— Надо его тело найти, — вздохнул Алексеев. — Похоронить по-людски.
— Мало шансов. — Мотнул головой Людоед, — тут двадцать минут все было во власти пси-волков. Сожрать могли запросто.
— И, тем не менее, — поморщился Юрий.
— Для начала нам наши вещи найти надо, — сказал Варяг, — Я замерз совсем, да и оружие наше там должно быть.
— Туда. Там я ваши вещи видела, — Нордика указала в правое ответвление коридора.
— А ты тут хорошо ориентируешься. Бывала тут? — спросил Варяг.
— Я училась здесь.
— У амазонок?! — удивился Яхонтов.
— Да нет. До ядрены еще. В школе этой.
Они остановились на распутье. Коридор уходил вправо и прямо. Слева еще один спуск в другой подвал.
— Я думаю надо на время разделиться. Пацаны тут пусть стоят, а мы за вещами сходим, — предложил Крест. — Мало ли кто из подвала покажется. Пусть сразу стреляют на поражение. Варяг, ты не возражаешь?
— Думаю, ты прав, — кивнул Яхонтов.
Они двинулись вправо. Сквернослов и Васнецов остались их ждать.
— Все-таки Людоед молодец, — хмыкнул Вячеслав. — Такую операцию провернул.
— А мне вообще кажется, что он нас специально отправил в плен к амазонкам, чтоб бойню у них устроить, — Пожал плечами Николай, — Учитывая какой он циничный человек, я думаю, что это так и есть.
— Глупости. Хотя злодей он тот еще. Этого не отнять. И откуда у него иммунитет к пси-волкам?
— А почему волки ему почти не сопротивлялись, когда он их резал?
— Так это. Они же свои пси-способности включили. Мне ребята в конфедерации рассказывали. Когда они зомбируют, то в трансе находятся. Тот что тебя в парке обращал, тоже вялый был и от сталкеров уйти не смог. Помнишь? — Сквернослов задумчиво посмотрел под ноги и замолчал.
Николай посветил факелом. На полу кровавый след. Словно тащили кого-то истекающего кровью. След уходил вниз по лестнице.
— Может туда Андрея утащили? — задумчиво произнес Вячеслав.
— Да это может быть кровь кого угодно. Тут же бойня была.
— Пошли проверим? — Вячеслав взглянул на брата.
— Ну, уж нет. Я по башке уже получил от Варяга за самодеятельность. Хватит.
— Ну, значит стой тут, а я спущусь. Дай факел.
— Ну чего тебе неймется? — поморщился Васнецов. — Давай остальных подождем?
— Струсил что ли? — усмехнулся Вячеслав.
— Да иди ты, — буркнул обиженно Николай и сам зашагал по лестнице вниз.
Этот подвал, в отличие от их темницы, был куда меньше. На полу лежало несколько растерзанных волками тел и мертвый люпус. В стене две двери. Одна распахнутая. Внутри крохотного помещения лежал всякий хлам. Разломанная мебель, тюки из мешковины. Веники. Разбитая стиральная машина и сваленные в кучу книги. Вторая дверь была закрыта и следы крови, по которым братья сюда пришли, уходили под нее.
Сквернослов жестом дал понять Николаю, чтобы тот взял дверь на мушку. Васнецов кивнул и прицелился своим трофейным пистолетом. Вячеслав со всей силы ударил ногой по двери и та, не выдержав, слетела со своих ржавых изношенных петель и рухнула на пол. Это была небольшая комната с маленьким столиком внутри, на котором стояла зажженная керосиновая лампа. На грязном полу лежал мертвый Андрей Макаров и рядом сидела измазанная кровью Ульяна. Он практически никак не отреагировала на то, что кто-то внезапно вышиб дверь в помещение, ставшее для нее убежищем. Девица только медленно подняла опустошенный и стеклянный взгляд, скрывающийся за свисающими хаотическим образом взъерошенными волосами.
Вячеслав сначала замер, глядя на нее, а потом вдруг злорадно произнес:
— Вот это удача! — он вошел в помещение и, схватив девушку за волосы, выволок из комнатки. — Все тварь. Сейчас я тебя так оприходую, что ты подохнешь.
Она даже не сопротивлялась. Только постанывала и лениво водила перед собой руками, словно искала, за что ухватиться. Николай растерянно смотрел на происходящее. Вот Сквернослов притащил Пчелку к соседней комнате и, свалив на пол один большой тюк, швырнул девушку на него. Затем навалился на нее и стал рвать одежду. Васнецов, наконец, пришел в себя и шагнул в сторону своего названного брата. Руки Васнецова были заняты оружием и факелом, поэтом он оттолкнул Вячеслава от Ульяны ногой.
— Ты что? — зло зарычал Сквернослов.
— Это ты что? Ты что задумал? — бормотал Николай, не веря в то, что его брат действительно мог задумать такое.
— Да пошел ты нахрен, Коля! Она не тебя ногами пинала! Я ее сейчас поимею! И если ты не будешь ослом, то и тебе оставлю, прежде чем ее тут кончить!
— Не смей этого делать! Ты спятил совсем?! Ты же потом жалеть всю жизнь будешь об этом! — Васнецов вдруг вспомнил, как он убил Рану. Потом вспомнил свой сон, в котором она кричала от боли и говорила о насильнике, рвущем ее тело на части. Он не мог допустить, чтобы близкий ему человек совершил нечто подобное.
— Я буду жалеть, если сейчас не воспользуюсь случаем, идиот! Уйди к черту! Не хочешь сам, не мешай другим! — Сквернослов шагнул к свернувшейся калачиком и закрывшей лицо руками Пчелке.
Николай навел на него пистолет.
— Стой Славик. Я не позволю тебе. — Тихо, но убедительно сказал он.
— Ты что. Ты выстрелишь в меня из-за этой шлюхи?
— Почему это она шлюха?
— Потому что шлюха!
— Это нифига не убедительно, Славик. Я сказал, я не позволю тебе.
— Тварь. Ну ты и тварь Коля. Не думал я...
— А ты подумай. Это же дочь Андрея. Вон он лежит. Наш товарищ. Как ты можешь?
— Дочь нашего товарища, которого она убила. Я лишь мщу!
— Чушь. Ты чушь городишь...
Выстрел! Еще выстрел! И третий...
Людоед, затаившийся на лестнице, наконец, вышел на освещенный факелом участок. Взглянул презрительно на Славика. Затем на Николая. Оба были испуганны и поражены. Затем он шагнул между них и сделал, последний, четвертый выстрел из пистолета в голову уже мертвой Пчелке.
— А теперь оба пошли вон отсюда, — процедил сквозь зубы Крест.
Боль, обида и отчаянье толкнули Николая в спину. Он швырнул в стороны оружие и факел и схватил Людоеда за ворот его черного морпеховского мундира.
— Гнида! Что ты наделал! — заорал Васнецов, но резкий удар ладонью в ухо отшвырнул его к стене.
— И что я наделал? — насмешливо произнес Крест, — Не позволил твоему братику ее изнасиловать? Или не дал тебе ее спасти, чтоб она тебя своими прелестями наградила в знак благодарности?!
— Скотина, зачем ты ее убил?! Тебе лишь бы убивать?! — причитал Васнецов, опершись на стену и еле сдерживая слезы.
— Ага. Я же чертов Людоед. — Засмеялся Илья. — Да ты сопли свои подотри, в конце концов! Вокруг уже скользко от них! Ты что, не видел что она зомби? Ее пси-волки уже обратили!
— Ты врешь! Ты все врешь! Тебе удовольствие доставляет убивать всех без разбору! Ты даже свою возлюбленную прикончил! Думаешь я не знаю?!
После этих Николаевых слов, Илья схватил его за грудки и врезал ему головой по переносице. Васнецов рухнул на пол.
— Отвали от него, придурок! — Сквернослов оттолкнул Людоеда, но тут же отлетел от удара ногой в живот.
Крест подпрыгнул к нему и добавил кулаком по скуле.
— Ты парашник вообще заткнись! Я насильников морлокам скармливаю, дерьма кусок! Самое поганое существо на Земле, это вонючий насильник, вроде тебя, мразь! Я вас ненавижу! И вашу ублюдочную психологию и мотивацию ненавижу! Вы такие жалкие ничтожества, что блевать охота! — кричал Людоед, выкручивая упавшему Сквернослову руку.
Звон стали и упершийся в подбородок Ильи языческий меч, заставил его подняться и отпустить Вячеслава.
— Крест, ты меня достал уже своими выходками. Девку убил. Теперь пацанов моих прессуешь. Ты вообще на всю башку отмороженный? — спокойно сказал Варяг, держащий свой меч.
Людоед, пристально глядя в глаза Яхонтову, лишь нагло ухмылялся.
— Эх, Варяг, я был лучшего о тебе мнения. Думал ты умней. Кстати, одна из моих последний выходок, это спасение ваших жалких жизней.
— Спасибо чувак. Теперь мы квиты? — невозмутимо ответил Яхонтов.
— А вот хрена. С тебя литр самогона, — продолжал шутить с мечом у горла Людоед.
— Слушай, псих, ты зачем в нашу миссию ввязался? Чтобы трупы размножать по пути?
— Э нет, брат. Чтоб по пути ваших трупов не было. А вы из-за своего идиотства одного человека лишились уже.
По языческому мечу заскользило лезвие катаны Людоеда, отодвигая оружие Варяга от шеи Ильи.
Нордика оказалась намного сильней, чем казалось. Эта с виду хрупкая женщина смогла-таки отодвинуть меч Яхонтова от своего друга.
— Не дури Варяг, — тихо сказала Нордика, — Илья прав. Девку шлепнуть надо было. Она обращенная.
— Да с чего вы взяли? — нахмурился Яхонтов.
— Крест в этом толк знает.
— Он в резне толк знает. Какие симптомы?
— Да какая разница теперь? — послышался угрюмый голос Юрия. Он стоял на последней ступеньке лестницы и, молча наблюдал за происходящим. Рядом сидел и лениво зевал люпус по кличке Ахиллес. Запах человеческой крови его не привлекал. Возможно, он уже был сыт.
— А я эту девочку трех лет отроду помню. Славная... — Алексеев замолк от застрявшего в горле комка. — Что с нами всеми стало... — прохрипел он. — Надо их похоронить. Вместе. Пусть хоть мертвые они будут вместе.
Людоед окинул всех взглядом. С какой-то насмешкой посмотрел на Варяга, подошел к пси-волку и, потрепав его шерсть, кивнул.
— Ладно, Юра. Я помогу тебе их похоронить. А ты, Яхонтов, лучше своих псов на поводок посади. Как вернемся в машину, глянь на карту. Сколько вы проехали и сколько еще ехать. А они уже друг друга порвать готовы за кусок мяса.
* * *
— По праву лучший мир ты заслужил. На поле брани голову сложил. Оставил нас одних в холодной тьме. Вернулся ты домой. К родной земле. — Тихо произнес Варяг над могилой Макарова, в которой покоилась и его дочь.
Рыть промерзшую землю, оказалось настоящим испытанием. Хотя с этим занятием в новом мире каждый был знаком. Люди рыли траншеи, соединяя свои жилища. Рыли хранилища для запасов мяса. Рыли в поисках кореньев для дополнительного корма животных. Но это все делалось ради жизни. А тут рытье ледяной земли было посвящено смерти. Им пришлось отойти от здания, вокруг которого практически не было снега и искать подходящее место под сугробом. Скрытый снегом грунт не такой твердый и его копать легче.
Где-то вдалеке слышался уже знакомый вой люпусов и эхо выстрелов. Вероятно, пси-волки действительно напали на вторую базу амазонок в Балашихе. Ахиллес сидел, навострив уши, и смотрел в сторону, откуда доносились эти далекие звуки. Его присутствие и пугало и успокаивало Николая одновременно. Он был действительно большим и страшным. Тем более никто в здравом уме и вообразить не мог, что вот так запросто можно стоять рядом с настоящим люпусом. Однако он вел себя совершенно добродушно по отношению к их компании и даже забавлял иногда, потирая передней лапой нос и виляя коротким, но толстым лохматым хвостом, поглядывая умным взглядом на людей, наклонив голову в бок.
— Славик. Неужели ты это сделал бы? — тихо спросил Николай у Сквернослова, когда они чуть отошли от могилы.
— Даже не знаю, что на меня нашло. Я не знаю Коля. Может да, а может, нет. Подумать даже об этом теперь жутко, — Вздохнул Сквернослов. — Ты знаешь, там, В Надеждинске, было все как-то просто и легко. Все на виду. Все знакомы. У всех одно дело. Со всеми все ясно. Этот умный, этот глупый. Но все свои. Все привычно. А теперь. Все как-то... И облик человеческий теряешь. Прямо чувствуешь, как иной раз кожа облазит и вырастает шкура. Или чешуя. Или еще хрен знает что. Не взаправду конечно. Но чувствуешь. Звереешь.
— Так нельзя, Славик. Надо человеком оставаться в любой ситуации. Понимаешь?
— Ой, ладно тебе, — досадливо поморщился Сквернослов. — Ты моложе меня и еще учить будешь. — Он махнул рукой.
— Это ведь не я тут девчонку изнасиловать пытался! — нахмурился Васнецов.
— А забыл, как ты эту инвалидку грохнул? А?!
Это был удар ниже пояса. Николай не знал, что ответить на это. Он скорбел о Ране каждую минуту. И все время думал, что если бы она осталась там жива, то тогда она не приходила бы к нему во снах и не открыла бы ему глаза на многие вещи. Это было странно, думать о том, что было бы если...
— Мы ведь благое дело для всех делаем. Нам надо оставаться людьми, — пробормотал, наконец, он.
— Опять ты со своими благими целями, — ухмыльнулся подошедший к ним Людоед. — Что дает тебе право определять благое от худого? Чем определяется добро от зла? Вот подумай. Почему ты так в этом уверен? Может, есть незыблемые каноны? Может, есть истина? В чем она? Она определяется христианскими догматами? Или законами шариата? Может протоколами сионских мудрецов или книжкой Майн Кампф? А может космополитским журналом? Торжеством демократии на человеческих костях или мировой пролетарской революцией? А может атомной бомбой? Ну что ты уставился на меня, Васнецов? Можешь ответить? Просто если ты сам для себя определяешь истину и правоту, то это лишь твоя правота, которая будет кривдой для многих других. А истина знаешь в чем?
— В чем, — Николай недовольно посмотрел на Илью.
— Да в том, что ее нет. Истина лишь в хаосе. Хаосом определяется все в этом мире. Хаос, это краеугольный камень всего сущего в мироздании. Нет одинаковых камней. Нет одинаковых людей. Два раза не войти в одну и туже реку. И даже одинаковые идеи каждый понимает по-своему. Даже в закономерностях есть погрешности. Вот есть солнце и вокруг него вращаются планеты. Они расположены от солнца с математической закономерностью, но расстояние не есть постоянным. И после четвертой планеты, Марса, вместо следующей по закономерности планеты лишь груда камней. Что это? Хаос. Все планеты по идее должны вращаться в одну сторону, подчиняясь истине небесной механики, но Венера вериться в обратную от других. Уран вообще катиться лежа на боку. Что это? Хаос. Все находится в движении. В хаотическом движении. Красивая и умная женщина выбирает спутником жизни глупого и неблагородного человека. Наглого и беспринципного. Тут есть гармония? Хрен там. Это хаос. Добрый и романтичный мужчина теряет голову от шлюхи. Это любовь? Нет, это хаос. Родители возлагают надежды на родившееся чадо, но он вырастает совсем другим человеком. И это хаос. Непонимание между людьми. Хаос. Политическая конфронтация и вооруженные противостояния. Хаос. И все добродетели, такие как любовь, божии заповеди и все прочее, людьми придуманы лишь от страха перед хаосом, который не обуздать. Который безмерно правит вселенной. Мы чуть друг друга не поубивали в подвале недавно. Разве это не хаос и диссонанс? Оно самое!
— Тогда зачем ты примкнул к нам? — произнес Николай, чувствуя подавленность от слов Людоеда. Он ощущал его правоту, но этому ощущению изо всех сил сопротивлялся. Он хотел верить в хорошее. Он хотел быть уверенным, что Людоед лукавит и говорит так от злобы. Но стоило задуматься над его примерами, как выходило, что он прав. Однако если все хаос, то и правота его, лишь относительна, и убедительна лишь для него. А это значило... И все равно это значило что все в мире это ХАОС. Замкнутый круг получился. Но если истина в хаосе, то и круг этот порочный можно разорвать. Или нет?
