О-о... И на том спасибо...
Слишком дерзка... Что ж, в тебе течет великая кровь,— кивнул Фебал.
По-моему, у кого-то нездоровый интерес к крови,— съехидничала я.— Давно у психолога был?
Аннис,— нахмурился дядюшка Фебал, и его странные бледные глаза чуть потемнели.— Я пришел предложить тебе сделку. Ты ведь не хочешь умереть?
Хм...— я задумчиво посмотрела на него,— неужели у меня есть что-то более ценное, чем моя кровь? Удивительно... Сейчас я узнаю, что у меня волшебные штаны... А! Я знаю! У меня волшебные волосы! Тебе же они так нравятся! Такие рыжие-рыжие, как у моего папы Брайса!..
Заткнись, дура!— рявкнул Фебал, едва сдержавшись от того, чтоб ударить меня.— Я хочу предложить тебе другой ритуал! Его ты сможешь пережить!
Это какой-такой другой?— удивилась я.
Ритуал передачи силы,— ответил Фебал.— Если ты добровольно откроешь себя мне, я смогу взять твою магическую сущность. Ты перестанешь быть магом, а я стану сильнее вдвойне...
Что?— недоверчиво спросила я.
Аннис... Я обещаю, что отпущу тебя на свободу,— сказал Фебал очень-очень мягко.— Ты больше не будешь угрожать мне, я не причиню тебе зла, живи себе своей жизнью... А мне очень нужна твоя сила. Ведь ты же не захочешь, чтобы миром правили фоморы? Только я смогу сдержать их...
Ой, врёт, не краснеет... За шкуру свою испугался, нутром чую, задумывается, что будет дальше, когда фоморы исполнят свой договор. А он им ой как насолил кашку-то...
Если ты заберёшь у меня мою сущность, разве я не умру?— скромненько спросила я.
Не сущность тебя! Сущность твоей магии!— терпеливо пояснил Фебал.
Ну спасибо тебе, маленький Шатсур, такое мудрое драконье дитя. Как-то твоим словам я доверяю больше, чем дорогому дядюшке. Говорил же он об этих передачах, у меня нет еще склероза, чтобы такое забыть. Прям бегу и падаю отдавать ему силу. И так нахватался, еще и мою хочет.
Нет, Ворон,— сказала я спокойно.— Ничего я тебе не отдам. Я вообще ни в одно твое слово не верю. С чего ты вообще взял, что я могу согласиться? Да и что в моей силе такого неповторимого, сам же всё то же самое имеешь...
Фебал помолчал. Достал откуда-то из-под плаща небольшой медальон, золотой, из тех, что открываются.
Посмотри.
Я удивлённо взяла этот медальон и раскрыла его. Внутри было две эмалевые миниатюры. Одну я сразу узнала. Это был портрет Рианнон, моей мамы. Совсем юная, ослепительно прекрасная с этими ее солнечными волосами и яркими фиолетовыми глазами. А вторая женщина была на нее немного похожа, чуть старше, но тоже очень молодая. Черные волосы окутывали ее грозовым облаком. Золотисто-оливковая кожа, смуглая, как у рануян. Полные, чудесной формы губы чуть улыбались. А глаза — огромные, миндалевидные, экзотичные, были такие же как у мамы, у меня и у Амрисса — ярко-фиолетовые, словно сияющие аметисты. Самая красивая женщина, что я видела в жизни.
Это единственное, что от них осталось, от Рианнон и Аспазии,— проговорил Фебал.— От твоей матери и нашей прабабушки. Все остальные портреты Аспазии были уничтожены. Это от нее наша магическая кровь. А Рианнон посмела разбавить ее кровью безродного ублюдка.
Мама тоже была чародейкой?— спросила я.
Нет. Она должна была сберечь наш дар и передать своим детям. Дар Аспазии сохранил ее сын Фаламуа вместе с медальоном, потом его дочь Лилиана, потом я... Если бы Рианнон стала моей, мы бы удвоили силу, наш сын стал бы величайшим магом Хай Брасила... А она родила никчемную дочь с затаённой искрой, от простолюдина, не знающего, кто его отец... Даже несмотря на пророчество единой крови...
Какое еще пророчество?— обомлела я.
Единая кровь Света и Тьмы,— сказал Фебал.— Ребёнок Света и Тьмы изменит мир, расколет и переплавит его.
Я одуревше посмотрела на него и расхохоталась. Я так смеялась, что слёзы потекли. Фебал растерялся, сжал кулаки.
Дядюшка, ты что, идиот, что ли? Ты решил изнасиловать собственную сестру из-за глупого пророчества, с чего ты взял, что оно о тебе? Ты всего лишь никчемный выродок, побочный эффект, дополнительная кривая ветка в древнем роду!— кричала я сквозь смех и слёзы.— Какая ты тьма, ты даже близко не видел ее! Ты годами вынашивал планы, возился в грязи черной магии, уничтожил всю нашу семью... И даже мысли не словил, что вся твоя сомнительная тьма — всего лишь твои собственные бредни! Ты слышал Хаоса? Ты клялся ему в верности? А Рианнон разве была дочерью Света? Она даже магом-то не была... Господи...— простонала я.— Как же ей было, бедной, страшно... когда родной брат... с которым она выросла... Сука! Тварь!— заорала я бешено.— Ты еще смел что-то о любви говорить? Псих чертов!
— Замолчи!— заорал и Фебал, аж затрясся весь.— Закрой свой грязный рот! Не смей говорить, что я не любил ее!
Да ты помешался на этой силе! Поверил в тупые бредни! Свихнулся! Чего тебе не хватало, князем же был, живи в своё удовольствие, нет, мало всё! Ублюдок сумасшедший! Аспазию уже не достать, умерла сотню лет назад, так на Рианнон полез!
Заткнись!— взвыл Фебал и одним прыжком добрался до меня, принялся вбивать мне мои крики обратно. Я вцепилась ему ногтями в морду, визжала, а он всё бил меня, кулак его всё поднимался и опускался, он же намного сильнее меня, но я всё равно не сдавалась. Уже ничего не видела от залившей лицо крови, выла и визжала, дрыгала ногами, попала, видимо, в чувствительное место, потому что он еще больше разьярился, хотя куда уж дальше. Его кулак в перстнях, словно в кастете, выбивал из меня воздух, бил куда ни попадя, ребро мне, кажется, сломал, нос сломал... Я поняла, что убьют меня сейчас, куда там до Самхейна, просто кулаком убьёт, просто забьёт насмерть.
Не знаю, сколько он меня так бил. Даже в детстве меня так не лупили, чтоб убить.
И вдруг это кончилось. Кто-то оторвал его от меня, отшвырнул в сторону, закрыл меня собой. Я толком ничего не видела, во рту полно крови, я ею захлебывалась, несколько зубов заметно шатались. Ой, стоматологи, где вы тут...
Убью!— орал дядюшка.— Убью паскудину рыжую!
Если ты ее убьёшь сейчас, тебе не видать трона,— ответил знакомый голос.— Ни один фомор не станет выполнять наше обещание. Ты разорвёшь Договор, и тогда тебя убью я. Без нее ты не сможешь противостоять мне.
Ненавижу!— взвыл Фебал.— Я еще отплачу тебе, Атрейон!
Попробуй без Аньи,— спокойно ответил тот.
Фебал вылетел из комнаты, хлопнув дверью. Я хрипло кашляла, протирая глаза от крови. Нифига не видно, всё заплыло. Атрейон присел рядом и вдруг притянул меня к себе, обнимая.
Не бойся, Анья,— сказал он.— Я не позволю причинить тебе вред.
Ты привел меня на смерть. Ради ваших ритуалов...— прошептала я с трудом, пытаясь не разреветься.— Зачем пришел, пусть бы он меня сейчас убил. Я бы вам хоть так пакость сделала...
Эх ты, чефф,— усмехнулся он.— Хоть чем-то досадить... Чеффа не приручишь. Пойдем, маленький чефф.
Куда?— выдохнула я с трудом, чувствуя, как неприятно шевелится в груди сломанное ребро. Больно-то как...
В коридор. Здесь я не могу колдовать.
Э-э... что это ты задумал?— испугалась я.— Укушу! Плюну!
Ох, Мать-Тьма... Полечу тебя,— вздохнул он.— Ты ужасно выглядишь.
Он поднял меня на руки и пинком распахнул дверь. Вынес и передал меня подбежавшему перепуганному Эдвейну.
Аннис, Аннис,— зашептал он, бережно прижимая меня к себе.— Я не посмел вмешаться... Я только принца позвал...
Спасибо, Эдик,— прохрипела я.— Это лучшее, что ты мог сделать...
А Атрейон что-то бормотал, осторожно прикасаясь ко мне засветившимися пальцами. Тонкие пальцы, хрупкие, косточки, словно птичьи. И раны мои затягивались, сходили синяки и ссадины, унималась кровь. Холод бежал по моей коже, холод от его магии. Ничего общего с леденящим холодом с привкусом гнили, как от магии Фебала. Даже приятно остужает горящие раны. Я отчетливо услышала щелчок от сломанного носа. Твою ж...
Умоешься, будешь посимпатичнее,— улыбнулся Атрейон.— Хотя ты всё равно некрасивая.
Сам ты дурак зубастый!— привычно отозвалась я, чувствуя, что больше ничего не болит, и силы будто новые влились. Ура, ура, зубы на месте, приросли вроде!
Он покачал головой.
Чеффы не сдаются,— сказал он.— Даже умирая, плюнут.
Чеффы не сдаются,— повторил Эдик, улыбнувшись.
Меня снова загнали в комнату. Я пошла умываться, вода в тазике совсем покраснела от крови. Атрейон молчал, усевшись на стул, как совсем недавно Фебал.
Анья,— сказал он наконец,— ты странный человек.
Чем это я странный?— буркнула я.
Ты так отчаянно сопротивляешься... и ни разу не попыталась бежать... ты могла хоть попытаться вырваться отсюда...
Когда Лина здесь? Или Эдик, или Роирриа... Или Куколка? Чтоб их убили? Да и остальные стражники, они не плохие...
Их жизни важнее твоей?
Я не ответила. Сама думала бежать, но не ценой же чужих жизней.
Я наблюдал за тобой всё это время,— сказал Атрейон.— В тебе странная сила... Я не о магии говорю, с браслетами ты ничего не можешь сделать. Ты умеешь привязать к себе. Твои стражи, все, как один, заботятся о тебе, рискуют собственными жизнями, нарушая запреты, чтобы помочь тебе. Ты знаешь, что Эдвейна за то, что он сегодня оставил свой пост, должны бы казнить?
Что?— вскрикнула я.— Не смей! Я... я тебя укушу!
Кусай,— он поморщился, протянув мне руку.— Если тебе станет от этого легче, кусай. Я ничего не скажу его командиру. Просто сделаю вид, что ничего не было. Не впервой.
Я растерянно смотрела на него. Оттолкнула его протянутую руку, такую тонкую, такую изящную.
Я часто прихожу по ночам к твоей двери, слушаю твои песни...— сказал он, и такая боль звучала в его голосе, что мне как-то совсем неуютно стало.— Мы не понимаем, о чем ты поёшь, но в твоём голосе мы чувствуем тепло солнца и синеву неба. Ты не представляешь, что это такое — жить здесь, на земле... ты никогда не видела другого, для тебя это нормально и привычно... Этот неповторимый воздух, это тепло, эта пронзительная чистота... Так больно и так сладко...
Атрейон,— смущенно сказала я,— расскажи о своём мире. Почему вы уходите оттуда?
Наш мир... он чужд нам, враждебен... Это огромная каверна, запечатанная магией, так глубоко под землей, что и за тысячу лет не пробиться наверх. Там вечная тьма... там вечный холод... бесплодная земля, которая родит только скудные мхи и лишайники, большинство из них ядовиты. Тамошние звери страшны и свирепы... Мы живучий народ, приспособились, выжили... Но холод впивается в наши кости, голод убивает медленно, но верно. Анья, мы только здесь увидели, что такое настоящая еда! Это благословение — земные плоды, согретые солнцем! Эти фрукты и овощи, что выращивают люди, ты не видела, как мы сперва боялись прикоснуться к яблокам, которые люди на ерунду вроде хмельных напитков переводят! Как страшно мы жили, я только сейчас понимаю, когда увидел разницу... У нас появился шанс выжить, понимаешь, Анья? Этот проклятый Фебал Арвайд сумел найти единственный работающий портал, связанный с нашим миром... Потому мы пообещали ему всё, лишь бы вырваться оттуда и выжить...
Ты же говоришь, приспособились,— прошептала я.
Приспособились поначалу. Мы многое можем перенести... Даже эту болезнь, от которой мы живем так мало, и так страшно и быстро умираем... Даже это мы выдержали... Но... Анья... больше половины мужчин бесплодны... Больше двух третей всех женщин не могут даже зачать. А из каждого десятка с таким трудом рождённых детей выживает лишь один... Мы вымираем как народ, понимаешь? Вымираем, как вид! Нас всего несколько тысяч осталось... Мы даже не можем позволить себе привязанность, всё направлено на выживание...
Роирриа... не может иметь детей?— спросила я.
Нет. Никогда. Таким, как он, даже не позволено... ничего. Ни семьи, ни утешения...
Зачем сиды это сделали с вами? Легче было бы просто убить...— прошептала я, давясь подступившим к горлу комком.
Я не знаю. Я тогда еще не родился, как и никто из моих братьев. Только отец Балор знает, из-за чего началась та война. Он настолько древен, что сложно понять его мудрость...
Сколько же тебе лет, Атрейон?
Тебе не говорили, что неприлично такое спрашивать?— усмехнулся Атрейон своими бледными, почти белыми губами.— Мне чуть больше сотни лет. Я самый младший сын Балора.
Сотня? Это значит, ты...— обмерла я.
Нет. Я был рожден при помощи магии. Я один из тех немногих, кого не коснется эта болезнь. Мои братья живут долго, старшему две тысячи лет.
Так... надо всех так! Если у вас такая магия!
Анья... ты не знаешь, какой ценой родились я и мои братья.
Он резко отвернулся и, хмурясь, вышел за дверь.
Я растерянно долго смотрела в пустоту перед собой. Ничего я с ними не понимаю. Дурацкие фоморы, дурацкие сиды, дурацкий Атрейон... Скотина Фебал!
Глава 22.
Балор
Наступила ночь пятого ритуала. Предпоследнего. Самхейн через три дня. Я даже толком очухаться не успею. Мои друзья должны быть совсем рядом, я была уверена, что они меня не послушались.
Начинался ритуал, как обычно. Снова молчаливый строй фоморов охранял зал, снова Фебал под пение заклятья резал мою полузажившую руку, опять левую, ей больше достается. Снова за моей спиной стоял Атрейон, молча, но я слышала его дыхание.
Ворон пел заклинание, плескал моей кровью на портальные камни. Выходили фоморы. Как всегда. Я, полузакрыв глаза, качалась на ватных ногах, в голове у меня мутилось. Подташнивало.
Я больше не испытывала страха. Я почти умерла, а мертвым бояться нечего. В глазах всё плыло, лица фоморов сливались в одно белесое пятно. Кажется, не рассчитали маги, во мне слишком мало крови, не хватит на следующий ритуал.
"Ни Гриэн!— отчетливо прошептал Хаос в моем разуме.— Прими силу. Если ты этого не сделаешь, ты умрёшь."
Я даже не удивилась. Я находилась на грани сна и смерти. Я плыла в холодных волнах, мое сознание уносил бурный поток ледяной магии.
"Ни Гриэн... Ты почти мертва... Ты не доживешь до Самхейна. Не успеешь восстановиться."
Зато я своей жизнью помогу... Это не страшно — умирать...— прошептала я.— Я больше не боюсь тебя, Хаос.
Анья?— почти беззвучно шепнул сзади Атрейон.
Прости меня, Атрейон,— едва шевелились мои губы.— Я не доживу до Самхейна. Я не смогу освободить твоего отца. Я рада, что хотя бы большинство твоего народа успело... пока хватило моей крови...
У меня подкосились ноги. Прикованные к каменному столу запястья не дали мне рухнуть, я просто повисла на них, чувствуя бёдрами ледяной пол.
Анья!— вскрикнул Атрейон, падая рядом на колени.— Арвайд, хватит! Останови ритуал! Больше не бери у нее кровь!
Фебал замолчал, сияние вокруг портальных камней стало угасать.
Анья, Анья!— шептал Атрейон, торопливо отстёгивая меня от захватов.— Потерпи! Только не умирай! Я все силы тебе отдам, только держись!
Чефф!— пронесся испуганный шепот среди фоморов.— Держись, Чефф!
Я узнала в одном из голосов Роирриа.
Атрейон поднял меня, судорожно прижал к себе. Я чувствовала тепло его тела. Его руки светились, пытаясь влить мне сил. Его магия всегда такая холодная, всегда такая чужая, вдруг потеплела. Атрейон сам удивлённо ахнул. И еще сильнее прижал меня к себе, удерживая на весу.
