— А на месте остаться? — спросил он, вспомнив анекдот другого мира.
— По башке настучат, — серьезно сказал эльф. — Но мы-то стоять не можем. Собственно, если в королевы мира, то вот отсюда надо идти налево. И мы пойдем. А ты куда, убийца?
Он без слов посмотрел в глубь гигантского ущелья.
— Не советую, — сказал эльф. — Я-то ничего не знаю, но вот наши старшие говорят — там гномы какое-то предупреждение написали. И вроде бы это запрет на проход. Ну а уж если гномы что пишут — к этому надо относиться очень серьезно.
— Да не было там ничего, — пробормотал он. — Раньше, по крайней мере. Мы же по этому самому ущелью ахархо в степь гнали! А потом они нас...
Он в затруднении поглядел на эльфа.
— Вот Надия...
— Я дойду до Флоренсо, — улыбнулся эльф. — И она дойдет. Она — точно. Прощай, убийца. Извини, что без еды оставили. Лучше б я не ел твое сало. Лучше б на орехах...
— Здесь орехи не растут, — сказал он. — Тыщу лет назад не росли, по крайней мере.
Он развернулся и зашагал по древней дороге на яйлу. Все. Их судьбы больше не в его воле!
— Эре! — отчаянно закричала сзади Надия.
Он стремительно обернулся. Девушка растерянно показывала на эльфа. Тот ничком лежал на земле. И, по всей видимости, был без сознания. Он оглянулся на ущелье — на мгновение показалось, что в спину толкнул пряный ветер яйлы.
— Не судьба, — медленно произнес он. — Не судьба...
И тяжело зашагал обратно.
Глава тридцатая
Снова Вовочка — хулиган... и учитель
— Володя, но ты же действительно написал на двойку! — виновато сказала за спиной Нинель Сергеевна.
Он развернулся от окна и с недоумением уставился на учительницу.
— Ну да, на двойку, — не сразу вспомнил он. — И что?
— И что тогда обижаться?! — тут же кинулась она в атаку. — Вышел из класса, хлопнул дверью... а сам до сих пор не освоил даже разбор слова по составу! У тебя все корни — трехбуквенные! И знаешь, в классе есть очень обидная версия об ..э...твоем пристрастии к трехбуквенным сочетаниям!
— А я-то считал, что если пошлятина, значит, Ирка, — задумчиво сказал он. — А с корнями — там все просто... исконные корни слов — они и есть трехбуквенные в абсолютном большинстве, вернее, трехзвучные... и, наверно, вы это даже в институте как-то где-то изучали, но в школе не применяете, потому что этимология получается сложная...
Он замолчал и посмотрел мимо учительницы. Вообще-то Нинель Сергеевна ошибалась, как обычно. Причем во всем сразу — тоже как обычно. Но между ними только-только стали организовываться хоть какие-то отношения — и он не собирался все рушить неуместными откровениями. На самом-то деле он вышел из класса, чтоб послушать, как проходит факультатив для старшеклассников у Олеси Михеевны. Что ж, плохо он проходил. Шум, невнятные выкрики, беспомощные увещевания юной учительницы... а ведь он назвал ее своей подругой. И это слышали многие. И ведь не вняли!
— ... конечно, и моя вина есть, — донесся до него голос учительницы. — Ты же очень неординарный человек, Володя, и то, что я не смогла обучить тебя азам — это вызов моему педагогическому опыту...
Ага, звонок, малая перемена. Он выпятил челюсть и решительно двинулся мимо учительницы в класс, навстречу всем... и, видимо, немножко переоценил свою репутацию. Правда, именно у этого класса тоже была репутация, не хуже, в смысле, не лучше его собственной. Идущий первым старшеклассник легко двинул локтем — и он улетел кубарем на пол, сопровождаемый невольными смешками девчонок. Ну да, это же очень смешно, когда тощий пацан падает просто от того, что мимо прошел старшеклассник. И ведь знал прекрасно, что есть такое развлечение у старшеклассников — ронять маленьких. И подготовка не помогла — уж очень он был легким по сравнению с этим, как его...Быковым? Кабановым? А, Волуевым, точно! Ну что ж, именно этот кабан, в смысле, вол, ему и нужен по всем прикидкам!
Имелся в акробатике такой особый прыжок — со спины в стойку. Красивый очень. Ну так он его не стал использовать. Зачем снова нарываться на толчок локтем? И ведь не скажешь потом, что бил! Так, задел случайно... Так что он прыгнул, но очень-очень низко — и сразу распрямился. И оказался в результате вплотную с, так сказать, первым парнем на деревне. Самоуверенная ухмылочка на смазливом лице, развалистая походка, плечами этак внушительно поводит... вот по ухмылочке он и стал лупить. Открытыми ладонями, сдвоенными ударами. Первый стремительный удар отшибает вниз выставленную для защиты руку, второй, более увесистый, летит в челюсть. Звон поднялся на весь коридор — а толку?! Руки-то легкие! Парень всего лишь ослеп — да и то от ярости, а не от ударов. Ослеп и в бешенстве попер вперед — а за спиной и сбоку у него обнаружились дружки и просто одноклассники — тоже ребятки нехилые. А ему, чтоб крупно влипнуть, достаточно было просто зевнуть один удар. При таком бешеном напоре — запросто!
Так что он заволновался и глупо ошибся. Красавчик дернулся раздавить мелюзгу, это было ожидаемо, и он по привычке встретил движение динамическим блоком. Динамическим, то есть, проще говоря, со всего размаху... да еще левой рукой, на которой ведь обойма с дротиками со вчерашнего подвешена... Парень врубился лицом в блок и поплыл. Так что потом он не столько бил по корпусу, сколько поддерживал тело. Поддерживал и заталкивал обратно в класс, пока тело стояло на ногах. А тут и дружки включились...
Ну, из свалки его позорно выдернули за шиворот, как драчливую собачонку. Нинель Сергеевна трясла его, как грушу, и сердито ругалась на всю школу. Основным ругательством, правда, являлось банальное "прекратите немедленно!" Уж очень она испугалась. Видимо, редко видела настоящие драки, обычно-то он подобное осуществлял вне школы. Блин, да обычно он и не показывал всех своих возможностей! Но — пришло время...
Он не сопротивлялся. Нравится трясти — пусть трясет. Все школьникам развлечение. Может, и не заметят, что дружки волуевские стоят по стеночкам с бледным видом. И кто вот эту дрянь назвал боевым искусством?! Он же чуть не убил этих придурков! И не факт, что все обошлось! А ведь это — не Арктур! И уж тем более не Жерь Светлолиственная! Здесь за самозащиту наказывают жестоко! Уродский мир, неудачная реинкарнация...
— Да Нинель Сергеевна! — наконец сказал он. — Может, вы после уроков меня дотрясете? Я вообще-то к Олесе Михеевне на факультатив шел. А сейчас звонок будет, перемена же маленькая.
Учительница литературы убрала руки. И брезгливо их еще отряхнула — как после грязи. И стремительно удалилась. Да, велика сила учительской ревности! Гораздо сильнее разума. Вот что ее взбесило? То, что хулиган и двоечник Вова возжелал пойти на урок не к ней. Всего лишь!
Со злости и из-за тревоги за волуевских дружков он напустился на Олесю Михеевну, едва ворвавшись в класс.
— Что ты творишь?! — возопил он. — Ну что ты творишь?! Это же вполне вменяемый класс! Здесь личности есть! Если с ними нельзя работать, то с кем тогда можно?!
Видимо, все же осталось в юной учительнице после памятного события нечто... не совсем нормальное, потому что раскричалась она не хуже него.
— Да как работать с наглецами? — завопила она ему прямо в лицо. — Я говорю, а они не подчиняются! Мне их бить, что ли?! Так сил не хватит, вон они какие, на голову выше меня... Я как только в класс зашла, сразу шум начался, сказать ничего не успела!
Звонок грянул, как гром небесный.
— Садитесь! — жестко предложил он. — И чтоб соблюдали тишину. С этим пора разобраться.
И класс сел. Молча. В общем, это было нормально. Ведь как-то держат дисциплину старые учителя, у которых ни сил, ни реальных возможностей наказать никогда и не было. Но то старые. А вот маленьких в школе ни во что не ставят. Может, в данном случае повлиял вид лидера всех бесчинств, сидящего в отключке у стенки?
Волуев очнулся. Встал и вышел, неловко ткнувшись плечом в косяк.
Он поискал глазами по классу.
— Марусюк, чего сидишь? — осведомился он. — Сопроводи!
Румяный парнишка, тоже, кстати, нехилых размеров, с ожидаемой кличкой Маруся, облегченно кивнул и вышел следом. Действительно — вполне вменяемый класс...
— Значит, так, — деловито сказал он, едва закрылась дверь. — Еще до факультатива ты должна была сделать что? Не знаешь. Разделить класс на группы! Беспредельщикам и отморозкам сразу и громко объявить, что в случае открывания рта без спросу — первого же открывания рта! — вызываешь меня! И пусть бы попробовали... блин.. вякнуть! Волуев, кстати, не из их числа. Но что сделано, то фиг изменишь. Так... из оставшихся вычленяешь, так сказать, не дебилов, а из них — интересующихся музыкой или хотя бы лично тобой. Вот с ними и работаешь!
— Так это же пять человек всего!
— Ну и замечательно! Обычно не больше трех... Так... и вот если им сумеешь провести урок увлекательно — остальные подтянутся! Или хотя бы не станут мешать! Ну что тут сложного? А ты что творишь?!
— Я класс обязана учить, а не пятерых!
— Ну, класс — это тебе не под силу, — рассудительно заметил он. — Да и никому не под силу. Законы мироздания разве что Творец способен отменить — да и то все разом, вместе с миром...
— А как же другие учителя?!
— А так же! Или хуже. Но делают вид, что учат всех. И даже себе боятся сказать правду... оп, а это что?
А "это" было тишиной. Этакой заинтересованной тишиной в классе. Все были не прочь узнать, как же их на самом деле учат!
— В следующий раз! — усмехнулся он. — А сейчас я вам просто расскажу, что вы теряете, придурки... Ну, для начала: профессия психолога-модератора вообще-то из самых востребованных. Но на вступительных экзаменах обязательно проверяют ...э... не то чтобы слух, а... способность различать и воспроизводить музыкальный строй речи. То, чему учит Олеся Михеевна.
Олеся Михеевна не возражала — она сама слушала, открыв рот.
Он покосился невольно на ее восхитительный профиль, воодушевился и выдал классу шестнадцать вариантов фразы "кто ты?", от безразлично-отталкивающего через заинтересованно-очаровывающий до невинно-покоряющего. Ребятки заинтересовались. Ха! Еще бы им не заинтересоваться! Психолог-модератор — это же, проще говоря, управитель людьми посредством психологических трюков! Вот игры голосом, например... Каждому захочется так! Он плохо помнил, в каком мире подцепил базовый курс модератора — зато уж сам курс знал неплохо, потому что пользовался постоянно. И вот это пригодилось. Не бывает бесполезных знаний!
— Слышите или нет? — вопил он уже через пять минут. — Вот так, полтона ниже, потом выше и — меняем тембр! Катя, попробуй! Э! И не смейтесь, у предыдущих не лучше! Эвелина, надежда моя, ну ты же училась в музыкальной школе! Ну! О! Слышите?! Вот что значит училась! Так, это поправимо: чтоб за месяц прогнали все гаммы — или что там требуется, Олеся в курсе...
Он внезапно замолчал и озадаченно нахмурился.
— Могли бы... — пробормотал он. — Могли бы... театральный фестиваль "Школьная весна", к примеру... вы видели хоровод степнячек? Это ярко, это взрыв красок, песня и танец.... Да, это как степь весной — вся в алых маках до горизонта! И вот с хоровода степнячек начинается баллада о бродячем певце по имени... да, тогда его и назвали Черный Аркан... О чем поют? А... да о чем могут петь девки? Вроде как о цветах, о весне — на самом-то деле, конечно, о любви! Ну, это модуляциями голоса выражается, я вас научу как-нибудь...
И он с ходу рассеянно запел, вспоминая звонкие переливы мелодии... и как тогда танцевала Аллия. Или не Аллия? Такая же страстная, гибкая, быстрая — девушка-вихрь! Он для пробы изогнулся, как она когда-то, в ином мире, в иные времена; крутнулся, смерчем прошелся по пятачку у доски... ха, а ведь получилось! Совершенно неожиданно низко запел-загудел аккордеон — Олеся удивительно точно попала в мелодию — а ведь вовсе не для аккордеона она создавалась...
Красивую все же о нем сложили балладу! Хотя и неправда от первого до последнего слова. Вовсе он и не отказывался от любви прекрасных девушек ради великой цели! Ну, тем притягательней для юных восторженных сердец. Он пропел ее всю. И показал танцы: и буйные пляски степнячек, и технически очень сложный смерч с кинжалами — и даже требующий большой гибкости ломкий танец девушки-тени... И даже сцену прощания удалось изобразить: три рослые старшеклассницы почему-то согласились выйти к доске и неумело, но с энтузиазмом и смешинками в глазах пропели знаменитое на всю Степь "кто ты?" во всех шестнадцати вариантах. А он, как и полагалось по балладе, не ответил и пошел прочь. Есть такой прием в пантомиме — ходьба... И содрогнулись миражи-холмы от сдержанной мощи степной молитвы:Напои меня, степь...
И растерянные девчонки вдруг поняли, что вот это все — всерьез! Еще бы не понять! Искусство — великая сила!...
Он остановился и угрюмо замолчал. Каким же идиотом он тогда был! И не исправить, не вернуть! И в классе чего-то тишина гробовая...
— Идите, ребята, — устало сказал он. — Все, урок закончен. А? Возжелали научиться? Ну... как знаете. Тогда к следующему занятию — с нотными тетрадями. А то знаю я вашу дырявую память, сам такой...
— Так... звонка же не было! — заикнулась Олеся Михеевна.
— Ну и что? Пара минут до звонка. Они тихо пройдут до раздевалки — и не станут толкаться с малышней в очереди. Не к лицу взрослым, по сути, людям толкаться у раздевалки с малышней и ругаться за первоочередность. Не человечно как-то. Не так ли?
— На следующем занятии осваиваем балладу? — с надеждой спросила Эвелина.
Музыкальное образование, понятно. Ей это действительно интересно. Хорошая она девочка, оказывается...
— А что же еще? — буркнул он. — Распоемся, разомнемся — и вперед, к вечной славе!
— Угу...
В тишине опустевшего класса он обернулся к скромно сидящей с аккордеоном на коленях учительнице. Надо было как-то извиняться за сорванный урок.
— Ну и что, что у тебя они не шумели? — безрадостно сказала она. — Зато ты сам шумел — на другом этаже слышно! И... урок не по плану провел! Ни опросов, ни оценок, ни творческих заданий... И вообще не по программе! И дешевую популярность зарабатываешь, с урока раньше отпускаешь! А они сейчас школу разнесут, а везде уроки! И... а чего ты молчишь?
А что он должен был сказать? Сколько раз уже он слышал подобные обвинения в самых разных мирах! И никого нигде особенно не волновали его объяснения, а волновало только, как бы побольнее уязвить, уличить в непрофессионализме... Что ж, он готов пройти этот путь до конца еще раз. Ха, непрофессионализм! Да традиции именно через искусство и передаются лучше всего! И там же, кстати, и зарождаются... Но кто бы чего понимал на Земле в функциональных особенностях традиций! Здесь и науки соответствующей нет!
— Ой... а как? — вдруг беспомощно спросила Олеся Михеевна. — А как следующее занятие вести? Я же не очень-то в музыкальном строе речи... первый раз слышу...
— Распевка, — напомнил он. — Нотная грамота. Основы, в общем. А потом я подойду, не беспокойся.
