Низвергающий в бездну

— Не бойся, — ответил он где-то рядом. — Мы же с тобой. Осталось совсем чуть-чуть потерпеть и все закончится. Большая часть пути пройдена, мы никому тебя не отдадим. Я тебе это обещаю.

— Я боюсь не совсем этого, — тихо начала Анет, тщательно подбирая слова. — Я знаю, что вы меня будете защищать до последнего. И не важно, о чем вы в этот момент будете думать, обо мне или о своем мире. Я боюсь, что не оправдаю ваших надежд, не смогу исполнить свое предназначение в этом мире. Дерри, я ведь ничего, ровным счетом ничего не понимаю, из того, что должна сделать. И вряд ли "Круг вечности" решит эту проблему, я не знаю не только, как победить Хакису, но и вообще, что она такое. И вы мне в этом не поможете. Я знаю, что должна встретиться с ней один на один, когда вы не сумеете меня защитить. Перед троном Повелительницы тьмы ваша миссия закончится, и начнется моя. Я боюсь, что не справлюсь с ней и она меня убьет. Я понимаю, что это непатриотично, но моя любимая "шкура" все равно для меня значит очень много.

— Не бойся. Я не оставлю тебя, ни до трона Повелительницы тьмы, ни после. Клянусь, — тихо пообещал Дерри, сплетая пальцы рук в знак наемников, обозначающий верность нанимателю до смерти одного из них. Анет этого не видела. А если бы увидела, то все равно бы не поняла, что значит этот символ. Но после слов ксари как-то сразу стало легче на душе.

— Спасибо тебе, — поблагодарила она. — Я сделаю все от меня зависящее, чтобы довести это дело до конца. Ты знаешь, как-то совершено незаметно этот мир стал частью меня и его судьба теперь мне не безразлична. Там, на Земле, я буду очень скучать по Арм-Дамашу, — севшим голосом закончила Анет, пытаясь проглотить навернувшиеся на глаза слезы.

— Так оставайся, — чувствуя себя последней сволочью, осторожно произнес Дерри.

— Не могу, — покачала головой девушка, — там слишком много людей, которые меня любят и уже не ждут. Я жива, и поэтому, должна вернуться. Они не заслуживают страданий.

— А ты?

— А что я? — вздохнула девушка. — Там у меня дом, родители? А здесь? Здесь я никто.

Дерри замолчал. Он мог бы многое сказать Анет, но не стал. Любые слова либо еще больше погрузили бы его в пучину лжи, из которой, он уже не надеялся выплыть, либо приоткрыли бы девушке истину, которая заключалась в том, что выбирать-то ей не приходится и хочет она, или нет, ее дом теперь здесь. Анет, погруженная в свои мысли, тоже замолчала, но скоро слово за слово разговор возобновился, не касаясь уже никаких неприятных и сложных тем. Они вспоминали каждый свое детство, и девушка была почти счастлива, ненадолго забыв обо всех проблемах. Опомнились Дерри и Анет, только тогда, когда рассвело и на крыльце избы появился заспанный и слегка встревоженный Стик. Увидев пропавших Анет и Дерри, мирно общающимися на старом поваленном дереве, он недоуменно пожал плечами и его лицо приобрело довольное выражение. Мысль о том, что эти двое как нельзя лучше подходят друг другу, прочно засела у него в голове, и он не собирался отступать от задуманного. В любом случае, после того, как девушке станет известно о том, что она не сможет вернуться домой, на Арм-Дамаше ей нужен будет кто-то, кто будет о ней заботиться, хотя бы первое время. Так пусть это будет Дерри.

Глава 22

О том, что лучший не всегда сильнейший

Хакиса сидела на высоком резном стуле с подлокотниками из толстых костей гарпии, закрыв глаза. Бледные с синеватыми трупными пятнами руки держали идеально круглый и прозрачный, словно дождевая капля, природный кристалл. Для магических ритуалов годились только такие прозрачные шары, которые изредка появлялись в горах, благодаря причудам природы. Будь в нем хоть один изъян, шар был бы бесполезным куском хрусталя, годным лишь для украшений, а так в нем сосредоточилась немалая сила. Устав ждать результата от своих поданных и наемников, Повелительница тьмы решила действовать сама. То, что она задумала, было рискованным и требующим концентрации всех сил, но оно того стоило.

На полу перед ведьмой горела начертанная пентаграмма — треугольники, образующие пятиконечную звезду. На острие каждого луча стояли тонкие длинные свечи, дающие больше удушливого дыма, чем света. В центре пентаграммы, одурманенная отваром из наркотических трав, лежала молодая девушка. Хакиса отложила в сторону свой кристалл и, шурша тяжелыми складками на длинном платье, шагнула вперед, начиная что-то заунывно петь. Повелительница тьмы двигалась медленно, не сбиваясь с определенного ритма шагов. В ее руках поднятых на уровне груди был зажат тонкий, напоминающий по форме язык пламени, жертвенный кинжал. Чернокнижница подошла вплотную к пентаграмме и запела в полный голос. Протяжные, каркающие звуки вырывались у нее из горла, складываясь в песню смерти, гипнотизирующую сознание, прекрасную и ужасную одновременно. С первыми звуками ее голоса, воздух потяжелел, солнце заслонили тучи, которые сгущались плотнее с каждым словом. Хакиса пропела последний звук своей страшной, сводящей с ума песни, и поднесла кинжал привставшей внутри пентаграммы девушке, которая, взглянув на Хакису пустыми глазами, послушно взяла в руки нож. Повелительница тьмы сделала шаг в сторону и громким речитативом начала выговаривать слова заклинания, чертя в воздухе руками замысловатые линии. При этом она ни на минуту не спускала глаз с девушки, которая поднесла кинжал к своей груди и, покорно опустив голову, ждала последнего в своей жизни приказания. Девушка не испытывала ни страха, не холода, ни боли, только блаженство от причастности к такому великому действу. Хакиса резко выкинула вперед руки во всполохах голубоватого пламени и издала шипящий звук, который послужил сигналом для жертвы. Девушка, даже не вскрикнув, глубоко вонзила в себя кинжал, и из раны в районе левой груди темным потоком хлынула кровь, обмывая обнаженное холодеющее тело и крупными каплями стекая на пол. Линии пентаграммы вспыхнули ярче, внутри нее закружился красный туман, в котором постепенно вырисовывались темные фигуры с горящими глазами — демоны смерти. Их было трое. Три воина из преисподней, закованные в стальные доспехи. Они были подвластные только магу, осмелившемуся призвать их. Призраки тьмы, верные слуги мрака, могли преследовать жертву вечно, следуя за ней по пятам. Их было практически невозможно убить. Они боялись только яркого солнечного света. Поговаривали, что есть еще нескольких вещей, пугающих их, но каких точно никто не знал. Демоны смерти ненавидели мир людей и страдали в нем от невыносимой боли, которую им причиняло, даже ночью находящееся где-то рядом, солнце. Чтобы избавиться от этой раздирающей плоть боли, они были готовы на все. Именно этих страшных, практически неуязвимых существ отправила Хакиса на поиски Хранительныщы "Низвергающего". Повелительница тьмы знала — эти не предадут, не обманут, и будут преследовать жертву до победного конца.

Неприятное, тягучее предчувствие беды висело в воздухе с самого утра. Можеь быть, виной была просто погода, которая резко изменилась. Еще вчера жарило яркое, а сегодня небо заволокли тяжелые, темно-серые тучи, висящие низко над головой. Плотный воздух не давал нормально дышать, и было ясно, что самое позднее к вечеру, погода испортится окончательно — будет гроза или дождь. Или, может быть, тревожное предчувствие грядущих неприятностей было обусловлено обостряющейся в экстремальных условиях интуицией, которая настойчиво шептала Анет, что так гладко, как вчера, сегодняшний день не пройдет. На лицах ребят отражались те же чувства. Оба мага, Стик и Дерри были сосредоточены. Эльф, двигающийся по-кошачьи бесшумно, был настолько напряжен, что какое-то время, забывшись, шел плечом к плечу с ксари. Потом, правда, Калларион очнулся и поспешно отошел в сторону. Анет хмыкнула, она не понимала поведения эльфа. Ну что, в самом деле, укусит его Дерри, что ли? Самого ксари поведение их попутчика, похоже, тоже слегка забавляло, потому что он, увидев беспокойство Каллариона, скривил губы в презрительной усмешке, и сделал резкое движение, заставив эльфа дернуться от неожиданности и еще быстрее убраться вперед отряда, поближе к Диру. Анет еще раз хмыкнула и так, чтобы никто не видел, погрозила Дерри пальцем, на что молодой человек, обезоруживающе улыбнулся и пожал плечами, показывая, что он, в общем-то, ни в чем не виноват.

Тяжелые капли густого, словно мед, розоватого сока, выступили на плотных, мясистых листьях высокого куста багровицы, предвещая скорый дождь. Без солнышка природа Арм-Дамаша утратила все свое очарование и потускнела. Стикур мрачно поглядел на темнеющее небо и решил на дневном привале не задерживаться, дав передохнуть всего полчасика. Анет уселась прямо на землю и сжевала, запивая водой, горсть сухофруктов добрую часть из которых выклянчил, несчастно воющий гхрых, которому постоянно надо было есть, а того, чего бы ему хотелось либо не давали совсем, либо давали, гораздо меньше, чем он мог потребить за раз. Поэтому зверь страдал и вечно жаловался. Анет оторвала от сердца последнее сушеное яблочко и отдала его Зюзюке, понимая, что сама не наелась. Пришлось с опаской попробовать круглые фрукты или овощи, которые Калларион принес из леса. Серо-бурые в пупырышках, они сначала не произвели на девушку впечатления, но делать было нечего — это было единственное, что можно бвло съесть. Анет впилась зубами в сочную мякоть — оказалось, что все не так уж и плохо. Крупчатая внутренность была слегка солоноватой на вкус и хорошо утоляла не только голод, но и жажду. Стик рассиживаться никому не дал и погнал всех дальше. Судя по карте, они были почти у входа в горы. Лес постепенно редел, ели становились мельче, почва каменистее. Идти стало труднее, извилистая тропа начала круто подниматься вверх.

— Дерри, — окрикнул ксари Стикур, — А ты не уточнял, этот вход, он что, прямо так, и открыт? Место-то ведь священное.

— Нет, конечно, не открыт, — невозмутимо отозвался Лайтнинг. — Он запечатан заклинанием. А на что у нас целых два мага? Вот пусть они и думают. Я там где-то сбоку свитка написал ключ-заклинание, которое заставляет дверь открыться.

— Где? — встрепенулся Дир, разглядывая карту в руках Стикура. — Это, эта что ли абракадабра, ключ? Дерри, ты вообще, этим, что хотел сказать? Я не понял ни одной руны.

— Дирри! Ну откуда я знаю, что я хотел этим сказать? Маран диктовал заклинание на староармдамашском и, по-моему, с чьих-то слов уже, может быть, с ошибками. Я староармдамашского не знаю, поэтому писал, что услышал на обычном армдамашском. Считай, что получилась своего рода транскрипция. Я записал слова так, как они звучали, вроде услышал я их верно.

— Вроде верно! Считай, что транскрипция! — начал выходить из себя Дир. — А нам, что прикажешь делать? Можно подумать, ты не знаешь, насколько нужна точность, при чтении заклинаний! Ошибешься в одной руне и все. Эффект может получиться совершенно неожиданным, и чаще всего не безопасным для окружающих. Нам теперь придется переводить твою абракатабру на староармдамашский и надеяться, что мы тебя, а ты — своего осведомителя, поняли правильно.

— Дир, а что вам еще делать? — прервал словесный поток мага Стикур. — в запасе минимум три часа, вот и переводите, вместо того, чтобы без дела трепаться ни о чем. Скажи спасибо, что хоть такая зацепка есть — это уже хорошо.

День клонился к вечеру. Тяжелые темные тучи казались еще более мрачными из-за наступающих сумерек. Как ни странно, но тягучее чувство тревоги, как кокон окутавшее все пространство вокруг, не отступало. Последние полчаса ребята старались держаться как можно ближе друг к другу. Они то и дело оглядывались по сторонам в ожидании опасности, которая, судя по тому, как прошел день, была мнимой. Когда нервы были на пределе, и усталый и злой Стик заявил, что просто у всех начался коллективный психоз, очень внимательный и осторожный эльф остановился, приказывая жестом Стикуру замолчать, и вслушался в тишину. Повинуясь жесту Каллариона, замолчали все, а не только Эскорит. Даже Зюзюка застыл на задних лапках, скрестив передние перед грудью, точно огромный, насторожившийся хомяк. Анет тоже послушно застыла и прислушалась, не замечая ничего необычного: тихо шуршат листья на деревьях, лениво попискивают уставшие за день птички и больше, в общем-то, ничего. Самые, что ни на есть, обычные звуки леса. Но по побледневшим лицам ребят Анет поняла, что все-таки что-то не так. Где-то вдалеке раздался протяжный крик: не то вой, не то кошачье мяукание, и девушка поняла, что именно он и насторожил ребят, просто услышали они этот звук гораздо раньше, чем она сама.

— Каркалы, — констатировал факт Дирон, вслушиваясь в звуки, доносящиеся из леса.

— И много, — согласился с ним Калларион, — на охоту вышла явно не одна семья, а целый клан или стая.

— А что тогда стоим? Чего ждем? — крикнул Стик. — Бежим быстрее! В горы они за нами, скорее всего, не пойдут. А если повезет, то и вообще, не заметив, пробегут мимо.

Анет послушно потрусила следом за всеми, не понимая, что вообще произошло, и кто такие каркалы. Странные звуки тем временем приближались. Они становились все громче и яростнее.

— Нам не оторваться! — крикнул Дерри, взбираясь на очередной уступ. — Надо остановиться здесь. Тут мы в наиболее выгодной позиции. Если они догонят нас где-нибудь в другом месте и нападут со спины — шансы выжить резко сократятся.

— Ксари прав, — резко выдохнул эльф, — с каркалами лучше встречаться, имея хоть какое-нибудь преимущество. Отсюда мне будет удобнее снимать их стрелами.

— Хорошо, — согласился Стикур, помогая забраться на уступ Анет. — Но ни в коем случае не нападайте первыми. Может быть, стая и не собирается атаковать нас, просто мы стоим у нее на пути. Еще есть шанс разойтись с миром. Но если мы неосмотрительно убьем несколько особей, не выяснив их намерений, на нас моментально ополчатся все остальные.

— Кто такие каркалы? — спросила Анет, обшаривая взглядом, раскинувшийся у подножья скал, лес.

— Хищники, — коротко огрызнулся Стик, и, посчитав свой ответ исчерпывающим, начал методично изучать клочок скалы, на котором сгруппировалась их небольшая компания. Сзади, за спинами был камень, а сам уступ выдавался вперед, нависая над подступившими прямо к горам Кенташ, деревьями. Дерри выбрал наиболее удобное для обороны место. Враги не смогут подобраться к ним и окружить. Сзади мешают скалы, а спереди крутой склон, среди наваленных камней едва различима узкая и неудобная тропинка. Каркалы смогут по ней подняться только цепочкой, по одному. А значит, опасности, что звери возьмут их числинностью, нет. Анет прижалась спиной к холодному камню и попыталась привести в норму свое сбившееся с ритма дыхание. Стик, Дир, Дерри и Калларион были напряжены и предельно собраны. Они внимательно всматривались в лес у подножья гор. Девушка тоже сосредоточилась и попыталась что-нибудь разглядеть в сгущающихся сумерках, но не обнаружила ничего достойного внимания. Лес внизу казался серо-бурым и мрачным. Он практически сливался с таким же по цвету вечерним небом. Зверей Анет заметила только тогда, когда первые заостренные морды появились прямо у подножья скалы. Девушка тихо вскрикнула (скорее по привычке, нежели от страха), когда поняла, сколько их. Темные гибкие тела скользили между деревьями, подбираясь все ближе. Их были сотни. Каркалы — сильные и подвижные, размером с волка, с симпатичными кошачьими мордочками, шипели и били по земле своими длинными, крысиными хвостами, заканчивающимися шипами. Намерений животных не понял бы разве что дурак. Надежды Стика на то, что киски проходят мимо, не оправдались. Люди и звери застыли друг портив друга, разделенные лишь каменным склоном. Напряжение было настолько велико, что ни те, ни другие не заметили, как вместо Дерри на мягкие пушистые лапы приземлился огромный серебристый барс. Гордое животное издало низкий шипящий звук и начало медленно спускаться вниз к злобно урчащей стае каркалов. Анет дернулась вперед, пытаясь поймать за хвост неразумного Лайтнинга, но Стик крепко ухватил ее за плечо, не давая двинуться с места.