Подслушанный разговор не на шутку встревожил Олдена, а когда амэнец попытался оградить Нахимену от возможной измены, то и вовсе лишился последних крох сна, ведь княгиня в Крейстете была уязвима также, как воин на поле боя. Казармы "Сов" и "Ястребов" составляли внешнюю охрану твердыни, но внутренняя стража в княжеской цитадели состояла из "Молниеносных", а этот отряд был переполнен выходцами из семейств Старейшин. Любой из них мог оказаться предателем. Касательно же слуг... Горбун слишком хорошо понимал, как в вечной замковой толкотне и суете можно незаметно подсыпать яд! Олден рыскал по Крейстету, точно волк, высматривая даже самые ничтожные признаки угрозы, а во время своих участившихся визитов на кухню он запугал поваров до такой степени, что они пожаловались на придирчивого амэнца самой княгине.
— Что ты творишь, Олден? Прислуга боится тебя, как огня... — Нахимена ещё раз взглянула на горящий в камине огонь и зябко укуталась в тёмную шаль: осенняя сырость проникала даже за толстые стены Крейстета. Горбун вздохнул.
-Я просто пытаюсь оградить вас от возможных неприятностей, княгиня. На кухне нет никакого порядка — туда может зайти кто угодно и подсыпать в еду всё, что захочет...
— Так вот что тебя беспокоит... — княгиня пристально взглянула на стоящего в тени горбуна и тихо произнесла.— Это Ленд , а не Амэн. Мои предки умирали по разному, но от отравления — никто!
-И ни одного из Владык Ленда до Озрика не убивали кинжалом в спину!— Олден поднял на Нахимену свои наполненные тьмою глаза.— Старейшины не любят вас, Владычица. Не любят до такой степени, что могут попытаться перенять амэнский способ расправы с недругами!.. Княгиня, я поклялся Озрику защищать вас и я собираюсь исполнить свою клятву...
-Запугивая прислугу на кухне? — Нахимена горько улыбнулась. — Я не девочка, Олден, и понимаю на что способны Старейшины. Но смерть может прийти ко мне не только в виде бокала с вином. Это может быть и стрела, и кинжал...Чтобы оградиться от всех возможных опасностей мне надо будет не высовывать носа дальше своей комнаты и проверять каждую корку хлеба по двадцать раз... И именно этого ждут от меня Старейшины. Дрожащая и запуганная, я вполне соответствовала бы их желаниям. Но этого не будет! И я не покажу им того, что действительно боюсь — не столько за себя, сколько за ребёнка...
-Княгиня...— Олден выступил из тени и опустился перед Владычицей на колени.— Жизнь в Амэне научила меня тому, что осторожность никогда не бывает излишней. Позвольте мне делать хотя бы то, что в моих силах...
Нахимена коснулось рукою склонённой головы горбуна и её пальцы запутались в его густых волосах :
— Ты и так делаешь более, чем достаточно. Твои травы помогают мне значительно лучше, чем микстуры Изека. Он уже месяц заливает вином свою уязвлённую врачевательскую гордость...-пальцы княгини ласкали волосы амэнца лишь считанные мгновения. Княгиня почти тут же убрала руку и неожиданно спросила .— Скажи мне, Олден, ты сильно тоскуешь по семье?
Голова изгнанника склонилась ещё ниже:
— Мои товарищи погибли во время бунта. В Амэне у меня осталась лишь сводная сестра — она всё, что было мне там дорого. ..
— А твои жена и ребёнок? Женщина с русыми косами и мальчик...— Олден поднял голову. Теперь княгиня смотрела на бушующее в камине пламя странно расширенными глазами , а её лицо словно закаменело... Горбун вздохнул:
— Таким , как я не стоит обзаводиться детьми ... Хотя я действительно был женат, мой брак продлился очень недолго и моя жена была белокурой...
-Странно... Я увидела лица...Так чётко... — Нахимена с видимым усилием отвела глаза от пламени и слабо улыбнулась... — Похоже, у меня слишком разыгралось воображение... Прости...
— Вам не за что просить прощение, Владычица...— Олден встал с колен и подошёл к стрельчатому окну. За последние месяцы ему удалось завоевать доверие княгини. Она позволила ему быть подле себя и иногда коротала в беседах с ним длинные и тёмные осенние вечера. Во время таких посиделок у камина Олден видел перед собою Нахимену такой , какой она была на самом деле — без маски правительницы и бремени власти. Но чем больше он узнавал её, тем больше страшился за её судьбу...
В затянутых слюдою окошках домов не было видно даже слабого отблеска свечи, а противный мелкий дождь превратил середину улицы Кожевников в хлюпающую грязью канаву. Олден ещё сильнее натянул на глаза капюшон плаща — он вымотался и продрог, но скоротать время в обществе вина и голубоглазой красотки было для него сейчас непозволительной роскошью. Он и так задержался на день, поджидая на северной дороге купцов из Триполема, у которых мог достать необходимые припасы. До родов Нахимены оставалось не более месяца и Олден не сомневался, что это будут за роды — ребёнок обещался быть достаточно крупным, а бёдра хрупкой княгини были узки, точно у подростка. О Лунном Сечении местные повитухи и лекари и слыхом не слыхивали, да и в Амэне мало кто из врачевателей осмеливался его делать. Самому Олдену довелось провести операцию лишь раз — жене Элри . Один из появившихся таким образом на свет мальчиков погиб, зато второй выжил — так же , как и мать... Но в этот раз смертей быть не должно — и княгиня , и её ребёнок должны выжить! Чувство надвигающейся угрозы заставило амэнца оторваться от размышлений и незаметно сжать рукоять меча.
— Ты не заблудился , горбун? — Олден внимательно взглянул на двоих, выехавших ему наперерез из узкого переулка всадников. Их плащи не несли на себе никаких отличительных знаков , но одномастные крепконогие кони, мечи в добротных ножнах и кольчуги молчаливо свидетельствовали о том, что незнакомцы были дружинниками какого нибудь Старейшины . Горбун нахмурился : эта встреча означала лишь одно — ограждая княгиню , он всё таки наступил на хвост кому -то из Совета. Узнать бы, кому именно...
-Ты что, оглох? Или разговаривать с нами ниже твоего достоинства, амэнец?— за первой двойкой показалась ещё одна пара ратников. Олден зло усмехнулся — похоже, сейчас станет жарко. И не только ему.
— Амэнцы слишком спесивы, чтобы разговаривать с обычными людьми...— самый рослый из всей четвёрки усмехнулся.— Ничего. Сейчас мы укоротим тебя на голову, горбун, и ...
— А ,может, вначале следует укоротить тебя? — Олден повернулся — сзади него стояло ещё трое незнакомцев в тёмных плащах . Двое из них сжимало в руках арбалеты, нацеленные на весёлую четвёрку.
— Не лезьте не в своё дело! — теперь заводила подосланных к горбуну воинов уже не выглядел таким самоуверенным. — Он наш...
— Я так не думаю.— твёрдо произнес командующий арбалетчиками незнакомец и Олден понял, что уже слышал этот голос — в Совете. Четвёрка воинов поколебалась ещё пару мгновений, но потом, повинуясь приказу старшего , развернула коней и скрылась в переулке — неожиданная подмога поломала все их расчёты. Горбун с минуту вслушивался в быстро затихающее хлюпанье конских копыт по грязи .Затем повернулся к по-прежнему неподвижно стоящей троице и спросил:
-Почему?
Воин, голос которого показался Олдену знакомым, шагнул к нему и откинул с лица капюшон.
-Шерог и другие рубят сук, на котором сидят, но не понимают этого! А я не хочу новой смуты! — Старейшина Аскен мрачно взглянул на Олдена.— Ты встал между княгиней и Старейшинами и это заметили как друзья, так и враги.
Горбун насмешливо вскинул бровь:
-А ты друг?.. Или просто временный союзник?
На лице Старейшины не дрогнул ни один мускул:
— Я — лендовец. Так же, как и княгиня ... Сохрани ей жизнь, амэнец, и Аскен из рода Рюгов исполнит любую твою просьбу!..
-Я учту... — коротко кивнул головою Олден и. развернув коня, глубоко всадил шпоры в его заляпанные грязью бока. Неудачное нападение свидетельствовало о том что времени почти не осталось!
— Госпожа с самого утра чувствовала себя неважно и почти ничего ни ела, а вечером и вовсе отказалась от ужина — лишь воды выпила...— едва поспевающая за стремительно шагающим по коридору Олденом служанка снова всхлипнула, но поймав грозный взгляд горбуна не ударилась снова в слёзы, а продолжила.— Потом легла спать. А где-то через час позвала меня — я вбегаю, а госпожа лежит в кровати бледная, точно смерть, а на щеках у неё — багровые пятна. И на губах кровь...Так страшно!..
-Что случилось? Меня разбудил один из часовых и сказал , что ты хотел меня видеть... — излияния служанки прервал подошедший к ним Кройстен . Прислужница воспользовалась неожиданной паузой и снова заплакала , а Олден мрачно взглянул на главу "Ястребов":
— Владычицу отравили! Мне нужно , чтобы твои "Ястребы" охраняли покои княгини и никого не впускали к ней. Пока я не закончу...
Кройстен нахмурился:
— А что ты собираешься делать?
Лицо горбуна затвердело:
— Спасти ей жизнь . Любой ценой...
Кройстен чуть заметно прищурился:
-Через несколько минут мои "Ястребы" будут возле покоев Владычицы. А ещё я подниму Рокхага — он должен знать.
Олден согласно кивнул головой и тысячник направился прочь. Горбун снова повернулся к плачущей служанке.
— Княгиня рвала кровью?
Прислужница всхлипнула :
— Д-д-да... Несколько раз... Я послала Виллу за Изеком, но его не оказалось в замке. А тут сказали, что вы вернулись и я сама побежала за вами... — на этих словах способность прислужницы к связному рассказу окончательно исчерпала себя и девушка , повиснув на плече у Олдена, зарыдала уже во весь голос. -Что же с нами теперь будет?!.
Так — в сопровождении рыдающей служанки — Олден добрался до своих комнат и , собрав необходимое, направился в покои княгини. Названные служанкой признаки были похожи на отравление хелледом, но подходя к спальне Нахимены, у дверей которой уже замерли в карауле "Ястребы", горбун всё ещё цеплялся за смутную надежду на то, что перепуганная служанка преувеличивала увиденное ею...
В латунном тазу плавали почти чёрные сгустки крови . Вилла дрожащими руками вытирала с подбородка неподвижной княгини кровь. Олден отогнал перепуганную служанку , присел на кровать ,и , закатав широкий рукав ночной сорочки княгини , осторожно приподнял её руку. Увиденное заставило его застонать — в подмышечной впадине уже начинала формироваться тёмная опухоль. Сомнений не оставалось — Нахимену отравили Хелледом...
-Олден... — горбун сжал тонкие пальцы пришедшей в себя княгини и взглянул на её обезображенное багровыми пятнами лицо.
— Да , Владычица...
— Ребёнок... Я чувствую...— на этих словах по лицу Нахимены прошла судорога и она , откинувшись на подушки, едва слышно прошептала.— Он умирает...
В следующую секунду затуманенные болью глаза княгини закрылись, а её тело выгнулось в жестоких конвульсиях. Олден откинул одеяло и , едва коснувшись пальцами живота Нахимены, повернулся к всхлипывающим служанкам.
— Мне нужно много горячей воды. И как можно скорее — Владычица рожает!
... Кровь почти мгновенно пропитывала полотняные бинты, а блестящий металл ножа стал скользким от её потеков. Олден взглянул на свои, до самых локтей покрытые алыми разводами, руки и, подняв голову, завыл, точно зверь, от охватившего его отчаяния. Всё тщетно! Ребёнок ( это действительно был мальчик ) был убит отравой прежде, чем горбун извлёк его из чрева матери при помощи сечения. И хотя начавшееся во время операции кровотечение удалось остановить, потеря такого количества крови убьёт княгиню раньше, чем хеллед, до сих пор гуляющий по её жилам и приносящий ей невыносимые страдания. Даже сейчас — в глубоком забытьи, которое ей принёс отвар поморозника и сонной красавки, Нахимена чувствовала боль — её лицо было искаженно мукой!
" В этом нет твоей вины!" -паук яростно блеснул глазами, но так и не решился покинуть грудь княгини. Тварь должна была следить за тем , чтобы сердце Нахимены не остановилось , но теперь операция закончена , а женщина... До женщины пауку не было никакого дела — да, она была ведьмой, но в её крови гулял Хеллед, а этот яд был одной из немногих вещей, которые могли навредить твари в наземном мире. " Она умрёт — так или иначе... Этого не изменить..."
Уловив посланные ему мысли, Олден взглянул на замершего в ожидании паука — не изменить?! А если... "Следи! Её сердце не должно остановиться!" — повторил свой приказ Олден и, достав из сумки уголь, направился к ярко горящему камину.
Через несколько минут на полу спальни уже была вычерчена колдовская паутина, имевшая весьма причудливую структуру — её середина представляла из себя круто закрученную спираль, а расходящиеся от неё волокна были ориентированы как по солнцу, так и против него, порождая чрезычайно сложный узор. Горбун ещё раз окинул взглядом рисунок, затем поднял княгиню на руки и осторожно перенёс её в центр узора. Затем он вернулся к кровати и освободив мёртвое тельце новорожденного от кровавых пелёнок, начертил на лбу , груди и ладонях малыша руны.
"Зачем? Даже если ты изгонишь яд, она всё равно умрёт..." — вопрос разгадавшей его замысел твари заставил горбуна на миг оторваться от своего занятия.
— Не умрёт... — Олден перенёс ребёнка к камину и положил его на живот княгини. Затем отступил в тень и начал выпевать заклинание...
Огонь танцевал в камине, словно безумный., неясные серые тени испуганно метались по комнате, а ожившая паутина дрожала в неровном свете, пока её нити медленно, словно с трудом описывали два , противоположных друг другу круга. Олден облизнул пересохшие от напряжения губы и судорожно вздохнул — воздух в комнате сгустился, став похожим на кисель а острый запах крови щекотал ноздри... Горбун взглянул на неподвижно лежащую в центре паутины княгиню и отметил , что тёмные пятна на её щеках побледнели. Восседающий на груди Нахимены паук смотрел на Олдена так, словно окончательно уверился в его безумии, но амэнцу было всё равно, что думает о нём аркоская тварь. Главное, чтобы ему хватило сил ещё на несколько витков. Горбун глубоко вздохнул и снова начал выпевать заклятье, полностью сосредоточившись на неровно дрожащей паутине.
Ещё через некоторое время результаты колдовства стали явственнее — кожа княгини очистилась полностью, а с её лица исчезла гримаса страдания. Зато мёртвое тело младенца теперь покрывали уродливые багровые разводы . Горбун дрожащими пальцами стёр с лица капли холодного пота и спросил паука: " В её крови остался Хеллед?" Тварь медлила с ответом лишь мгновение: " Её кровь чиста..." Убедившись, что половину задуманного им удалось осуществить, Олден слабо улыбнулся и, подошедши к начерченной паутине , взял на руки мёртвое тело младенца.
— Своей смертью ты спас жизнь матери... — горбун стёр нарисованные им прежде руны , потом вернулся в глубину комнаты и , завернув новорождённого в чистую ткань, устроил его подальше от кровати княгини. Он понимал , что когда Нахимена очнётся, она захочет увидеть своего сына — живого или мёртвого. Но ребёнок не должен быть первым, что увидят её глаза... Неожиданное головокружение заставило Олдена присесть на краешек кровати — несколько бессонных ночей, операция и колдовство измотали его, но главное всё ещё не было сделано, а время уходит. ..
