава купеческого каравана — Вчера я и мои младшие партнеры были впечатлены вашей работой.
— А мне показалось, что вчера я сделал все, чтобы избежать своей работы — отшутился маг, устраиваясь на некоей помеси стула и подушки.
— И это было мудро. Нам, людям занятым торговлей, ни к чему слушать звон оружия — он лишь вредит нашему процветанию.
— Кому как, уважаемый Хасид. Есть купцы, для которых этот звук милее звона монет, конечно, если он доносится до них издалека.
