Минутой ранее, по пути на лекцию, я окончательно перехватил управление телом Сумволя. Свержение прежней власти оказалось для меня сродни незатейливому переодеванию из делового костюма в рабочую униформу. А для прежнего разума оно стало неожиданным, словно грабёж последней рубашки, и вызвало эмоциональный всплеск. Его слышал только я.
— Что происходит?! Это сон?
— Успокойся, парень, — вступил я в мысленный диалог. — Это не сон и не перегрев.
На несколько мгновений Сумволь замолчал. Он потерял контроль над действиями, слышал в голове чужой голос. Не иначе посчитал, что сошёл с ума, ведь столь реалистичных видений прежде никогда не видел.
— Кто ты? — тихо спросил он.
Я вспомнил слова доктора Джудо о том, что разум аборигена можно сделать своим союзником. Узником он уже стал, поэтому я ничего не терял от пары приёмов и аргументов.
— Временный постоялец. Если поможешь мне выполнить несколько заданий, я сразу же верну тебе тело и прежнюю жизнь.
Юноша задумался. Я отчётливо ощущал его попытки навязать мне внутреннюю борьбу. Вот почему стоило выждать сутки. В противном случае контроль попеременно переходил бы от одного к другому, и это привлекло бы к персоне ненужное внимание.
— Какие задания? — спросил Сумволь, вчистую проиграв первую партию. А ко второй я стану ещё сильнее.
— Во-первых, я должен найти своих помощников. — Тут на глаза попался нужный камень с острым краем. Я подобрал его и засунул в карман. — Потом мы должны найти как можно больше погребённых архивов. Но прежде...
— Так вы из императорской службы? — перебил меня Сумволь и тут же начал оправдываться: — Но я не имею к погребённым архивам никакого отношения!
— Знаю, — спокойно ответил я. — И мы не из императорской службы. И если желаешь сохранить не только тело, но и разум, не задавай лишних вопросов и помогай решать задачи.
Кажется, до него дошло. Благо, не попался тупорылый абориген, а дорожащий будущим и готовый к рациональному сотрудничеству.
— Я не смогу помочь вам в поиске архивов, — заговорил он, успокоившись. — Ибо понятия не имею, где и у кого они хранятся в Империале.
— Ладно, значит, будем искать вместе с нуля. Про меллиум и цифрофаги тебе тоже ничего не известно?
— Про что?
Ага, ясно. Вероятно, законопослушные горожане не имели ни малейшего представления о технологиях, с помощью которых я здесь и оказался. О них могли знать только еретики и архивы. Союзничество с Сумволем постепенно теряло смысл, но я решил дать ему шанс проявить себя до того, кто найдутся Мойвин с Холодовым.
Мы как раз дошли до париального центра. Осмотревшись по сторонам и не заметив никого в поле зрения, я принялся выцарапывать послание.
— Что вы делаете? — спросил Сумволь, не понимая ни единого слова.
— Оставляю ориентир для помощников. У нас не так много времени, чтобы выполнить задания и вернуться домой.
Закончив с надписью, я отшвырнул камень, вытер руку о халат и зашёл в здание. В свете внутренних факелов, висящих на стенах, над стопкой бумаг корпело тело ростом более двух метров. Париал Уллса Дже'Овилла. На моё появление он не обратил никакого внимания. Я занял привычное место на холодном песке и поджал ноги под себя. Помимо париала, в комнате уже сидело пятеро учеников. Спустя минут десять субъективного времени подтянулись и остальные. Все, кроме Лузы.
— Итак, начнём, — заговорил Уллса Дже'Овилла, неожиданно прервав изучение груды бумаг.
Речь пошла о Призраке и Подношениях. Всё, что я рассказал вам ранее, вместив в десяток фраз, париал растянул на непомерно длинную лекцию с множеством демагогической словесной топи. Дабы не утомлять вас этой речью, озвучу сразу основную мысль: Призрак даровал городу жизнь, воду и еду, но взамен забирал лучших из оставшихся. Важно понимать, что принести себя в жертву или посвятить целиком служению Призраку — это не проклятие, а благо.
Голос париала-проповедника звучал не столь уверенно, как в прошлый раз. То и дело Овилла отвлекался на бумаги.
— Надеюсь, все из вас собираются посетить грядущее Подношение, — заключил ближе к финалу париал. — Многие считают, что Лучшим в этот раз будет избран Гумсолок. Я хорошо знаком с его отцом и уверен, что Гумсолок преодолеет горизонт пустыни.
Признаться начистоту, мне наскучило перетирание пустых проповедей. Даже не на всех учеников они воздействовали должным образом. Сумволь молчал, изображая заинтересованность, но я отвлёк его, рассказав немного о себе. Просил обращаться на 'ты' и называть Майло. Мне хотелось немного размягчить стену, чтобы юнец не чувствовал себя скованным пленником. И без того на его долю выпали непростые испытания.
Дождавшись окончания лекции, я слинял одним из первых и приютился за углом в неосвещённом факелами проулке. Если Мойвин или Холодов заметили надпись, то последуют призыву и задержатся возле париального центра. Я насчитал десятерых покинувших здание и ни один не замешкался ни на секунду. Казалось, они вовсе не видели послания.
— Не всё идёт по плану? — осведомился Сумволь, о существовании которого я уже начал забывать. А он, похоже, окончательно смирился с моим доминантным присутствием в теле.
— Всё по плану, — отозвался я и принялся рассуждать: — Если помощники не завладели никем из присутствующих, то остаются лишь два варианта: Луза и сам париал.
— Надеюсь, ты ошибаешься, — подумав, Сумволь добавил: — Майло.
— Скоро рассвет, — сказал я, взглянув на светлеющее небо. — Пошли на представление.
Толпа медленно стекалась на центральную площадь с величественным фонтаном высотой не менее пяти метров. Сумволь поведал мне, что центральный фонтан имел скорее декоративную функцию, как некое свидетельство всесилия Призрака Пустынь. Бьющий из-под земли поток живительной влаги напоминал работающее сердце города. Покуда оно билось, горожане могли не беспокоиться о будущем.
Зрителей оказалось больше, чем я предполагал. Все укутались в халаты, натянули капюшоны так, что невозможно было рассмотреть лицо. Пекло усилилось, мне с трудом удавалось дышать. Проблема относилась к числу психологических, а не физических. Молодое и подготовленное тело Сумволя без труда переносило жару, но моё подсознание противилось столь резким перепадам. Обычный человек из моего времени не протянул бы в Империале и часа в дневное время.
К полудню площадь забилась под завязку. Пустующим оставался небольшой пятачок перед фонтаном, куда прибыла делегация Подношения. Впереди шла фигура в бежевом халате, сливающемся с городским интерьером, но броско выделяющемся на фоне пёстрой толпы. Я сразу понял, что это и есть Лучший. Он развязал халат и скинул его на песок. Толпа взорвалась восторженным воплем.
— Гумсолок! — сообщим мне Сумволь.
Я и без него отчётливо слышал выкрики толпы. Гумсолок выглядел идеально сложенным и пропорциональным. Ростом за два с половиной метра и со смуглой и безволосой кожей, он походил на ожившую скульптуру, вылепленную гением. Бугристая и в меру развитая мускулатура подчёркивала любовь скульптора к деталям. Теперь сходство с Экспонатами ощущалось ещё явственней.
Гумсолок перелез в фонтан, оказавшись по колено в воде, и развёл руки в стороны. Вода струилась по нагому телу, завершая процедуру финального очищения. Через минуту Лучший покинул фонтан, и прочие члены делегации помогли надеть ему новый халат такого же бежевого цвета. Затем они двинулись в сторону главных ворот.
Вот так, без лишних прелюдий и речей церемония вступила в активную фазу. Немудрено, даже 'пёстрым' не улыбалось торчать на таком пекле сверх необходимого. Толпа потянулась за делегацией. Путь до ворот занял не более получаса. Менее стойкие тащились вдоль зданий, прячась в тени, а места в первых рядах требовали выдержки и терпения. Часовые на стене запустили механизм, открывающий ворота. Звук соприкасающихся деревянных элементов разлетелся по окраинам.
В эти мгновения большинство горожан видели пустыню, недоступную для созерцания из города. Лишь императорский дворец превосходил по высоте защитную стену. Именно там сейчас восседала правящая верхушка Империала во главе с императрицей Кэттори.
Последние десятилетия власть принадлежала вдове Первого Императора — основателя касты воинов, противостоящих еретикам и их лживому знанию. Прежде городом управляла каста омолодителей, которую и свергли воины. Дома отдыха и омоложения — наследие прошлых правителей, ставшее доступным не только избранным. Пока что это всё, что я знал из курса местной истории. Мозг Сумволя обладал неплохими залежами любопытных знаний, но пока они не входили в список первостепенно необходимых для меня.
Гумсолок снова сбросил халат и подошёл к границе, отделяющей город от внешнего мира. Толпа притихла в предвкушении. Воспользовавшись всеобщим затишьем, Сумволь поведал ещё один ускользнувший от меня факт:
— Если Гумсолок не преодолеет горизонт, город тут же пошлёт одного из запасных Лучших.
— Из делегации? — спросил я.
— Да. Мне не приходилось жить в эпоху засухи, но два раза я видел, как избранные Лучшие не справлялись с задачей, и город спасал один из запасных. А раньше их не было. Предки боялись, что Призрак не даёт второго шанса.
— Запасные — здравое нововведение.
Когда Гумсолок переступил черту и зашагал босиком по раскалённому песку, толпа принялась выкрикивать ему вслед ободряющие слова. Лучший ускорил шаг. Наверняка его готовили, но мне показалось, что Гумсолоку горячо.
— Суетится, — прокомментировал я и поспешил утешить Сумволя. — Но ведь его тело подготовлено. Наверняка у него всё под контролем.
— Невозможно ограничиться физической подготовкой, — сказал Сумволь. — Даже если успешно выдержишь пекло до горизонта, ты не переживёшь встречу с Призраком на границе миров без достаточной ментальной силы.
— И что собой представляет эта ментальная сила?
— Способность на самопожертвование не ради короткой славы, искренность веры, отречение от благ бренного существования... Отсутствие страха перед болью и многолетними муками, если того потребует Призрак.
— А он может потребовать?
— Легко. Представь, что каждая жертва для него как подарок, игрушка. Сначала он ощупает её, поищет дефекты и изъяны. Если не найдёт ничего существенного, то примет подношение и позволит городу пользоваться благами пустыни ещё восемь пеклоциклов. Целый скат.
Я покачал головой и, не удержавшись, произнёс вслух:
— И они все действительно в это верят. — Затем обратился непосредственно к соседу по разуму: — А как у вас живёт официальная власть? Вряд ли столь же серо, как и горожане. Взять хотя бы эту императорскую башню.
Сумволь ответил не сразу. Наверно, прежде он не задумывался о подобной проблеме. Да и не видел никакой проблемы.
— Я никогда не посещал императорский дворец. Но вряд ли Призрак дарует императрице и её окружению больше, чем остальным. Питательные места давно определены и являются всеобщим достоянием.
— Они могли отхватить себе лучшее место, — предположил я. — А вам оставить жалкие остатки с однообразными плодами и пресной водой.
— К чему ты клонишь? — искренне удивился Сумволь.
— К тому, что десятилетиями вас могли водить за нос. В моём мире это первое, что пришло бы в голову любому разумному человеку. Верхушки всегда наживаются на низах.
— Твой мир неоправданно жесток, Майло, — выдал юноша после недолгой паузы. — Но мы живём в гармонии с пустыней и друг с другом. Никто не рискнёт разгневать Призрака ради сомнительной и несуществующей выгоды. И ради бренных благ. Первый Император служил своему народу, и его вдова продолжает эту службу.
Я понял, что переубедить юнца не получится. По крайней мере, не с наскока, а времени на длительную психологическую обработку у меня не имелось. Да и какой смысл? Настоящий Сумволь давно мёртв, а максимум через две недели эта квазиреальность исчезнет. И я вместе с ней, если не найду инструментов вытащить себя отсюда.
Гумсолок уже преодолел значительное расстояние от ворот. Его фигура постепенно уменьшалась вдали, а движения становились едва различимыми и оттого кажущиеся ещё более суетливыми. Пока Подношение проходило успешно. Чего нельзя сказать о моём состоянии. Мне казалось, я не спал неделю, хотя в действительности прошло менее двух криопсиских суток. Усиливающаяся жара утомляла и лишала возможности рассуждать чётко и здраво. Многое из того, что мне удалось узнать из сундуков знаний Сумволя и с его слов, я уже начал забывать. Будто память превращалась в плавленый сыр и растекалась по столу. Я не мог держать в уме всю картину целиком. Промелькнула бесконтрольная мысль покинуть церемонию, не дожидаясь её окончания.
— Этого нельзя делать, — предупредил Сумволь. — Каждый пришедший зритель обязан присутствовать до самого конца.
— А если пекло убьёт зрителя?
— Значит, его унесут. Но самостоятельный уход возбраняется.
Чудненько. Жаль, я не узнал об этом правиле прежде, иначе бы ни за что не потащился лицезреть Подношение. Хватило бы и теоритических знаний. Сумволь почувствовал мою психоэмоциональную уязвимость и обратился с неожиданным предложением.
— Вижу, тебе тяжко даётся пребывание под Плавящим Светилом, — заключил он. — Каким бы способом ты не завладел моим телом, но ты не подготовлен к длительному пребыванию под дневным небом.
— И что с того? — зло спросил я.
— Дай мне больше контроля над телом. Тогда ты сможешь укрыться в глубинах разума, пока мы не вернёмся в защищённое место.
Он уже говорил о нас 'мы', как о паре сиамских близнецов.
— Складывается ощущение, что ты знаешь о технологии контроля над тобой больше, чем я думаю.
— Просто я пробыл узником достаточно времени, чтобы разобраться в некоторых ощущениях, — пояснил Сумволь. — Сейчас я переношу жару намного проще, чем обычно, хотя не готовился.
— И поэтому ты любезно предлагаешь мне уютное местечко узника? — Я цокнул языком. — Неплохая попытка, Су, но не выйдет. Стоит тебе получить доступ хотя бы к голосовым связкам, как ты тут же известишь всех вокруг о моём присутствии.
Сумволь умолк, косвенно подтверждая мою догадку. Я не стал наказывать его за неумелую попытку перехватить власть, воспользовавшись брешью в моих позициях. В школе имени Майло Трэпта учили бы тем же самым трюкам.
Время текло предательски медленно. Благо, Гумсолок почти скрылся за горизонтом. Но это самое 'почти' и мешало устремиться в спасительную прохладу ближайшего здания. Маленькая фигурка застыла вдали, заставив толпу притихнуть. Накал волнения стал сопоставимым с температурой раскалённого сухого воздуха. Как ни странно, вспотел я не слишком сильно, ещё больше убеждаясь, что проблема исключительно психоэмоциональная.
— Он исчез, — сказал я уверенно.
— Нет, — возразил Сумволь.
— Мы смотрим одними и теми же глазами. Неужели можем видеть разное?
— Тебе кажется, что он исчез, — ответил юнец, — но преодоление горизонта сопровождается изменением цвета неба.
— Неужели?
Это одна из тех деталей, которые я упустил при подготовке.
— Их называют розовыми крыльями. Они растекаются по небу от того места, где Лучший прорывает границу миров. Пока же Гумсолок только добрался до места Подношения, и Призрак проверяет жертву на прочность.