Тут же переодели в так называемую подменку — не очень целые и без малого до белизны выцветшие хэбэ старого образца, я такие в фильмах видел про советскую ещё армию, и — о боже — кирзачи. С портянками! Кстати, навскидку показались намного удобнее и уж точно легче берцев. Жаль лишь что уж очень поношенные, в неаккуратно выполненных заплатках, однако подошвы в норме — протектор не сносился почти. Советское ещё качество. Ту форму, что на нас была, тут же унесли, сказали, в каптёрке будет храниться, до конца карантина. Как-то, однако, не слишком в это верится. Судя по волчьим взглядам сослуживцев из числа старожилов, мы — добыча.
Мобильники тоже у всех отобрали, пообещав выдавать раз в неделю, по пятницам. Чтоб домой звонили — обязательно. В присутствии сержанта, разумеется. Но по первому разу звонили восьмого — поскольку в пятницу девятое, вроде как праздник.
Тем вечером, действительно, выдали мобилы, и мы по очереди — в присутствии едва ли не полного штата контрабасов и лейтёх во главе с ротным кэпом — звонили домой, рассказать, как у нас здесь всё здорово. Одному дурашке предложили поменяться. Дорогой смартфон Samsung на что-нибудь попрактичнее. Естественно, отказ не предусматривался. По жизни. На моё убожество, надеюсь, охотников не найдётся. Хотя кто знает, как оно дальше будет.
Быстренько переговорил с ма, вроде всё нормально у неё. Голос только грустный.
Праздник же отметили парой яиц каждому, вкрутую. Куриных, в смысле.
Срочников здесь, оказывается, слонами называют, всех без разбора. А если с разбором, то первое полугодие — духи, или дусты, а второе — деды. Есть ещё, говорят, и третья категория — дембеля, то есть те, кому положено уже в запас, но по каким-то причинам ещё в части, но этих не наблюдал ещё. Слышал, невесело им тут приходится, особенно если кто беспредельничал дедом. Мы же по нынешнему статусу вообще никто, и имя нам — запахи. Духами же станем лишь после карантина, а пока таковые вообще отсутствуют как класс, поскольку прежние духи уже произвели себя в дедушки и морально готовятся всячески над нами властвовать. Пока же их к нам сержанты не пускают. Сержантами здесь только контрактники, после учебки или так, называют их здесь контрабасами, или сокращённо — контриками. В основном горцы, наподобие Маги — темноволосые и разнообразно высоких уровней шнобелястости. Держатся дружно, неуверенные попытки выступить подавили мгновенно и жёстко, сразу понагнав страху в горячие и дурные головы — теперь никто и не пытается рыпнуться. Издевательств, впрочем, не наблюдал — скорее умеренно рачительное отношение надсмотрщиков к рабам. Почему рабам? А потому что со второго уже дня нас начали вывозить на работы, в основном за пределы части — по каким-то мутным гражданским конторам. Самое простое — погрузка, разгрузка, откопать, раскопать, выкопать, убраться, удобрения, навоз, комбикорм и так далее. Говорят, потом, как сорняки попрут, на поля будут вывозить — полоть. Впрочем, и слава богу — на выезде хоть кормят более-менее. То, что в столовке дают, с виду, может, и неплохо смотрится — подносики, тарелочки, наподобие как в общепитовской столовой, но уже на запах гадость, не говоря о вкусе. Сначала морщились, но как выяснилось, что голод таки не тётка, сошло всё за милу душу; оказалось к тому же, что ещё и порции, можно сказать, гомеопатические, то есть сдохнуть не сдохнешь, но и чтоб хотя бы более-менее досыта наесться — никак. Так что выездные работы — это навроде праздника живота, кормят незамысловато, но в основном от пуза — сердобольные бабёнки добавки подкладывают, сколько попросишь. Хуже когда выходные. В первые наши здесь пятницу — День Победы — субботу и воскресенье сплошная строевая, причём проводили офицеры, аж со всей части вороньём аэродромно-фуражечным слетелись. Создалось даже впечатление, это им ужасно нравится — наподобие хобби. Странно. На мой взгляд, занятие абсолютно бесполезное с точки зрения боевой подготовки. Другое дело когда в бой строем ходили — тогда да. А теперь — какой смысл. Но портупеи, похоже, с этого самого дела просто балдеют, а который вроде как парад принимает с трибуны, тот аж кончает, показалось. В глазах слёзы, и рукой ритм, ритм — задаёт. Фанат в зад грёбаный. Говорят, это у них в училище — главный предмет. Понятно тогда, почему такие тупые дебилы бесполезные.
Под конец прошлого строевого воскресенья отловили Колюсика. За столовой, у бачков с пищевыми отходами. Побили и обозвали голодняком, а после ещё и чушкарём. Действительно, натуральный чушкарь стал. Грязный, воняет, делает только то, что скажут, лишь жрёт сам, всё, что ни попадя, а взгляд стал бессмысленный, и в то же время заискивающий. Такое чувство, в любое время хоть жопу вылизать готов кому угодно. Падаль. Готов задрот... Пришлось, однако, прикрыть его. Слегка, чтоб вовсе не задолбали. Какой-никакой, а земляк. Здесь это много значит.
Так что в понедельник на работы ехали, как на праздник. Втянулся уже чуток, и неделя прошла — не заметил как.
Вечером пятницы немного забеспокоился — до ма дозвониться не смог. Раз за разом вклинивалась тётка какая-то гнусавым голосом — абонент временно недоступен или находится вне зоны доступа. Может, приняла, отключила, сама отключилась, да и спит — бывает с ней такое. Изредка. Хотя странно — знает же, что по субботам звоню... Ладно... До следующей пятницы, получается так.
В субботу же, слава богу, снова в рабочую команду попал, в городке неподалече припахивали, улицы и всё такое. Впрочем, бог тут ни при чём — Мага обо мне вспомнил. В среду после отбоя — основные дела здесь вообще в основном ночами делаются, как я понял — отвёл к себе в разведроту, с контингентом познакомить и, главное, контингенту меня предъявить. С виду бандит на бандите и уркаганом погоняется. Впрочем, лучше с бандитами, тем с теми, кого они чморят. Вроде данные мои их устроили. Особенно когда с железяками показал, что и как могу — у них там спортзал неплохой, прямо в расположении. А когда под конец, вроде как на бис, ещё и с ноутом, не по детски филонившим, разобрался — так и вовсе на ура. Как вернулись, Мага поговорил с сержантом, что наш типа взвод гонял — вот тот и поспособствовал насчёт выезда в субботу. Правда, покормили на этот раз паршивенько, но грела мысль о том, что остальных в это же самое время шагистикой дрочат до упаду. Ненавижу.
В воскресенье тоже повезло — устроили генеральное наведение порядка, естественно, силами молодых, то есть нас. Мне досталось убираться в расположении танкового батальона, где, на первом этаже, и будущая "моя" разведрота расположилась, так что всё нормально прошло. Без эксцессов. Единственное, под конец, когда в комнате досуга, по старинке называемой Ленинской, с окном возиться заканчивал, один из контрабасов-горцев, что лениво переругивались о чём-то перед теликом на своём непонятном даже мне языке, переключил программу, и в этот самый момент какой-то долговязый хлыщ с экрана, что вальяжно, с раздвинутыми худосочными коленями, расположился перед выдающихся бюстовых данных ведущей, изрёк с чувством:
— Потому что она чистая, искренняя и нежная!
— Вы хотите сказать, в сравнении с прочими, кто Вас окружает?
— Нет. Не хочу. В смысле, и это тоже. Но не только. Да и вообще!
Появилась фотография улыбающейся девушки, просто потрясающе красивой. И тут я вдруг узнал в ней — Катрин! Сердце аж трижды просбоило с амплитудой от горла до пяток, сам же распятым по синему небу чучелом так и застыл на месте, тупо разинув варежку и ничего не соображая... К жизни вернул один из контрабасов, будто взлаяв — Эй, чо встал, душара, да?!
Подхватив швабру с ведром, выметнулся из убранного помещения...
Теперь вот лежу, вспоминаю, и думаю — а правда ли это Катрин была? Очень похожа... Даже не просто очень похожа, такую вот полуулыбку — не столько губами, сколько глазами — я только у неё припомнить могу, более ни у кого, включая всяческих кинодив, моделей и так далее. Или нет? Как теперь вспоминаю, одета была не как обычно, что-то такое скорее классическое, и причёска немного, но другая, и драгоценности эти... Явно не дешёвка, насколько об этом можно судить по фотографии, да ещё и мельком подсмотренной на экране. Она-то всегда явную бижутерию предпочитала, утверждая, будто бы носить дешёвую имитацию дорогого — себя не уважать, причём в особенности если купить что-то действительно стоящее — слабо. Впрочем, особо не переживала по этому поводу, так, во всяком случае, мне казалось... Не было у неё никогда ни огонька того халявного в глазах, ни даже тщательно скрываемой жадности в словах и голосе.
Впрочем, какая разница. Я здесь, она там. Да и вообще, ничем и никогда не намекала, что я могу на что-то надеяться или, тем более, рассчитывать. Хотя, конечно, больно это. Не то чтобы очень — так, будто ссадина души покоя не даёт.
— Рота, подъём!
Газета "Волховские Огни", выпуск от 19 мая 2014 года.
"...пока не дали результата. Предположительно речь идёт о хищнике семейства псовых (лат. Canidae), возможно, волка (лат. Canis lupus) или собаки (лат. Canis lupus familiaris). По мнению охотоведа Надсадного Александра Вячеславовича, возглавившего загонную охоту, своим взаимным расположением следы более похожи на волчьи, хотя исключительная дерзость, с которой хищник проник в самый центр жилой застройки и атаковал свою жертву, склоняет к мысли, что речь всё же идёт о собаке, которые, как известно, одичав, по-прежнему не боятся людей, отличаясь, к тому же, особой сообразительностью, беспримерной хитростью и исключительным коварством. В любом случае речь идёт об очень, можно даже сказать, исключительно крупном экземпляре в полном расцвете сил. Напомню, не далее как позавчера зверь, прямо в городе и средь бела дня, буквально растерзал нашего почти коллегу, бессменного редактора obos.ru, одного из ведущих волховских интернет-порталов, известного блогера Пимушкина Олега..."
Россия. Красноярский район Астраханской области. У железнодорожного переезда, что не доезжая перманентно готовящегося к сносу посёлка Аксарайский. Кузов бортового грузовика ГАЗ-53-12. Калюжный Юрий Сергеевич, дембель. Витёк, человек. Запахи, восемь душ. Колюсик, чушкарь.
05:46, 19 мая 2014 г.
— И чего стоим?
— Та, небось снова поезд в машину впэндюрился. Машинюги датые, водилы датые, эти, при шлагбауме, тож... Почитай, кажный месяц шо-нибудь здеся эдакое случается. Побачь-ко, шо там стряслося.
— Вагоны. А вон там, чуть поодаль, локомотив стоит. Тепловоз. А перед ним КАМАЗ смятый... Ух ты, как его... Перекосоёбило...
— Яка гадость. Часа на три всего-то и делов. Ось у прошлый раз, кады у аутобус з людями вмазавси... Так и простояли до самого до вечира. Лафа!
— Кстати, меня Витёк зовут.
— Ха! А мэни Юрок! З Кубани мы, казаки, то бишь.
— Так ты что, давно уже здесь?
— Дэмбель. Уволить вжэ должны бы. По закону — як призвали, так и уволили. А мэни аж пятнадцатого призвали. Мая.
— А что так?
— Так от... Прессуют шоб на контракт остался. Я ж механизатор, понимаешь? Широкого ентого самого профиля. А техника, она ж ухода трэбует та ласки. Тут у них техники до жопы охренелой, а обиходить теж некому.
— Почему? Вот мы, к примеру, карантин пройдём — и в парки.
— Нэ. После карантину вас на удалённые работы отправят. Кого здесь, в области, кого в Ставрополье, а кого аж у Калмыкию... Или у Дагестан, на кирпичный завод, не дай боже...
— Да ну...
— Ты шо, нэ бачишь, народу у части немаэ никого?
— А и то правда...
— У мэни корифан був, з самой с Москвы, компьютерщик. Косил-косил там, а потом вони якого-то там у сэби лоха обули. У игре. Компьютерной, сечёшь!?
— Ну.
— О! А лох тот дюже крутой оказався. Ось и пришлось Кирьюхе пыд погоны линять. Так у нього прэдок нэхилый, прыйжав, от выездных работ откупил, комп дарувал у штаб, вот он при ём и отирался. Штабные, те ж усэгда рады хоч на кого писанину свою спихнуть. Так от, он гуторил — усэ то из-за отсосинга.
— Какого-такого отсосинга?
— А это мы так цэй... аут... во, аутсортинг кличем.
— Аутсортинг? Эт ещё что за зверь?
— Ну, як бы тобе пояснити... Тем более шо сам толком нэ просекаю премудрость ту... Кирьюху б сюды — та уйихав вжэ Кирьюха. У апреле щэ. Тут за гроши богато шо можна. То лишь мои дуболомы у станице — служи честно, казачина, и усэ тут... Коли у ВДВ по здоровью нэ прошёл, так куда угораздило, там и тяни лямку. Ну так от, отсосинг, цэ така штука... От ось, к примэру, як тоби хавчик тут?
— С виду вроде как ничего... На первый взгляд. И если не нюхать. А так — помои помоями. Типа, котлеты из содержимого желудка грифа.
— Во! Помои ж и е. Тому што к нам из района, та и с Астрахани тож свозят шо у школах и у детских садах недойилы. Одна и та же фирма, просекаешь? И нас обеспечивает, и школы, и садики детские. Крышуют йии — не знаю вже, на яком таком уровне. Но высОко. Им выгодно, шобы дитки поменше стрэскали — нам сбагрить. А после нас — свинкам. Ти уси схавают, шо ни дай. Замкнутый цикл, во! А гроши делют потом промеж своих, ну, и наверх — как положено.
— То есть свининку потом деткам?
— Диткам хрена свинячего разве шо! Свинина до рынков идэ. Ну, проверяющих щэ пригостити, та с собой, до дому, опять же. Копчонэнького. Такий ось замкнутый цикл у них. И выходит так, шо чим нас менше у бригаде буде тем больше грошей им капает. Харч-то на работах от работо того самого дателя! Ось и дывыся... По штату у нас числиться... ну, дэсь... точно нэ памятаю, но шось у районе пары тыщ хлопцэв. Из них шакалов... ну, охвицеров, с прапорюгами где-то, получается, сотни чотыры, с полтыщи контрабасов, останные же срочники. Так от, половину сразу вычёркиваем.
— Эт как это?
— Глянь-ка, сопровождающий у кабине дрыхнет, чи ни?
— Возьми сам да и посмотри.
— Эх ты, душара... Я ж тэбе по людськи. Не бачишь, вона — наручниками к кузову пришпандыреный я. Шоб, значить, не учудил чого.
— А, извини. Прости, в смысле, братан. Не, не спит. На бабцов таращится — вон, из автобуса повыходили, в кустики... Симпатичные!
— От же, блин, неймётся им... Нутко... Эх... Никак... Нэ видать... Так вот, половина лишь чыслыться у наличии, просекаешь? А гроши за них, все, полностью, начальство наше за просто так хапает. Ну, что-то, конечно, навэрх идэ...
— А проверка?
— На проверку усих сгоняють, щэ народа куча усякого зьизджаэться, родичи, родичи родичив и так далее... Тут же не просто так — хтось рэально чыслыться на усих цих должностях... Чыслиться, но на самом деле по гражданке болтается, дома. Усих сбирают, потим две недели строевой, з перервами на пидорашенье расположения, по тры патрона с калаша по грудной мишени, так, на усякой случай. Ну, шоб ежли шо нихто к плечу стволом сдуру приложиться нэ вздумал. Потом большой парад-алле перед комиссией и неделя или две пьянки — а мы уси по казармам, и шоб ни-ни. Охота, рыбалка, по бабам с того же отсосинга и усэ такое прочее. Но могут, коль дуже ужруться нэ то шлея пыд хвост, и у расположение залезть... Чи у парк... Тогда, знамо дело, проблэма. Но решаемая. Наконец, прощание славянки с комиссией, купа барахла услед, не считая грошей... Ну, побачишь щэ, якие твои годы.
