Легенда о Вращающемся Замке

Хотел бы Дэрри на это залихватски ответить, что, разумеется, готов к любым последующим испытаниям и передрягам — но сказав так, он бы существенно погрешил против истины. Говоря по чести, юноша сам уже не слишком хорошо понимал, к чему он готов, а к чему не совсем. На размышления, впрочем, не оставалось времени. И впрямь пора было уже выступать в дорогу, и собранный по приказу молодого графа Кэбри трехтысячный отряд в скором времени покинул Каэр Лейн.

Гленан, Остромир и Дэрри ехали во главе маленького войска по мощеной камнями древней дороге. Пересекаемая ими местность казалась словно бы совершенно вымершей. Отряд проезжал опустевшие, покинутые деревни. Закрытые ставни домов и заколоченные двери угрюмо пялились на закованных в броню, до зубов вооруженных всадников. Даже окрестные постоялые дворы работали хорошо если через раз. Видимо, местные жители поспешили покинуть окрестности Большого Тракта и попрятались в окрестных лесах, опасаясь, что именно здесь развернется грядущее наступление вражеской армии.

Тем не менее, пока что на тракте было спокойно, и даже единичных гарландских патрулей не встречалось. Разгромив в лобовом столкновении эринландское войско, захватчики не спешили овладеть сделавшейся беззащитной страной. Практически все силы неприятеля оказались брошены сейчас на Таэрверн, и до остальной части страны Клиффу Рэдгару не было пока что никакого дела. Но это пока что не было. Не приходилось сомневаться, что как только падет столица, участь всей остальной части королевства будет решена. По отдельности разрозненные герцогства и графства никак не выстоят перед натиском врага, и Эринланд падет весь, без остатка.

Каэр Эрак показался неожиданно. Резко вынырнул из-за окрестных поросших сосновым лесом холмов, когда дорога сделала крутой поворот. Крепость не произвела на Гледерика особенного впечатления. Массивная и угловатая, она скорее напоминала заурядный пограничный форт, нежели величественные строения Каэр Сиди или Каэр Сейнта, устремившиеся высокими башенными шпилями прямо в небо. Укрепления Каэр Эрака были приземисты, сложены из грубо обтесанных каменных глыб, привезенных в свое время с Гверлейтских гор. Выглядели они, впрочем, надежно и явно могли выдержать даже длительную осаду.

Крепость была ярко освещена, горели огни и в окружавшем Каэр Эрак предместье. От людей тут было попросту не протолкнуться. Очевидно, обитатели всего окрестного феода поспешили укрыться под защитой древнего замка, понадеявшись на стойкость и храбрость оборонявших его герцогских дружинников. Подъехав к раскинувшемуся в окрестностях замка поселению, не обнесенному стеной и пока еще недостаточно разросшемуся, чтобы называться городом, Гленан приказал войску встать в поле и ждать дальнейших указаний, а сам, вместе с товарищами и полусотней всадников эскорта, поехал главной улицей к крепостным воротам. Сопровождавший графа Кэбри герольд вез два знамени — одно с Белым Быком Грейданов, второе с Серебряным Единорогом Фэринтайнов. Встревоженная, насупленная толпа расступалась перед воинским отрядом, провожая его настороженными взглядами. По всей видимости, здесь не доверяли ни Грейданам, ни Фэринтайнам. Дэрри с трудом подавил желание зарядить полученный им от Гэриса Фостера еще перед Броквольским полем арбалет. Смысла в этом, впрочем, все равно не было никакого — потому юноша и не стал дергаться. Дэрри прекрасно понимал, что в случае нападения их маленький отряд окажется смят и растоптан. И никакой арбалет делу не поможет.

Герцог Эйран Дэйрин встретил гостей на мосту у ворот. Это был преклонного уже возраста мужчина с совершенно седыми поредевшими волосами и костистым, сухим лицом. Держался он, тем не менее, совершенно прямо, и годы его спину не согнули. Герцог Дэйрин стоял, широко расставив ноги и оперевшись руками о двуручный меч, и был облачен в хорошей работы панцирный доспех.

Едва завидев лорда Эйрана, Гленан поднял руку, дав отряду знак остановиться, после чего слез с коня. Остромир и Дэрри последовали его примеру. Втроем друзья подошли к ожидавшему на середине моста герцогу.

— Юный лорд Гленан, — Эйран Дэйрин степенно кивнул в знак приветствия, однако лицо его оставалось непроницаемым. — Давно с вами не виделись, года четыре пожалуй. Все никак не успевал заскочить в столицу. Как нынче поживает ваш батюшка?

— Мой батюшка мертв, ваша светлость. Теперь я возглавляю дом Кэбри, — Гленан коротко поклонился. — Вернее, я возглавляю то, что от дома Кэбри осталось. Простите мне великодушно мою грубость, лорд Эйран, но я прибыл к вам по важному делу, и времени на светскую беседу у меня нет.

— Охотно понимаю, — сказал герцог. — Времени на светскую беседу, по большому счету, нет и у меня. Но о судьбе вашего батюшки я не справиться не мог. Хороший был человек, до сих пор помню, как мы ходили с ним на горного кабана. Лорд Райан мне тогда жизнь спас, когда эта скотина едва не полакомилась моими потрохами. Но вы про важное дело сказали, лорд Гленан. Какое такое дело привело вас ко мне, да еще в сопровождении всех этих бравого вида солдат?

— Идет война, милорд. Я прибыл как посланец герцога Фэринтайна, сделавшегося после гибели лорда Хендрика новым властителем Эринландца. Таэрверн окружен вражеским войском, и нам нужна ваша помощь, герцог, чтобы с этим войском разделаться.

— Война, — сказал лорд Эйран медленно, будто что-то припоминая. — В самом деле, война. Слышал я об этой войне. Прибывали ко мне королевские гонцы. Много их было за этот год. Сначала весной, от Хендрика. Приведи своих бойцов, старина Эйран, писал мне этот коронованный мальчишка. Приведи бойцов, зададим жару гарландской нечисти, покажем им, чего стоит эринландская честь. А я уже приводил бойцов раньше — и отцу Хендрика, и даже отцу его отца, когда я сам был еще зеленым юнцом. Мы точили оружие, и ехали на битву, и возвращались оттуда в крови, в ранах, потерявшие на ратном поле друзей. Нет, отписал я Хендрику — не в этот раз, дорогой. Каэр Эрак устал, Каэр Эрак утомлен, и в твоих забавах мы больше не участвуем. Был затем новый гонец — осенью, и вновь от Хендрика. Весной мы были разбиты, признавался король, но сейчас осень, и теперь мы точно возьмем реванш. Только приходи к нам со своей армией, лорд Эйран, а не то не разделишь с нами нашу славу. Оставь себе свою славу, король, отписал ему я. Мы собрали скудный урожай в этом году, пережить бы зиму. Кончится зима — будем сеять, потом пахать. Мы тут из золотых кубков не пьем, и дело наше простое. Я тебе не помощник. Злой уехал гонец, а неделю назад явился третий. Теперь уже от лорда Эдварда, этого холеного вельможи с лицом эльфа и глазами поэта. Король Хендрик убит в бою, сообщил мне Эдвард Фэринтайн, и Клифф Рэдгар со всей своей ратью наступает на престольный город Таэрверн. Приходи, Эйран Дэйрин, и спаси нас всех. Ответь мне, Гленан, раз уж ты теперь лорд Кэбри. Вы начинаете эти войны. Почему мне их заканчивать?

— Потому что это и ваша страна тоже, милорд, — ответил Гленан тихо.

— Плохой ответ, мальчик. Вот мой замок и мой город, вот мои холмы и долины. Мои люди рождаются и умирают, ни разу в жизни не увидев башен Каэр Сиди. Отчего я должен посылать их к этим башням на бесславную смерть?

— Потому что когда башни Каэр Сиди падут — владыка Гарланда явится и сюда. Я слышал, как он обещал королю Хендрику забрать себе весь зеленый Эринланд без остатка. Клифф Рэдгар вытопчтет ваши поля, милорд, и сожжет дотла ваш город. Заберет ваше золото, убьет ваших воинов, ваших женщин угонит в рабство. Такую судьбу вы готовите своему народу, надеясь отсидеться в стороне? Это не единичный набег. Не пограничная стычка. Это вторжение. Сначала враг расправится с нами — а потом доберется и до вас.

— Ну, пусть приходит, если такой смелый. Стены мои крепки, как вы видите. Мы встанем на эти стены, и пусть ломают о них свои клыки.

— Скорее уж вы умрете в кольце этих стен, когда враг возьмет их приступом. Да простится мне моя дерзость, милорд. Но я был на Броквольском поле, и знаю, с чем мы имеем дело. Больше двадцати тысяч воинов привел Рэдгар с собой, и кто знает, сколько еще солдат может выставить Гарланд вторым эшелоном, если Рэдгар того захочет. Укрепления Таэрверна куда выше ваших — однако если падут они, то падут и эти. Сейчас не те времена, когда можно выстоять по одиночке, лорд Эйран. Одно из самых могущественных королевств Срединных Земель обрушилось на нас. Да, король Хендрик был не прав, начиная эту войну, будучи не готов к ней. Но поздно теперь рассуждать о правоте и неправоте королей, когда сама наша земля горит и стонет. Не королевский трон теперь под угрозой. Не корона и не золотые кубки. Ваши поля, ваши дома. Наш народ. Потом станем говорить о том, кто был прав и кто виноват. Сейчас нам нужно выжить, а выжить мы сможем только все вместе. Объединившись и отбросив распри. Забыв про обиды. Я прошу у вас прощения, лорд Эйран. Прошу его от имени всего королевского дома, к которому принадлежу. Да, мы допустили ошибку. Мы раззадорили врага, а потом не смогли удержать. Мы виноваты перед вами, и без вашей помощи теперь не выстоим. Поэтому я умоляю. Помогите нам, ради Эринланда. Ради ваших холмов и наших равнин.

Лорд Эйран помолчал. Пожевал губу. Посмотрел куда-то вдаль, подслеповато щурясь и будто что-то прикидывая в уме. А потом неожиданно лихим, совершенно не старческим жестом поднял левой рукой свой тяжеленный меч, закидывая его на плечо. Шагнул к Гленану и протянул ему руку:

— Это ты меня прости, сын моего друга, — сказал герцог Дэйрин, и в глазах его неожиданно проступили слезы. — Прости мне мое малодушие, если сможешь. Я просто старый трусливый дурак, желавший отсидеться в тростниковой хижине от грядущей на злых ветрах бури. Я буду вместе с вами, конечно. Под моим началом четыре тысячи воинов моего гарнизона, и еще две тысячи — тех добрых людей, что добровольно пришли к моему замку и готовы сражаться по моему приказу, куда бы я их не направил.

— Если все так, мы легко сравняем свои силы с вражескими, — кивнул Гленан. — Спасибо вам огромное, герцог, я в вас верил. Отец говорил, вы человек упрямый, но всегда в конечном счете поступаете верно. Следует, однако, спешить. Земля уже горит у защитников Таэрверна под ногами.

— Не беспокойтесь, — сказал лорд Эйран. — Выступать мы готовы хоть прямо сейчас. Так что скоро земля загорится под нашим врагом.

Этим вечером войско короля Клиффа Рэдгара вновь сделало попытку штурма — на сей раз прямо возле главных, западных ворот Таэрверна. Осаждающие стреляли из требушетов, закидывая камнями привратные укрепления — дробя венцы стен, калеча и убивая собравшихся за ними солдат. Эдвард приказал лучникам обрушить на вражеские машины подожженные стрелы — и через какое-то время атака прекратилась, когда несколько осадных орудий воспламенилось и вспыхнуло. Гарландцы тут же принялись тушить их.

Затем вновь пришла очередь осадных башен. Тяжелые и неповоротливые, они двигались к стенам Таэрверна, подобно исполинским черепахам, и воины, что стояли на их ярусах, прикрывались высокими щитами от проводимого эринландцами непрекращающегося обстрела. Лицо Кэмерон закаменело. Рывком королева опустила забрало, выпрямилась, опираясь на меч. Эдвард встал возле нее, и прочие верные престолу солдаты собрались подле них. "Она храбра, — подумал наследник Повелителей Холмов. — Вот что такое настоящая храбрость — не начать войну, а иметь твердость ее продолжать".

Когда черной саранчой, ледяным половодьем осененные знаменем Гончих Псов солдаты рванулись на стены, Эдвард и Кэмерон сделали шаг им навстречу. Свистнула, опускаясь, сталь — гремя о щиты, скрежеща о доспехи, разрывая плоть. Герцог Фэринтайн принял чужой удар на собственный круглый щит, а затем внезапно отбросил его прямо вперед, во враждебную толпу — и, схватив полуторный клинок обеими ладонями за рукоять, ворвался в неприятельские ряды, стремясь поразить, сбросить со стен всякого гарландского солдата, что взобрался на них. Ярость боя захлестнула его, и больше не отпускала до самого того мгновения, когда схватка наконец прекратилась.

— Ты верно обезумел, — сказала Кэмерон, протягивая Эдварду флягу с водой после боя. — Дрался, как настоящий берсерк. Таким я тебя не видела прежде. Таким бывал мой муж, твой брат — но только не ты.

— Кровь не вода, что бесследно впитывается в землю, — усмехнулся Эдвард, принимая флягу. — Кровь — наследие, от которого не скрыться и которое не избыть. Иногда наша кровь не дает нам спрятаться от собственной природы, как бы не норовили мы это сделать.

Герцог неожиданно осекся — и посмотрел на меч, что держал до сих пор в руке, не спрятав в ножны. Старый, верный клинок, что хранился в фамильном замке и был взят Фэринтайном из тамошней оружейни этим летом, после известия о гибели брата. Руны украшали его лезвие. Гилмор чурался этот меча, как чурался долгое время всего противоественного наследия, оставленного прежними Владыками Холмов. Был он выкован три тысячи лет назад — прежде Великой Тьмы, мастерами прежних дней по иным лекалам, из сплавов, разящих более погибельно, чем простое холодное железо. Немалой силой обладал тот, кто сражался этим мечом.

"Только подлинная сила заключена все же не в мечах, — подумал внезапно Эдвард. — Не в артефактах, амулетах и кольцах, даже не в старых механизмах Вращающегося Замка, покрытых паутиной эпох. Те, кто создали их, были такими же, как и мы сами — простыми людьми и нелюдями, полными заблуждений и надежд. Они искали, ошибались, и искали вновь — и оставили по себе наследие, что до сих пор живо. Истинное могущество — в нас самих. Мы и есть сила, которую так долго искали".

Фэринтайн помнил самые старые из легенд. Согласно ним, древние люди некогда ввергли мир в хаос — а сиды, отринув свое прежнее невмешательство, вернули земле и водам привычный облик, исцелив нанесенные земле раны. Если совладали с великой бедой его далекие предки, должен справиться с нынешними несчастьями и он сам.

— Ваше величество, — сказал Эдвард королеве, — разрешите мне на сегодня покинуть вас. У меня есть дело в цитадели, и я должен его решить. Я улажу его за несколько часов — и к утру вернусь, я надеюсь. Возглавьте, пожалуйста, командование — у вас и так это получается лучше, чем у меня.

Кэмерон посмотрела на него с сочувствием:

— Иди отдохни. Я все понимаю.

— Дело не в отдыхе, — сказал Эдвард. — Просто нашлась задача, что наконец мне по плечу. Я выполню ее — и тогда наконец перестану быть ненужным младшим сыном, потерявшим семью.

Брать с собой сопровождающих герцог не стал. Промчался на коне через весь город, вошел в скованный тревогой замок, мимоходом отвечая на обращенные к себе приветствия стражников, почти не слыша встревоженных вопросов, звучавших из уст придворных и слуг. Длинной винтовой лестницей поднялся на вершину высочайшей из башен Каэр Сиди, остановился посреди венчающей ее прямоугольной площадки, продуваемой семью ветрами. Эдвард поглядел в темнеющие небеса, где уже зажглись редкие, колючие звезды предзимья — будто глаза равнодушных духов.