— Адель, — встрепенулась одна из девушек. — А как же ты? Ну-ка иди сюда.
— Я, пожалуй, воздержусь, — миролюбиво улыбнулась я.
— Нет-нет, как можно, — загомонили ребята. Кто-то настойчиво отобрал у меня поводья. Белка, предательница, покорно пошла с чужим человеком, на прощанье, махнув мне длинным хвостом.
— Вот на тебе-то мы и проверим, работает эту штука или нет.
— Работает, — подала голос уже прошедшая экзекуцию девушка. — Вы же видели, что у меня он светился. Видели? Ну, все же видели...
Попыталась отнекиваться, уворачиваться от загребущих рук одногруппников, заверить, что мне не интересно в этом участвовать, но всё было тщетно. Общественность требовала зрелищ. Не отбиваться же от ребят в прямом смысле?
Кому-то действительно было просто интересно. Кто-то откровенно злорадствовал, что я боюсь разоблачения своей неразделенной любви. Луиза, как всегда затерялась в толпе, снимая с себя ответственность за предстоящее действо.
Настоящей Адель сейчас пришлось бы не просто. Я же, пыталась придумать, как буду отшучиваться, когда все убедятся, что булыжник не умеет показывать диафильмы на тему для Святого Валентина, и перейдут к состязанию по насмехательству.
Вот почему, когда общаешься на нейтральные темы, все вроде нормальные люди, а чуть что превращаются в стайку гиен?
— Какая же глупость, — застонала я, оставшись напротив камня в гордом одиночестве. — Это просто разновидность песчаника с вкраплениями какого-нибудь гранита. Шутка природы.
— Да-да, — согласился кто-то из наших. — Но интересно же.
— Интересно разочаровываться в легендах?
— Ну, давай же, — подтолкнула меня одна из одногруппниц.
— Ладно-ладно, — раздраженно пробурчала я.
Вот нашли себе развлечение на мою голову. Раз уж участвую в этом балагане, то для очистки совести придется сделать все правильно.
Как там сказали? Представить своего любимого и дотронуться до скалы. И никто не уточнял, надо ли избегать красных прожилок или наоборот стараться коснуться ладонью двух полосок сразу, чтоб замкнуть цепь? Вдруг свечение камня зависит от этого, а не от степени влюблённости?
Помедлив, я выбрала самый серый, и предположительно самый безопасный, участок стены, положила на него руку и мысленно представила Алексея. Кто же из нас прав? Я, считающая когда-то, что нашла своего единственного, или он, отнесшийся ко мне, как к курортному развлечению?
И тут камень вспыхнул!.. Не замерцали на солнце красные прожилками, а вся поверхность скалы от земли до самого верха засветилась изнутри ярким темно-красным светом, настолько сильным, что слепил даже в разгар солнечного дня.
В первую же секунду я хотела отдернуть руку, но меня словно парализовало. И в окутывающем свечении, как в реальности я увидела свою первую и пока единственную любовь в момент нашей последней встречи, а сердце пронзила боль и непонимание, пережитые в тот день.
Секунда, вторая, на какое-то время, я даже перестала дышать, погружаясь в пучину воспоминания и ощущений. Сознание не подчиняется моим желаниям, а выплескивает на свет то, что желает видеть кто-то другой.
Это не возникшие на стене картинки диафильма, а некая виртуальная реальность, вращающийся вокруг одного человек.
События в обратном порядке замерцали перед глазами, сменяясь всё быстрее и быстрее. Даже не предполагала, что помню такие мельчайшие подробности: поцелую, улыбки, слова, взгляды, прикосновения и все те эмоции, что они во мне вызывали. Последнее лето. Ночь. Маяк. Встреча на вокзале. Зимние каникулы. Поцелуи под моросящем дождем. Купание в море.
Всё это не просто всплывало в памяти. События, чувства, ощущения возникали, окутывали с головой и утекали через ладонь в камень, расползаясь по поверхности бордовыми полосами. Меня словно выкачивали изнутри. Ещё немного и вслед за воспоминаниями в толщу скалы начнет засасывать кровь, внутренние органы и меня саму...
Всё закончилось так же внезапно, как и началось. Перед глазами ещё стояло лицо Алексея в момент нашей первой встречи, но прежних эмоций во мне больше не было. Не осталось вообще ничего: ни любви, ни боли, ни сожаления. Даже сами воспоминания поблекли, утратив былую яркость. Я отшатнулась на шаг, наблюдая за не угасающим свечением.
Голова кружилась и гудела, как упавший на пол дуршлаг. Я схватилась за виски, но ставшие слишком тяжелыми руки сами собой опустились по швам.
— Спасибо за твою историю, — ветром прогудел низкий женский голос. — В благодарность, я исполню одну твою просьбу.
Образ некогда любимого молодого человека ещё стоял перед глазами. И все последние годы желание у меня было только одно:
— Покажи мне его, — произнесла я. — Что он сейчас делает?
И вот я стою на дороге около своего дома. Между вторым и третьим подъездом. Большая часть деревьев уже окрасилась в оранжевый цвет. Над головой нависают серые тучи, а под ногами в ещё не высохших после ночного дождя лужах плавают опавшие листья клена.
Осень. Настоящая дождливая московская осень. Неужели я вернулась домой?
Напротив моего подъезда стоит черный спортивный Мерседес. Невероятно дорогая машина для нашего тихого двора. А облокотившись на своего железного коня с букетом таких же желтых, как осень цветов стоит Алексей.
Из подъезда выходит девушка, и парень, наклонив голову набок, лукаво улыбается, помахивая букетом. А та, смущенно потупившись, перебирает руками ремешок сумки, не решаясь идти дальше.
Переведя взгляд на девушку, я закаменела.
Перед Лешкой смущалась и улыбалась я! Волосы заплетены в косы и в юбке до самых щиколоток, но это я!
Осень. Москва. Когда такое могло быть?
Никогда!
В Москве я Алексея видела один единственный раз, и произошло это не около моего дома. Он не ждал меня с цветами, и даже не шел на встречу с такой лукавой улыбкой.
Будущее? То же нет. Я никогда так не оденусь, и уж точно не будут вести себя подобным образом, как какая-то жеманная девица. Скорее уж отберу букет и врежу им ему же по физиономии.
Значит то, что я вижу, происходит не со мной. Вернее не совсем мной. И если моё тело действует самостоятельно, то управлять им может только Адель.
Получается, что сейчас эта глупая девчонка строит глазки человеку, который несколько лет назад размазал меня по земле?
Алексей, явно наслаждаясь произведенным эффектом, отлип от машины и медленно пошел вперед.
- Нет! - ужаснувшись, закричала я. - Не подходи к ней! Не смей! НЕТ!
Подавшись вперед, я хотела добежать до парочки, и растолкать в разные стороны, но от первого же шага, картинка перед глазами задергалась и закрутилась, сжимаясь в одну точку. Почувствовав, что теряю равновесие, я всплеснула руками и моргнула.
— Настало время попрощаться с той любовью и тогда твое сердце сможет испытать новое сильное чувство, - снова пропел в моей голове тот же женский голос. Только в тот момент, я не смогла разобрать смысла слов.
Пульс бился в висках, сердце сходило с ума, а в голове крутилась только одна мысли: она не должна его подпускать. Не знаю, что у него на уме, но точно ничего хорошего. Это не тот человек, которому можно доверять. Раз он водил меня за нос несколько лет подряд, то одурачить Адель ему вообще ничего не стоит.
Когда в глазах прояснилось, оказалось, что я сижу на земле. Орен и куратор, подхватили меня под руки во время падения и сейчас не решаются отпустить. А чуть не плачущая Луиза, сев на колени передо мной пытается что-то спросить.
Другие ученики, с вытаращенными глазами, молча стояли на приличном расстоянии от нас, наблюдая за происходящим.
— Вы видели это? — осипшим голосом спросила я.
— Ты как себя чувствуешь? Что-то болит?
— Адель, давай попробуем встать, — попросил куратор, потянув меня вверх.
— Вы видели?! — громко перебила всех я.
— Видели что? — захлопала глазами моя соседка по комнате.
— Их, — в горле пересохло, и ничего больше произнести не получалось.
— Камень стал красный, — заговорил зеленоглазый приятель. — Ты что-то говорила, а потом начала терять сознание.
— То есть Вы ничего не видели? — хоть это хорошо.
— Нет, Адель, — заверила Луиза, пока меня поднимали на ноги.
Вот что значит, чувствуешь себя, как после встречи с самосвалом. Хотя в моем случае — это скорее был асфальтовый каток. Тело хоть и слушается, но двигаться лишний раз не хочет.
Кажется, я только что испортила всем присутствующим веселье. Больше никто из нашей компании не хотел приближаться к камню, поспешно отходя в противоположную сторону. Ребята даже подошли ко мне измениться.
Чужие люди, под впечатлением увиденного, тоже не спешили с действиями. Уже уходя, мы слушали сзади их разговор:
— Вы идете?
— Пожалуй, нет, — ответил парень, поворачиваясь к своей девушке. — Я и так знаю, что люблю тебя, и ничего проверять мне не надо.
Эта проклятая каменюка буквально выжала из меня все соки. Воспоминания остались, только вот никаких чувств и эмоций они больше не вызывали. Разве что чувство тошноты, сопровождающее эту магическую откачку. Впервые за долгое время, я поняла, что любви к Алексею во мне больше не осталось. Ни любви, ни сожаления, ни потребности, ничего. Пустота. Было и было. Так, легкая досада, как от сломавшегося в неподходящий момент ногтя.
Чего не могу сказать о присутствии рядом с ним моей подделки. Вот это волновало и раздражало не на шутку. Откуда он вообще там взялся?
Садиться в седло в таком неустойчивом состоянии сил не было. Я способна только вяло переставлять ноги. Ещё свалюсь на землю при первом же шаге лошади для полного счастья.
Чтобы избавить меня от сочувствующих взглядов, куратор нашего курса увел ребят и лошадей вперед. Со мной для подстраховки остались только друзья. На разговоры меня не отвлекали. Просто, встав по обе стороны, сначала страховали от падения, а потом и вовсе, как и я, погрузились в свои мысли.
Спустя несколько поворотов тропинка ощутимо расширилась и пошла вниз, через лес, с почти незаметным уклоном. На пути ни корней, ни палок. Сесть бы сейчас на велосипед и прокатиться, наслаждаясь свистящим в ушах ветром. По-пути и голова бы проветрилась от навязчивых мыслей.
— Она жива, — бросив на Луизу беглый взгляд, пробормотала я.
— Кто? — не поняла девушка.
— Анастасия, — помедлив, пояснила я.
Девушка резко повернула голову в мою сторону и раскрыла рот, чтобы обрушить читающиеся в её широко распахнутых глаза вопросы, но посмотрев на идущего с другой стороны от меня Орена, не произнесла ни слова.
— Девчонки, — спустя пару минут заговорил парень. — Вы идите вперед, я а пойду сзади. Если что, позовете. Хорошо?
— Зачем это? — не поняла я.
— Чтобы не мешаться, — не поднимая глаза, не весело усмехнулся он. — Вам наверно сейчас надо поговорить.
— Хорошая идея, — обрадовалась моя соседка по комнате.
— Ты не мешаешь, — возразила я, и подхватила обоих друзей под локти.
Приятельница возмущенно фыркнула, а парень наоборот расслабился.
Обсудить новые обстоятельства, мы ещё успеем. Теперь я знаю главное. Моё тело живо, кажется здорово и даже не в психиатрической больнице. А значит пора начинать предпринимать более активные действия по возвращению душ на свои законные места.
— Пообещайте мне, — обратилась я к друзьям, — что когда по-настоящему влюбитесь, не пойдете к этому проклятому камню проверять свои чувства.
— Теперь я к нему вообще приближаться не хочу, — насупилась девушка.
— Вообще-то раньше у этого камня была дурная слава, — задумчиво заговорил Орен. — Мне как-то рассказывали легенду, что когда-то давно, провинившуюся в чем-то Богиню Любви заточили в камень на века вечные. Чем обрекли на мучительную смерть. И чтобы помочь ей выжить, её служители пустили слух, что, прикоснувшись к этому камню, можно узнать истинная ли твоя любовь. А Богиня, момент прикосновения, питается чувствами людей. Это не только помогает ей выжить, но и накопить силы, чтобы сломать каменные оковы. И когда она вырвется на свободу, то жестоко отомстит своим врагам.
— Кто тебе это рассказывал? — дернулась Луиза.
— Мама, — спустя несколько минут ответил Орен.
— Знаешь, я верю твоей маме, — нахмурилась я.
— А я всёгда думал, что это сказка, — признался парень. — А сейчас, кажется, тоже поверил.
* * *
Наставник настолько крепко задумался о случившемся около Камня Любви, что остальные мероприятия дня прошли скученно и не информативно, из-за чего на постоялый двор, выбранный для нашей очередной ночевки, мы приехали раньше намеченного времени.
За окном только начинался закат, спать большинству не хотелось, а делать в округе решительно нечего. Поблизости если и были какие-то деревеньки, то выдающими достопримечательностями не обладали, а иллюминацией или банальным уличным освещением и подавно.
За неимением лучшего вся наша группа разместилась в харчевне постоялого двора и, разбившись на небольшие кучки, шушукалась под заунывные песни писклявого менестреля.
Изначально в помещении царил полумрак, через маленькие окошки и ясный солнечный день света пробивалось не много, а после нашего прихода на улице резко потемнело, и по черепичной крыше забарабанил проливной дождь.
Чтобы осветить зал маги запустили под потолок больше девятка разных по размеру и цвету светлячков. Их свечение переливалось разными оттенками от голубого до оранжевого, с преобладанием холодных цветов. Из-за этого помещение больше всего напоминало подпольную операционную из фильмов ужасов.
На показ тут же вышли требующие ремонта детали интерьера и доказательства не качественной уборки помещения. Хозяина этот факт заставлял нервничать и он то и дело отправлял официанток протирать столы и подмитать особенно грязные участки пола.
Гастролирующий с выступлениями музыкант, пристроился не далеко от борной стойки и, поставив рядом с собой мешочек для заслуженного вознаграждения своего таланта, погрузился в очередную слезливую историю о неразделенной любви нищего к прекрасной принцессе и с неистовством дергал струны бедной лютни.
Если в ближайшее время у него не треснут эти несчастные струны, то у меня просто уши закрутятся в трубочку от этого монотонного триньконья.
Так как мы трое вошли последними, нам и достался ближайший к двери небольшой стол с одной единственной лавкой, приколоченной прямо к стене. Толи я просто устала, толи монотонный завывания менестреля слившись с барабанящими по оконной раме каплями дождя, ввели меня в гипнотический транс, но облокотившись на стену, я откровенно начала клевать носом.
