Зверь Лютый. Книга 18. Урбанизатор

Я поставил на обкатку четырёх парней. Один заболел — вода-то ледяная, другого гиком... гакнуло, третий просто струсил. Но из четвёртого получилось... что-то вроде меня самого. Трифа очень переживала — это её братишка мне под руку попался. Самому ещё тринадцати нет, но во всюда лезет без страха.

* * *

"Тот, кто с детства знает, что труд есть закон жизни, кто смолоду понял, что хлеб добывается только в поте лица.., тот предназначен для больших дел, ибо в нужный день и час у него найдутся воля и силы для свершения их...

Часто цитируют три слова незаконченного стиха Вергилия: "Audaces fortuna juvat..." ("Смелым судьба помогает..."), но цитируют неправильно. Поэт сказал: "Audentes fortuna juvat... " ("Дерзающим судьба помогает..."). Дерзающим, а не просто смелым почти всегда улыбается судьба. Смелый может иной раз действовать необдуманно. Дерзающий сначала думает, затем действует. В этом тонкое различие. Дик Сэнд был "audens" — дерзающий".

Малёк — не "пятнадцатилетний капитан", не Дик Сэнд. Ну так он и родился в 12 в., а не в 19-ом! И вырос в Пердуновке, а не в Нью-Йоркском приюте!

"...он был уже взрослым в ту пору, когда его сверстники еще оставались детьми. Ловкий, подвижный и сильный. Дик был одним из тех одаренных людей, о которых можно сказать, что они родились с двумя правыми руками и двумя левыми ногами: что бы они ни делали — им все "с руки", с кем бы они ни шли — они всегда ступают "в ногу"".

* * *

Ситуация-то простая: никто на Стрелке не умеет работать с парусами. Хуже: с такими парусами вообще никто в мире не умеет работать!

Ме-едленно.

Никто.

Не умеет.

Во всём мире.

Я уже много раз объяснял: для меня — штатная ситуация ещё по первой жизни. Для большинства нормальных людей — нет. Для типового туземца... явление Сатаны в живую. "Этого не может быть никогда! И быть такого — не должно!". Ибо: "нет ничего нового под луной", "как с дедов-прадедов заведено...".

Реально: мужиков клинит и выворачивает. Нормальных святорусских людей. А вот мои... "всякая сволочь". Которые уже этого рядом со мной нахлебались, попробовали, сбежать от этой "лютозверской" дьявольщины — не смогли... Они знают: новизну можно пережить. Это уже их личный опыт. Кому — в радость, кому — в напряг. Но — "плавали-знаем".

Я уже, когда про Звягу вспоминал, рассказывал: таких людей найти — редкость редкостная. На золото не купишь. Их — растить надо. Тут цена — кусок жизни. И моей — тоже.

Вот я ставлю парня и "напутствую":

— Любого, кто будет давать непрошеные советы, гавкать под руку — посылай. Вот река, лодка, парус... только они скажут — ты прав или не прав. Ты — первый! И — единственный! На весь мир! Дерзай!

Есть стандарты, основы мироощущения и самовосприятия: "старших — слушайся", "вятшим — кланяйся", "чти отца своего", "с сильным — не дерись, с богатым — не судись". И тут моё: "любого — посылай!".

Контраст с "исконно-посконным", с "впитанным с молоком матери" — сногсшибательный. Малёк — воспринял и применил. А желающих "поучить уму разуму" — было немало. Ну он и... Трудился интенсивным посылателем. Или — посыльщиком?

Прозвище — "Дик Сэнд", "дико пославший" — прилипло. А насчёт возраста... "Пятнадцатилетний капитан" — здесь это не круто, здесь это нормально. В 13 лет... — сотни мальчишек уже стояли в общем воинском ряду на Куликовом поле.

Вытащили ему одного паренька, постарше — тому подруга отказала, топиться собрался.

— Разберёшься с корабельными фалами, шкотами и... концами. А там и до твоего очередь дойдёт.

— А "там" — где?

— Во стольном городе, во Владимире. Там девок много, выберешь. Главное, до той поры гики и гаки — в голову не поймай.

Я как чувствовал. По всем направлениям деятельности — составил планы, все возможные ситуации — проработали, всяких наших потребностей — списочек составили, как домницу строить, как к ней трубу крепить, как мельницы ставить, как посты, постоялые дворы, пристани, склады, канал по Ржавке, солеварни в Балахне, песочек кварцевый, руда болотная, где пахать, что сеять...

Хотя — почему "как"? Зная особую "любовь" ко мне Боголюбского и предполагая нынешнюю тамошнюю ситуацию... Ощущение — "ван вей тикет". Вернуться... может и не факт. А не ходить... дешевле самому утопиться. Нужно бечь. Спешно. Грудью на амбразуру. Пока не началось.

Наконец, дождались попутного ветра, забили швербот всякой всячиной и, перед рассветом, вышли в Оку. Гапа — ручкой помахала, Ивашко — высморкался на дорожку, Аггей — крестил втихаря и кланялся. А я спать завалился: или — потонем, или — нет. Фифти-фифти.

Сперва грызло чувство вины. Перед Гоголем. Стыдно, знаете ли, нашего классика — и так... Причём — задолго до его рождения. Он же мне ничего плохого! Но эта его фраза... "В России две беды — дураки и дороги". Так красиво сказано! Так, знаете ли, исторично, полемично и эпохально! И тут я...

Если у меня дело с недопущением деградации ОКРП широко пойдёт — есть риск, что первая беда отупеет. В смысле — станет не столь острой.

А теперь и на вторую беду замахнулся. Основные дороги на Руси — реки. Ежели моя "бермудина" будет эффективна, если ещё волоки заменить каналами, если русла рек вычистить... Тогда гоголевские дороги вовсе дорогами быть перестанут. Так, обычные дебри лесные. Придётся Николаю Васильевичу и от второй беды отказываться.

Наши-то всегда по рекам хаживали, даже Батый к нам так пришёл. А кто не умеет "по водам аки посуху", всякие там поляки, французы, немцы... Дикие люди, что взять. Гребсти по нашим болотам не соображают. Я им шоссейки строить не нанимался.

* * *

"Возле Одессы тонет англичанин. Кричит:

— Help me! Help!

Отдыхающий с берега:

— Лучше бы плавать учился, а не иностранным языкам.

"Спасение утопающих — дело рук самих утопающих!".

В России — главный лозунг. И не только "Общества спасения на водах"

* * *

Чуть позже накатила паника. Перед встречей с Боголюбским. Потому что расклад у меня такой... как у Штирлица при одновременном провале Кэт и Плейшнера. И даже хуже. Потому что сам дурак.

Забавно: почему в русском языке есть слово — "сглупил", но нет — "сумнил"? Есть — "сделать глупость", но нет — "сделать умность"? В России "сделать умность" невозможно по определению? По определению чего: умности или России?

Надо хорошенько продумать встречу с князем. А пока — успокоиться. Сменить фокус внимания. Ребятишкам, что ли помочь?

По Оке от Стрелки до устья Клязьмы — 87 вёрст. По Клязьме до Нерли — 270. Итого: до Боголюбова — 360. Вода стоит высоко — если сами в кусты затопленные не въедем — никаких мелей.

В пойме Клязьмы пришлось вёсла доставать — всё-таки, "чисто пройти" петли реки не сумели. Чуть позднее — снова в уключины: берег ветер перекрывал.

К ночи надеялся выйти к Гороховцу. Потом надеяться перестал. Не столько из-за задержек, сколько по времени. Не по моему локальному — по российскому историческому.

Глава 395

* * *

Гороховец — "Наш ответ Керзону". Бряхимовский разгром — хорошо, взятие Янина — великолепно, но запереть Клязьму от булгар — надо.

Ещё при возвращении из похода князь Андрей изволил ткнуть пальчиком: "Здесь город будет заложён".

"Закладывать" всё что ни попадя куда ни попало — давняя забава русских государей. А зачем? Есть же Всеволжск на Стрелке! Лишние крепости — лишние расходы. "Лишние" — если князь Андрей мне верит, если я усижу, удержу "мир и покой" для Волжско-Окского междуречья с востока. Если...

В РИ Всеволжска нет, и через 3 года, в 1168 году, Боголюбский закончит развёртывание этого "опорного пункта" на Николиной горе. Будет серьёзный детинец с дубовыми стенами и приличным гарнизоном. А пока даже отсыпку пятиметровых валов ещё не начали.

Городок будет славный. "Град Святой Богородицы" — назовут. Хотя я очень надеюсь, что нет. Потому что так его назовёт Лаврентьевская летопись по поводу уничтожения татаро-монголами. Это — когда они его в первый раз.

"В лето 6747 (1239) на зиму взяша Татарове Мордовскую землю и Муром пожгоша и по Клязьме воеваша, и град Святые Богородицы Гороховец пожгоша а сами идоша в станы своя. Тогды же бе пополох зол по всей земле и сами не ведаху где хто лежит".

Мда... Если Батыя сюда не пустить... То "пополох зол по всей земле" — не случится, и городок в славе своей потеряет. А в людях — приобретёт. И что лучше? — По мне — лучше людьми. Они не такую, так другую славу себе сделают. Гороховецкие плотники будут известны под именем "якушей". Слава этих талантливых людей будет столь громкой, что Даль включит их в свой "Словарь".

Пужаловой горы ещё нет. В смысле — гора-то есть, от будущего детинца через овраг. Названия — ещё нет. Это уже 16 в., когда ханские казанцы в очередной раз здесь всё вокруг выжгут. А на горе этой — испугаются чего-то. Говорят, призрак огромный с мечом пламенным явится.

Даже и не скажешь — чей призрак: здесь на Пужаловой горе в роще — семь десятков захоронений мери. Ещё с 6 в. начиная. Как с Суры выперлись, так и "меряли" в сторону Ростова. Самая свежая местная набродь — славяне. Всего-то лет двести в этих местах.

* * *

На третьей горе — Гребенской — постройка стоит, люди живут. Похоже на боярскую усадьбу: наверху высокий частокол с башенкой, внизу у реки — деревенька в десяток дворов. Туда и правим — кузнец нужен.

Что в первом переходе на новом судне, с недоученным экипажем будут негоразды — понятно и ожидаемо. Ребята "лавировали-лавировали, да не вылавировали". Нас этим "подветренным шверцем" куда-то прижало. Я-то рассчитывал, что усилие на шверц при столкновениях будет параллельно борту, а тут — поперёк. Ну его и ломануло. Похрустело, потрещало и течение нас выкинуло. Доски, из которых это "ухо" составлено — вывернуло. А железные рамки — погнуло. Надо бы кузнеца найти — выровнять.

Пристали к берегу, а там уже народ собрался:

— Во! Чудо невиданное! Каланча по реке плавает! Чудища заморские заявилися! Кто такие?!

Первое знакомство — это всегда так... волнительно.

"Говорил тут Дунаюшка наездничку

— Скажи ты теперя мни, пожалуйста

Какой же ты земли, ты какой орды

И какого ты есть роду — словия

И какого ты есть отча — матери?".

Вопрос конкретный: "какого ты...?". Ответ, однако, Дуная обескуражил:

"Отвечает наконечь наездничек:

— Когда сталъ ты много выспрашивать -

Стану наконечь тиби высказывать:

Ужъ я есть со чарства невернаго,

Ужъ я есть дочь короля Лихоимскаго,

Ужъ я есть Лизавета Николаевна...".

Аборигены к берегу собираются. Вот я им сейчас... "Ужъ я есть Лизавета Николаевна...". Не, не надо. Пугать туземцев, как богатыря Дуная в той новгородской былине ошарашили — рискованно. А то вдруг все жениться срочно захотят.

"Бралъ ее за белу руку

Человалъ въ уста сахарныя

— "Ай же ты, Лизавета Николаевна,

Идешь ли за меня во замужество?"

У русских богатырей всегда так: чуть что — "... и как начал на ней жениться!".

Народ на бережку по виду — не богатырский. Но кто их обычаи знает? "Не шутите с иностранцами..." — я уже...

Однако слова: Стрелка, Всеволжск — понимают.

— Так ты — что?! Зверь Лютый?! Не... Не похож: клыки не торчат, хвоста не видать — придуркиваешься.

Мы ещё долго там... лясы точили. Но сверху, с горы подошли несколько мужчин в более боевом прикиде — слуги местного боярина. Некоторые были в Бряхимовском походе — меня опознали. Правда — только после Салмана. Даже как-то обидно: его черепушку домиком — за версту видят, а мою плешь — только приглядевшись.

Дальше пошло легче:

— Господин владетель зовёт дорогих гостей в усадебку, перекусить чем бог послал, порассказывать слухи-новости.

Отказаться — нельзя. Обидеть владетеля — остаться без ремонта.

Как и у меня в Рябиновке, в здешней вотчине кузнец живёт в господской усадьбе. Это я к тому, что и здесь свободного рынка — нет.

Вообще, везде, где есть господский дом — он вытягивает из окружающего пространства всё лучшее — лучших мастеров, грамотеев, работников, наиболее здоровых и красивых мужчин и женщин. Просто потому, что "человек ищет где лучше"". А лучше там, где прибавочный продукт потребляют, а не там, где его производят.

Понятно: "на чьём двору живёшь, чей хлеб жуёшь, по того слову и даёшь". В смысле: даёшь работу. "Кто девушку ужинает — тот её и танцует". Хотя нам бы не "девушку" — кузнеца...

Пришлось лезть на эту гору, говорить положенные слова, благодарить за приют, шаркать ножкой, умильничать мордой и дарить подарки.

Я уже несколько раз объяснял: на "Святой Руси" существует целая культура дарения. Имеющая к товарной ценности подарков... очень отдалённое отношение.

Вот вас зовут в дом, дают кров, корм, кузнец работает, слуги бегают... Каков должен быть подарок? В гривну? В 10? А оцените-ка "угощение приязненной беседой"? Сколько? — А сколько не жалко! От души.

Тут-то твою душу и оценят. Взвесят, измерят и скажут. Скажут: "жадноват-то Воевода Всеволжский, душонка-то у него мелкая, зажилистая. Нетути в нём размаха, щедрости". И будут правы: "нетути". Потому что я всякие мелочи мелкие собираю, коплю. И превращаю их в хоромы поставленные, в ремёсла невиданные, в людей сытых да обутых.

Но знать им об этом — не надо. Потому что — противу исконно-посконного. Потому что на "Святой Руси" правило простое: есть — гуляй, нет — побирайся. А я так не хочу. Но "капиталовложения", "инвестиции", "стартовый капитал"... — сплошь нерусские слова. Не наши. Хотя и мои. Наше: "дать в рост". Снова — не моё. Я ж говорю — "нелюдь".

Подарки отдаются при встрече. Есть у них тут клопы или нет — не знаю. Добрые ли тут люди живут, будет ли беседа — "угощением" или тяжким испытанием — неизвестно. Но предоплата — 100%.

Хорошо, что я Николая с собой взял. Во время сборов в дорогу тема обсуждалась бурно. Есть примерно 20 категорий разных подарко-получателей. У каждой — свой набор уместных вещей. Нельзя дарить саблю — хозяйке дома, платочек — хозяину, возчику — соболя, боярину — пряслень...

* * *

В 21 в. девушка-секретарша жаловалась:

— Все посетители несут шоколадки. Уже весь сейф забит! А я маринованные огурцы люблю!

Мне не сложно. Да и прикольно выставить на стол в важном кабинете трёхлитровую банку:

— Вот, секретарша твоя склонность имеет. Сейчас отдам. Ты, кстати, к этой склонности как? Отношения никакого...?

* * *

Есть ещё особенности "подарковедения". При оплате даёшь обычное, массовое, "высоколиквидное". Хлеб, деньги, весовое серебро, носильные вещи. При дарении — редкое, уникальное. "Только для вас". Заплатить бабе — можно и штанами, подарить — нужна юбка.

Добавьте к этому мою "жабу". И необходимость "представительства" с "пусканием пыли в глаза". Мда...

Мы вывели из рассмотрения все традиционные товары. Пушнину прежде всего. И ввели собственные:

— Здрав будь честнОй боярин Горох Прибычестович! Подобру ли поживаешь? А как семейство твоё? Здоров ли твой скот? А окот-то радует? А рыбка ловится ли? Большая ли? А как ныне думаешь сев вести? Да ты что?! Вот так прям по отрезам?! А дозволь подарить тебе блюдо золотое. Да не простое золотое, а деревянное. Дабы висело оно на стенке в терему твоём, глаз веселило, сердце радовало, прибыток приманивало.