Маркетолог@ - Часть #2 "Живой Журнал"

Самойлова прикрывает ладонью рот и покрывается мертвенной бледностью. Её глаза наливаются прозрачными слезами. Из горла вырывается то ли всхлип, то ли вскрик и мне становится её по-настоящему жалко. Делаю шаг к ней, но Ира, защищаясь от меня, выставляет руку вперёд:

-Нет, не трогай меня. Я сама... я сейчас успокоюсь... Я только одно теперь хочу знать: ты был с этой своей Наташей до того, как ты... как мы... как я.... -У неё нет сил продолжать, но я её уже понял.

-Ты хочешь знать, спал ли я с ней? Да, я у неё ночевал. Но в ту ночь я с ней не спал. То есть я спал с ней, но не так... фак, совсем запутался... Короче, Самойлова: я с того четверга, в Лондоне, вообще ни с кем не спал, потому что я о тебе думал. Или ты считаешь, что я бы притащил к тебе всю ту грязь, в котором я периодически бываю? Нет уж, извини. Кем бы я тебе сейчас не казался, но по натуре я -чистоплюй, и грязь и бардак я после себя не оставляю.

Ира сглатывает и всхлипывает. Я снова делаю попытку приблизиться к ней, но Ира снова выкидывает руки в немом протесте, не подпуская меня к себе. Наплевав на её сопротивление, сажусь на корточки, ловлю её ладони и отвожу их в стороны.

-Ир, ну успокойся ты, -молю её я, пытаясь поймать её убегающий в слезах взгляд. У меня и так уже инфернальный комплекс вины перед ней, матерью, Терентьевой, Фадеевым... — Ну да, я подонок, скотина, сволочь. А с тобой я всегда был придурком и настоящим зверем. -Я еще пытаюсь шутить, переиначивая на свой лад любимого Дилана Томаса. -Ир, ну, хочешь, ну ударь ты меня. Ну хочешь, убей. Вот только мелодрам не устраивай. Видеть не могу, как ты плачешь... Ир, ну взгляни ты на вещи серьёзно, -взываю к её гордости и разуму я. -В конце-то концов, ну что такого произошло? Это ж не конец света... Ну, переспали мы с тобой несколько раз, ну и что? Что в твоей жизни принципиально изменилось от этого? Дядя Саша тебя не выдаст, он своего Митю боится потерять. Да и я не стремлюсь перед Терентьевой свой скок в бок рекламировать... Да, ты всегда мне нравилась. Ты меня вчера хотела, я смог тебе это дать, вот и всё... Не собиралась же ты, в конце-то концов, вместе со мной амбарный замок к мосту в Париже привешивать и белых голубей на свободу выпускать? Кстати, как там у тебя в секретных досках написано? А, вот: 'Настоящая любовь -это то, что не проходит вечно'.

-Ты видел это? -вспыхнула она.

-Одним глазом и ровно две секунды. Но мне и увиденного хватило, чтобы понять, что для такого прекрасного будущего у тебя есть кое-кто получше меня. Этот твой, приятель из 'Лейпцига' ... Или эта твоя вечная нержавеющая любовь -этой твой Зайка-Митя, который, судя по всему, всех нас переживёт... -Я, гад ревнивый, всё-таки не удержался.

Не успеваю ни договорить, ни взять сказанное мной обратно, как Самойлова преображается прямо на глазах. Её синий взгляд выцвел белым льдом, а лицо сковала маска гнева.

-Значит, видел одним глазом? А вот это уже поистине королевский выстрел, Андрей. Ну, когда одной пулей и сразу же в две мишени, -голосом, в котором не было ни жизни, ни любви, произнесла Ира. -Ты так ничего и не понял. -Самойлова судорожно высвобождается и вытирает слёзы.

-Тогда сейчас объясни мне, -устало предлагаю я и встаю.

-Объяснить? -с надрывом смеётся Ира, вцепившись в скамейку и глядя на меня снизу вверх. -Я бы, может, тебе и объяснила. Я бы, может, тебе и показала то, что не захотел увидеть ты. Но ведь в этом нет никакого смысла? Ты же уже просчитал свой уход, да?.. У тебя ведь всё давным-давно просчитано... С самого начала и до самого конца ты играл со мной... И кстати, ты прав: мне действительно не на что обижаться. Ты ещё вчера предельно честно предупредил меня, что ты никогда не проигрываешь. А я тебе не поверила. Не извиняйся: моя ошибка -не твоя. Что ж, спасибо за игру... А теперь пойдем отсюда. Я домой хочу. Пойдем, потому что я.... потому что мне... мне работать надо. -Ира расправляет плечи, смахивает последнюю слезу, плавно встает, и, не оглядываясь на меня, стремительно идёт к парковке. Я поднимаю её рюкзак и отправляюсь следом. Иду и думаю, что же мне теперь делать. Я-то хотел уйти так, как привык, молча, без объяснений. В итоге, Ира настояла на своём, и мне пришлось выложить ей правду. И вот теперь, услышав всё, что я ей рассказал, Самойлова оставалась не просто одна: она оставалась с разбитым сердцем. А я ещё и втоптал в грязь его осколки.

Чувствуя спиной мой взгляд, Ира ускорила шаги и быстро поравнялась с 'кавасаки'. Обернулась и нетерпеливо протянула мне руку.

-Мой рюкзак, -ровным голосом напомнила она. Ира кажется совсем уж спокойной, но я взял её за плечи, и, пока она вырывалась, повернул её к себе. Гляжу в её глаза. А они снова синие. Ира аккуратно высвобождается из моих рук и одаряет меня абсолютно равнодушным взглядом. 'Буря, видимо, улеглась', -понимаю я и принимаю решение.

-Пять минут, и я тебя отпущу, -прошу я у Самойловой. -Пять минут, только в последний раз выслушай меня. Я не знаю, кого ты там любишь -себя, Митю, этого твоего из 'Лейпцига' или же весь белый свет. Да это и не важно. Дело в другом, Ира... Ну постарайся ты понять: ну не можем мы быть с тобой вместе. Потому что нам с тобой партнёрства не хватит... Да, Ир, мы похожи. Но я -не ты. Мне нужны мир и спокойствие, потому что в том, чем я занимаюсь, нет места эмоциям. Они мешают мне, они подставят под удар других... так уже было... и больше я этого не допущу... А тебе нужно всё то, что я не могу тебе дать. Ты так привыкла. И ты уже не сможешь без этого. Останься мы вместе -и между нами разразится война. Ты каждый день будешь пытаться 'выставить' меня на эмоции, а я буду загонять тебя в угол и убивать тебя... Ир, я не хочу этого... Но если тебя хоть как-нибудь утешит то, что я тебе скажу, то запомни: ты -единственная, кому стоит верить. И ты всё делала правильно. Ты только одного не поняла: то, что не убило меня, не сделало меня сильнее... То, что не убило меня, оставило на мне шрамы, вот и всё... Я и выжил-то лишь потому, что смог забыть тебя. Просто я понял: ты -не для меня. Просто ты сделана не для меня... Слишком много эмоций -это больше не для меня, Ира...

Самойлова склонила вниз голову, обдумывая мои слова. Воспользовавшись паузой, я вложил в её руку кожаную ручку её рюкзака.

-Всё нормально? Теперь ты выживешь? -Я заглянул в глаза, в которых всё ещё билась не понятная мне искорка.

-Да. Я выживу... Как и всегда. -Ира вызывающе подняла вверх подбородок.

-Ну и отлично. Тогда последняя просьба к тебе: на дорогах веди себя поаккуратней, хорошо? Пообещай мне привезти себя домой в целости и сохранности. Или хочешь, я тебя отвезу?

-Вот сейчас вообще не смешно, -кривит рот Ира.

-А я и не смеюсь. Пообещай, потому что я из твоего рюкзака от байка свистнул. И если ты не дашь мне слова нормально приехать домой, то ты домой либо со мной, либо одна на такси отправишься. Ну, что делать будем?

Покусав губы, Самойлова вскидывает на меня влажные блестящие глаза:

-Хорошо, я тебе обещаю себя беречь... И знаешь, что?

-Что?

-А ведь я -твоя самая большая ложь, Андрюша. Потому что есть что-то, что ты от меня прячешь. Но ты ведь не откроешь мне всей правды, да? -Вместо ответа я лезу в карман и отдаю ей ключи от 'кавасаки'. -Понятно... Тогда последнее... Скажи: больше я тебя не увижу? Ты же уходишь, но теперь -навсегда.

'Что ж, эта женщина всё-таки меня 'прочитала'...'

-Да, больше мы не увидимся, -честно ответил ей я. -Впрочем, однажды... может быть, мы с тобой ещё один раз и встретимся.

-Где и когда? -с грустной усмешкой спрашивает Ира.

-В Лондоне, на Ламбетском мосту. -Я ответил без тени иронии.

-Снова шутишь?

-Нет.

-Ладно, хорошо... Ну что ж, прощай, -еле слышно говорит Ира.

-Уходи первой. -Я подал ей её AGV. Ира надела шлем. Несколько мучительных секунд она смотрела на меня из-за непроницаемого визора. Потом нажала на газ и уехала. А я стоял и глядел ей вслед. Мне её уже не хватало...

Меня всегда убивало то, что я чувствовал к ней. Только она -она одна! -всегда делала меня слабым. Сколько я себя помнил, она всегда наносила мне поражение, раз за разом, удар за ударом. Шесть лет назад она почти убила меня, но я смог забыть её и начать свою жизнь заново. Всего десять часов назад она попыталась сыграть против меня, и я показал ей, что я могу с ней сделать. Почти сломав её, я пожалел её и отыграл всё обратно. В ответ Ира сама потянулась ко мне, и я сдался ей и снял перед ней маску. Увидев моё настоящее лицо, утром Самойлова поехала к Фадееву сама. Сама во всём разобралась, и показала мне, что она может со мной сделать. И при этом, все эти годы за её спиной стоял кто-то, кого она любила так, как любил ее я. Этого-то я и не простил ей...

А потом пошёл дождь. Я всегда любил дождь, я даже пальцами, как он, барабанил. Я всегда знал, что там наверху есть кто-то, кто плачет за таких вот, как я. За таких вот засранцев, которые никогда не плачут, и которые могут всё. Я-то точно мог всё. Это судя по тому, что я только что сделал...

-Ну, ты и красавчик, Сергеич.

Я очнулся: рядом со мной стоял Колобок.

-В смысле? -снимаю свой шлем-интеграл с ручки байка.

-Ну, в том смысле, что ты, судя по всему, уже распечатал эту сучку? Скажи, первооткрыватель, а эта девочка всем дает? -Колобок злобно улыбается, а я вижу на его лице ревность.

-Знаешь, Колобок, эта 'девочка' -кстати, её зовут Ириной Игоревной -она вообще никому и ничего не даёт.

-Да-а? Это ещё почему? -скалится Колобок.

-Да, наверное, вот поэтому. -Перекинув шлем в правую руку, я двинул Колобку левой промеж глаз. Дал так, как привык -обойдясь без айкидо, техник и стоек. Вломил со всей силы, вложив в свой удар всю свою мощь и всю горечь своей потери. Словно в замедленной съёмке нос Колобка хрустнул и перекосился. Его лицо залила кровь, и оно утратило форму и очертания. Завопив, как гиена, Колобок начал пятится, но оступился и завалился на правый бок. Я закрыл глаза и досчитал про себя до пяти, давая Колобку шанс подняться, укатиться куда подальше -ну, или кинуться на меня, чтобы я дал ему уже правой.

-Сволочь, сука, да я тебя пристрелю, -слышу я. Открываю глаза: здоровенный мужик медленно поднимается с асфальта и вытряхивает из портупеи 'чезет'. Матерясь, Колобок начал наводить на меня ствол. Много лет назад я вот так же смотрел в смертоносную точку дула точно такого же пистолета. Из того пистолета меня убивали. Тогда я очень испугался. Но сейчас страха не было. Я глядел на Колобка и терпеливо ждал, когда наши взгляды встретятся. И я дождался. Не знаю, что именно Колобок прочитал на моём лице, но он побледнел, зрачки его глаз расширились и напрочь съели радужную оболочку.

-Я.... я.... -опуская оружие, неловко пробормотал Колобок, -короче, я тебя понял. Я скажу ребятам, чтобы к ней больше никто не подходил... что ты запретил и близко подходить к ней.

-Вот теперь, Лобов, ты действительно меня понял.

Надев шлем, я обнял коленями серебристый бок 'большого гуся' и отправился на Ленинский проспект. Двигаясь по шумной, запруженной машинами, улице, я гнал туда, где на Житной располагалось Министерство внутренних дел России. Через пятнадцать минут, входя в знакомое белое здание, я уже имел в голове готовый план разговора с Добровольским.

Генерал-полковник МВД, Владимир Петрович Добровольский был руководителем моей группы в Интерполе. Сама группа относилась к юрисдикции Национального Центрального Бюро Интерпола в Лондоне, и там я подчинялся Мари-Энн Бошо, которой был обязан докладывать о каждом своём шаге. Теперь я хотел добиться, чтобы Добровольский хотя бы на десять дней избавил меня из-под её опеки. А ещё я хотел получить допуск к секретным архивам Первого Государственного управления КГБ СССР, где, как я уже понял, хранилось дело моего погибшего отца. Именно там мог быть спрятан ключ к позывному 'Омега'. Этот человек тридцать два года назад объявил в розыск брата Иры. И если вопреки здравому смыслу брат Иры был всё ещё жив, то и я, в свою очередь, мог попытаться найти его. Разговор с Добровольским был долгим, я крутился и изворачивался, как мог, но всё-таки убедил его. После всех колебаний Добровольский обещал связаться со мной ровно через сутки. Абсолютно вымотанный, я выполз из здания МВД и посмотрел на часы: было уже десять. Не заморачиваясь сообщениями своей великодушной Терентьевой, я сделал небольшой крюк на Юго-Западную и проехал через двор, где жила синеглазая женщина. Там мне повезло найти её кроссовер. Воспользовавшись случаем, я обновил в её 'туареге' 'жучок' и послал обновлённую ссылку Фадееву.

'Принято, -пришёл мне ответ от Дядьсаши. -А теперь отдыхай, Андрей'.

Но вместо того, чтобы послушаться своего Учителя -onshi, я поднял голову и нашёл окна Иры. Из них в ладони ночи лился мягкий золотистый свет. Подумав, я сел на бордюр рядом с её машиной и достал сигарету. Выкурил первую, потянулся за второй, щёлкнул колесиком 'крикета' и уже готовился закурить по новой, когда заметил, что в окнах Иры темно. И вот тогда я понял: моё сердце, которое всегда узнавало её раньше моих глаз, больше её не видит. Оно перестало чувствовать её и почти совсем отпустило. В душе у меня снова были простор, пустота и одиночество. Злость, ненависть, страсть, влечение, желание, ревность -убивавшая меня и убитая мной любовь -все эти чувства разом покинули меня и канули в Лету памяти.

Я вырулил со двора Самойловой и поехал домой. Мне предстояло еще одно, последнее на сегодня дело. В 20:45 я отпирал ключами дверь своей квартиры. Стянул куртку, включил свой плейлист на 'YouTube' и нашел сингл Сии Ферлер . Есть мне совсем не хотелось, и я нажал кнопку на кофеварке. Приглядывая за кофемашиной, вытащил из холодильника бутылку виски, прибавил к ней кусок пармезана. Потом тяжело вздохнул и с неохотой набрал длинный лондонский номер.

-Hello, -услышал я обволакивающий, как бархат, голос, модуляциями очень напоминающий голос моего отца. Я даже сглотнул от неожиданности. -Hello? Where are you? Алло, вы где? Говорите! -терпеливо и вежливо попросила женщина.

-Привет, Эль, это Андрей, Ира, возможно уже звонила тебе, -по-английски вяло начал я, но тут меня перебили.

-Как хорошо, что ты позвонил, -сказала моя новоиспеченная сестра. -Я помню -я видела тебя тогда на Ламбетском мосту, да? Ира мне о тебе рассказывала.

-Ну и когда именно вы разговаривали? -спросил я. На мой взгляд, особой тягой к душевному излиянию Самойлова не страдала. А вот с моей новоявленной родственницей явно было что-то не так -её, ещё секунду назад ровный голос, теперь слетал то на сип, то на хрип, то на всхлипы.

-Андрей, мы с Ирой говорили сегодня днём. Часа три назад. И Дани сразу же вылетел в Москву. Он хочет встретиться с Ирой. -Эль громко засопела в трубку, -Андрей, Дани подозревает ей.

-И в чём на этот раз? -жёстко спросил я. Эль набрала в воздух лёгкие -и:

-Андрей, мою дочь похитили. Человек, который привёз мою Еву в аэропорт, мой приятель, Макс.... он упустил её. И Ева исчезла. Дани считает, что в этом замешана Ира. -Теперь Эль явно готовилась зарыдать.