Первый удар коалиционной армии Левир встретил в боевой готовности. За первый день войны войска Деремской коалиции смогли вклиниться в оборонительные позиции левирцев лишь местами, да и то, не более чем на 6-8 километров. В последующие дни продвижение коалиционных войск было не намного более успешным, однако на третий день обозначились прорывы на стыке Горного и Северного фронтов, и на южном фланге Горного фронта.
Лишь на направлении главного удара, коалиционная армия, совершив марш через территорию Зотакии и сбив слабые заслоны Зотакийской армии, уже на второй день боев прорвала первую линию обороны левирцев на Приморском фронте, потеснила левирские части на 12-15 километров и продолжала развивать успех, выходя своими подвижными частями на оперативный простор.
Авиация Левирской армии встретила войну так же в полной готовности, но потери ее были значительны. Деремская авиация смогла в тот момент, когда все самолеты левирцев были в воздухе, нанести мощный бомбовый удар по взлетно-посадочным полосам аэродромов и почти все они временно были в той или иной степени выведены из строя. Множество самолетов потерпело аварии при посадке на эти поврежденные полосы. Пока шли лихорадочные ремонтные работы — засыпались воронки, утрамбовывались заплатки, на бетонных полосах воронки заливались раствором, — деремцы провели еще несколько массированных налетов, уничтожая застывшие на стоянках боевые машины.
Положение могло бы стать катастрофическим, если бы значительная часть ударов авиации деремской коалиции не пришлась на ложные аэродромы, а многие хорошо замаскированные секретные посадочные площадки, оборудованные незадолго до начала агрессии, так и остались неизвестны деремской разведке. Однако в ходе воздушных боев потери левирских ВВС неизменно оказывались выше, чем потери противника.
За первые две недели боев положение обороняющихся существенно осложнилось. На Северном и Горном фронтах пока удавалось избежать крупных осложнений, хотя и ценой оставления территории. А вот командование войск Деремской коалиции, рвавшихся на оперативный простор через Зотакийскую границу, почуяв на этом направлении успех, бросало в наступление массы танков. Противотанковая оборона левирцев трещала по швам, и командование было вынуждено бросать в бой свои танковые резервы. В южных степях и на каменистых плато разыгрались ожесточенные встречные танковые сражения. Потери обеих сторон были огромны, но деремцы продвигались вперед, и могли эвакуировать в тыл свои подбитые танки, а заодно захватывать неисправные машины противника. Левирцы же теряли многие свои подбитые танки безвозвратно.
Практически полностью оказались потеряны новые тяжелые самоходки, которые командование Приморского фронта бросало во встречные сражения с танками деремской коалиции. При этом значительная часть самоходок, как и новых левирских средних танков, была потеряна из-за нехватки горючего и боеприпасов, и из-за технической неисправности (особенно слабым местом оставалась трансмиссия, часто выходившая из строя). Постепенно и в танках, и в авиации соотношение сил изменилось в пользу Деремской коалиции.
Тем временем армия Зотакии, которая была не в состоянии оказать эффективное сопротивление силам Деремской коалиции, капитулировала. Высвободившиеся войска были переброшены в Левир.
К началу митаэля лета обозначился значительный прорыв на направлении главного удара деремцев. Они прорвались на стыке Приморского и Горного фронтов, где войска оперативного командования "Степь" глубоко охватили левый фланг Горного фронта с юго-востока. Генерал Астакару Матро, командующий Горным фронтом, вцепился в оборонительные позиции, оборудованные в предгорьях, и упорными контрударами пытался подрезать острие деремского удара. Но вскоре, истощив свои резервы, вынужден был приостановить активные действия. Однако и деремский наступательный порыв иссяк, натолкнувшись на хорошо подготовленную оборону и неблагоприятную для наступления гористую местность.
Наступило шаткое равновесие. И вот знойным днем летнего митаэля затишье на Приморском фронте было нарушено полуторачасовой канонадой, ревом танковых моторов, гулом сотен самолетов. Деремцы, силами оперативного командования "Берег", нанесли удар в самом центре Приморского фронта, одновременно развернув на юг ту ударную группировку оперативного командования "Степь", которая недавно безуспешно пыталась прорвать фланг Горного фронта. Воспользовавшись своим нависающим положением над правым флангом Приморского фронта, эта группировка сумела обеспечить здесь прорыв позиций левирцев и двигалась на соединение с войсками оперативного командования "Берег", наступавшими в центре Приморского фронта и вдоль побережья.
Обер тяжело переживал неудачу Левирской армии. Четыре дивизии и множество разрозненных частей и подразделений Приморского фронта оказались окружены в безводных степях. Их попытки прорваться из кольца потерпели неудачу. Лишь отдельным мелким группам удалось просочиться через фронт, к своим. Восстановить устойчивость обороны удалось лишь в 150 километрах от столицы. Но тут, в начале тамиэля лета, последовал новый удар.
Западная эскадра Левирских ВМС, несмотря на численное превосходство противника, удачно защищала подступы к своим базам, прикрывшись многочисленными минными позициями и противолодочными сетями, опираясь на береговые батареи, расположенные на прибрежных высотах и на островах в заливе, а также на собственную авиацию, потери которой были значительно ниже, чем в авиации сухопутных войск. Но очередная атака коалиционного флота оказалась неожиданной для Западной эскадры. Удар деремцев на этот раз был нацелен не на морские силы Левира. Огромный коалиционный флот на этот раз прикрывал десантную операцию. Под неумолчный грохот главного калибра линкоров и крейсеров на побережье, в тылу левого фланга Приморского фронта, была высажена целая дивизия. Пока залпы главного калибра перемешивали с землей позиции артиллерии и слабые полевые укрепления левирских войск, вдоль побережья, навстречу десанту, покатилась лавина танков.
По просьбе командующего Приморским фронтом Верховное Командование Левирской армии бросило навстречу противнику свои последние резервы, которые имелись на этом участке — танковую бригаду, единственный оставшийся батальон тяжелых самоходных орудий, гаубичный полк, саперный батальон, два пехотных полка неполного состава, несколько батарей полевой артиллерии и четыре роты реактивных противотанковых ружей. Спешно выскребались резервы с других направлений и из глубины страны.
Над степью потянулись черные чадные дымы. Среди высокой пожухлой травы одна за другой застывали бронированные машины с эмблемой Деремской коалиции — желтым треугольником с широкой черной каймой. 320 танков из 400, с которыми деремцы начали наступление, остались стоять в степи. Но оборона левирской армии не устояла. Лишь в 60 километрах от главной базы ВМС Левира наступление деремцев удалось остановить. Однако соединения оперативного командования "Берег" смогли форсировать реку Тонда южнее и севернее столицы, создав обширные плацдармы и глубоко охватив Акатонду с двух сторон.
Именно в этот момент Обер и Талимай вернулись в Акатонду, в Министерство обороны.
Все служащие министерства обороны были переведены на казарменное положение. Обера Грайса это, в принципе, не касалось, поскольку он был иностранным советником. Но все же он нередко оставался в здании министерства на ночь, потому что штат министерства был резко сокращен, и приходилось брать на себя немалый объем работы. По ночам, а нередко и днем, приходилось покидать здание министерства и спускаться в бомбоубежище — Деремская бомбардировочная авиация, не считаясь с большими потерями, наносила по столице Левира удар за ударом.
Клещи вражеских войск вокруг Акатонды медленно сжимались. В конце летнего тамиэля были полностью перерезаны сухопутные пути сообщения между Акатондой и главной базой Левирских ВМС, расположенной километрах в 80-ти на восток от устья реки Тонда. Деремцы пробили между ними 30-километровый коридор, перехватив шоссе и железную дорогу к морю, и упорно продвигались дальше. Пути на север также были перерезаны.
Для обороны столицы предпринимались все возможные меры. Обер Грайс был назначен уполномоченным командования Приморским фронтом на военные предприятия столицы.
Огромными усилиями на заводе бронеавтомобилей и авиационном заводе, на заводе боеприпасов, на гражданских предприятиях, переведенных на выпуск военной продукции, наращивался выпуск оружия. Акатонда ощетинилась тремя линиями оборонительных сооружений. Население рыло окопы и противотанковые рвы, строило баррикады на окраинах.
Наконец, в конце митаэля лета деремцами были перехвачены и последние дороги, ведущие из столицы на восток. Кольцо окружения еще не полностью сомкнулось, но угроза этого сделалась совершенно очевидной.
На заседании Верховного Командования встал вопрос об эвакуации из столицы. Однако Первый Протектор решительно воспротивился:
"Наше бегство из столицы будет расценено всеми — и нашими согражданами, и противником, — совершенно однозначно. Это будет явный знак того, что мы считаем положение Акатонды безнадежным. Фактически мы тем самым объявим о своем намерении сдать столицу. Нет, мы будем сражаться до конца!" — категорически заявил Верховный Главнокомандующий.
"А если кольцо окружения замкнется?" — возразил начальник Генерального Штаба.
"Значит, будем готовить операцию по деблокированию столицы!" — отрезал Верховный.
"Следует считаться с возможностью штурма окруженной столицы. Это будет означать, что централизованное руководство сопротивлением Левирской армии и народа будет нарушено!" — не унимался начальник Генерального Штаба.
"Лучше погибнуть на своем посту, чем бесславно драпать, сдавая врагу один рубеж за другим!" — Верховный повысил голос. — "И хватит об этом! Это мое решение, и менять его я не собираюсь".
Единственное, на чем удалось настоять — командировать из столицы группу высших офицеров с полномочиями сформировать Восточное представительство Верховного командования Левира. Ночью была получена радиограмма об их прибытии в штаб Приморского фронта, располагавшийся западнее городка Сафала, где-то километрах в сорока на восток от той узкой горловины, которая еще позволяла выскользнуть из столицы.
Обер твердо решил на следующий день найти возможность переговорить с Верховным Главнокомандующим с глазу на глаз и убедить его все же вывести из города основные государственные учреждения, включая и Верховное Командование.
Рано утром Обера, спавшего на кожаном диванчике в коридоре, рядом со своим кабинетом, разбудили звуки близких разрывов.
"Опять бомбежка", — подумал он. — "Но почему я не слышал сигнала воздушной тревоги?"
Он распахнул дверь в кабинет. Заспанная Талимай уже отбросила плед в сторону и, не открывая глаз, пыталась нащупать ногами туфли. Неподалеку ухнул взрыв. Ударная волна выбила стекла, заклеенные бумажными полосами, и ворвалась в комнату, срывая бумаги со стола и с грохотом распахнув закрытую было дверь. Обер увидел, как вспучилось облако дыма и пыли, а когда оно рассеялось, в стене здания напротив на уровне третьего этажа зияла огромная дыра.
"Это не бомбежка!" — понял Обер. — "Это артобстрел!"
Вскоре стало ясно, что дебаты об эвакуации из столицы потеряли свою актуальность. Деремцы прорвали на востоке фронт, расчленили противостоявшие им соединения левирской армии, замкнули внутреннее кольцо окружения вокруг Акатонды и пошли на штурм.
Верховное командование, чтобы заткнуть почти что оголившийся восточный сектор обороны столицы, приняло решение о формировании полков гражданских добровольцев. Офицерских кадров не хватало, и ряд сотрудников министерства обороны был направлен на формирование этих полков. Командующий Приморским фронтом, в чьих руках оказалось непосредственное руководство обороной города, решил привлечь к этому делу и Обера.
Однако в Управлении кадров неожиданно воспротивились:
"Не гражданин Левира не может быть принят в армию на любую должность, кроме подлежащих замещению вольнонаемными специалистами, да и то в порядке исключения'', — заявили кадровики.
После недолгого раздумья командующий нашел выход:
"А вы оформите его в Нолийский корпус, как добровольца, нолийского беженца из Тайрасана!".
С командованием корпуса вопрос был решен одним телефонным звонком. Так Обер Грайс стал бригадным генералом Нолийского корпуса, командированным в распоряжение командующего Приморским фронтом.
2-й полк гражданских добровольцев, которым было поручено командовать Оберу, был создан буквально за два дня. Из рабочих заводов, где уже хорошо знали Обера Грайса, были отобраны добровольцы, имевшие военную подготовку. Из офицеров запаса, имевших до настоящего момента отсрочки от призыва, и нескольких сотрудников военных учреждений столицы были назначены командиры подразделений и сформирован штаб полка. Оружия и снаряжения в столице еще хватало, и полк был вооружен почти по штату. Вот только маловато было грузовиков, еще меньше — запас горючего. Но минометы и реактивные противотанковые ружья имелись даже сверх штата.
Талимай Эльсете, аттестованная на звание прапорщика, стала сотрудником штаба 2-го полка гражданских добровольцев. Ее погоны, вместо широкой нашивки, украсила косая серебристая тесьма с витым узором. Обер Грайс теперь тоже облачился в военную форму. На его погонах вилась похожая тесьма, но вдвое шире и золотистого цвета.
Дальнейшие дни слились в памяти Обера. С самозарядной винтовкой в руках он, как и сотни других офицеров и сержантов из аппарата Министерства обороны, сражался рядом со своими добровольцами на уличных баррикадах в предместьях Акатонды. Талимай и здесь была рядом с ним. Ее дядя записался в один из добровольческих отрядов и с тех пор от него не было никаких известий. Предместье, где стоял ее дом, было занято врагом.
Радиограммы приносили неутешительные известия — резервов для деблокирования столицы не было, было даже нечем заткнуть рухнувший фронт. После четырнадцати дней боев на окраинах столицы Верховный Главнокомандующий решил собрать оставшиеся силы в кулак и идти на прорыв. Несмотря на большие потери и убыль техники, силы в городе еще были немалые. Для прорыва были сосредоточены две кадровые дивизии, множество отдельных частей и подразделений общей численностью еще до двух дивизий, 28 танков, 47 бронеавтомобилей, 36 артиллерийских орудий на механизированной тяге и 49 — на конной, 14 зенитных орудий и 22 зенитных пулемета, около шести десятков реактивных противотанковых ружей — все средства усиления, которые остались к тому моменту в столице. Снарядов и патронов оставалось уже совсем немного. Авиационной поддержки не было вовсе. Последний аэродром в предместьях был уже под огнем вражеской артиллерии.
После двадцатиминутного огневого налета по позициям противника, внезапным ударом всеми силами, собранными в кулак, столичный гарнизон прорвал передовую линию деремцев и двинулся на восток.
