— Это хорошо. У меня люди вторые сутки без пищи, на подножном корме.
— Павел Анатольевич предупреди всех в пути не шуметь, немцы вокруг и еще, максимальная организованность, малейшая оплошность смерти подобна. Проследи, пожалуйста.
— Хорошо, проконтролирую. Давай сверим время, сейчас 10.20 постараюсь к 21.00 все подготовить.
— Позиции незаметно оставить нужно. Пусть трупы выставят эмитируя, что все на месте... ребята, сослужат последнюю службу Родине.
— Знаю, не маленький.
Эвакуация проходила почти штатно. С первыми сумерками отправили обоз с ранеными, который сразу же попал "куда надо", потом начали выдвигаться армейские колонны, а ближе к окончанию:
— Ты кто такой! Кто тебе позволил без приказа отводить войска,— кричал, точнее, верещал неизвестно откуда взявшийся крупный, довольно холеный субъект, иудейской наружности. Лихо подбежал к Клебанюку и попытался схватить за грудь. Андрей резво отклонился влево, локтем левой руки отбивая попытку захвата, крутнулся вокруг своей оси, тут же, правой рукой захватив противника за низ гимнастерки на спине, с разворота дернул вперед, от чего борзый субъект пролетел вперед, упал. Подняться ему не позволили, ребята из приданных Клебанюку разведчиков лихо его обезоружили, спеленали и отволокли в сторону. Все произошло настолько быстро, что прибывшие с "дебоширом" командиры и красноармейцы, общей численностью пять, ничего не успели сообразить, когда были окружены и обезоружены. Хотя, судя по их поведению, не сильно то они и хотели кого-то защищать.
— Этого в сторону,— указывая на "дебошира" командовал Андрей Клебанюк.— Кто он?— кивнув бородой на спеленованную личность, при этом поправляя обмундирование, спросил Клебанюк.
— Полковой комиссар Гройсман Соломон Давыдович из штаба корпуса,— глянув на пострадавшего не то ответил, не то плюнул в его сторону один из свиты, чуть тише добавил,— своеобразная личность.
— А Вы кто такие?
— Командир полка,— пауза... посмотрел на Гройсмана,— бывший командир полка, полковник Строев Владимир Иванович.
— А остальные? — Не унимался Клебанюк.
— Бывший начальник штаба полка подполковник Микулич Лука Сидорович,— ответил второй командир,— Клебанюк перевел взгляд на следующего:
— Командир комендантского взвода младший лейтенант Орензон.
— А эти?— Клебанюк кивнул головой на красноармейцев.
— Все что осталось от комендантского взвода,— ответил младший лейтенант.
— Так Вы что конвоируете своего командира и начальника штаба?
— Так приказал полковой комиссар Гройсман.
— И по какой же причине,— не унимался Клебанюк.
— Не знаю, товарищ полковой комиссар мне не сообщил.
— Угу,— и глядя на "арестантов" произнес,— нужно поговорить,— кивнул им головой и начал отходить в сторону, как бы говоря "наедине".
Из слов полковника Строева и подполковника Микулич выяснилось, что полковой комиссар Гройсман был по каким-то делам в соседнем полку, когда началось немецкое наступление. Командование полка, оценив всю сложность ситуации приняло решение, дабы спасти хоть какие-то остатки подразделений отступить, но Гройсман не позволил, обвинив всех в паникерстве и пораженчестве, заодно отстранив от управления весь штаб... в результате обезглавленный полк, не имея достаточно боеприпасов и средств борьбы с танками и самолетами был уничтожен. Сам же полковой комиссар, бросив все на легковушке в сопровождении грузовика с охраной начал "эвакуироваться". Дорога назад к тому моменту была перерезана, и кортеж нарвался на вражескую разведку, взвод мотоциклистов и БТР. Оставив часть сопровождавшей его бойцов, чтобы задержать немцев сам же стал спасаться. Уже подъезжая к штабу полка, которым командовал Строев его легковушка и грузовик с остатками охраны подверглись нападению самолетов. Сопровождавшие его люди были либо ранены, либо убиты, Гройсман же не получил ни единой царапины. Два дня он терроризировал весь штаб, не давая возможности нормально работать. Его не интересовало отсутствие боеприпасов, продовольствия, большое количество раненых. Его вообще ничего не интересовало. В результате полк оказался окружён без шансов вырваться. К ним начали подтягиваться остатки других подразделений попавших в котел. Заняли круговую оборону. В штабе понимали, что обречены и вот от капитана Пряхина пришло сообщение, что прибыли разведчики и говорят, что есть возможность незаметно выйти из окружения к своим. Гройсмана в этот момент в штабе не было. Командир полка, полковник Строев, совместно с начальником штаба подполковником Микулич зная о том, что боеприпасов, горючего, продовольствия, медикаментов нет и не будет, понимая, что при таких условиях воевать невозможно и их разгром это вопрос времени, ближайшего времени, отдали приказ на скрытное выдвижение частей к деревне Панкратовке, где на данный момент находился батальон Пряхина. Узнав об этом, полковой комиссар Гройсман немедленно явился в штаб, отстранил от исполнения обязанностей командира полка и начальника штаба, приказав командиру комендантского взвода младшему лейтенанту Орензону арестовать их. Еще по дороге к штабу Гройсман пытался приказывать встречающимся красноармейцам и командирам, чтобы те вернулись назад, но... измученные многодневными боями, без боеприпасов и продовольствия бойцы и командиры зная о том, что есть возможность выйти из окружения не желали ему подчиняться. Тогда он решил сам прибыть в Панкратовку и арестовать разведчиков, прихватив с собой комендантский взвод и арестованных командиров. По дороге они сначала попали под артобстрел, а потом за ними охотились самолеты. В результате к деревне они смогли добраться поздно вечером одними из последних, и всего вшестером, остальные рассеялись по дороге.
— Занятная история,— произнес Клебанюк,— бойцы знают об аресте,— и кивнул с сторону бойцов-комендачей.
— Знают,— ответил полковник Строев.
— Н-да, ситуация. Документы и оружие при Вас?
— Нет, у Гройсмана,— ответил Микулич.
— Стасев,— позвал он бойца. Когда тот подошёл.— Посмотри у этого,— он кивнул на Гройсмана,— документы товарищей командиров.
— Уже,— с улыбкой ответил тот, протягивая удостоверения и пистолеты.
Клебанюк заглянул в удостоверение, сверил номер пистолета и:
— Товарищ полковник Строев Владимир Иванович,— передал ему командирскую книжку и ТТ,— потом полуобернулся:
— Товарищ подполковник Микулич Лука Сидорович,— и так же передал ему удостоверение и личное оружие.
— Спасибо,— сначала сказал Строев, потом Микулич, Клебанюк покивал головой.
— Товарищи бойцы,— кликнул он "комендачей". Когда те подошли,— Вам надлежит сопроводить командира полка и начальника штаба в полк, будете их охранять от врагов. Стасев,— это уже к своим,— выдели пару человек, чтобы помогли,— он кивнул на "комендачей" и командиров,— догнать свое подразделение и не заблудились, кто потом полком командовать будет?
— Товарищ,— ни Строев, ни Микулич не знали, как обращаться к Клебанюку, поскольку тот не представился, а на его пятнистой форме звание определить было невозможно из-за отсутствия петлиц, спросил Строев,— а с ними что?
— А они останутся с нами. Будем прикрывать отход полка. Потом догоним,— ответил Андрей.
Гройсмана и Орензона отпустили. Вернее оставили. Клебанюк с бойцами их покинул по-английски, не прощаясь. Командиры, оставшись одни сначала, не сговариваясь, направились в ту сторону, куда ушли их "пленители". Чуть пройдя, обнаружили аккуратно сложенные свои документы и личное оружие, два пистолета и запасные обоймы к ним.
Мы верили, что они, как истинные коммунисты совершат подвиг, защищая свои идеалы. А дошедшие до нас лживые сплетни, что два командира иудейской наружности, совершенно не сопротивляясь, вышли к немецким солдатам и сдались в плен, те же не взирая на свою цивилизованную Европейскую культуру, пристрелили жидов, где то в канаве. Эти слухи так и остались непроверенной неправдой.
* * *
111
Александр Николаевич Говоров уже минут сорок внимательно слушал прошение летчик-инструктора сержанта РККА Ивана Владимировича Давыдина:
— Александр Николаевич, больше года дома не был...
— Нельзя.
— Мать отца повидаю и обратно...
— Нет.
— Родители старенькие...
— Не врите, Ваш отец моложе меня.
— От нашего городка аэродром недалеко...
— Стоп.
И вот они уже склонились над картой Франции в районе Ла-Манша.
— Вот здесь мой дом, а вот аэродром.
— Плин, как бы, получается,— терзался в сомнениях Говоров старший,— сейчас конец лета,— посмотрел на Давыдина,— где то здесь базируется немецкая эскадра JG-26 и они должны получить новенькие Фоккевульфы-190...
Вечером того же дня в семье русского эмигранта Давыдина Владимира Игоревича был праздничный ужин. Прибыл сын Иван, которого все уже считали сгинувшим на войне, а он вернулся.
* * *
112
К концу лета 1941 года эскадра JG-26, которая базировалась во Франции, была перевооружена на новый самолет одноместный, одномоторный FW-190A. Он обладал прекрасной управляемостью на всем диапазоне скоростей, у него стоял двигатель воздушного охлаждения с расположением цилиндров по типу "звезда", вооружен 4 пулеметами и двумя 2 см пушками, а так же новым прицелом. Англичане появление нового немецкого самолета благополучно не заметили. Вернее заметили, но считали его трофейным самолетом Кёртисс Р-36 Хок (Ястреб), американцем который на начало войны уже был устаревшим, но к началу боевых действий еще состоял на вооружении во Французских ВВС. Потом, чуть позже англичане поняли свою ошибку, когда с ужасом начали замечать, что FW-190 лучше их основного истребителя "Супермарин Спитфайр MK V". В небе над Ла-Маншем вновь начало господствовать Люфтваффе. Новый немецкий самолет оказался настолько лучше английского, что те серьёзно подумывали над проведением спецоперации с угоном одного "Фоккера" для последующего изучения. Если на Западном фронте FW-190 проявлял себя превосходно и сражаясь в меньшинстве наносить ощутимый урон английским ВВС, то на Восточном... он уступал почти всем советским истребителям. Мощное вооружение FW-190 позволяло поразить цель с первого раза, второго зачастую совершить не получалось, а большущая скорость при пикировании давала возможность немецким летчикам сразу же убежать с поля боя. В общем, на Восточном фронте основным так и остался "Мессершмитт BF-109".
* * *
113
На следующий день к переходу подходило два человека. Одного сразу опознали, это был Иван Давыдин, а вот вторым оказался его отец Владимир Игоревич.
Владимир Игоревич Давыдин родился в 1896 году в небольшом городке под Одессой в семье мелкого лавочника, четвертым ребенком в семье. До 1914 года был как все не лучше и не хуже, окончил реальное училище, а потом... потом война. В 1915 ушел волонтером в армию. Попал в 4 стрелковую дивизию, которой командовал Антон Иванович Деникин. В сентябре 15 года участвовал во взятии Луцка. Летом 1916 участвовал в Брусиловском прорыве, а точнее повторно взяли Луцк... молодой Владимир Давыдин тогда даже не подозревал, что это был ставший потом знаменитым "Брусиловский прорыв". Когда в 1917 начались волнения и неразбериха ушел домой. Из дома на Дон снова к Деникину. Записался в формируемую им армию... ну как армию 4 тысячи человек при 5 орудиях. Все были молоды и в шутку называли 46 летнего Деникина "дед Антон". Участвовал в неудачном штурме Екатеринодара и паническом бегстве из Новороссийска в Крым, потом из Крыма в Константинополь и дальше во Францию. Со своей будущей женой, Елизаветой Ефимовной познакомился уже в эмиграции. Была она вдовой и старше на 8 лет, но особого выбора у Владимира Игоревича не было, а точнее выбора не было вообще. На тот момент она снимала комнатушку с самым младшим из своих родных братьев Петлицким Сергей Ефимовичем, который был авиатором и работал на небольшом частном аэродроме недалеко от городка, куда в мастерские и пристроил Владимира. Рождение Ивана стало знаменательным событием. Брат жены, Сергей Ефимович детей, равно как и жены не имел. Женщины у него были и не мало, а вот деток как то не заимел. Одна не по нраву, другая не по вкусу, третья не по карману. Племянника он воспринимал как родного, да и тому нравились с дядей Сережей. Войну с тевтонами или как их называли французы — бошами Владимир Игоревич, равно как и Сергей Ефимович, восприняли серьезно. Иван ушел в армию. Это была, какая то странная война. Война как бы была, но самой войны как таковой не было. Все уже стали надеяться, что на том и закончится когда... Союзную армию Франции и Англии разгромили так быстро, что никто ничего не успел понять, когда в их городке начали хозяйничать боши, а вот от Ивана вестей не было.
Явился тот, когда его уже никто не ждал, с подарками, если таковыми уместно назвать продукты. Они, всей семьей, включая Сергея Ефимовича долго сидели, обсуждали... а чего обсуждать? С приходом немцев они фактически стали невостребованными безработными и перебивались случайными заработками.
* * *
114
Александр Николаевич задумчиво ходил по кабинету и периодически из-подлобья, поглядывая на стоявших по стойке "смирно" отца и сына Давыдиных. Остановился:
— И как Вы себе все это представляете?
— Дядя Сережа неплохой авиатор, отец авиатехник... мама может преподавать французский или работать в госпитале...,— молодой Давыдин скорее мямлил, чем отвечал на вопрос.
— В госпитале у нас есть кому работать,— отмахнулся Говоров старший,— а вот приличного преподавателя французского у нас нет,— сделал небольшую паузу и продолжил,— По поводу военлёта Петлицкого. Вашего дядю проверим... каков он военлёт...
* * *
115
Немецкий аэродром базировался на когда то французском частном аэродроме, но с некоторыми изменениями. Фактически они использовали только взлетную полосу и некоторые здания. Самолеты не стояли на взлетном поле они находились немного в сторонке и прилично замаскированы. Были выкопаны неглубокие капониры, над которыми на палках развешана маскировочная сеть. Схожим образом стояли палатки с личным составом, столовая, бочки с ГСМ, боеприпасы и прочие службы. В посадке находились машины связи, по периметру имелись шесть зенитных орудий с часовыми. На грунтовой дороге установлен шлагбаум с будкой, который нас немного посмешил. Будка и шлагбаум покрашено в бело-черный цвет, ходит вооруженный часовой, в будке имеется телефон, справа и слева от шлагбаума прорыт неглубокий ров метров по пять в каждую сторону и все. Если нужно незаметно пробраться на аэродром — отойди в сторону от дороги, в любую сторону и беспрепятственно пройди.
— Самолеты стоят в трех разных местах. Вот здесь, здесь и в этом леску тоже. Всего их около 30 штук. Точно сказать не могу, но по предварительным подсчетам истребителей 25-28, так же были замечены маленьких "Шторх" два и один Ю-52,— докладывал Левченко,— Зениток шесть, палатки для расчета находятся недалеко. Так же у них имеется с десяток грузовых автомобилей, один бензовоз и два легковых. Много чего они развозят на лошадях. Еще есть специальные тележки для подвоза бомб. Палатки с личным составом так же в трех местах, недалеко от своих самолетов. Штаб вот здесь, рядом машины связистов и столовая. Склад с боеприпасами вот здесь бомбы, а здесь патроны и снаряды, бочки с ГСМ стоят вот,— указывал на карте...
