Могильщик. Не люди

* * *

Дождя не было давно, так что сложно было сказать, прошёл ли здесь этот человек неделю назад или вчера. Не ясно, как долго шёл Велион по следам — последний пустырь для разнообразия перемежался камнями, да и могильщик не слишком внимательно смотрел себе под ноги на этих участках пути. Одно можно сказать точно — следы вели в сторону Импа. Да и свежее кострище могильщик вряд ли пропустил бы.

Открыв карту, он изучил ближайшую местность. В трёх милях на северо-запад должен располагаться большой храм, скорее всего, там много дорог. А вот брод, к которому шёл могильщик, единственный. Вероятно, человек, идущий впереди, пришёл сюда откуда-то с запада, либо они шли параллельными курсами.

Спрятав карту, Велион ещё некоторое время разглядывал следы. Стопа меньше, чем у него. Либо это женщина, либо некрупный мужчина. Скорее всего, это очередной могильщик, польстившийся на неизведанные богатства Импа. Лучше быть настороже и держать нож под рукой.

До брода он ещё дважды натыкался на следы, а на самом берегу реки нашёл кострище, которому не могло быть больше двух дней — зола хоть и остыла, но её не разнесло ветром.

Кострище Велион нашёл, а вот брода там никакого не оказалось — чёртова река изменила русло, вильнув на добрые триста ярдов южнее. Дно понижалось слишком резко, чтобы надеяться перебраться через реку в этом месте. Пятьдесят футов ледяной воды отгородили могильщика от другого берега, и никаких мостов до самого тракта или других бродов поблизости. Следы как назло тоже пропали.

Выругавшись, Велион побрёл вдоль берега в сторону тракта. Другого пути нет. Вероятно, другой могильщик пошёл той же дорогой. Интересно, жив ли он? Может, он сейчас у стен Импа. Или бежит от них, сломя ноги? Или его плоть уже начинает гнить среди развалин? В любом случае, Велион надеялся, что идущий впереди него ещё жив. И их встреча не окончится дракой, как это иногда бывало, если один из могильщиков возвращался с руин с добычей, а второй только шёл на руины. По опыту Велиона некоторые возвращающиеся бывали очень агрессивный и предпочитали нанести первый удар.

Тракт здесь отходил от устья Крейны уже на добрых полдюжины миль и шёл напрямик к Импу, стоящему на самом морском берегу. И даже этих шести миль может оказаться не достаточно, чтобы не вляпаться в тот туман или не наткнуться на какую-нибудь дрянь, вызванную разливами реки. По прямой до могильника оставалось всего семь миль, но будет ли дорога прямой — не известно. Вряд ли, ведь чем ближе к городу, тем, скорее всего, страшнее разрушения.

Велион достиг тракта ближе к закату. Мост, к счастью устоял, и река втиснула свои воды между арками, уже за мостом разливаясь вдвое шире, чем раньше. Всё гораздо проще, чем ожидалось.

Могильщик вышел на тракт и пошёл по ровным дорожным плитам. Без препятствий выбрался на мост. Никаких опасностей, туманов или русалок-людоедов, о которых рассказывали друг другу жители Последнего Причала в таверне. Если дорога сохранилась после войны, она простоит ещё сотни лет...

Правая нога ушла в пустоту. Велион инстинктивно всплеснул руками и рухнул с моста. Он едва не плашмя вошёл в ледяную воду. Здесь было неглубоко, и вытянутые перед собой руки с приличной силой врезались в дно. В этот же момент его потащило за собой течение.

Бешено молотя руками и ногами, могильщик вынырнул. Рюкзак, плащ, повисшая на завязках шляпа мешали ему, но куда им было до течения, сразу же сбившего его с ног. Второй раз Велион вынырнул уже за мостом, где речка разливалась. Вода доставала до подбородка, но в этом месте до берега было добрых шестьдесят футов. Могильщик вернул едва не задушившую его завязками шляпу на место и побрёл к брегу, сплёвывая мерзкую горькую воду, сильно отдающую тухлятиной.

Выбравшись на берег, едва не ставший утопленником Велион оглянулся на мост. Стоит, никаких следов разрушения. Выругавшись, могильщик бегом бросился к тракту. С одежды ручьями стекала вода, его колотило от холода, зуб не попадал на зуб, и чтобы не прикусить язык пришлось с силой сжать челюсть. Что с припасами — не понятно, и под рукой нет ни единой сухой ветки. К счастью, очередной храм находился всего в полумиле. Здание окружено какими-то зарослями, которые сгодятся в костёр, а тракт не пострадал во время войны, и дорога много времени не займёт.

Через минуту уже левая нога угодила в выбоину, и могильщик растянулся на неровной поверхности дороги. Поднявшись, он выругался во весь голос. Кажется, он понял, в чём дело. Ровная дорога и целый мост — лишь морок, иллюзия, причём, если никаких магических эманаций не видно, значит, источник этого морока не здесь. Вглядевшись, Велион увидел настоящую дорогу — местами выщербленную, но всё же довольно ровную. Значит, согреться на бегу не получится, придётся идти медленней, внимательно глядя под ноги. Скрючившись и скрестив руки на груди, могильщик поковылял к храму. Он успеет набрать дров и сложить костёр ещё засветло. Подмоченные припасы ещё какое-то время можно будет есть. Пока всё в порядке. Лишь бы добраться до убежища и обсушиться...

Кажется, дорога до храма заняла целую вечность. У могильщика зуб на зуб не попадал, когда он ввалился в пустой дверной проём. В нос ему ударил запах дыма и жареного сала.

— Как водичка? — раздался резкий женский голос. — Лучше не шевелись, у меня арбалет, и я хорошо стреляю.

— Верю, — просипел Велион. Он поднял руки, как бы это ни было сложно из-за бешеной дрожи. Показать, что они пусты, было не главным. Главное, чтобы женщина, сидящая у костра, увидела чёрные перчатки, ведь рядом с ней лежала очень похожая пара.

— Знаешь, — медленно произнесла обладательница перчаток, так и не опустив арбалета, — я считаю, что могильщики — обычные люди, хотя люди, называющие себя обычными, так не считают. А это значит, ты можешь оказаться ворюгой, убийцей или насильником, а может, и всем вместе.

— Не думаю, что многое можно своровать у человека, который идёт в Имп, — дёрнул головой могильщик.

— И откуда ты знаешь, что я только иду в Имп, а не возвращаюсь?

— Я нашёл твои следы, им не больше двух дней. Ты бы не успела дойти до города и вернуться.

— А ты внимательный, — хмыкнула женщина. — Но убить могут и за пару грошей, которые валяются у меня в кармане. Или, например, за этот прекрасный обед из жареной свинины, сухарей и кипятка. А может, ты всё-таки насильник?

— Я не собираюсь тебя насиловать, — прошипел Велион. Если бы могильщица захотела его прогнать, то не стала бы с ним разговаривать. Так на кой хрен тянуть время? — Я могу добавить к твоему прекрасному обеду сушёных овощей. Только их нужно высушить, так же как и мою одежду.

— Чёрт с тобой, иди сюда. Только оставь оружие у входа.

Велион трясущимися от холода руками снял ножны с пояса и не глядя выбросил их. Однако пока он медленно шагал к костру, могильщица продолжала в него целиться. Арбалет она опустила только, когда могильщик подошёл к костру и принялся сдирать с себя одежду.

— Вот, возьми. — Женщина протянула могильщику сухое одеяло.

Велион разложил свою одежду рядом с костром и открыл рюкзак. К счастью, он хорошо его зашнуровал, и воды внутрь проникло совсем немного. Но стоило развернуть один из свёртков, как в ноздри ударила тяжёлая гнилая вонь — всю еду поразила плесень. Могильщик выругался.

— Кажется, обойдёмся без мокрых сушёных овощей, а? Выкинь это дерьмо подальше.

Велион выбросил все свёртки с едой на улицу, отойдя на добрую сотню шагов от храма. Вернувшись к костру он, наконец, протянул руки к огню и тяжело вдохнул, стараясь унять дрожь.

— Не время для купания? — усмехнулась женщина.

— Да.

— Говорят, рождённый для виселицы не утонет.

— Я сдохну в могильнике, — буркнул могильщик.

— Может, поэтому и выплыл?

— Может.

Пол-лица собеседницы закрывал капюшон, так что разглядеть её удалось только с близкого расстояния. Она была довольно симпатичной, худощавой, но эта худощавость не переходила в измождённость. Лицо у девушки выглядело молодо, не больше, чем на двадцать пять лет, но в свисающих на лицо волосах почти нет седины.

Либо она достаточно успешна, либо только-только начала свои странствия. Скорее всего, второе — молодёжь часто суётся в такие места, которые предпочитают обходить даже бывалые и очень жадные до добычи могильщики. Обычно могильщик и становится бывалым благодаря тому, что в молодости не совал нос, куда не следует. Тех, что обожглись раз в местах подобных Импу и больше не пробовали, чертовски мало. Их обычно можно было отличить по жутким шрамам, незаживающим ранам и другим уродствам. Но каждый из них по праву считал, что ему в своё время повезло — другие попавшие в подобные переделки умерли.

— А ты прожжённый, — сказала могильщица после непродолжительного молчания.

— Что? — буркнул Велион, ёрзающий на месте,

— Шрамы на твоём теле. Часто не везло? Или, наоборот, был на волоске от смерти?

— И то, и другое.

— И пальцы длинные и тонкие, — продолжала женщина. — Говорят, с такими проще, чем с короткими. Как думаешь?

Велион пожал плечами.

— Главное это то, что у тебя их десять, — продолжила говорить могильщица. — Это комплимент.

— Благодарю.

— А ты не разговорчивый.

— Сложно говорить, когда зуб на зуб не попадает.

— Точно. Ну ладно, молчи, если хочешь. Я — Элаги.

— Велион.

— Подожди, вода немного подогреется, и будем есть.

Велион действительно проголодался и устал, а холод высасывал из него последние силы.

— Уверена, ты упал с моста, — сказала Элаги, усмехаясь.

— Да. Чёртов морок.

— Мне говорили об этом. Я шла там днём, и мост выглядел, как должен был — правой половины нет от середины. Но пару часов назад он будто восстановился. К утру морок должен растаять.

— От кого ты это слышала?

— Я расспросила одного могильщика, который дошёл почти до стен Импа этим летом. Потом ему что-то померещилось, и он драпанул назад.

— Все, кто ходил к Импу, говорят, что им мерещилось всякое, — кивнул Велион.

— Трусы, — фыркнула Элаги. — Такой же морок, как этот грёбаный мост. Так, что там с моим супчиком?

Могильщица заглянула в котелок с водой, потом вытащила из лежащего рядом рюкзака оплетённую бутыль и кусок коричневого сахара. Когда Элаги откупорила бутыль, Велион учуял запах самогона. Женщина плеснула в котелок порядочно выпивки, зачем отправила туда часть сахара и как следует перемешала. Выждав какое-то время, она подцепила котелок палкой и поставил на пол. Велион молча вытащил из своего рюкзака стакан, деревянный, отделанный костью.

— Красивая штучка, — заметила Элаги. — Давай сю... Ах, мать твою дери! — могильщица зашипела и затрясла обожжённой рукой. — Привыкла, что сама в последнее время в перчатках, а тут вот сняла. Дома-то я их почти не ношу...

Велион надел свои перчатки, пересел и принялся разливать грог по стаканам. Элаги, не обращая внимания на боль в обожженных пальцах, уже набивала рот кусками окорока и активно хрустела сухарями. Велион взял сухарь и начал его грызть, предварительно глотнув из стакана. Горячая жидкость прогрела его до самых пяток — самогона могильщица не жалела.

— Ешь нормально, — пробубнила Элаги. — Я что-то до хрена нажарила, наверное, предполагала, что ты придёшь. Судьба, а, могильщик?

Велион благодарно улыбнулся и последовал совету своей сотрапезницы: один сухарь только разжёг голод.

Наконец, Элаги сжевала последний кусок свинины и допила уже подстывшее варево из своего стакана. Могильщик, закончивший с едой раньше, раскладывал свою одежду так, чтобы она лучше сохла.

— Я, знаешь ли, поболтать люблю. И ты расплатишься со мной за ужин и сухое одеяло разговором.

— Согласен, — кивнул Велион. Он немного захмелел и, в конце концов, согрелся. — Не такой уж я и молчаливый. Удачный поход? — спросил он, кивнув в сторону бутыли с самогоном.

— Дорогая штучка, а? — усмехнулась Элаги. — Нет, прошлый мой поход был неудачным, едва ноги унесла. И не в проклятьях и прочей магии дело. Я была в Хельштене. Ещё на подходе на меня напали какие-то гады, нелюди. Такие невысокие, заросшие, клыкастые, похожи на здоровенных крыс, вставших на задние лапы. Видел таких?

— Нет. И слышу про них впервые.

— Хорошо, что у них оказались кривые и короткие лапы, — продолжала могильщица. — Так что я смогла сбежать, но не без потерь. — Девушка откинула с головы капюшон. Её правую скулу уродовал кривой шрам. — Камнем залепил, гадёныш.

А откуда деньги на самогон? Я, знаешь ли, девочка домашняя, после каждого похода возвращаюсь домой, в Харм. Мой отец — купец. Не скажу, что он очень уж богат, но денег достаточно. А я его младшая дочь. Самая младшая и самая непутёвая. Когда мне было пятнадцать, и отец уже собирался подыскивать мне женихов, я встретила одного парня на пару лет старше себя. Женатого. Когда я забеременела, никому не сказала, думала, сама справлюсь с... В общем, всё сложилось неудачно, и детей с тех пор я иметь не могу. И как-то так получилось, что о нашей интрижке и её последствиях узнал весь город.

Так что, когда я пару лет назад купила у нашей местной ведьмы перчатки, никто особо не горевал — наследство останется моему старшему брату, а меня не надо выдавать замуж, значит, не надо лишаться приличного куска денег в качестве приданного. У купцов, знаешь ли, главное — это деньги, а мне всегда это не нравилось. Но папаша по-прежнему рад меня видеть: я рассказываю интересные байки. Ну а для меня корысть понятна — дома могу отдохнуть, взять немного денег и идти дальше.

Вот такая история. А как у тебя?

Велион выдержал паузу. Элаги была откровенна с ним, но он слишком не любил рассказывать о себе. Но... почему не сделать это сейчас и здесь?

— Про своих родителей я знаю только то, что они умерли, когда мне было четыре года. Я едва не стал наёмным убийцей. Не знаю, чем я понравился Халки, но он вытащил меня из какой-то канавы и притащил в Болотный замок. И у него почти вышло. Фехтовал я дерьмово, но хорошо резал глотки и очень быстро учился всяким наукам. Тогда из меня решили сделать скважечника. Знаешь, кто такие скважечники?

— Нет.

— Тихие убийцы. Я мог, скрючившись, лежать несколько часов в таких местах, где никто бы не подумал, что там может быть человек. Мог два дня сидеть под водой, дыша через тростинку.

— Дерьмовая работа, — оскалилась Элаги. — И скучная.

— Не совсем. Меня многому научили, в том числе актёрскому мастерству и этикету. Напяль на меня шёлк, и я сойду за благородного. А ещё я могу сварить яд и незаметно подлить его в бокал... В общем, я мог стать отличным скважечником. Но как-то раз, после одной очень хреновой работёнки, я решил — это не по мне. В сундуке учителя, того самого Халки, который привёл меня в замок, я нашёл чёрные перчатки. Не знаю, зачем они ему были нужны, он точно не был могильщиком. Но я в тот день долго не думал, просто их надел и побежал из замка так, как, наверное, не побегу уже никогда. И вот, двенадцать лет я брожу по мёртвым городам. Иногда успешно, иногда нет. Вот этот шрам с прошлого похода. Но пока я жив.