— Но жить все время без крыши над головой — разве это не надоедает?
— А вы сами жили так?
— В последнее время, боюсь, слишком часто. Я ехала вслед за моей хозяйкой с одного конца света на другой, и крыши над нашей головой чаще всего не было и в помине.
— А, хорошо, но, видите ли, мне это нравится.
Клари кивнула. — Тогда вы должны быть солдатом.
— Вы так думаете?
— Я в этом убеждена.
-Тогда решено. Я буду солдатом.
— Но вы уже солдат!
— О, действительно. Ну, в таком случае—
— Да?
— Не хотите ли разделить со мной этот замечательный гранат?
— Я бы не хотела ничего лучшего.
Шестьдесят Первая Глава
Как становится ясно, что если Сетра Лавоуд неспокойна, никто не может быть спокоен
Армия Маролана — или, должны мы сказать, Императорская армия, хотя в тот момент никто еще не был в этом полностью уверен — продолжала увеличиваться. Магические атаки, не обращая внимания на приказ Каны приготовиться к движению, продолжались, разложение армии пошло еще быстрее, а дезертиров было больше, чем когда бы то ни было — и многие из этих дезертиров повстречались с агентами Пэла, и многие из этих многих захотели служить Маролану (или Империи, даже сами агенты не знали этого точно). Из каждой присоединившейся к армии сотни человек, один или два что-то знали о магии, и, следовательно, став гражданами и получив в свое распоряжение силу Орба, могли достаточно научиться телепортации и помочь в переброске запасов продовольствия, что, в свою очередь, давало возможность Сетре Лавоуд, Сетре Младшей, Волшебнице в Зеленом и Тазендре больше времени для переброски войск — операция, которая близилась к завершению.
— Но, — заметил Маролан, который учился волшебству с такой одержимостью, что ее невозможно описать, — я не могу не поражаться, для чего это все.
— Похоже на какую-то великую цель, — сказала Арра, — хотя, будьте уверены, как женщина с Востока, я мало знаю о таких вещах.
— Я тоже вырос на Востоке, и, следовательно, знаю не больше, чем вы. Хотя, — добавил он, подумав, — три графства на севере сами по себе кажутся достаточно хорошей целью.
— Да, милорд.
— И, так как наша армия растет, приближается день, когда я смогу отправиться обратно на Восток, чтобы позаботиться о некоторых делах, которые я оставил незаконченными.
Прежде чем Арра смогла ответить, кто-то другой сказал, — Я прошу прощения сэр, что я не могла не услышать ваши слова, но ваш проект крайне заинтересовал меня.
Маролан резко повернулся, нахмурился, и сказал, — И я прошу вашего прощения, мадам, но к кому я имею честь обращаться?
— Я Сетра.
Маролан еще больше нахмурился, — Я опять прошу вашего прощения, но я имел честь встречаться с Сетрой Лавоуд и—
— Я ее ученица.
— А. Действительно, тогда большая честь познакомиться с вами, мадам.
— И для меня не меньшая, милорд.
— Разрешите мне представить вам моего друга, Арру.
— Миледи, — сказала жрица, приседая.
Сетра Младшая кивнула ей и, опять обращаясь к Маролану, сказала, — Но я слышала, что вы собираетесь на Восток вместе с армией.
— А. Да, у меня есть такой маленький проект. Я вырос на Востоке и был вынужден убежать оттуда, очень быстро, не наказав некоторых личностей, которые причинили мне некоторое беспокойство.
— Так что вы собираетесь вернуться туда во главе армии, и привести все дела в порядок?
— Это и есть в точности мое намерение, миледи.
— Когда время для этого придет, я была бы в полном восхищении, если бы вы разрешили мне сопровождать вас. Может быть, я докажу вам, что вы ничего не потеряете, взяв меня с собой. Хотя я не Сетра Лавоуд, тем не менее я ее ученица.
— То, что вы сказали, чрезвычайно заинтересовало меня, мадам, — сказал Маролан, — и мы безусловно поговорим об этом побольше.
— Да, я с нетерпением предвижу, как мы делаем это.
— Как и я. Но вначале надо решить проблему с этим Уайтстоуном, или Скинтером, или Каной, или как еще он называет себя. — Маролан подошел к краю крыши и посмотрел вниз. Даже с этой высоты можно было легко различить движение армии Каны, как будто много муравьев медленно ползли по дороге тонкой колонной, а многие тысячи все еще ждали в лагере приказа на передвижение. — Я решил, — продолжал Маролан, — что этот парень меня раздражает. Его необходимо придавить, как муравья.
— В этом проекте участвуем мы все, милорд.
— И, тем не менее, сейчас мы должны ждать, — вздохнул Маролан. — Лучше скажите мне, что вы думаете. Разве этот храм не может стать замечательным залом для танцев?
— Залом для танцев, милорд?
— Да. Я собираюсь выстроить замок, и думаю, что это строение, сейчас храм, могло бы стать замечательным залом для танцев, в котором уже есть маленькие альковы для приватных разговоров.
— Но сейчас это храм?
— Да, посвященный Верре, моей Богине-покровительнице.
— И вы, вместо этого, собираетесь превратить его в зал для танцев?
— Моего замка, да.
-Я думаю, что вам действительно нужен замок; видите ли, такова традиция.
— Да, и мне сказали, что летающие замки являются моей семейной традицией.
— Точно.
— Вскоре я смогу сам использовать заклинание полета. Я уже почти умею делать его.
— Но если этот храм станет залом для танцев—
— Да?
— Что подумает об этом ваша Богиня?
— Именно о Богине я и думаю. Вы выросли в Стране Эльфов — о, то есть в Империи. Я был бы благодарен вам за ваш совет.
— Все, что я знаю, в вашем распоряжении, милорд.
— Ну, там, где я вырос, обычно есть такие места, где люди могли бы собраться и молиться своим Богам, а то и разговаривать с ними. Однако здесь, как кажется, если кто-нибудь хочет поговорить со своим Божеством, он делает это в одиночестве. Так ли это?
— Вы все сформулировали просто замечательно, милорд. В больших городах есть алтари и церкви, а кое-где даже маленькие храмы, посвященные некоторым божествам. Но редко когда там можно увидеть больше одного или двух человек, за исключением, возможно, некоторых календарных дат, которые священны для того или другого из них.
— Тогда вместо храма, где могут собраться все, кто поклоняется Богине, быть может больше подойдет небольшое, более скромное помещение.
— На самом деле я знаю многих, у которых есть такие комнаты. Они используют их, когда хотят, чтобы их не тревожили, оставили наедине со своими мыслями.
Маролан кивнул. — Именно это и заставляет меня построить такое помещение. Возможно высокая башня без окон, взбираться на которую надо при помощи винтовой лестницы. Место одиночества и уединения. Я обдумаю этот вопрос.
— Восточники, — сказала Сетра Младшая, — верят, что Божество питается их молитвами, и чем больше людей будет поклоняться ему, тем больше оно будет довольно. Мы же верим, что то, что происходит между человеком и Божеством, очень личное дело, касающееся только их двоих, вроде разговора между двумя людьми, который не должен больше никого интересовать.
Маролан поклонился. — Вы, кажется, знаете очень много о людях с Востока.
— Охотник должен знать свою жертву.
Маролан нахмурился, но решил не дать разговору повернуть в этом направлении, и сказал, — Но тогда, если это не что иное, как разговор между двумя людьми, почему они Боги? То есть, почему надо вообще говорить с ними?
— Я провела много часов, разговаривая с Сетрой Лавоуд на эту тему.
— И к каким выводам вы пришли?
— Ну, назвать это "выводами", милорд, мне кажется неверно.
— Тогда что вместо них?
— Возможно "предположения" было бы более точно.
— О, я тоже люблю точность во всех вещах.
— Хорошее качество, милорд, и я приветствую его в вас.
— Хорошо, но расскажите мне предположения, о которых вы только что упомянули.
— Вы желаете услышать их?
— Конечно, и я не хочу ничего лучшего.
— Тогда, кажется, если отложить в сторону суеверия невежественных Восточников, — Маролан, хотя и несколько возмущенный этими словами, предпочел не обратить на них внимание, так как очень хотел услышать остаток того, что она собиралась сказать, — большинству из нас надо верить, что наша жизнь, то есть то, что мы из себя представляем, имеет какую-то цель, большую, чем мы сами.
— Ну, это может быть правдой, хотя я никогда не думал об этом. Но как это связано с тем, что человек связывается с Богом?
— Послушайте, и я попытаюсь вам это объяснить.
— Очень хорошо.
— Быть Богом — значит воплощать в себе принципы, большие чем жизнь, то есть большие, чем повседневное существование. Следовательно, если кто-то действует в соответствии с желаниями Бога, он действует для цели, большей, чем он сам. Вы поняли?
— Почти, — сказал Маролан. — И, тем не менее—
— Да?
— Я не уверен в том, что касается высшей цели, о которой вы имели честь мне говорить.
— В каком отношении вы не уверены?
— Правда ли, что люди желают достичь ее?
— А вы?
— Нет, — сказал Маролан.
Сетра Младшая улыбнулась. — Ну, вы еще так молоды. Быть может, придет день, когда вы захотите.
— Я не говорю, что это невозможно, вот только—
— Да?
— Мне кажется, что мир будет лучше, если вместо обсуждения и обдумывания высших целей, мы все будет честно заниматься свои собственными делами. Пускай Теклы пашут поля, и пускай быки и мулы честно служат им; и пускай лорд защищает их от бандитов. Пускай Империя, если уж она должна быть, облегчает торговлю и гарантирует, что дороги безопасны. Мне кажется, что служение высшей цели скорее приводит к неприятностям, а не помогает. Подумайте о нашем враге, Кане. Если бы он не был так сосредоточен на том, что, без сомнения, представляется ему высшей целью, он был бы вполне доволен тем, что имел, и нам не потребовались бы все эти усилия, чтобы раздавить его.
— Да, несомненно, в ваших словах есть доля правды. Но подумайте о Ее Величестве, которая тоже сосредоточена на том, что можно назвать высшей целью. И, если бы она этого не делала, мы бы не имели никакой Империи. Или у нас была бы Империя, управляемая кем-нибудь вроде этого Каны, который, как я думаю, не является тем человеком, которому можно доверять, так как я не думаю, что его поддерживают Боги или Цикл, а без поддержки их обоих его правление будет самой настоящей тиранией.
— Да, вы привели хороший довод, мадам. Я думаю, что мне придется его как следует обдумать.
— Я рада, сэр, что дала вам материал для размышлений. Я верю, что мы будем получать большое удовольствие от компании друг друга, когда все это закончится.
Маролан поклонился. — Я уже предвижу наши долгие и приятные беседы. Но сейчас—
— Да, я должна вернуться к моей скучной работе пересылка ящиков и бочонков в одну сторону, и людей в другую. Сейчас это должно пойти несколько быстрее, так как я заручилась помощью друга, волшебницы, которая носит только зеленое. Нет никаких сомнений, что немного позже вы повстречаетесь и с ней.
— Я был бы очень рад. И я собираюсь как следует обдумать тип того замка, в котором буду жить, когда все эти неприятности закончатся.
— Сетра Малдшая покачала головой. — Мне кажется, милорд, что вы слишком уверены в окончательном поражении этого Каны.
— Да, а почему я должен сомневаться? Наша армия растет, его уменьшается. У нас ест волшебная сила Орба, у него ее нет. У нас даже есть демонесса-некромантка и колдуны Востока, а у него только самые обычные средства атаки и защиты. Какие возможности есть у него?
— Все, что вы сказали, правда, но—
— Да?
— Но я все равно озабочена.
— И у вас есть причина для этой озабоченности?
— Да, и, более того, я думаю, что это весьма основательная причина.
— Тогда расскажете мне о ней, и я обдумаю ее.
— Это очень просто: я только что рассталась с Сетрой Лавоуд.
— И?
— И она озабочена.
Сетра Младшая поклонилась и пошла по своим делам. Маролан смотрел, как она идет, и если бы кто-нибудь в этот момент посмотрел бы на его лицо, он бы убедился, что Маролан, тоже, был сильно озабочен.
Шестьдесят Вторая Глава
Как три женщины разговаривали между собой, и эта беседа оказалась более интересной, чем смех влюбленных
Пиро и Ибронка вышли из гостиной, держась за руки и смеясь. Они опять присоединились к Рёаане и Китраану, и этот последний сказал, — Ну, и что это за смех. Вы должны рассказать нам, почему смеётесь, и, если нам будет смешно, мы посмеёмся вместе с вами.
— Почему мы смеемся? — сказал Пиро, едва сдерживаясь, чтобы не разразиться громким смехом.
— Да, да, — сказала Рёаана. — Вы должны рассказать нам об этом.
— Ну, — сказала Ибронка, — мы смеемся потому, что—
— Да? — сказал Китраан. — Потому что-?
— Я не думаю, — сказал Пиро, по-прежнему говоря с трудом, — что я в состоянии объяснить, и, даже если я сделаю это, вы поймете.
— О, но вы можете попробовать, — сказала Рёаана.
— Тогда скажите мне, — сказала Ибронка, причем по ее щекам текли слезы от смеха, — не покажется ли вам смешным, что у него растут волосы на тыльной стороне ладони.
Пиро поднял свою руку и показал, как если бы кто-то сомневался. Это действие, со своей стороны, непостижимым образом стало источником еще большего веселья, судя по реакции на него Пиро и Ибронки.
— Да, по совести говоря не могу сказать, что меня это позабавило, — сказал Китраан. — Видите ли, у нас всех есть волоски на обратных сторонах ладоней.
— Да, вот, это и доказывает, — сказал Пиро.
— Что доказывает?
— То, что я был прав: Вы не поймете.
Пиро и Ибронка посмотрели друг на друга и опять принялись хохотать. Китраан поглядел на Рёаану, которая пожала плечами и сказала, — Возможно мы ошиблись.
— Да, очень возможно, — согласился Китраан.
— Однако, это всяко лучше того, что было, — предположила Рёаана.
— Возможно, — не стал спорить Китраан.
Пока эта беседа пришла к такому глубокомысленному заключению, Пиро и Ибронка шли впереди них, продолжая свой разговор — они обсуждали кое-какие предметы, не только волосы на руках, но и, например, сковородки, растения-телепаты, каменную мелочь, и все они вызывали у них безудержные приступы смеха. Китраан и Рёаана только пожимали плечами и шла за ними по коридору.
— Возможно, — сказала Рёаана, — Кана решит напасть на нас, учитывая огромное неравенство в силах.
Китраан с надеждой кивнул головой.
Пиро и Ибронка, чуть ли не бегом, вели их через логово Сетры Лавоуд, их безудержное веселье наконец немного поутихло, сменившись веселым дурачеством; они исследовали каждый уголок и каждую портьеру, бегали наперегонки, как если бы были детьми, а потом решили поиграть в только что придуманную игру: когда их друзья были далеко от них, они целовались так, чтобы их не заметили.
Итак, мы надеемся, сказано достаточно, чтобы читатель получил представление о том, что произошло с Пиро и Ибронкой — мы не сомневаемся, что ели бы мы продолжили в том же духе, читатель очень скоро соскучился бы, как, на самом деле, соскучились Китраан и Рёаана.
