— Через Су-Уксу? — предложил Подушка.
— Долго идти, — отвергла я.
— Давайте на пляже заночуем!
— Ага, и унесет в море кого-то, особенно кто плавать не умеет.
Мы долго думали, и под конец решили идти напролом.
— О, идеальный план, я не вижу в нем ни одного изъяна, кроме самого плана! — сказала я. — Поймают в любом случае.
— Можно шифроваться за каждым кипарисом, — сказала Ира.
— Это только для особо стройных, — я кивнула на Одеяло.
— Ага, меня видно будет, — усмехнулась Ира.
— Можно ползком, — предложил Подушка.
— Авось не наступят, — хмыкнула я. — Особенно на некоторых.
В итоге решили пойти через столовку, так как там меньше всего дежурных и бегают они редко. Но наш гениальный план был нарушен... конечно же, эстонцем, не нашим, правда, но все равно. Мы уже добрались до красной дачи, как оттуда высунулась одна светлая голова и заорала что-то малопонятное на русском, но, видимо, хорошо понятное на эстонском.
— Ты полоумный или лунатик? Иди, спи! — шикнул на него вожатый, я поскорее спрятала Подушку, на которого эта светлая голова и отреагировала ором.
Мы наивно думали, что Подушка с Одеялом останутся на своей красной даче, но они пошли за нами следом. Тормозят... или, наоборот, слишком быстро соображают? Ой, слава богу, что мы через красную дачу пошли, а то бы тут же и попались. Мы отправили парней лезть по кипарису и стали ждать, когда те залезут. Но им неожиданно приспичило остановиться прямо на середине дерева.
— А чего это вы нас первыми послали?
— Наверное, реалистичнее, что мы тут под окнами СВОЕЙ дачи стоим, чем вы. Лезьте быстрее! — ответила им Ира.
Эстонцы долезли, а нас поймали.
— А ну мы после дискотеки, — ответила Ира на вопрос вожатого.
Вожатый похлопал глазами.
— Не делай так, на эстонца похоже! — сказала я.
— Вы тоже с ними встречались? — посетовал вожатый.
— Естественно!
— Ладно, давайте быстрее. Дискотека давно закончилась, вы где были? — быстро сказал вожатый.
— Так, прогулялись немного, а что? — спросила Ира.
— Ничего, давайте быстрее, чтобы вас вожатые не засекли, — сказал он.
Ира открыла рот, чтобы что-то спросить.
— У меня амнезия, быстрее идите, и я все забуду, — сказал он.
— Даже на опознании трупа не узнаете? — спросила я.
— Что? — теперь и украинцы виснут.
— Если труп будут опознавать, не узнаешь?
— Да я вас и не разглядел.
— Слава богу, а то по описанию других вожатых узнаешь.
Украинец заинтересованно стал всматриваться.
— Ольг, пора сматываться, — сказала Ира.
— Ольг? — повторил вожатый.
— Ирка, ну молодец.
— Ирка?
— Ой-ё!
— Нет, не знаю таких, — сказал вожатый.
— Фух...
Мы быстренько ушли к себе на дачу. Поднявшись на второй этаж, мы стали громко топать и разглагольствоваться на тему, какие эстонцы нехорошие, опять просочились на синюю дачу. Хлобыстнув дверью, мы ринулись проверять, все ли девушки на кроватях.
— Так это девушка, это тоже, — сказала я, понижая голос.
— Волосы — не показатель девушки, у эстонцев тоже длинные, — заметила Ира басом.
— Но ростом-то не подходит.
Тут расхохоталась Валя.
— Ты чего, Валь?
— Ничего, извини, Андрейка! — девушка еле сдержалась, чтобы снова не расхохотаться.
Мы врубили свет и разглядели всех, кроме непонятно где прятавшихся эстонцев. Девчонки подавили дружный хохот.
— Зачем вы свет включили? — спросила девушка. — Мы же тут не одеты.
— Ничего, в Одеяло оденетесь, — ответила Ира.
— Где Подушка? — грозно и низко спросила я.
— Дома, на кровати, Дима, — ответила Лариса. — Лежит себе на коечке!
— Я точно не знаю, давно уже дома не была, — шепотом засомневалась я.
— Да там, там, сегодня видели, — сказала Лариса.
Я подошла к своей кровати, потыкала и спросила:
— Чего? Боишься, что я опять на тебе попрыгаю?
Подушка высунулся, обиженный, и собирался сказать что-то нелестное, не поручусь, на каком языке, но вовремя прозрел и расхохотался. Тут вылез и Одеяло, наткнулся на Иру и спрятался обратно.
— Лучше бы это был Андрейка, — пробурчал он.
— А! — возмутилась Ира и пару раз стукнула по матрасу.
— Вообще-то и Димой, и Андрейкой была я, — проинформировала всех собравшихся. Дружный хохот потряс нашу скромную комнату.
Подушка вылез из-под матраса и уронил его на Лариску. Послышался только сдавленный писк.
— Ой, — спохватился Подушка и подобрал матрас.
— Теперь сам будешь его заправлять! — грозно прошипела я, увидев, что все белье, подушка и одеяло лежит на Ларисе.
— Ух, дружок, буду сейчас тебя одевать! — сказал Подушка матрасу. Прозаично...
— Вот смори, какой большой Подушка, и какой еще маленький матрасик, — сказала Ира в пространство.
— Что вы опять шуметь начали? — послышался шум из коридора. — Вроде бы уже наговорились и переоделись!
— Ночной вожатый, а ты не можешь потише? — послышался голос стороны комнаты украинок.
Я поскорее припечатала Подушку матрасом и плюхнулась сверху, выдавив сдавленное айканье.
— Я по твоей милости теперь буду спать на раздетой кровати! — проворчала я. — Все, Подушка, я глаза зажмуриваю!
Я заправила кровать, Подушка высунулся. Я заправила и Подушку, но он вылез с другой стороны. Так и игрались мы с ним: "Угадай, откуда вылезет Подушка?". Ирка старательно выбивала пыль из матраса и из Одеяла заодно. Чего она хотела добиться, я так и не поняла.
В комнату зашел вожатый. Это был Дима... слава богу, не бильярдный шар.
— Ну вы что шумите-то на этот раз? — спросил Дима.
— Это я шумлю, кровать заправляю! Видишь, сколько шуму! — сказала я.
— Эти койки были свободны. Вы из другой комнаты прибежали? А ну-ка идите на свои кровати!
— Слышишь, Подушка, иди-ка на свою красную дачу! — сказала я Подушке.
— Хи-хи, — усмехнулся Подушка.
— Вот сейчас скажу Диме, он тебя за... за... за волосы отведет на красную дачу! — продолжила я.
— Хи-хи, — резко погрустнев, сказал Подушка.
— Нет, вы что тут делаете? Вас же тут не было! — продолжил допытываться Дима.
— А теперь есть. Мы с дискотеки, — ответила Ира.
— Я же вроде бы с дискотеки всех загонял. Вы как умудрились сбежать? — удивился вожатый.
— А мы вообще увертливые.
Ира с завидной периодичностью молотила по матрасу, оттуда доносилось:
— А, и, и, о-о-о...
— Ой, куда-то не туда попала, — сказал Подушка.
— Хм, точно! Не туда попала! Извините! — усмехнулась я и гаркнула. — Подушка! Да за... за... за матрас спрячься!
Дима посмотрел на меня как на умалишенную.
— Что это вы на меня оба смотрите с одинаковым скептицизмом? — ужаснулась я, глядя то на эстонца, то на вожатого. Выражение лиц сменилось. — О-о! А теперь заинтересованно, один — новым словом, другой... не знаю чем, наверное, моей персоной. Подушка, давай, прячься за матрас, глядишь, Дима спрячется за дверь!
Ира помирала со смеху.
Дима вышел, предварительно сказав:
— Да не шумите, что ли.
Но стоило ему выйти, как начался ржач! Ржали все без исключения, никто никому рот не закрывал. Одеяло, правда, предпочел веселиться под матрасом, а Подушка снова растормошил всю кровать. Дима зашел второй раз, я еле успела заткнуть подушкой Подушку. Дима же первым долгом наехал на Иру. Ира выдала ему тираду на тему "Почему это все Димы так не любят Ир". Дима ответил ей тем же, а Подушка вылез (балбес!) и стал посматривать по сторонам.
— Вот что значит дисциплина. Один раз стукнешь по матрасу, и тишина! — сказала Ира.
— Ага, и я сейчас стукну и по матрасу, и по ПОДУШКЕ! — сказала я. Парень пропустил это мимо ушей. Я крикнула погромче. — Да ты сегодня залезешь под матрас или нет???
Парень вздрогнул и удивленно уставился на меня, заступорившись.
— Соображай быстрее, — грозя кулаком, сказала я.
— Ну что? Может опять того, меться? Как шелковый будет, — предложила Ира.
— Да неплохо бы. Одеяло пинаться, чай, не будет, — кивнула я.
— Нет, нет, — замотал головой Подушка и быстренько залез под матрас.
— Поздно, поздно, Подушка, все, — похоронно сказала я.
— Ага, поздно. Не понимаю, как ты все это время терпела! — посетовала Ира.
Подушка затих и молчал. Ира убедила Диму, что шуметь мы больше не будем.
— Мы не будем шуметь, только не пей больше пиво.
— Чего? — опешил Дима.
— Пива не пей...
Дима ушел в непонятках, а Ира подскочила на кровати.
— У меня классный план. Мы сейчас к украиночкам, там спрячемся и вам постучим, а вы пойте тут "Аллилуйю", — сказала она.
Мы с Ирой и эстонцами быстро ушли.
— Девчонки, тише, — сказала Ира.
— Тише, Маша, я Дубровский! — сказала я. — У вас Маши есть?
— Есть! — в два голос отозвались девушки.
— Даже в двойном экземпляре, — поразилась Ира. — Тогда сейчас все будете Машами.
— Ага, а вы — Дубровскими, — ответили они.
Встал вопрос, куда прятать эстонцев. С девушками проблем не было.
— А вы где их прятали у себя? — спросил кто-то.
— Думаю, Подушка в тумбочку полезет с удовольствием, — усмехнулась я. — Кто тут у вас больше всех красится? Вот туда его и отправьте, он у нас палазучка.
— Нет, у меня там рассыпчатая пудра! — отказалась девушка.
— Это опять эта гадость? — ужаснулся Подушка.
— Не опять, а снова! — озадачила я эстонца.
Решение было простым, как и все гениальное. Мы решили их вообще не прятать. Ира стукнула по стене, как в гонг, и тут же грянула "Halleluiah". Подушка тем временем все же пытался залезть в тумбочку, но ему мешали ноги.
— Слава богу, он тупит, что ноги можно убрать, — облегченно вздохнула я.
Послышался Дима.
— Ира! Опя-я-я-ять... Да блин, да! Где... — Дима остановился на полуслове и пошел проверять комнаты.
Девчонки радостно убеждали его, что это всегда были пустые кровати, что тут никогда никто не спал. Дима ушел в вожатскую, мы пошли на свои места.
— Девчонки, мы скоро вернемся, — сказала Ира.
— На вечное поселение?
— Да!
Мы разлеглись на своих кроватях. Заходит Дима.
— Нет, ну блин! Вы где были? — с порога спросил он.
— Я же тебе сказала, не пей больше пива, и мы не придем! — ответила ему Ира.
Дима опешил.
— Вы — это кто? Глюки?
— Музыкант, что ли? — вылез Подушка.
— Это твоя совесть! — ответила ему я, запихивая его обратно.
— А это твои внутренние чертики! — сказала Ира Диме и Одеялу, который вылез. Н-да, выглядел Одеяло весьма специфически. Очень устал парень...
— Они тебя мучают и сами выдыхаются, — сказала Ира персонально Диме. — А вот это — твоя совесть, вообще не работает! Видишь, какая свеженькая.
Дима с ужасом смотрел то на одного, то на другого эстонца.
— И не кури тоже, пожалуйста, — сказала Ира.
— А ты что?
— Еще один чертик! — ответила Ира.
— А она — еще одна совесть? — уточнил Дима.
— Нет, я — нечто среднее. Достаю и чертиков, и совесть, — ответила я.
— Так, похоже, я уснул в вожатской, — вздохнул Дима.
Девчонки захихикали в подушку.
— О, целуются с Подушкой! — ревниво взвизгнула я.
Хохот грянул разом, Подушка хлопал глазами.
— О, не дошло, — сказала я. Хохот грянул второй волной.
Мы ушли к украинкам и расселись по местам. Меня позвала Ксюша. Я повернула голову и потянулась к ней.
— Что, полазучка проснулась? — злорадно спросил Подушка.
Мы с Ирой так и застыли, кто в какой позе, причем Ира медленно скатилась "в обморок".
— Ты сам-то понял, что сказал? — переспросила я.
— Ну что? Полазучка проснулась? — повторил эстонец.
Ирка повторно грохнулась "в обморок". Подушка отвлекся, я подошла к Ксюше.
— Что? — спросила я.
Она чем-то весело помахала передо мной.
— Что?
— От эстонцев заразилась? — усмехнулась девушка.
— Нет, это у меня свое, — гордо ответила я. Скорее уж они от меня заразились!
Мне показали оранжевый лак, светящийся в темноте. Мое лицо сначала вытянулось, а потом засияло улыбкой не хуже лака. Я рьяно закивала головой. Взяв бутылочку, я подошла к Подушке и пшикнула ему на руку.
— А-а-а-а! — заорал парень, тряся рукой.
Я радостно набрызгала чудо-средство Ире на волосы. Теперь по комнате разнесся спаренный вопль, чуть позднее — всеобщий. Я щедро побрызгала на все, что движется, крики перешли в совсем неприличный диапазон. Н-да, и на себя не пожалела, особенно отличились кроссовки. У Иры все осело на лице, и лишь глаза зияли темными дырами. Подушка оказался одноруко-светящийся, вторая была в пятнышко. Одна девушка, измазавши руку, поделилась лишним с Подушкой, оставив прекрасный отпечаток руки на его груди. Я изобразила, что оставляю светящийся отпечаток кроссовки на его пятой точке. Эх, жаль, средство кончилось...
— Круто! — заключили все.
Наигравшись всласть, мы пошли смывать. Около вожатской нашу скорбную процессию увидел Дима.
— Вы куда? — спросил он дрожащим голосом.
Ира повернулась к нему, пошире раскрыв глаза и рот. Дима отшатнулся, я потопала ногами, он удивленно посмотрел на мои сияющие кроссовки.
— Ну что? — спросил у него Подушка, пока Дима пялился на отпечаток чье-то руки на груди Подушки. Дима вторично шарахнулся от мужского голоса откуда-то сверху. Вожатый поскорее скрылся в вожатской, а мы спустились вниз и зашли в туалет. Долго и тщательно наводили марафет, смывая лишнее и добавляя, кому где надо. Ира умылась, поделилась со мной краской, дабы волосы сверкали и у меня. Я подновила шнурки, чтобы они сияли еще ярче. Кто-то растирал пятнистую окраску до равномерной, кто-то стирал лишнее, рисуя замысловатые рисунки светом или тенью.
— Да сядь ты на унитаз! — шикнула Ира на Подушку и густо намазала ему пряди у лица и самые кончики волос. Отлично смотрится!
Мы вернулись в комнату. Полный кошмар, зато сразу видно, кто где! У каждого свои отметины. И пол отлично видно.
— Идемте мелких попугаем! — предложила Ира.
И тут грянул гром.
— Кажется, дождь собирается! — в один голос сказали все девушки, находившиеся в комнате.
Мы спустились и прошлись по комнатам, впечатлительные мелкие тут же поинтересовались историей отпечатка на Подушке.
— А это одна девушка так падала, — ответил парень.
— Я еще вот так хотела упасть, — я продемонстрировала всем светящийся кроссовок, занесенный для прицельного пинка по едва мерцающим шортам Подушки.
Тут ливанул дождь, и мы радостно высыпали на улицу. Разводы светящейся воды весело потекли по асфальту.
— Светящиеся разводы... — хмыкнула я.
— Ну вот, за развод денег не берут! — рассмеялась Ира.
Мы промокли до нитки и отправились наверх. Диму хватил Кондратий.
— Вы откуда такие? — ужаснулся он.
— С улицы.
— С улицы.
— С улицы.
— С улицы.
— С улицы.
— С улицы.
— О-о, белочка, белочка, белочка, белочка! — протянула Ира.
— Ой, как же там белочки на кипарисе, на пальме, на проводе? — посетовала я.
— Что-что? Белочек нет, не узнаем, как они там! — стряхивая с себя воду, проворчал Подушка.
